Опускает взгляд в смущении, бормочет "Я не так вас поняла" - стыдливо, искренне. Действительно забыла - не то чтобы тот случай можно было бы когда-нибудь действительно выбросить из памяти, но сейчас, в объятиях мистера Айрленда, после всего, что он с ней сделал - забыла. Вспоминает и другое: так и не поблагодарила его за защиту - отец не позволил тогда и совсем запамятовала сейчас. Но как благодарить его теперь, когда он поступил с ней не многим лучше, чем хотел Бенджамин?..

Это приносит смуту в душу. Только что она почти была готова дать отпор, а теперь - снова прогнулась, изыскивая такой выход, чтобы всем вокруг и ей самой было комфортно. Чтобы не сердился отец, чтобы простил ее мистер Линдт... Чтобы поверить на миг в слова сладкоречивого альфы. Да и как бы ей не поверить - всякая омега с самого детства, должно быть, только и мечтает чтобы услышать это: узнать, как сильно, как безумно и пылко любит тебя альфа. И хотя сердце ее уже занято другим образом - светлым и теплым - оно все же тронуто, покорено. Вивиан присматривается почти рефлекторно: Алан нравится ей внешне, ее привлекает его запах, ее душа радуется его речам.

- Хорошо, - соглашается она, всхлипывая в последний раз. Что значит кольцо, если на ней его метка?.. Снять его она успеет и дома, а отец - если он не давал такого согласия - больше не подпустит к ней мистера Айрленда. Вивиан сама не знает, хочет ли она увидеть его снова, но в одном уверена: дома ей предоставят решать самой. Эта возможность кажется бесценной на фоне слов и действий самоуверенного, напористого альфы. - Но я не могу ничего ответить вам, не переговорив с отцом.

Робко смотрит в глаза, все еще боясь проявлений его чувств. Вы же поймете, верно, мистер Айрленд? Если вы действительно так долго ждали и так сильно влюблены - то что изменит еще один день? Не время ей сейчас говорить о том, что ей важен и нужен другой.

- Вы обещали отвезти меня к нему, - напоминает она, цепляясь за последнюю свою надежду. Он проигнорировал все ее просьбы - но в этой не откажет? - Если я не безразлична вам - молю, позвольте мне вернуться домой.

Неимоверно устала - и голос дрожит. Старается говорить спокойно и мягко, не позволяя себе вновь сорваться в слезы, собирая в кулак все свои эфемерные омежьи силы. Дает отпор так, как может.

- Сейчас, - шепотом уточняет она, завершая свою просьбу и закрывая глаза, полностью вверяя себя его доброй воле и смея уповать на то, что она, эта воля альфы, совпадет с ее желанием.

За запертыми дверьми легче не стало ни на йоту. Вивиан казалось, что все слезы она выплакала там, в больничной палате, горько умоляя отца открыть глаза, но дома боль снова скрутила хрупкое сердце, отразившись отчаянием во взоре. Мир подернулся серым туманом - тусклым и беспросветным, скрадывающим светлые тона и углубляющим темные.

Она с трудом помнила, как Алан довез ее до дома, как едва не на руках донес до дома - медленно переставляя ноги, юная Монтгомери плелась точно ослепшая: то и дело спотыкаясь, не видя дороги. Она ведь и была - как ослепшая, ведь тот единственный свет, что согревал ее всю жизнь - свет отцовской любви - неожиданно погас. Слишком неожиданно: Майлз никогда не жаловался на здоровье и на сердце. Впрочем, он и не стал бы - не при дочери.

Дома ее приняли с сочувствием, которого убитая горем омега и не видела. Что теперь будет?.. Она умоляла оставить ее одну, желая вновь предаться слезам, но настойчивый альфа не отпускал ее до самого утра, утешая и лаская. Возбуждающий и пугающий прежде запах металла и змеиной кожи стал финальной нотой безмолвной эпитафии, прочно связавшись в памяти со смертью и горем. И она плакала уже рядом с ним, забыв о заветах отца. Какой прок быть сильной, если самый дорогой человек.. ушел?..

Не помнила Вивиан и того, когда Алан оставил ее. Кажется, всю ночь он провел в ее спальне, под утро оставив задремавшую на его плече девушку в постели.

