По любым вопросам обращаться

к Vladimir Makarov

(Telegram, Discord: punshpwnz)

По любым вопросам обращаться

к Vladimir Makarov (tg, dis: punshpwnz)

Code Geass

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » Code Geass » Основная игра » 22.01.18. По собачьему следу


22.01.18. По собачьему следу

Сообщений 1 страница 12 из 12

1

1. Дата: 22 января 2018 года
2. Время старта: 5:00
3. Время окончания: 10:00
4. Погода: Берлин скован ледяным дыханием зимы. Воздух, словно осколки стекла, режет легкие при каждом вдохе — термометр показывает -14°С. Восточный ветер, резкий и беспощадный, гуляет по пустынным улицам, срывая с крыш позёмку и завывая в промежутках между бетонными колоссами. Кажется, холод проникает не только под одежду, но и в самые мысли, заставляя сомневаться в каждом шаге.
5. Персонажи: Эммерих Мейер
6. Место действия: ЕС, Берлин (PND+8)
7. Игровая ситуация: 5:03. Вибрация смартфона разрывает тишину спальни. Сообщение от Фауста лаконично и бескомпромиссно: «Штаб-квартира CES. Немедленно. Допрос.». Два террориста, пойманные после кровавой бойни в греческом аэропорту, ждут в подземных залах ЕС — их признания могут стать ключом к сети заговорщиков. Но почему вызвали именно его, Эммериха? То ли Фауст проверяет лояльность, то ли за этой миссией кроется ловушка. Лифт спускается на минус восьмой уровень, где свет люминесцентных ламп мерцает, как предсмертная агония.
8. Текущая очередность: GM, Эммерих

+2

2

Лифт завыл, как раненый зверь, когда стрелка преодолела отметку «-7». Эммерих почувствовал, как холод просачивается сквозь швы стальных стен — не просто отсутствие тепла, а живая субстанция, выгрызающаяся из бетонных недр Берлина. Двери разошлись с металлическим стоном, и его встретил коридор, похожий на лезвие: узкий, бесконечный, рассечённый полосами мертвенно-синего света. Воздух пахнет озоном и антисептиком, словно здесь стерилизуют не инструменты, а саму память.

Фауст стоял у стены, сливаясь с тенями. Его очки ловили блики ламп, превращая глаза в две чёрные дыры.
— Пунктуальность — добродетель ленивых, — голос сухой, как треск замка-молнии. — Хорошо, что вы не добродетельный.

Он двинулся вперёд, не оборачиваясь. Каблуки цокали по плитке с метрономной точностью. Слева — зеркальные стекла наблюдательных постов. За ними силуэты в наушниках, лица, смазанные в зелёной статике мониторов. Справа — двери. Стальные, без номеров, с щелями для передачи лотков. Над каждой — красный индикатор: «ЗАНЯТО». Эммерих поймал собственное отражение в одном из окон — бледное, искажённое рифлёным стеклом.

— Мы арендуем клетки, — Фауст провёл ладонью по стене, словно гладил хищника. — CES любит коллекционировать тайны. Но наши птички поют только для нас.

Они остановились у шлюза. Камера с ИК-подсветкой щёлкнула, сканируя сетчатку. Фауст набрал код — не пальцами, а костяшками, как будто боялся оставить отпечатки.
— Дублирующая система, — пояснил он, глядя, как гидравлика разрывает гермодверь. — Каждые двенадцать часов алгоритм меняет паттерн доступа. Даже я не знаю следующей комбинации.

За шлюзом — коридор-лабиринт. Датчики движения включали свет на шаг впереди, гасили на шаг позади. Эммерих заметил следы на полу — чёрные полосы от колёс тележек. Не для еды. Для тел.

— Ваши будущие подопечные оценят наш... прагматизм, — Фауст указал на камеру с длиннофокусным объективом в углу. — Запись хранится 72 часа. Затем — перезапись поверх нулями. Никаких протоколов, никаких подписей.

Он достал ключ-карту с голограммой кобры. Дверь в конце коридора была иной: бронированная, с алмазным напылением. В центре — смотровое окно размером с почтовую марку.
— Они внутри, — Фауст приложил карту к панели. Магнитный замок взвыл, как механический пёс . — Совет: не верьте их глазам. Верьте тому, что между слов.

Дверь приоткрылась, выпуская волну холода. Эммерих успел заметить надпись на косяке — царапины от наручников, аккуратные, будто ритуальные насечки.

