За окном беспросветная ночь, темные облака, слабый дождь. Катхал сидел в слабоосвещенной комнате, слегка сощурив свой взгляд. Со стороны могло бы показаться, что он выглядел мрачным и отчужденным, но на деле же он просто задумчиво смотрел на телефон перед собой. Его обе руки были на столе, ладони сжаты от легкого напряжения... А переживать ему было из-за чего.

Несколько часов назад им сообщили о том, что Альбион был сдан. Будучи в офицерском составе, он одним из первых узнал об этой новости и уже через несколько минут доносил эту информацию для своей небольшой боевой формации, которая находилась под его личным руководством. Люди из отряда W-0 были довольны, однако сам ирландец чувствовал непонятное беспокойство и чувство, что здесь что-то не так...
Возможно, это было вызвано еще и тем, что два дня назад Бранагх узнал шокирующую новость о том, что Коналл – его бывший командир – просто исчез ни с того ни с сего. Диармайд не поверил, когда услышал об этом в первый раз. Не то чтобы это было настолько странным или необычным событием, да вот только его старый друг и названный брат фактически отказался от битв и сражений, к которым он так стремился. Кухулин, Новая Гончая Ульстера, живущая ради битвы вдруг резко исчезает во время войны бесследно? Он в это не верил. Или ему просто не хотелось в это верить. Еще ведь неделю назад Коналл так жаждал битвы, а где же его командир теперь? Что с ним вообще случилось за эту неделю и где его искать?
Катхал тяжело вздохнул и облокотился на жесткую, деревянную спинку стула.
Красная Ветвь распадалась прямо на его глазах. Ему давно не попадались в каких-либо документах и новостях имена его соратников. Сколько еще осталось тех, кто жив и служит ЕС? Неужели все товарищи, что выжили после битвы на Ближнем Востоке, отказались от своей чести и долга, за которую так всегда цеплялись?
Размышляя над этим, он оставил левую руку лежать на столе, а правой потянулся к подбородку в глубокой задумчивости. Еще неделю назад он думал о том, как спасти своего командира и товарища из под трибунала и расстрела, а теперь вот О'Дохерти и вовсе бесследно для него исчез.
«Неужели… Неужели он все-таки дезертировал?..»
Диармайд стиснул зубы и отвел взгляд к окну. Увы, такой шанс был, а вот Катхалу отступать было нельзя. У него была рыцарская честь, которую он не мог запятнать. У него был долг перед страной, своей родиной, своей... Семьей. К жене и детям, вернуться к которым он сейчас не мог, но когда-нибудь...

Стальной Ветер поджал губы и опустил правую руку обратно на стол. Сейчас необходимо сделать то, ради чего он пришел в эту комнату. Им дали возможность дозвониться до своих семей, если она у них была, пока не поступили новые приказы. И, впервые за долгое время, он мог позвонить им… Услышать их голос, их слова, их чувства через слабый звуковой динамик.
Он протянул правую руку вперед и поднял трубку, поднося ее к уху. Номер, который был словно выжжен в его сознании, он набрал меньше чем за пару секунд. Как когда-то в первый раз – он снова волновался. Ему было тяжело вновь и вновь подбирать слова, которые могли стать для него последними. Трудно говорить о том, что он точно вернется домой живым и невредимым, зная, что любой бой для него может стать заключительным, как и когда-то для половины отряда Красной Ветви… Но каждый такой звонок словно говорит ему, что все еще есть шанс вернуться живым и что ему еще рано переходить на ту сторону. Ему есть, куда возвращаться. Он не может умереть, пока его ждет семья.
Тишина быстро сменилась гудками. Уже совсем скоро ирландец услышит свою семью...

- Да, это... я, - он осёкся на втором же слове и с досадой мотнул головой. Запустил пальцы свободной руки в волосы, привычно зачёсывая их назад, хотя они и так были там. Каждый раз, набирая номер, он думал об одном и том же: что сказать, чтобы потом не пожалеть, если эти слова будут последними? И каждый раз приходил к одному и тому же ответу: говорить только о том, что уже произошло. Он никогда ничего не обещал, никогда не рассказывал о планах. Всё, что будет завтра, оставалось за чертой. Если он погибнет в бою, пусть останется просто тем, кто сражался до конца. "Жив. Цел. Орёл" - вот, как звучал его обычный отчёт. Сегодня я жив и я не ранен, а вчера я победил. Этого было достаточно, и это было своеобразным ритуалом, продолжавшимся уже много лет. Лет... десять? Наверное. Сегодня ритуал он соблюсти не мог, потому и сложнее было подобрать слова. - Жив, цел, - слова прозвучали тенью мыслей. - Как дети? И как ты.
