– Добрый вечер, – рефлекторно здоровается она с очаровательной омегой. Диво хороша незнакомка: изящная, мягкая и фигурная. Темные волосы лишь подчеркивают ее красоту – яркую и контрастную, как у Ханы или Ячиру. Невозможно не согласиться с тем, как хороши брюнетки – быть может, именно такие нравятся мистеру Линдту? Красота, что прежде вызывала лишь удовольствие, теперь отчего-то обижает, болезненно колет меж ребер. Вивиан Монтгомери никогда не знала соперничества, всегда оставаясь лучшей в глазах отца и тех, кому он позволял познакомиться с ней, и мысль о том, что кто-то мог бы предпочесть ей другую девушку, оказывается неожиданно горькой.

Но ведь все это она лишь придумывает, верно? Мистер Линдт так смотрел на нее, так заботился – разве может быть, что то было лишь его воспитанием?..

Встречается глазами с пытливым золотистым взглядом, и чувствует себя еще более беспомощной: любой ответ на заданный вопрос был бы глупым и нелепым, хотя бы потому что мисс Монтгомери сама не знает, каким ветром ее вдруг занесло в общественную уборную. Спасением кажутся голоса вышедших из маленьких кабинок женщин – но лишь секундным оказывается чувство облегчения. Две беты, одна из которых остро пахнет чем-то необычным и странным, и их нарочито дерзкое и шумное поведение напоминает Вивиан школу Марии Эльсинор.

Ассоциация эта дает ей силы собраться: мисс Монтгомери настолько не любила одноклассниц, насколько не считала возможным показывать им свои эмоции, а потому и сейчас берет себя в руки. Шагает к умывальнику, открывает воду, что с шипением устремляется бурным потоком. Ароматное мыло с яблочной отдушкой опускается на ладошку густой пенкой. В зеркале рассматривает она остановившихся напротив дам – но ни одной из них Вивиан так и не ответила, будучи слишком напряженной, чтобы тягаться с кем-либо в непринужденности светской беседы. А тягаться придется – об этом кричало все ее существо с того самого момента, как коснулся ее обоняния запах жасмина и сандала.

Отчего-то задевают слова странно пахнущей блондинки. "Без мужчин", – сказала она, и хотя Вивиан не слышала предшествующего этому вердикту разговора, эта мысль заставляет ее вспомнить о господах Линдте и Лангстреме, что сегодня не пришли в оперу. Если так подумать – как раз без мужчин, как и завещает пахнущая свежестью листвы бета.

..как будто "без мужчин" что-то вдруг станет проще. И будто бы с ними – иначе.

– Вы здесь с кавалерами? – Слетает в губ не просто неуместный – неприличный! – вопрос. Сегодняшний вечер абсолютно выбил из колеи обычно воспитанную и осторожную мисс Монтгомери, – раз за разом поступает она не так, как должно. Впрочем, поздно краснеть, раз уже раскрыла рот. Следовало просто помалкивать – и именно это решение приняла она, переводя взгляд на темноволосую красавицу. Уж она-то точно не одна!

Выступать с Призраком – одно удовольствие. Как только Вивиан села за рояль, пропали все ее терзания и сомнения, переживания и тревоги. Загадка пропавшего Микеля Линдта осталась в гримерке, а на сцене хозяйничала самая настоящая магия: волшебство его голоса. Ей чудилось, что в этот момент они стали единым целым, хотя прежде им лишь единожды удалось найти время, чтобы отрепетировать выступление. Все-таки, он настоящий профессионал, и Вивиан, завороженная голосом, музыкой, неведомыми чарами, уходила со сцены самой счастливой на свете омегой.

В слепой эйфории пробыла она и короткое время в гримерке, пока меняла белоснежное концертное платье с бесконечно длинным подолом на более удобное. Гладкий и нежный шелк текучей текстурой ласкает кожу: непослушная, но безумно красивая ткань ложится вдоль тела, изящно драпируется вдоль тела и красиво играет на свету. Улыбаясь своему отражению и все еще находясь под впечатлением от чудесного выступления, она даже забывает о печали, что тяготила ее еще совсем недавно.