— Ваш ход, господин Мейер. — Фауст отступил в тень, сливаясь с серой стеной. — Помните — стены здесь слышат. Но отвечают только мне.

Индикатор над дверью переключился на красный. Где-то в глубине коридора заскрипела лебёдка — словно подземелье дышало.

Заключенные 4599 и 4854

[icon]https://i.imgur.com/jRWgm3T.png[/icon][nick]Фауст[/nick][fld4] [/fld4][fld1] [/fld1]

+8

3

5:03. Вибрация смартфона врезалась в тишину, как нож в масло. Эммерих приоткрыл один глаз, выхватывая из темноты цифры на экране. Фауст. Допрос. Без приветствия, без уговоров — приказ, высеченный из стали. Он встал, костяшки пальцев белели на краю кровати. Холодный воздух обжигал кожу — отопление в хрущёвке давно сломалось, но чинить было некому.

Оделся за три минуты: выцветшие джинсы, чёрный свитер с дыркой под мышкой, кожаная куртка, пахнущая бензином и старыми страхами. Пистолет USP под мышкой — холод металла успокаивал, как рука старого врага. На лестничной клетке пахло плесенью и отчаянием.

Служебный «Опель» ждал у подъезда, мотор урчал на холостых. Водитель — тень в чёрных очках — кивнул в сторону пассажирского сиденья. На кожаном сиденье лежали наушники с посеребренными динамиками и цифровой плеер размером с пачку сигарет. Эммерих щёлкнул кнопкой. Голос из устройства был лишён интонаций, как робот на сборочной линии.

«Оберлейтенант Мейер. Цель допроса — установить связь между атакой на аэропорт Афин и операцией «Чёрный нефрит». Подозреваемые: Али аль-Наджар, 34 года, бывший инженер-электронщик, вербовка подтверждена перехватом сигналов из Триполи; Марван Кассим, 28, эксперт по взрывчатке, следы ДНК на обломках дрона в Афинах…»

Эммерих прикрыл глаза, пропуская факты сквозь сито памяти. Аль-Наджар — упоминался в докладе о контрабанде микросхем через Мальту. Кассим — племянник того самого торговца оружием, чей склад они громили под Бенгази в ’14-м. Совпадение? В его профессии совпадений не бывает. Только цепочки.

«…прослушка зафиксировала звонок на номер в Шанхае за 48 часов до атаки. Код региона совпадает с базой данных по делу №4417-К.»

Он резко открыл глаза. Дело №4417-К — папка с красной полосой. Тот самый китайский след, который он преподнёс CES на блюдечке. Фауст знал. Конечно, знал.

Берлин проплывал за тонированным стеклом: скелеты неоновых вывесок, бродяги, кутающиеся в дым костров, полицейский дрон, зависший над крышей как стервятник. «Опель» свернул на Вильгельмштрассе, приближаясь к чёрному зданию с фасадом из зеркального стекла. CES — гробница из стали.

Эммерих вынул наушники, засунул плеер в карман. В ушах звенела тишина, густая, как смола. Шофёр протянул магнитную карту с голограммой белого глобуса, запертого в венок на голубом фоне.

— Лифт C, минус восемь. Вас ждут.

Дверь автомобиля захлопнулась с глухим стуком. Холод впился в лицо, как тысяча игл. Он двинулся к входу, руки в карманах, шаги ровные, как пульс автомата. Надпись над дверьми мерцала кровавым LED-шрифтом: «Единство через бдительность».

Ирония. Он всегда любил иронию.

Стальные двери CES приняли его как старого знакомого — без энтузиазма, но с холодной учтивостью. Пропуск с голограммой кобры щёлкнул о считыватель, зелёный свет брызнул в глаза. Эммерих вошёл в вестибюль, где мраморный пол блестел, как лезвие гильотины.

Лифты прятались за колоннадой из чёрного стекла. Он нажал кнопку пальцем, обёрнутым в потертую кожу перчатки. Двери раздвинулись с шипением пневматики. Внутри — зеркальные стены, отражающие его силуэт в десятке искажённых ракурсов. Как в комнате смеха, подумал он, только смеяться не над чем.

Кнопка «-8» была меньше остальных, с защитной крышкой. Эммерих приложил карту, услышал щелчок магнитного замка. Лифт рванул вниз, словно решил проверить прочность его вестибулярного аппарата.

Минус восемь встретил его ледяным дыханием. Длинный коридор, освещённый лампами дневного света, уходил в темноту. Воздух пахнет озоном и антисептиком — запах больницы для тех, кого уже не спасти.