Иногда он задавал эти вопросы, иногда нет. Если что-то серьёзное случалось, она сама ему расскажет - он знал это, был уверен. Им нечего было сказать друг другу, кроме этих новостей. Между ними никогда​ не было того, что связывает людей нерушимыми узами симпатии. Их брак был полностью расчётом родителей. Бедный но благородный и богатая но без корней - традиционный союз. Катхал в начале думал, что полюбит, потом - что устанет, а в итоге он уважал Лиадэйн. Твёрдость его семейного долга не обсуждалась - да, не любил, но он был мужем и отцом. Потому он звонил, потому был с ней деликатен, как мог, потому никогда не оставил бы. С годами она стала для него символом дома, который он любил, а встречи с детьми он ждал каждый раз с искренней радостью. Возможно, такой и должна быть семья?
Сегодня её голос дрожал, когда она произнесла его имя - Катхал услышал эту дрожь, успел подумать, не случилось ли чего дома. На мгновение ему показалось, что она почти не ожидала его услышать, почти готова была похоронить. Сколько времени прошло с его последнего звонка?.. Кажется, с тех пор, как вернулся домой одним из немногих членов Красной Ветви, как долечивал ранение и получал одну из наград за кровавый Йемен, как был отправлен в W-0 и уехал на войну вновь, он не звонил ни разу. Потому что ни разу не выбрался из кабины найтмера на поле выигранного боя, чтобы вдохнуть полный гари воздух, уносимый прочь свежим ветром.
Сегодня его слова лишь оттягивали время, когда придётся сообщить новость. Он не увиливал от этих слов и не надеялся скрыться за тем, что она скажет ему. Нет, что бы они ни говорила, он скажет ей. Как бы тяжело ни звучали слова, убегать уж точно не в его стиле. Просто ему нужно принять окончательное решение. Ещё несколько мгновений. Наверное, по его дыханию было слышно, как зреют в его горле слова, ожидая, чтобы упасть, как первая капля дождя.
- Лиадэйн, Альбион был сдан Британии, - он выговорил это уверенно и ровно. Можно было догадаться, что значит это для него, для человека, который большую часть своей жизни воевал именно за свою родину, за Ирландию. Который женился, чтобы сохранить род, которому нередко снилась старая дубовая роща на краю их земли. Но голос его не выдавал, - Ирландия нет, но... Положение шаткое, в общем.
Какова вероятность, что второй остров уйдёт следом за первым? Хах, велика. Конечно, он представления не имеет, как конкретно выглядит этот пакт о сдаче Альбиона. Но, когда речь о Священной Британской Империи, предположить развитие событий нетрудно. Больший вопрос вызывает то, почему Евросоюз бросил борьбу за Альбион. После того, что стало с Красной Ветвью...

- Давно появились новости? Что говорят об Ирландии? - до этого момента Катхал не знал ещё, говорят ли об этом в СМИ или нет, ведь всё было кончено недавно. Его голос звучал деловито - он всегда был таким. Если уж нужно было что-то решать, он почти не отвлекался на пустые разговоры. И сейчас был как раз тот день, когда есть лишь один шанс выбрать. Никто сейчас не знает, что будет завтра. Можно верить во что угодно, в то, что Альбионом откупились, что политики предали страну, что Ирландия никому не нужна, потому что слишком необуздана... всё это сказки. Правительство было для Бранны не тем, чьи поступки имело смысл обсуждать, а раньше он даже не думал, что их можно осуждать. Армия существует для страны, и не им, военным, судить... но сейчас что-то было иначе. Сейчас на кону стояли его родина и его семья. Вещи намного более важные, чем Евросоюз в целом.
Повод задать эти вопросы у него был, хоть он и подумал сразу, что какие-то вещи не стоит говорить с этого телефона. Но всё равно - он тут большую часть времени не знал о происходящем снаружи лагеря практически ничего.