Добродушная бета придерживает для нее мягкий полушубок, когда Вивиан говорит, что хочет направиться домой. Кутаясь в пушистый мех, она выходит из гримерки, но вместо ожидаемой охраны ее встречает корзина ароматных орхидей. За ярким запахом цветов девушка не сразу различает холод железа и змеиной кожи, но эту фигуру и прищур карих глаз за стеклами очков она едва ли могла бы когда-нибудь забыть.

– Мистер Айрленд?.. – Почти выдыхает она. Рада, приятно удивлена – отец не желал, чтобы она виделась со своим защитником. Ни на один из праздников, что прошли за последние четыре месяца, суперинтендант Айрленд приглашен не был – в том числе и на ее день рождения. К тому же, впервые кто-то встречал ее вот так, на выходе из практически личных комнат. Педантичная и дотошная охрана предпочитала разворачивать всех ухажеров и поклонников издалека, чтобы даже намека на чужой запах близ мисс Монтгомери не было. Сегодня что-то изменилось?..

Юмористический опус по мотивам игры.
Warning! специфическое ч/ю, возможен OOC.
3 декабря 2015 года.

Суперинтендант Алан Айрленд, вне всяких сомнений, отличный работник полиции: силен, умен, целеустремлен и неприлично молод для занимаемой им должности начальника ОБН. Еще лучше он как майор лондонской мафии: ярчайший талант в области игр на буквах закона! Ценили его и там, и там – благо, было за что. И – главное! – никакой гон ему помехой никогда не был.

Хорош суперинтендант был и в постели: мало какая омега уходила неудовлетворенной и в одиночку: обычно их было две, а то и три. Настоящий зверь! Ценили его и в этой сфере: умел, вынослив, смел в решениях и не скуп на оплату стараний девочек. Иногда, правда, мог перестараться – но такие случаи оплачивались отдельно.

Однако есть у него и слабая сторона – одна единственная, кто бы мог подумать! И вскрылась она, когда ему позвонили "сверху", сообщив, что его идея подмять под себя Комиссара ДПН, заполучив его драгоценную дочку, увенчалась успехом. Волна самодовольства схлынула не сразу, но оставила на берегах его личности безобразный мусор: осознание.

Дело в том, что Алан Айрленд совершенно не умел ладить с девушками. Он умеет платить им, трахать их, терпеливо выслушивать и даже игнорировать их истерики – но строить с ними отношения великий и ужасный не-у-мел. Совершенно. Полное отсутствие опыта не так-то просто компенсировать за те несколько часов, что остались до встречи со столь желанной красавицей, которую он – вопреки своим привычкам и природе – искренне хотел сделать счастливой.

Потянувшись и размяв шею, простой в своих желаниях супериндентант открыл мугл, вбил в строку поиска "как сделать омегу.." и даже почти удивился, что нужный вариант "счастливой" оказался самым верхним в списке предложенных. Видимо, не его одного беспокоит этот вопрос, – сделал потрясающе логичный вывод начальник ОБН Лондонского квартала. Это даже по-своему немного приободрило.

"Внутренний мир омеги во многом отличен от мира альфы или беты, поэтому при желании сделать своего омегу счастливым, важно знать основные моменты, ...", – гласило описание под одним из предложенных сайтов. Щелчок мышью, крутится колесико курсора и...

"Доступ заблокирован".

"Десять рекомендаций психолога" – щелк! – "Доступ заблокирован". "Иногда омега кажется необъяснимой загадкой" – клац! – "Доступ заблокирован". Демотиватор с мужиком и надписью "Нельзя просто так..." – клац-клац-клац! – "Доступ заблокирован"!

Вашу мать! Со злости суперинтендант чуть не разбил клавиатуру, с размаху шибанув по ней кулаком. Надо будет обсудить с сисадминами, какого хрена у начальника ОБН ограничен доступ в Интернет. А если трактат об омежьей психологии станет единственной преградой между ним и успешно расследованным преступлением?!