Фауст ждал у стены, слившись с тенями. Его очки поймали свет, превратив глаза в чёрные бездны.
— Пунктуальность — добродетель ленивых, — голос сухой, как треск замка-молнии. — Хорошо, что вы не добродетельный.

Они двинулись вперёд. Каблуки Фауста отбивали ритм похоронного марша. Слева — наблюдательные посты за зеркальным стеклом. Эммерих поймал движение за одним из них: силуэт в наушниках склонился над монитором, зелёный отсвет застыл на лице как маска.

Дверь в конце коридора была бронированной, с алмазным напылением. Фауст приложил карту, замок взвыл, словно живой.
— Они внутри, — он отступил в тень, жестом приглашая войти.

Комната допроса напоминала операционную: белые стены, стальной стол, привинченный к полу, яркий светильник над головой. Двое мужчин в чёрных робах сидели на металлических стульях, наручники врезались в запястья. Белые куфии скрывали лица, оставляя лишь щель для глаз — узкие щели, полные ненависти.

4599 и 4854. Бороды, чёрные как смоль, контрастировали с бледной кожей. Эммерих почувствовал знакомое напряжение в мышцах — как перед схваткой с дикими псами на пустыре.

Он медленно обошёл стол, позволяя каблукам гулко стучать по бетону. В кармане куртки лежал диктофон — игрушка для протокола. Настоящее оружие было в голове: паутина фактов, нити связей, яд сомнений.

— Ас-саляму алейкум, — произнёс он на чистом арабском, садясь напротив. Глаза 4599 дёрнулись. — Давайте сэкономим время. Вы расскажете мне о аэропорте. А я не позволю им, — кивок в сторону двери, — сломать вам пальцы.

Он понимал. Перед ним — смертники. Не те, кто надевают пояса шахидов и взрываются. А те, кого посылают как скот на убой. Согласно брифингу у них был план побега. Такой же надёжный, как аварийный выход на высоте 30 тысяч футов. Иллюзия безопасности.

Теракт чуть было не сорвал саммит. Тот, который выгоден исключительно Британии. Вряд ли Совет Европы согласился бы на него, если бы не хотел получить что-то взамен. Отзыв парящего крейсера императора? Исключено. Император не дурак. Кто откажется от такого оружия сдерживания? Приостановка конфликта? Возможно. Не зная мотивов заказчика, нельзя понять, чего он хотел. Эти двое выглядят как рядовые исполнители и едва ли что-то могут знать. Но, если знают... То тогда мы можем напасть на след рыбы покрупнее.

+8

4

Глаза 4599 сузились в щели, как лезвия. Под белой тканью куфии дергалась жилка на виске. Руки в наручниках лежали на столе неподвижно, но указательный палец правой руки выбивал едва заметный ритм.

Он видел, как чужеземец листал папки с красными пометками. Знакомый почерк Тиля Ойленшпигеля на полях — угловатые буквы, как следы когтей. Греческие протоколы, фото развороченных тел у служебного входа... И там, между страниц — распечатка билета на паром Пирей-Мальта. Тот самый, где он перевозил компоненты для детонаторов в полых медных трубах.

— Ва алейкум ас-салям, — голос хриплый, будто горло протёрто наждаком. — Аэропорт? Вы разве не нашли своих крыс в терминале?

Его взгляд скользнул к Марвану. 4854 сидел, вжав голову в плечи, будто пытался стать невидимкой. На висках — капли пота, смешавшиеся с сажей от дыма взрывов. Али знал этот запах — горький, как пепел финиковой пальмы.

4854 чувствовал холод стали под бёдрами. Стул был приварен к полу — как в том грузовике, что вёз их к аэропорту. Кузов трясло, автомат упирался в ребро, а губы шептали суры из Корана. Теперь вместо грузовика — белые стены, пахнущие хлоркой и страхом.

Эммерих открыл папку с грифом "Берлин. 01.08.2017". Марван увидел свою фотографию в аэропорту Тегель с подпись "28.07.2017" — кепка надвинута на глаза, сумка с подкладкой из свинца. Тогда он думал, что следов не осталось. Идиот.

— Вы... вы всё равно ничего не найдёте, — выдохнул он, цепляясь за последнюю соломинку. Голос дрожал, как провод под напряжением. — Мы воины Аллаха, а не ваши шпики!

