Слова южанки задели лорда Вимана – как бы ни стремился тот сгладить шероховатость углов, сколь витиевато ни излагал бы свою мысль, суть ее была простой и жесткой, понятной любому, кто верен своей вассальной клятве. Винафрид воспринимает все легче и поджимает губы, думая о том, как разрядить обстановку, вернуть разговор в более спокойное русло. Это все, верно, лишь недопонимание из-за разницы культур и воспитаний. Юная Сэнд попросту не знает северных порядков – на нее не за что злиться.

Голос Виллы – как яркий росчерк молнии меж кучных туч, укрывших Гавань тяжелым одеялом. Локоток Винафрид слишком поздно врезается в затянутый бирюзой бок – отзывается небо, дланью разящей нависает над Виллой грозная тень септы Метес. На фоне этой кары метафорические раскаты грома, окутывающие Чертог, кажутся даже не рокотом – ласковым урчанием котенка. Винафрид тянет улыбку и едва сдерживается, чтобы не закатить глаза – ведь гости могут воспринять этот жест на свой счет. А Вилла – это Вилла. Вилла играет с огнем, лучезарно улыбаясь, и какое ей дело до сжавшихся в животе сестры колючих ежей.

Благо, дедушка и гостья – та из них, что больше походила на леди, – ловко увели разговор в сторону от слонов. Винафрид искренне надеялась, что про слонов сегодня речи больше не будет: неловко было бы разругаться с союзниками из-за такой мелочи. Девушка выдыхает смешливо и расплывается в улыбке, думая о том, что слон – в самом деле мелочь в такого рода делах, каким бы огромным он ни был. Да даже если целое стадо слонов!..

А пока леди Сильва и лорд Виман танцуют вокруг прибытия дорнийцев, Винафрид вновь переводит взгляд на единственного мужчину в прибывшей делегации. Он в полной мере занял ум юной леди, сломав все ее представления о жизни и положенных церемониях. Пусть позже женщин, но его все же представили – а значит, он не просто безымянный телохранитель. Но он не обмолвился ни словом, не попытался осадить своих спутниц или как-то иначе вмешаться. Винафрид это было непонятно.

– Почему он молчит? – Едва слышно шепчет она сестре, спешно переводя взгляд на очаровательно сконфуженную леди Сантагар. Вопрос, призванный обратить внимание, но не завести диалог.

Улучив момент – долгожданную паузу в речах дедушки, Винафрид ведет ладонью по юбке, словно бы шорохом тяжелых тканей могла привлечь к себе внимание собравшихся в Чертоге людей, и говорит громко:

– Дедушка, наши гости устали с дороги, – мягко укоряет она с улыбкой. Дедушка, а не лорд Виман – чтобы теплее, ближе, чтобы подпустить гостей к их семейному очагу, расположить к себе открытыми сердцами. – Все прелести южных тканей мы сможем обсудить и за столом, – очаровательная улыбка и благодарственный кивок Сильве. – А после трапезы перейти к делам, – такая же улыбка – лорду Виману. Винафрид сомневается, что дедушка забыл пригласить дорнийцев за стол – скорее сознательно отвел эту роль женщинам.

– Прошу вас, – Винафрид протягивает руку ладонью вверх, приглашая южан за стол, и не садится сама, пока все, включая матушку и сестру, не опускаются на стулья. В тот же миг замершее, казалось, время в Чертоге вновь набирает ход – да так быстро, будто стремится нагнать привычный ритм. Слуги действуют слаженно и без суеты, но вместе создают чувство, будто оказались присутствующие в тихо шуршащем улье. А на столе одно за другим появляются ароматные горячие блюда: запеченная в меду курица с золотыми боками и сочная жареная форель, румяные пироги с олениной и мягкие пирожки с треской, ячменное рагу с овощами, приправленное солью и пряностями, алые свекольные оладьи, томленая в масле капуста и, конечно же, еще горячий, только покинувший печь хлеб. Запахи наполнили Чертог, а вина – кубки. И – главное – больше никаких слонов.