Адреналин испарился из крови, сердце давно уже перестало бешено биться. Новые приказы были просты, как удар прикладом - сидеть тихо и не высовывать нос. Лишь зорко оглядываться по сторонам, чтобы не проморгать подходы врага... или появление вкусной цели.

Он занял своё место наверху, где зияли чёрными ранами выбитые окна и был хороший обзор. Сердце привычно замедлило свой ритм, сравнялось со спокойным дыханием. Ему даже удалось найти уцелевший ящик, на который можно было сесть. Не слишком удобный - в самый раз.

Чтобы стать полноценным снайпером, готовым сидеть часами или сутками в засаде, всегда требовался особый склад характера. Кто-то мог сравнить это с медитацией, кто-то - с трансом. Винтер предпочитал не усложнять то, что можно было описать намного более просто и лаконично.

Он просто умел ждать.

Потому что "просто уметь ждать" было далеко не таким простым делом, как могло показаться.

Успокоившийся организм неизбежно могло потянуть в сон, в режим максимальной экономии ещё не восстановившейся энергии. Внимание расплывалось, в голову незаметно проникали мысли, отвлекавшие с каждой секундой всё сильнее. Стоило их победить усилием воли - тогда в дело вступала подлая скука. И тут уже каждый сам придумывал способ, как усидеть на месте без лишнего звука.

Он слышал, как копошились неугомонные русские, которых Химере приходилось держать в ежовых рукавицах. В голову неизбежно приходили мысли о том, что делать с раненными, когда наступил команда выдвигаться. Сколько они ещё протянут, прежде чем радист истечёт последней каплей своей алой крови?

Секунды превращались в минуты, но ощущались часами в будто бесконечно растянутой ночи.

                                                           ***

Жесткий голос отчеканивал приказы из хрипевшего динамика. Ситуация вновь поменялась - и мысли Винтера обрели тревожную форму. Он бросил взгляд на девушку, посмотрел ей прямо в глаза.

- У нас два раненных - они не годятся для штурма.

Он не проверял как там радист - вполне могло быть, что он ошибся и раненный остался всего один. Потому что второй истёк кровью и навсегда остался в пыльной комнате, ожидая подмоги.

- Оставим их здесь - выбора нет. Либо самих, либо третьего, самого целого, с ними. Вдвоём пойдём на штурм, а потом постараемся их забрать, - цинично, но честно сказал снайпер. – Потому что я не представляю как мы их потащим с собой.

Им повезло, что они не успели особо потратить свои запасы, с которыми выбежали из лагеря - было с чем идти на штурм. "И всё равно звучит как отчаянная мера. Всё или ничего, наглый прорыв или трусливое забвение в окружении..." - подумалось ему.

Совсем скоро должен прозвучать сигнал и они снова уйдут в ночь, испытывая свои жизни на прочность. Его нельзя было упустить.

Отредактировано Кристиан Винтер (2025-09-22 00:46:42)

Шарам двинулась сквозь хаос лагеря твёрдым, быстрым шагом. Её глаза, привыкшие читать пустыню как открытую книгу, выхватывали нужные детали: группу бойцов у разгрузочных палет со снаряжением, знакомую сутулую фигуру у брони БМП. Дроков. Рядом с ним — шестеро других. Лица, запылённые и усталые, но руки проверяли оружие с автоматической точностью.

Она не кричала, не махала руками. Просто подошла, и все семеро замолчали, повернувшись к ней. Дроков встретил её взгляд — упрямый, вызывающий, но теперь без прошлой глупости. Война быстро учила тех, кто хотел выжить.

— Задание изменилось, — голос Шарам был ровным, без повышения тона. — Не ищем Химеру. Идём на юг. Финиковые рощи. Отвлекающий удар по тылам сепаратистов.

Никто не спросил «зачем» или «почему мы». Они видели дым над лагерем, слышали грохот с севера. Приказ был логичным продолжением ада, в котором они оказались.

— Урьха уже в пути, — добавила она, видя, как Дроков напрягся. — Нас ждут. БТР готов?

