[npc]212[/npc]
– Птенец, не исполняющий своей задачи, бесполезен для Культа, – холодно и безразлично цедит Илэйн. Ах, скольких таких, возгордившихся и решивших, что они в праве решать, уже убрали. Скольких таких детей и подростков задушила она своими же руками…
Здесь не место принципам, своеволию и напористой наглости. Быть может, в ком-то Мастер и ценил мнение, отличное от его собственного, но точно не в них – не в Илэйн и уж тем более не в Шине.
Наивный, так редко бывавший здесь мальчик не мог знать, не могу видеть, сколько крови лилось лишь от того, что кто-то посмел подумать не так. Илэйн ломала и укрощала своих подопечных, а Мастер – приказом убивал тех, кто не ломался.
– Сколько бы лет ни прошло, ты все еще птенец Культа, его дитя. И если ты забыл о своем долге, то мне нет дела до твоей судьбы.
Он или другой – совсем неважно. Использовать Шина, так похожего на мальчика, бывшего другом Лейлы, – удобно и легко. Но точно также можно найти другого.
В Культе нет незаменимых.
– Мне надоело это ребячество, Шин, – в голосе Илэйн холода больше, чем от распахнутой балконной двери, а ее обращение по имени сродни проклятию – потому как становится прямым свидетельством ее серьезности.
Шутовски одетая и вечно паясничающая Илэйн чертовски не любит быть серьезной.
– Это я буду, а это не буду, – передразнивает она китайца. – Тебе бутылочку с молочной смесью не подать?
Илэйн опускает ноги на пол, одним плавным движением поднимается с кресла. На губах женщины – ехидная насмешка.
– Ах, злые люди покусились на волшебные волосы Рапунцель! Без них наша белоручка не встретит своего прекрасного принца.
Если Шин и хотел что-то сказать – за все это время Илэйн не дала ему и слова вставить.
– Дай знать, когда этот детский сад закончится, мальчишка. А до тех пор я буду вынуждена сообщать Мастеру, что ты не готов служить Культу.
И, в самом деле, пусть Мастер решает участь узкоглазого неженки. А она, Илэйн Виллоу, больше этот лепет и эти капризы слушать не намерена. У нее есть дела более важные.
В дверях она замирает на короткие мгновения – но не слушает ответа. Если сейчас Шин вс же решился на какие-то реплики – то это не ее забота. Илэйн же смотрит на Брунгильду, застывшую под дверью, и в ярости думает только об одном – что ее игрушка идет в ту же комнату, где осталась китайская принцесса.
– Если ты позволишь ему к себе прикоснуться, мне придется сдирать его запах с тебя вместе с кожей, – тихо обещает она Брунгильде.
А после все же уходит, оставляя их двоих. Сейчас, чтобы сорваться, ей нужен только повод. И ни один из них не захочет увидеть ее истинной злости.