Али резко дёрнул наручниками, заставив цепи звякнуть. Марван замолчал, будто получил удар током. В документах мелькнула распечатка переписки — шифр из сур Аль-Анкабут. "Паук плетёт сеть между колоннами".

4599 наклонился вперёд, борода коснулась стола.
— Вы ищете паутину, — прошипел он, — а сами попали в неё. Ваш пилот найтмера блеял как баран в тот день в Берлине.

Марван закашлялся, словно в горле застрял крючок. В протоколах лежали скриншоты его сообщений: "Готово. Жду указаний. 22:17". Тот самый вечер, когда он закладывал С-4 в вентиляцию штаба. Та, которая не взорвалась на следующий день.

+9

5

Эммерих провёл пальцем по краю папки, ощущая шероховатость бумаги. Холодный свет лампы выхватывал из теней детали:
— Аль-Наджар. Три дочери в Триполи. Школа №14, учительница Фатима аль-Хадад. — Он щёлкнул языком, наблюдая, как жилка на виске 4599 пульсирует чаще. — Интересно, знает ли Фатима, что её брат убирал детонаторы в портфели детей, чтобы обмануть патрули?

Палец Марвана дёрнулся на столе. Эммерих продолжил, переворачивая страницу с фотографиями тел в аэропорту:
— Кассим. Мать-диабетик в Бенгази. Инсулин поставляет гуманитарная миссия ЕС. Ирония, да?

Он отложил папку, достал из внутреннего кармана блокнот с потёртой обложкой. На странице — список имён, перечёркнутых красным. Рука сама вывела: Камалин → Стрелов → Ервин.

— Вы ведь не солдаты джихада. Вы — курьеры, — Эммерих прищурился, ловя дрожь в уголке рта Марвана. — Перевозили схемы, детали, шифры. А затем вас ваши кураторы втянули в резню в аэропорту. Я прав?

Листая протоколы, он замер на распечатке перехвата: «Отчёт для Ервина. Канал „Арахна“ активен.» Сердце ёкнуло. Алексей Ервин — призрак из дела Камалина. Тот самый, кто сливал данные российской прокуратуры Камалину. Тот, кто помогал подставить Сайрумова.

— Берлинский штаб, — Эммерих ткнул пальцем в фото Марвана у вентиляционной шахты. — Вы заложили С-4, но взрыв так и не произошёл. Почему? Ждали сигнала от «Арахны»?

Али заёрзал на стуле, наручники звякнули. Эммерих поднял глаза, поймав момент слабости:
— Ервин мёртв. Его босс — в камере. Ваша «Арахна» осталась без паутины.

Марван резко вдохнул, будто его ударили под дых. Эммерих продолжил, выуживая правду как осколок из раны:
— В Китае вас использовали. Как и здесь. Взрыватели с таймером, дроны-камикадзе... Всё для одного — чтобы ЕС и Китай разорвали отношения. А кто за этим? Те же, кто подставил нас в резне на реке Инд.

Он швырнул на стол фото Ервина: подполковник в парадном мундире, рука в нацистском приветствии. Фальшивка, конечно. Но достаточно правдоподобная, чтобы сломать идейного фанатика.

— Вы — расходный материал.  — Как Стрелов. Как Камалин. Эммерих встал, тень накрыла заключённых. — Но я дам шанс стать... мусором. Который уберут на свалку истории, где он мирно пролежит до конца своих дней не тронутым. Даю слово, что о ваших близких позаботятся. Я не из тех садистов, которые признают коллективную ответственность. Ваши дети, жена, сестра, родители — они не виноваты в проступках своих близких. В вашей крови были обнаружены стимуляторы. Запрещённые в Евросоюзе. В высокой концентрации. Вы волновались больше всех остальных. Или вам ввели их против вашей воли? Отвечайте: вы знали, для чего вы туда направляетесь? Вы сейчас можете буквально облегчить свою дальнейшую судьбу. Но, если соврёте... Я пойму сразу.

+9

6

Пальцы 4599 пальцы впились в край стола, будто хотели отломить сталь. Глаза за куфией горели, как угли в пепелище.

— Ты лжешь как пёс! — рычал он, брызгая слюной на протоколы. — Фатима чище снега в Мекке!

Но когда Эммерих достал фото его дочерей — три девочки в голубых школьных платьях — зрачки Али сузились до точек. На снимке уголком виднелась надпись мелом на доске: «Папа, когда ты вернёшься?».

Пот стекал за воротник робы 4854. Он сглотнул, словно глотая гвоздь, когда Эммерих коснулся темы инсулина.