— У ворот, — кивнул один из бойцов, коренастый мужчина с нашивкой «Механик» на рукаве. — Бэха заправлена, боекомплект полный. Дроны уже в воздухе — передают картинку.

Шарам окинула группу взглядом. Семь человек, включая её. Дроков с новеньким LSAT, трое с АВ-17, один гранатомётчик с РПГ-7, снайпер с СВД, медик, заменяющий выбывшую из команды Коржеву, с увесистой аптечкой и механик-водитель. Хороший баланс.

— Проверьте связь. Канал 4. Тишина в эфире до моего сигнала, — приказала она. — Садимся. Механик — ты за рычагами. Дроков — на верхнем люке. Остальные — по местам.

БТР-80 стоял у западных ворот, его двигатель глухо рычал на холостых ходах. Броня была в вмятинах и подпалинах, но ствол 30-мм пушки смотрел в небо уверенно. Шарам забралась в десантное отделение, её тело автоматически нашло точку опоры у люка, а взгляд — группу Урьхи, выдвинувшуюся к КПП.

— Вперед. Скорость средняя. Без лишнего шума, — крикнула она механику.

Бэха рыкнула и тронулась, выкатываясь за ворота. Шарам высунулась по пояс из люка, прижимая бинокль к глазам. Ночь встретила их ветром, пахнущим пеплом и гарью. Сзади оставался горящий лагерь, впереди — тёмный массив финиковых рощ, сливавшийся с горизонтом.

На планшете в её руке оживала карта с данными от «Орланов». Два дрона кружили на высоте 300 метров, их камеры с тепловизорами сканировали местность впереди. Зелёные силуэты пальм, серые пятна развалин... Пока ничего подозрительного.

— Держи курс 190, — сказала она механику. — Через овраг. Тень от рощ прикроет.

БТР нырнул в сухое русло реки, скрываясь от прямого наблюдения. Гусеницы с грохотом перемалывали камни. Шарам продолжала сканировать горизонт. Её пальцы лежали на спусковом крючке «Печенега», установленного у люка.

— Дрон №2, — доложил оператор по рации. — Вижу движение в трёх километрах к западу. Пехота, человек десять. Держат позиции на перекрёстке за домами. 150 метров.

— Нарушаем тишину? — спросил Дроков, его пальцы сжали рукоятку РПК.

— Нет, — ответила Шарам. — Они держат позицию. Наша цель — рощи. Там должны быть их тыловые позиции.

Она вспомнила слова отца: «Лев бьёт не в лоб, а по рёбрам». Этот удар должен быть быстрым и точным. Разрушить коммуникации, посеять панику. Дать Урьхе и русским шанс.

БТР выполз из оврага, скрываясь в тени первых пальм. Воздух стал гуще, запахло пылью и спелыми плодами. Где-то впереди, за стеной деревьев, мерцали огни. Много огней.

— Цель впереди, — прошептала Шарам, опуская бинокль. — Готовьтесь. Зачищаем рощи, затем двигаемся к перекрёстку, оттуда — сразу на север, помогать 503-му. Мамба Урьхе. Не суйтесь вперёд, дайте нам отработать по целям.

А после — связь с БТР сопровождения, который выдвинулся вместе с Урьхой.

