Магнетизм чужого взгляда вводит Кармен в такое же оцепенение, что сковало и ее гостя. Она отмахивается от протянутой руки почти лениво, легко ударяя по запястью тыльной стороной ладони, а сама не может отвести глаз, завороженная, плененная. Жозефина научилась защищать свой разум, он научил ее, но против этой магии она была бессильна.

От голоса Куро, от тона, от сквозящей во всем его образе уверенности по спине бегут мурашки, а в животе оседает огненный комок. Сколько девушек хотели бы услышать от него эти слова? Или, быть может, парней? – думает она, вспоминая то, чего бы вовсе не хотела видеть и знать. Жозефина – большая мастерица по части лжи самой себе, и столкнувшись с отторгаемым, но желанным, она застывает в смятении, позволяя Куро склониться над собой. Теперь он кажется еще выше и шире в плечах, и отчего-то невероятно сильно хочется подчиниться его воле.

И пока в девичьей душе борются ее страхи и желания, Куро перехватывает инициативу и забирает победу властным поцелуем.

Он горький и нежный. Именно такой: пахнущий табаком, оседающий терпким пеплом на языке, но отчего-то невыносимо ласковый и теплый. Кармен закрывает глаза, выражая смирение, но не движется, не отвечает. Этот нежно-горький поцелуй закончится, – уверена она. Закончится – и Куроганэ уйдет, а вместе с ним исчезнет то странное чувство, что точит ее изнутри.

Чуть отворачивает лицо, уходя от тонких губ, не дожидаясь, когда Куро надоест этот контакт. Жозефина подается вперед, прижимается щекой к чужой щеке, по-прежнему не открывая глаз, – будто бы это могло помочь забыть, с кем она сейчас находится. Поднимает руки, осторожно гладит вдоль груди и по плечам, ладонями замирает на шее, большими пальцами – чуть ощутимо касается колючих щек.

– Вон, – выдыхает она из последних сил. «Уходи» – слишком длинное слово, и такт пульса отзывается в горле, мешая его произнести. Она действительно искренне хочет, чтобы он ушел, исчез навсегда. Чтобы разбил ей сердце, которое имеет наглость отзываться на его прикосновения. Чтобы он, человек, больше никогда не бередил окаменелую душу. Уйди.

Пауза затягивается. О чем бы там ни думал Куро, как бы ни обжигал дыханием шею – с каждым мгновением решимость Жозефины лишь крепнет. Обнимать его – последнее, что ей сейчас нужно, и здравый смысл выбивает из головы ту внезапно накатившую слабость, которой она чуть было не поддалась.

Кармен толкает настойчиво одной рукой, вынуждая отстраниться и поменяться местами, а оказавшись сверху – зарывается пальцами в волосы, осыпает лицо поцелуями: от уголка губ по щеке. Замирает у самого уха, и пальцы твердеют, сжимая темные пряди. Жозефина тянет с силой, болью приводя Куро в чувство и одновременно – опутывая невидимой паутиной. Никакой магии и больше никакого, хочется верить, желания.

– У тебя есть десять минут, чтобы убраться из этой комнаты, – зло шепчет она.