— Мама... — вырвалось шёпотом. Пальцы задрожали, выбивая нервный стук по металлу. — Они сказали... сказали, это тренировка. Для защиты мечетей...

Али рванулся вперёд, наручники врезались в запястья до крови.
— Молчи, иудейская тварь! Ты позоришь имя отца! — слюна с розовой пеной брызнула на стол.

Кассим откинулся назад, стул завизжал по полу.
— Воду... нам дали воду в фургоне! — выпалил он, закрывая лицо руками. — Горькую, как полынь. После неё всё плыло... А потом Аид сказал, что мы должны...

Али заорал, перебивая, голос сорвался в визг:
— Лжешь! Мы шли добровольно! Во имя...

— Во имя чего?! — Кассим вдруг вскинулся, трясясь всем телом. — Ты видел, как они стреляли в детей у регистрации? Это не джихад! Это бойня!

Али замер, будто получил удар ножом. Потом резко дёрнул головой в сторону, словно стряхивая правду с волос. Из-под куфии показалась капля крови — он грыз губы до мяса.

+9

7

Эммерих медленно перевернул страницу в папке Кассима, позволив тишине натянуться как струна. Хлопок бумаги прозвучал громче выстрела.

— Марван, — голос мягкий, почти отеческий. Он отодвинул фото Ервина, пододвинув вместо него справку о поставках инсулина. — Твоя мать получает «Хумалог» раз в две недели. Хрупкие ампулы. Лёгкий дефицит в Ливии в прошлом месяце... Странно, да?

Пальцы Кассима сжались в дрожащий кулак. Эммерих продолжил, доставая из папки бланк гуманитарной помощи с печатью ЕС:

— Подпишу запрос на двойную дозу. Сегодня. Взамен ты назовёшь мне контакты для выхода на «Арахну». Аид использовал вас как пушечное мясо, — Эммерих ткнул в отчёт о воде с триазепамом. — Но ты не фанатик. Ты — инженер. Знаешь, как работают схемы.

Рука потянулась к фото Ервина в военной форме. Прищур усилился, когда он заметил на мундире едва различимый значок — стилизованный паук в круге. Тот же символ, что и в перехваченном шифре «Арахна».

— Российский подполковник, ваша взрывчатка, британская провокация в Китае, которую мы вот-вот докажем... — Он сложил документы веером, как карты таро. — И их посол, чудесным образом выживший в бойне, но получивший формальный повод отказаться от саммита, сославшись на несостоятельность Евросоюза, как переговорщиков. Удобно, не так ли?

Взгляд упал на последнюю строку в медкарте Кассима — «аллергия на пенициллин». Эммерих аккуратно обвёл её красным, словно ставя метку на мишени.

— Что такое «Арахна»? Отвечай, и в течение трёх суток твоя мать получит лекарства. Молчи — и я отправлю в Бенгази письмо. О том, как её сын помогал резать детей в аэропорту.

Он откинулся на спинку стула, наблюдая, как капля пота с подбородка Марвана падает на стол. Где-то в подсознании уже складывалась цепь: Аид, Ервин, Камалин, британская провокация. Оставалось выдернуть одно звено — то, которое связывало Аида и российских двойных агентов.

+8

8

Руки Али обвисли в наручниках, как перерезанные тросы. Глаза, ещё минуту назад пылающие яростью, теперь смотрели сквозь Эммериха — в пустоту. Борода, мокрая от пота и слюней, дрожала. Он больше не кричал. Не проклинал. Лишь шептал суру Аль-Ихлас, но слова путались, как нитки в клубке.

— Арахна... — голос сорвался в шёпот. Он едва слышно постукивал пальцем по фото матери, словно боялся, что образ рассыплется. — Это не «что». Это... они. Голос в трубке. Команды приходили через мессенджеры, через карты памяти, которые оставляли в тайниках. Никто не знает, кто они. Но без их одобрения Аид даже патрон не тратил.

Он резко поднял голову, ловя взгляд Эммериха:

— Всё шло через них! Взрывчатка в Берлине, дроны в Ливии, этот проклятый аэропорт... — Пальцы вцепились в край стола, белея на костяшках. — Они знали про воду. Говорили: «После неё страх уйдёт». Но он не ушёл...

Кассим замолчал, услышав, как Али скрипит зубами. Но страх за мать пересилил.

— В последний раз они вышли на связь в Афинах. Через... через русского. Тот, что с шрамом на скуле. Он передал нам схему аэропорта и сказал: «Арахна ждёт результата».