Пока колёса БТРа жадно впивались в песчаный ливийский грунт, чтобы двигаться благодаря силе трения, внутри бронированной машины можно увидеть довольно редкую сценку: среди экипажа, Урьха словно заколдованный сидел внутри и готовил дронов для запуска. Дешёвый набор-конструктор из готовых модулей, которые можно соединить и быстро настроить на канал с пультом управления, конкретна эта модель была лёгкой с маленьким аккумулятором, но со встроенной FPV камерой. Всё было достаточно просто, разве что отпайка коннекторов аккумуляторным паяльником в движущимся БТРе ради облегчения веса доставляла небольшие неудобства. Запах окружающего пространства скорее радовал, нежели пугал или был отвратителен... любой более-менее терпимый специфический запах был лучше трупных миазмов. Правда, эта мысль не успела заякориться, так как бронетранспортёр остановился у первой точки дислокации в 100 метрах от дислоцирования Мамбы. Постепенно приходили оповещения от разведки, докладывающие о расположении врага.
— Клин, это Урьха. Спрячь Урал за домом на 6 часов в 20 метрах от нас, приём. - через рацию, полтарашка отдал распоряжения спрятаться Стёпе с его машиной, чтобы в случае боевого столкновения, его не задело.
— Урьха, это Клин. Приступаю к передислокации, конец связи.
Тем временем было снаряжены 5 дронов типа "шахидка", а также 2 образца "универсалов", снаряжённый гранатомётом на 12 выстрелов... И к ним было, по крайней мере у самого Урьхи, очень много вопросов. "Не, ну я конечно сам сказал, чтобы балбесы собрали всё необходимое, но... Хотя чего я придираюсь? Зная наше начальство, они повариху Тётю Нюру отправят на скрытое убийство лидера ЛОА." - и как только недобрая мысль о нашем начальстве конкретно транслировалось всем своим видом, по системам связи БТРа поступил приказ на удар по позиции противника, словно кара небесная за первородный солдатский грех, настигла полторашку.
— Булат, это Урьха. Приказ получен, готовимся отработать по позиции, конец связи. - после короткого ответа в эфир, мелкий открыл противоположную от позиции противника аппарель. — Работаем. Вы, двое, выведите Сонгар наружу и разложите! - дальше он чётко и громко донёс до своих товарищей то, что ему на данный момент требуется.
А дальше начался ритуал синхронизации FPV-шлема, пульта и дронов. Всего в воздух было выведено 3 камикадзе и 1 универсал, с расчётом на то, что гранатомётные выстрелы осколочного типа помимо осветительных будут достаточными для выполнения боевой задачи. Самое сложное во всём этом - корректировка режима следование шахидов за Сонгаром, потому что только у него есть хоть какой-то прибор ночного виденья. Тактика была проста до безобразия, подняться на большую высоту и затем спикировать дроном с тяжёлым миномётным зарядом на "техничку", а по остальным отработать мелкими дронами. Но перед этим, ровно в момент сигнала, Сонгар пустит 2 осветительных выстрела над их позициями, а как закончатся шахидки начнёт отрабатывать осколочными. Формацией следования была в форме широкой дуги, для того, чтобы было ощущения подлёта с разных сторон.
— Пошли! - как только был получен приказ, пальцы натренированного задротством полторашки начали вытворять свой танец по настройке тангажа, рысканья, и пляски от одного канала управления к другому.
Всё как по схеме: Крупный дрон выстрелил 2 зарядами осветителя, потом пошёл первый дрон с крупным зарядом на техничку, потом по очереди остальные направлялись на позиции откуда идёт ответный огонь, в случае нехватки крупный дрон пускает 3-4 осколочных выстрела по позиции, ну и также является точкой наблюдения так как имеет более качественную оптику. А пока всё это происходит, товарищи по несчастью занимаются всякой ерундой внутри БТРа... как например, один из бойцов протягивает другому косарь за то, что просрал спор о том, что эти дроны никогда не пригодятся на операции.

Химера взяла флягу из рук Винтера. Пальцы скользнули по холодному металлу, но не дрогнули. Его слова висели в воздухе, как пороховой дым после выстрела. Меньше думай. Стреляй первой. Простые истины солдата, выжженные в сознании годами войны. Она смотрела на него, на это каменное лицо с глазами, видевшими слишком много, и вдруг почувствовала не понимание, а узнавание. Узнавание того, кто тоже носил свою боль не на рукаве, а глубоко внутри, как осколок, который нельзя извлечь.

— Разговор — не философия, — её голос прозвучал тихо, но чётко, перекрывая далёкий грохот. — Это как проверка оружия перед боем. Слышишь скрежет — знаешь, где слабое место.

Она не стала спорить о «Валькирии». Он был прав — это не имело значения. Здесь и сейчас важны были только патроны в магазине и метры до врага.

Её взгляд упал на протез. Гидравлика тихо шипела, будто живой организм.