Мысли об обстановке вылетают из головы мгновенно, когда Лиадэйн говорит об отце. Катхал замолкает напряжённо и хмурится. Он знает, что думает об этом, но сейчас молчит долгие секунды, решая - стоит ли поднимать тему. Его семья и его земля были неразделимы. Он был здесь, а Ирландия была в данный момент в порядке. С какой стати старик решает такие вопросы? Это его семья, и дело тут не в разумности его предложения. Дело в том, что решено это было без него, и ему это однозначно не нравилось. Лиадэйн не спорила со своим отцом - Катхал знал про это, конечно, и потому её сейчас не осуждал.
"Отец хотел?" - первым делом среагировав на то, что ему не понравилось, через несколько секунд он проглотил раздражение и прислушался к её словам. Пусть она никогда не была его возлюбленной, но он не был невнимательным. Конечно, он понимал вес таких слов. Он был далеко, а отец имел на неё большое влияние всегда. Он не осуждал её, но за мнение, что имеет право указывать ей, он недолюбливал её отца. По большей части молча, но несколько раз между ними случались и открытые противостояния. Правильно или нет, но Катхал был не тем человеком, которого бы устроило, что его семьёй пытается управлять кто-то другой. - "Но она осталась дома", - он нахмурился, всё ещё продляя повисшую паузу. Нахмурился не от неодобрения - от накатившего чувства, имя которому он не мог бы дать. Но это её решение было важным. Если бы позвонил в пустой дом, это было бы очень большой разницей для него. В одном этом практически был весь смысл его привязанности к дому.
- Твой отец... - начал он. Его голос всё ещё был напряжённый. - Ты знаешь, мне не нравится, когда он вмешивается. Хотя, возможно, там им будет спокойнее. Но ничего хорошего в том, что дети оказались без родителей, нет, - он всё же высказался. К добру или худу, но Катхал не был тем, кто склонен удерживать внутри то, что хотел высказать. Умел быть терпеливым и выжидать, но это совершенно не то же, что быть скрытным.
"Спасибо, что осталась", - он почти хотел сказать эти слова, хоть его чувство и не было именно благодарностью. Может быть, лучше бы подошло слово "хорошо". Но и этого он не сказал. Её слова, которые она сказала после, её вопрос - Катхал меньше общался с ней, чем ему стоило бы, как хорошему мужу, но он понял её чувства. Это был смелый поступок - остаться в доме одной, чтобы ответить на его звонок. Он действительно понимал это, и, пусть сейчас его мысли были заняты всеми вопросами, которым ему нужно было найти решение, чуть позже он до конца оценит то, на что она пошла. Оставаться фактически одной на пороге войны, в доме, отделённом от побережья лишь широкой равниной, от побережья, с которого почти видно теперь уже недружественную землю большого острова. Это не было безопасно, и естественно было, что ей страшно.
Поэтому, вместо того, чтобы ответить сразу, он трёт ладонью лицо. Тут не пустые слова надо говорить. Надо решить, что ему теперь делать. Просить её остаться там одной - нет, он не мог заставить её жить в одиночестве под такой угрозой. Сказать уезжать в Германию к детям - для него это звучало почти как отказаться от своего дома.
Несколько секунд назад, ещё когда говорил ей прошлые слова, он внутренне откладывал момент, когда ему придётся задуматься о том, что уже некоторое время маячило на границе сознания. А вышло, что, как только попытался найти ответ на её тихий вопрос, он пришёл почти сам.
"Нарушать своей присяги я не могу. Но кому я присягал здесь, скажите мне. Здесь для этого есть только призраки", - W-0 славился своим командиром, и Катхал слышал о ней, прежде чем сюда попасть. Но вот выходило так, что её уже давно не было с её людьми. Последнюю неделю в W-0 не было и Коналла. Хуже было то, насколько до них не было дело. И насколько бесполезно теперь всё это было для Альбиона. - "Не думал я, что когда-нибудь стану принимать такое решение..."
Катхал покачал головой и плотнее прижал телефонную трубку к уху.
- Ожидание, - одно слово, упавшее в тишине, словно камень, без плеска уходящий в воду. Его можно было понять по-разному, но голос Катхала звучал сейчас иначе. Мягче и плавнее, и в то же время твёрже. - Справишься?