Али резко дёрнулся, словно его ударили.

+9

9

Эммерих медленно провёл ладонью по подбородку, ощущая щетину — он забыл побриться перед вызовом. Жест нарочито бытовой, разрушающий атмосферу допроса.

— Аид... — растянул он, разглядывая фото подполковника Ервина. — Прозвище бога подземного царства для лидера исламистов. Смешно, не находите?

Он перевернул страницу с шифровками, остановившись на цитате из Корана в углу: «Не избирайте покровителями тех, кто обращает вашу веру в потеху». Красным карандашом кто-то подчеркнул слово «покровителей».

— Ваш Аид преклонялся перед греческим идолом. Где тут таухид, где единобожие? — Эммерих щёлкнул языком, как учитель, ловящий ученика на списывании. — Или «Арахна» разрешила попрать основы ради... чего? Денег? Власти? Российский подполковник, британские технологии, ливийская взрывчатка... — Он сложил документы в стопку, ровняя края. — Вам платили криптовалютой? Или обещали райские кущи с шахидским поясом?

Али зашипел, но Эммерих поднял руку:
— Тише, Али. Вы же шииты. А шииты, если я не ошибаюсь, не одобряют слепое подчинение земным лидерам. Особенно тем, кто берёт имена языческих богов. Почему вы, как и остальные, пошли за Аидом? Что вы знаете о нём? Вы хоть раз встречались с ним самим лично? Что известно о его вере? Насколько он сам следует Корану? Кто кому подчиняется, в конце концов? Аид «Арахне»?

Если так, то, получается, что Аид — не более, чем простой наёмник? А если нет... Остаётся открытым вопрос: как Аиду удалось поднять за собой столько фанатиков? И сколько среди них действительно тех, кто пошёл воевать за веру? От этого зависело многое. Слишком многое. Любого наёмника можно перекупить. Предложи выгодную цену. И ты сможешь его завербовать. Сколько идейных агентов Евросоюза завербовала Британия? Сколько генералов? Вспомнить хотя бы Штерна? Сколько людей из его дивизии действительно пошли за ним ради идеи, а не из страха быть убитыми своими же? Или Ервина, который, теперь официально, вполне себе живёт да здравствует. С фанатиками же сложнее. Такие готовы умирать слепо. Если удастся прощупать почву, найти слабое место, куда можно копнуть, то вся вертикаль власти «Воли и разума» рухнет. Войска Аида дрогнут.

Но сколько времени должно пройти? Сколько времени останется до того, как британский император обрушит мощь своего крейсера на европейские города?

Эммерих отбросил прочь мрачные мысли. Не время предаваться унынию. Не здесь и не сейчас. Ему оставалось лишь делать всё, от него зависящее.

+8

10

4599 сидел, выпрямив спину, словно пытался собрать рассыпавшиеся кости гордости в прежний каркас. Глаза, тусклые от осознания предательства, упёрлись в трещину на столе.

— Арахна — его щупальца, — голос хриплый, но уже без огня. — Они шепчут на ухо джиннов. Знают дороги, которых нет на картах. Но... — пауза. Палец дрогнул, чертя на пыльном столе круг. — Но даже Аид снимает сандалии перед их советом. Без них «Цербер» — просто свора голодных псов.

Марван вздрогнул при упоминании «Цербера». Его губы беззвучно повторили слово, будто боялись, что его услышат стены.

— Три головы. Три пасти, — Али скривился, обнажив жёлтые зубы. — Элита, что режет глотки молча. Я слышал, их тренируют в пещерах Хорасана. Но это могут быть слухи.

Он опустил голову продолжил, глотая слова как горькие пилюли:
— Имя «Аид» — меч, а не идол. Кто ведёт нас через ад неверия? Кто испытывает веру огнём? — Глаза внезапно вспыхнули фанатичным блеском. — Он — испытание Аллаха. Тот, кто отделит зёрна от плевел!

Пальцы сжались в молитвенном жесте, но наручники звякнули, разрушая иллюзию святости.

— Мало кому повезло увидеться с Аидом, — голос сорвался в шёпот, — Только в Ливии он появляется перед своим воинством. И затем оно, полное отваги, рвутся в бой.

Марван кивнул, облизывая пересохшие губы:

— В Афинах... человек с шрамом. Говорил на русском и арабском. Передал командиру чемодан с деньгами. Сказал: «Цербер голоден»...