— Железка... — Химера коснулась холодного полимера, и где-то глубоко, в призрачной конечности, которую уже не существовало, ответила знакомая, выверенная боль. Фантомный шов, тянущийся от культи прямо в память. — Она болит. Не так, как рана. А как... пустота. Под Джанзуром я тащила своего наводчика Колесникова. Он кричал, а я ползла, и эта рука... — она сжала протез, и механизм жалобно хрустнул, — ...она была ещё живой. Я тащила его триста метров. А когда доползла — оказалось, что он мёртв уже двести из них. И я тащила труп. Думая о том, что нас не должно было быть на том направлении. А руку оторвало осколком потом, когда я встала во весь рост, чтобы добить того, кто стрелял по нам из миномёта.

Она выдохнула, и в выдохе был не стон, а сухое, пепельное равнодушие.

— Так что да, Винтер. Я не спасаю людей. Я просто тащу трупы. Чтобы потом не болела эта чёртова пустота.

Химера отсоединила, а затем вновь присоединила магазин автомата, резко, без нужды — просто чтобы услышать металлический лязг. Звук был реальнее любых слов.

— Но сегодня, — она посмотрела на него, и в её глазах вспыхнул тот самый холодный огонь, что горел в глазах Беса, — сегодня мы будем таскать их трупы. Пока не кончатся патроны. Или мы.

Где-то на юге, в районе финиковых рощ, ударили взрывы — сначала один, потом каскадом.

Отредактировано Химера (2025-09-27 13:47:42)

— Пустота не болит, Смирнова. Болит как раз то, что ещё есть. Болит то, что не может отпустить. Болит голова.

Как будто он знал что-то о ранах - столько сражений, а его смазливая морда до сих пор даже не лишилась ни единого глаза. Хотя, быть может, ему и шла бы чёрная повязка, на которой изредка кто-нибудь рисовал бы волосатые органы, пока её владелец крепко спит.

Так что нет, всё, что он мог - уверенно проговаривать истины, которые все и так знали. Но что ещё делать, когда остаётся только ждать? Профессионально заливать и коротать время.

Где-то вдали очередной взрыв осветил ночь и оборвалась чья-то жизнь. Однако здесь всё ещё было тихо - только стучали сердца, у кого-то тише и медленнее, у кого-то громче и быстрее.

— Пока у нас есть время - расскажи мне о своей подруге, раз уж всё началось именно из-за неё. Придумай какую-нибудь короткую, но интересную историю, которую потом можно будет пересказать в темноте казармы дуболомам, возжелавшим экзотики, - застывший статуей снайпер хмыкнул. — Наверняка же что-нибудь есть в запасе у суровых русских? А я тебе потом взамен пару-тройку своих историй расскажу.

Грустным философским беседам было не место перед очередным кровавым боем - их следовало сменить на что-то более весёлое, грубое, может даже сальное и пошлое. Что-то, что заставит мозг перестать подсознательно настраивать себя на жалость к самому себе.

А ещё отвлечёт от тех, чью жизнь они оставляют на откуп удаче, пока сами вернутся в пыльный ад.

Отредактировано Кристиан Винтер (2025-10-26 19:57:36)

Химера коротко хмыкнула, вытирая пот со лба грязным рукавом. Воспоминания о том январском рейде всплывали обрывками — как запах химикатов в подвале, смешанный с порохом и кровью. Она до сих пор чувствовала, как сжималось тогда горло от осознания, во что они ввязались.

— Шарам? Да, это про неё. В январе она втянула меня в самоволку — следила за подозрительными типами в городе. Назвала вуайеристкой, как сейчас помню. Мы тогда обнаружили подпольный клуб, а там... — Химера сжала протез, и в культе отозвалась знакомая фантомная боль — будто снова держала тот самый пистолет с сорванной предохранительной скобкой. — ...не просто драки. Оружие, химические знаки опасности. На тот момент мы ещё не догадывались, с чем столкнёмся тут, в Ваддане. Нас раскрыли, Шарам успела перебить охрану и найти склад с боеприпасами, пока я отвлекала.

