На утро в комнате его не оказалось.

Это было настолько же правильно, насколько досадно – и Кармен поджимает губы, кутаясь все в тот же свитер, который Куроганэ так и не удалось с нее стянуть. Он такой колючий, этот свитер, что, наверное, мог бы быть отражением нее самой, но в стекле напротив – бледное лицо. Совсем не колючее, только измученное чуть больше обычного.

Вместо часа, как хотела поначалу, Кармен отсутствовала всю ночь, а вернувшись в пустую комнату, испытала совсем не облегчение. Не нашла ни единого следа вчерашнего присутствия Куро – будто бы ей это приснилось вовсе. Не нашла и соседки, которая наверняка уснула в чьей-то постели. Ничего не нашла, и от тоски ухватилась за неказистый гребень. Медитативное расчесывание волос не приносило покоя, но занимало время и мысли.

Жозефина не уверена, сколько уже простояла так, когда за спиной раздался царапающий звук, похожий на жалобную просьбу. Куро? Элин? Ни того, ни другую Кармен впускать не хочет и надеется, что они не догадаются, что дверь она не закрыла даже на внутреннюю задвижку. К сожалению, догадались.

Она оборачивается к утреннему гостю, легко узнавая в помятом пижоне соседа и любовника Куро. Кармен не ревновала, но часто думала об этом – и о том, что не хотела бы этого знать о них. Стефан тоже высокий и крепкий – под стать своему другу.

Спрятав ледяные ладони в рукавах, Кармен смотрит на гостя недобро – и отводит взгляд бесконечно устало.

– Здесь его нет, – отвечает, даже не вслушиваясь в слова Стефана. Причина его визита очевидна даже ей.

Молчит, не прогоняя и не мешая осмотреться – мало ли, вдруг на слово не поверит? Но все же не сдерживается:

– Что это было? Вчера, – почти безразлично спрашивает она, поднимая глаза на Стефана. – Пьяный спор?

В сущности, это совершенно не ее проблема, справится ли он за обозначенное время. Но говорят, что мужчины быстро остывают – так отчего бы и Куро не справиться со своей маленькой досадной проблемой?.. Оказавшись сверху в цепких сильных руках, Кармен ощущает его проблему слишком уж ясно.

Молчит, покорно убирая руки по его безмолвной просьбе. Серые пальцы стремительно приобретают здоровый оттенок и лишь мелкая белесая крошка остается на волосах и воротнике Куроганэ, напоминая о том, к какой уловке прибегла Кармен, чтобы успокоить гостя.

Смотрит, не мигая, ищет в глазах напротив хоть каплю понимания – если не ее мотивов, то хотя бы неправильности происходящего – и не находит. Ей кажется, что Куро насмехается, и лицо Кармен мрачнеет. Обиду и злобу выдает дрогнувшим изгибом бровей. И если до последних его слов она еще смела сомневаться в собственном решении, то его прямая, как единственная извилина в пьяном мозгу, мысль возвращает Жозефину с небес на землю. Это метафорическое падение вышло не болезненным, но обезоруживающим: она так и остается сидеть сверху, опустив ладони на свои колени и совершенно не представляя, как реагировать на подобный выпад.

Растеряна. Кто другой на ее месте влепил бы наглецу пощечину. Кармен не представляет себя и Куро в таком сочетании движений: глупо и совершенно не в ее духе. В стиле их отношений было бы что-то другое – например, ударить его закаменевшим кулаком в живот, но и этого она не хочет.

Возможно, правильнее было бы сохранить самообладание и просто отказаться – обдать холодностью тона, без оскорблений, так привычных для его ушей. Но чувства есть, как бы глубоко Кармен ни прятала их. И от его слов скорее хочется забиться в угол, чем оставаться хозяйкой положения и искать победный выход из непонятной, трудной для нее ситуации. Остаться одной, чтобы все обдумать, привести в порядок мысли и эмоции. Кармен никогда не плачет – но сегодня из глубины души поднимается какой-то едкий болезненный комок, от которого заплакать все-таки хочется.

– Какой же ты мерзкий, – наконец давит она из себя. В этих словах больше, чем она хотела бы сказать: ее боль и смятение, ее досада и обида. В них – ее чувства: быть может не симпатия, но по меньшей мере интерес. Этого человека – одного единственного – она подпустила к себе, и в их соперничестве он одержал победу: не магическими силами и не волей, но феноменальной, сокрушающей все наглостью.

Оперевшись посеревшими кулаками в живот Куро, Кармен поднимается с колен. Давит чуть сильнее, чем нужно, чтобы встать на ноги, – но не смотрит на лицо, не интересуясь его ощущениями. Переступает, шагает в сторону, поворачивается спиной к нему. Глупо?.. Как же глупо.

– Я не хочу больше тебя видеть, – говорит своим рукам. – Никогда, – отрезает она, ставя нежеланную точку в их странных отношениях.

Забирай свою победу, Куроганэ Сайто. Забирай и проваливай на все четыре стороны.

А побежденная, разбитая Кармен тратит доли секунды, чтобы справиться с замком на двери – и все-таки сбежать.