Али резко дёрнул цепями, но было поздно — слова уже висели в воздухе, как запах тления.

+6

11

Холод комнаты просачивался под кожу, но внутри горел холодный огонь анализа. Глаза двух оборванцев – Али и Марвана – выдавали смесь страха, фанатизма и горького осознания предательства. Ключи найдены, подумал Эммерих, но отпирают ли они нужные двери?

Его рука, привычная к точным движениям, достала из внутреннего кармана куртки записную книжку с потертой черной кожаной обложкой. Обложка пахла кожей и оружейной смазкой. Ручка – тяжелая, стальная, перьевая – скользнула по плотной бумаге. Чернила синие, почти черные. Каждая буква – как конспект к экзамену на выживание.

Запись в блокноте

22.01.2018 // CES-Berlin // Ур. -8 // Субъекты: 4599 (Али аль-Наджар), 4854 (Марван Кассим)

Атака Афины (Аэропорт):

  • Подтверждено использование субъектов как "пушечного мяса".

  • Введение сильнодействующих седативов/стимулянтов (Триазепам? Горькая вода) перед операцией → Снижение воли, контроль. Метод Аида/Арахны.

  • Мотивация субъектов: шантаж (семьи – Триполи, Бенгази), идеологическая обработка (джихад), обман ("тренировка").

  • Цель атаки (со слов субъектов): Срыв саммита, усиление позиций Британии? Провокация. Совпадение с рабочей гипотезой.

Структура ОГ (Оппозиционная Группировка - «Воля и Разум»):

Аид: Лидер-символ. «Меч». Идеологический фокус («испытание веры огнем»). Личное присутствие редко (Ливия – база?). Харизма + страх. Уязвимость: Зависим от инфраструктуры/интеллекта Арахны.

Арахна:

  • Ключевой элемент. Не «что», а «они». Оперативный мозг, логистика, связь, финансы.

  • Методы: Зашифрованные мессенджеры, «мертвые» тайники (карты памяти), голосовые команды («голос в трубке»).

  • Контроль над Аидом? («Аид снимает сандалии перед их советом»). Без «Арахны» – «Цербер» лишь «свора псов».

  • Связи: Российские элементы (подполковник Ервин — человек со шрамом в Афинах – передатчик команд/денег). Китайский след (Шанхайский номер – дело 4417-К). Британские интересы (провокация).

  • Главная уязвимость Аида: Арахна – его нервная система. Перерубить – обездвижить. Приоритет цели.

Цербер:

  • Упоминается как элита («Три головы. Три пасти» — что это значит?).

  • Функция: Силовое крыло? Ликвидации? "Режет глотки молча".

  • Происхождение/тренировки: Неясно. Слухи – «пещеры Хорасана». Требует проверки.

  • Связь с Арахной: Прямая? Команды "Цербер голоден" через Арахну/посредников.

Идеология и прагматизм:

  • Явный раскол среди низшего звена (Али-фанатик vs Марван-прагматик/жертва).

  • Аид использует языческое имя (греч. Бог Подземного мира) — Противоречие с риторикой таухида (Единобожие). Слабое место для пропаганды/раскола?

  • Финансирование: Криптовалюта? Наличные (чемодан в Афинах). Гуманитарные каналы (злоупотребление)? След для отслеживания.

Сомнения:

  • Уровень осведомленности субъектов: Низкий (курьеры, исполнители). Показания – смесь фактов, слухов, интерпретаций.

  • «Арахна» – может быть коллективным мифом/операционным псевдонимом для сокрытия реальных кураторов (Брит. Разведка? Фракции в ЕС?).

  • «Цербер» – реальная сила или пропагандистский образ для устрашения?

  • Истинная глубина российского следа? Ервин – пешка или игрок?

Эммерих оторвал взгляд от блокнота. Страница испещрена стрелками, подчеркиваниями, вопросительными знаками, похожими на гильзы. Конспиративная экосистема, подумал он. Аид – видимая верхушка. Арахна – корни, уходящие в темноту. Цербер – клыки.

Он сложил блокнот, ощущая вес информации, как вес пистолета в кобуре. Взгляд упал на Марвана, чей страх за мать был острее наручников, и на Али, чей фанатизм трещал по швам.