Рассвет нового дня, новой эры жизни наступил сильно после обеда. Слуги не смели будить ее, а сама Вивиан словно не желала просыпаться, чтобы как можно дольше не принимать страшную правду о том, что ей вовсе не приснилось все то, что произошло вчера. Долго и бездумно всматриваясь в полупрозрачную ткань балдахина, девушка провела, кажется, несколько часов - или, быть может, столетий?.. Поднявшись, она дошла до зеркала, откуда на нее смотрела изможденная, заплаканная мордашка - иначе и не сказать. Скользнула рукой по гематоме на левом плече, пригладила всклокоченные после сна волосы.

Папа разозлился бы, увидев свою возлюбленную дочь в таком виде.

К горлу подкатил ком, а на глаза навернулись слезы, но мысль отрезвила на короткие мгновения, которых хватило, чтобы взять в руки щетку и приняться расчесывать светлые пряди. Она должна быть красивой и аккуратной, ее так учили. Учил. Безвольно упавшая на столик рука и побежавшие по щекам слезы вновь оборвали попытку быть сильной.

Как. Теперь. Жить?..

- Мисс Монтгомери, к вам гостья, - послышался голос служанки за дверью, приводя в чувство. Утирает тыльной стороной ладони щеки, моргает растерянно собственному отражению. Ей нужно лишь немного времени, чтобы сменить платье.

- Я сейчас спущусь, - обещает она, медленно оборачиваясь к гардеробу. У нее так мало темных платьев, а многообразие светлых цветов неожиданно больно режет по сердцу. С трудом выбирает черное - и медленно переодевается, невольно вынуждая гостью ждать.

Когда она спускается вниз, в гостиной пахнет свежим чаем - и коньяком. Хотя девушки давно не виделись - узнает Ячиру даже со спины. Вивиан почти рада этой теплой, ласковой омеге, но не может вымолвить больше одного слова.

- Здравствуй, - тихо шепчет, опуская глаза.

Внешний вид

Задыхается от его поцелуя, слишком жаркого и долгого, слишком пылкого и глубокого для омеги, мечущейся между неожиданно нахлынувшей страстью, привитым воспитанием и природной робостью. Упирается ладошками в плечи альфы - слишком слабо и мягко, чтобы счесть это сопротивлением. Пытается отстраниться - и тоже безуспешно, лишь сильнее сжимает ее в объятиях альфа, а его руки скользят по телу с уверенностью хозяина, проверяющего состояние своей собственности.

С тихим жужжанием застегивает платье, и Вивиан удивленно распахивает глаза. Неужели остановился? Тяжело дышит, когда наконец отрывается Алан от ее губ, смотрит на его лицо, понять пытается, что чувствует сама, чего хочет на самом деле и как следует вести себя с ним.

По сути, она действительно ничего о нем не знает. Звание, имя... Лишь поверхностное, внешнее представление о человеке, что поставил метку на ее плече. О человеке, что надел кольцо ей на палец и отказался слышать отказ. Разве может она принять предложение того, кого совершенно не знает?.. Разве в праве она так бесстыдно отдаваться его поцелуям и ласкам?.. Столь легкодоступна, что мистеру Айрленду и в голову не приходит отнестись к ней хоть с малейшим намеком на уважение. Ей стыдно за саму себя - и она вновь поникает в руках альфы.

Узнать побольше? Он точно мысли читает, - невольно думает Вивиан. Только вот ей совсем не хочется ни в какой ресторан, и говорить о себе она не любит и не умеет. Коротко качает головой, опуская взгляд, - не желает выбирать, ничего не желает: лишь оказаться дома, спрятаться за спиной отца и не видеть агрессивно настроенного, враждебного мира, что вторгается в ее спокойную, размеренную жизнь с неуместными искушениями и чужими интересами.

- Домой, - отвечает лаконично. Это и ее желание, и ответ на вопрос Алана. Она не в том состоянии, чтобы посещать публичные места: возбуждена, напугана.. помечена. Поэтому - домой, только туда.

Растерянно разглаживает сбитую набок челку, вслепую пытаясь привести себя в порядок - и пряча лицо от настойчивого взгляда альфы.

- Мне нужно к зеркалу, - шепчет она, и не надеясь, что мистер Айрленд поймет эту очевидную истину сам. Если они куда-то едут, то ей необходимо оправить макияж и прическу. Попасть в объектив фотокамер в таком виде - ничем не лучше, чем показаться в свете с меткой. Слова свои подкрепляет осторожной попыткой слезть с колен альфы, в надежде, что в этот раз он все-таки отпустит.