Суперинтендант поднялся со своего места резко, офисный стул жалобно пискнул, отъезжая к стене, а ручка, задетая рукавом пиджака, слетела на пол. Все еще в гневе, он прошелся по кабинету дважды: туда-обратно, туда-обратно. Почувствовав себя зверем, мечущимся в клетке, Алан разозлился еще больше – и немедленно вышел в приемную, где благоухала очаровательная Лотт. Увидев начальника, та даже не попыталась сделать вид, что работа ее интересует больше нового маникюра, которым она как раз занималась.

– Что-то случилось, шеф? – Ловким мазком закончила первая модница отдела аккуратный ноготок. В нос суперинтенданту прилетел смачный удар отвратительного запаха ацетона и краски. Она решила убить начальника, не иначе. Впрочем, это же навело Алана на неожиданную мысль.

– Ты вроде в отгул хотела, Лотт, – напомнил ей альфа. Голубые глазки стрельнули в его сторону с подозрением и придыханием грядущей радости.

– Ну, хотела, – деланно безразлично протянула Шарлотта, принимаясь за мизинчик. – В оперу платье выбрать, прическу поправить, маникюр, – девушка потрясла ладонью перед собой, не то показывая ее начальнику, не то нагоняя на того побольше мерзких ароматов, – закончить...

– На сегодня ты свободна, – резюмировал Алан. Ах, Лотт была бы не Лотт, если бы могла так легко свалить, когда от нее этого ждут!

– Сейчас, только ногти подсох... – начала было она, но рык начальника прервал ее песню:

– Живо!

Через десять минут приемная опустела: остались лишь запахи: ядреной краски, свежей листвы и какого-то нового парфюма Лотт. Кресло у Шарлотты скрипучее и низкое, но Алан не обращает внимания. Один за другим он выдвигает ящики стола, в одном из них находит стопку "Neopolitan", тяжело выдыхает. Как низко он пал. Подхватывает журналы, поднимается под жалобный стон стула и ногой запинывает ящики обратно. В своем кабинете он заворачивает полученное сокровище в пронумерованные папки с "делами", на случай внезапного прихода кого-то из особо ретивых сотрудников.

До конца дня погружается суперинтендант в увлекательный мир простого омежьего счастья, то хватаясь за голову, то бросаясь конспектировать, то подсматривая в мугле, сколько стоит та или иная пометка, сделанная рукой Лотт. Запихивая тяжелую стопку обратно в стол, Алан Айрленд может сделать только один вывод: ох и тяжелое же это занятие – делать омегу счастливой!

Может и правда легче просто трахнуть?..

Отец смилостивился? Не может быть того, – уверена Вивиан, слишком хорошо знающая своего отца. Если Майлз Монтгомери принял какое-то решение - он следует ему упрямо и настойчиво, не допуская ни малейших отклонений. И все же – кто-то же отозвал охрану?.. Она еще не определилась, может ли верить ему, но с каждый словом Алан Айрленд пугает ее все больше: ей чудится безумие в его взгляде. Но – только кажется, ведь так?..

– Это невозможно, – тихо шепчет она, но альфа будто не слышит ее. Касается ее руки – выше и интимнее, чем положено по этикету. Лицо горит, и Вивиан рефлекторно вжимается в дверь, стремясь отдалиться, ускользнуть из рук Алана.

Он слишком близко: настолько, что видит она явственно широкие, почти во всю радужку, зрачки. Темные, похожие на глаза Бенджамина в тот раз. Вивиан вздрагивает, когда его руки ложатся ей на плечи. Зря надеялась она на защиту корзины – Алан крупнее и выше Вивиан, и какие-то цветы ему совсем не помеха.

– Грэйс, – сдавленно зовет девушка свою телохранительницу-бету, все еще надеясь на помощь, когда тяжелая ладонь альфы толкает дверь в гримерку. Алан настойчиво, хотя и мягко, подталкивает Вивиан к комнате, где они останутся только вдвоем, где никто "не побеспокоит" альфу и "не поможет" омеге. Уже не так страшно, что кто-то может увидеть их наедине, – пугает то, что мистер Айрленд может сделать.