– «Цербер», – произнес Эммерих четко, голосом, лишенным эмоций, как ствол снайперской винтовки. – Три головы. Три пасти. Элита, – он сделал паузу, давая словам осесть в напряженной тишине камеры. – Расскажите о них. Не о слухах из пещер. О том, что видели. О том, что знаете. Кто они? Как действуют? Где их логово? – его глаза, холодные и оценивающие, перешли с Марвана на Али и обратно. – Ваши слова сейчас – не просто информация. Это валюта. Валюта, на которую можно купить безопасность для тех, кто вам дорог. Или... – легкий наклон головы в сторону двери, за которой незримо присутствовал Фауст, было красноречивее любых угроз. – ...оставить их на милость системы, которая не знает слова «милосердие». Расскажите о «Цербере». Это в ваших интересах.

+6

12

Али замер, словно в жилах его внезапно застыл не берлинский холод, а лед Хорасана. Глаза, только что мечущие искры фанатизма, расширились от первобытного страха при четком произнесении слова «Цербер». Он инстинктивно отпрянул назад, железо наручников глухо ударило о сталь стула. Его губы сжались в белую нить.

Марван же, напротив, втянул голову в плечи, будто пытаясь спрятаться от самого звука этого имени. Он нервно мотнул головой, переводя испуганный взгляд с Эммериха на Али и обратно. Его пальцы судорожно теребили край робы.

— Цербер… — прошептал Марван, голос сорвался. Он сглотнул, заставив себя продолжить, слова вылетали торопливо, путаясь: — Они… их не видят. Никто не видит. Только Аид. Или те, кого они убирают. Говорят, их трое… или четверо… или больше. Никто не знает точно, — он нервно поправил наручники, будто они жгли кожу. — Арес… Это его имя слышал я. Командир. Тот, кто ведет элиту в бой. Говорят… — Марван понизил голос до шепота, оглядываясь на стены, — …что он прошел десятки войн. Ходит по полю боя, как смерть. Без страха. Без пощады. Его группы… они решают то, что другим не под силу. Штурмы, зачистки… ликвидации.

Он замолчал, переводя дух. Али сидел неподвижно, лишь его скула нервно дергалась. Он не прерывал, его взгляд был устремлен куда-то внутрь себя, в пугающие воспоминания или образы.

— Гефест, — продолжил Марван, подбирая слова. — Это инженер. Умник. Широкий профиль, говорили. Он делает все. Взрывчатку, которой не видит ни один сканер. Ловушки. Оружие… странное оружие. Дроны, которые не ловят радары. Без его устройств многие операции… они бы просто не случились. Он в тылу. Где-то. Но его работа… она везде.

— И Гермес, — добавил Марван, торопливо, будто боясь забыть. — За снабжение. За технику. За то, чтобы все было вовремя и в нужном месте. Машины, оружие, боеприпасы, еда… Логистика. Он знает все дороги, все тропы, все порты. Без него… Цербер голоден. Без него Арес безоружен. Без него Гефест… его творения пылятся на складе. Он — кровь в жилах.

Наступила тяжелая пауза. Али медленно поднял голову. Его глаза, все еще полные страха, но теперь смешанного с каким-то мрачным знанием, встретились со взглядом Эммериха. Голос Али был тихим, хриплым, лишенным прежней ярости, но не менее страшным:

— Есть… еще одна. Геката. — Он произнес имя почти благоговейно, с оттенком суеверного ужаса. — О ней… шепчутся только шепотом. Даже мы… мы знаем только имя. И то, что оно значит. Она… не для войны железа. Она для войны в сетях. Информационные бомбы. Яды для умов. Именно она… именно Геката находит слабые места. Сеет раздор. Заставляет людей… верить. Или ненавидеть. Находить союзников там, где их не ждали. Раскрывать тайны врагов. Она ткет паутину лжи и правды, в которой все запутываются. Но… — Али резко оборвал себя, его взгляд стал осторожным, выжидающим, — …никто ее не видел. Никто не знает, кто она. Ни мужчина, ни женщина… призрак. Знает только Аид. Она его тень в цифровом мире. Его главная тайна и главный кинжал.

Он умолк, откинувшись на спинку стула, словно выдохся. Знания, вырванные страхом или расчетом, висели в ледяном воздухе камеры: имена-мифы, функции-легенды. Арес – ярость и сталь. Гефест – извращенный гений. Гермес – невидимый поставщик смерти. Геката – призрачный кукловод информации. Цербер – многоголовый пес Аида, чье истинное лицо, численность и логово оставались скрыты где-то в песках Ливии или в темных уголках сети.

+3


Вы здесь » Code Geass » Основная игра » 22.01.18. По собачьему следу