– Прошу вас, я не могу, – в ее голосе слышен страх. Разве можно, чтобы она осталась с альфой наедине? Даже с Микелем никогда не оставались они вдвоем: водитель, охрана, его родители, – кто-нибудь, да сопровождал их. Кто-то, кто мог бы поручиться за честь Вивиан, кто мог бы остановить альфу.

..разве кто-то сможет остановить Алана?.. В его глазах – дьявольское пламя, которому невозможно противостоять или перечить. Словно завороженная делает она шаг назад, в гримерку, а альфа продолжает наступать с неумолимостью злого рока. Дверь закрывается, лишая последней надежды на помощь охраны. Горячие руки забирают корзину, отставляя цветы на табурет возле самого входа, – больше нет и этой хлипкой преграды.

– Я стану женой мистера Линдта, – громкие и смелые слова. Нигде прежде они не подтверждали слухов о романе, не было и информации о помолвке – просто потому что помолвки никакой не было – и все же Вивиан уже настолько полюбился добрый и заботливый Микель Линдт, что она не просто свыклась с мыслью, что станет его женой, а искренне хотела этого. – Я не могу позволить себе...

..оставаться с другим альфой наедине, – хотела сказать она, но Алан сбил ее с мысли, огладив ее плечи и стягивая с девушки полушубок. Мягкий мех скользнул по коже рук, а следом за ним – жар его прикосновений.

– Остановитесь, я прошу.. вас.

Не вспоминала? Ах, если бы хоть на короткий срок могла забыть она о нем! Весь его образ: и длинные волосы, и хищный взгляд за очками, и широкие плечи, и теплый голос, – весь он настолько глубоко въелся в ее память, что порой Вивиан сама не понимала, когда успевала перескочить с мыслей о мистере Линдте на мистера Айрленда. Как будто бы был у нее хоть малейший шанс! Запах железа и змеиной кожи преследовал ее, напоминал о себе настойчиво и целеустремленно – словно везде, где бы ни выходила в свет юная мисс Монтгомери, за ней по пятам следовал и суперинтендант. Это невозможно, – уверяла себя Вивиан, но ее собственные чувства граничили с безумной одержимостью, и в такие моменты девушка понимала, почему отец строго-настрого запретил поднимать в доме тему благодарности мистеру Айрленду. Омега слаба душой и телом – но союз с сильным и достойным альфой, каким, без сомнений, был мистер Линдт, исцелил бы ее от этого недуга.

Губы Алана горячие, от одного его поцелуя бросает в жар, и Вивиан отворачивается, прячет лицо за ладонью, опускает глаза. Под ресницами прячется не страх – желание, которое она не в состоянии контролировать. Но себя держать в руках она обязана, и отстраняется, вжимается в спинку кресла, ускользает из пальцев альфы – и не понимает, что тем самым лишь еще больше распалит его огонь.

– Будет скандал, если нас увидят вместе, – тихо шепчет Вивиан, не отнимая ладони от губ и качая головой. Она не должна была допустить такого – но как же ей противиться альфе? Почему в коридоре ее не встречала охрана? Почему не отозвалась верная телохранительница? Репутация невинной и кроткой омеги рождалась не только из влияния отца на прессу, но из ее собственных поступков, что не позволили бы очернить ее репутацию. Доминик Лау, гостьей которого нередко была Вивиан, встречал ее с маленьким сыном и никогда не позволял себе столь близких, интимных прикосновений. Микель Линдт всегда был деликатен и нежен с юной омегой, и девушка была уверена – даже представься ему возможность остаться с ней наедине, он не прикоснулся бы к ней.

Но Алан был больше похож на Бена: безумием, страстью в глазах, настойчивостью действий. Она не чувствовала себя рядом с ним в безопасности – именно это пугало ее, но это же она не посмела бы сказать вслух, опасаясь реакции альфы. Замереть, не провоцировать, – решила для себя Вивиан. Дождаться, когда вернется охрана. Ведь должны же они привезти свою подопечную домой в целости и сохранности? Они должны прийти за ней.