Она тогда двигалась в темноте как тень, а я с этой железкой еле поспевала, — с горечью подумала Химера.

И всё равно выжили. Чёрт знает как.

— Хорошо, что нам тогда повезло познакомиться с Урсулой. Без неё вряд ли бы что-то вышло.

Она посмотрела в темноту, будто видя те события — пыльный тоннель, спину Урсулы, залитую кровью, и горящие глаза Шарам, в которых читалось: «Я же говорила».

— Шарам действует одна. На отборе в «Легион» проваливала командные задания — не потому что не могла, а потому что не хотела. Не командный игрок.

На полигоне она стояла в стороне, оценивая каждого, как зверь — кто добыча, кто соперник. И смотрела на инструкторов так, будто видела их насквозь.

— Но её чутьё... — Химера встала, поправляя автомат, и в движении была та же усталая уверенность, что и тогда, когда они выбирались из подвала, — ...оно уже не раз спасало нам жизни. Даже когда она втягивает в авантюры.

Как в тот раз, когда она замерла у входа в подвал — за секунду до того, как из темноты вышел ствол Урсулы. Шарам уже знала.

— Этим она и зацепила командование во время отбора. Смекалка её всегда оставалась на высоте, даже в самых жопошных условиях. Дисциплина была ни к чёрту, Кобра была против принятия Шарам. Но второй зам Макарова вступился, так её и приняли.

До сих пор помню, как Малолин смотрел на неё — не как на солдата, а как на диковинного зверя. И решил: «Рискнём».

Где-то на юге грохнули новые взрывы. Химера удобнее перехватила винтовку, и это движение было точной копией того, как она прижималась к стене в том подвале, ожидая выстрела.

— Бахает хорошо. Часто. У меня нет чуйки, как у Мамбы, но, похоже, что скоро выдвигаемся.

Дроны, что не выполнили свою боевую задачу, по велению цифрового поводка вернулись к БТРу, ориентируясь по gps координатам. В этот раз их проверить и загрузить решился сам полтарашка, повесив FPV шлем себе на шею, просто потому что запах внутри бронетранспортера уже конкретно действовал на нервы... но если честно, воздух снаружи был не то чтобы лучше: вздымающийся от ветра песок, летняя духота, а также запах крови и продуктов горения, с лёгкими нотками пороха. Но это в совокупности с видами разорванных пулемётной очередью тел дала мозгу необходимую волну отрезвления, прямо в тот момент, когда руки взялись за Сонгара для диагностики. После этого короткого мига, машины смерти взлетели обратно в воздух уже своим максимальным составом, потому что боевые задачи стоящие за ними предвещают быть куда более серьезными чем было до этого... ведь окружающий вокруг боевой единицы радиофон как бы намекал, что следующий удар должен быть ещё более стремительным, чем ранее.
— Коллеги, отдых закончен, начинаем работу! Как только прорвём блокаду 503-его, нашей задачей будет вывести всё, что заводится и катится. Всё, что не успеваем унести, разлагаем на атомы. - после короткого обращения к товарищам, Урьха подрубил рацию. — Булат, это Урьха. Передай нашим, что мы уже едем пробивать фланг. Конец связи.
И вновь, в быстром темпе, отряд готовится нанести возможно последний удар. Напялив FPV шлем, тоненькие пальчики скользили по кнопкам контроллера, а глаза рыскали сначала по камерам внутри самих дронов, а затем по тем сводкам, что Урьха получал от Орланов. Какого-то конкретного плана для атаки не было, вся надежда была на то, что фланги не успели опомниться после удара по перекрестку, соответственно налёт дронов и доводка пулемётной очередью из БТРа заставит ослабить хватку на 503-тий, а они уже смогут прорвать окружение. Единственный фактор, раздражающий сидящего в позе лотоса полтарашку, это то что фланговые силы могу оказаться куда более весомыми, нежели внезапный налёт с тыла. "И за что мне этот геморрой..." - пока БТР и Урал ехал к месту назначения, единственное что мог сделать полтарашка, это промочить немного суховатое горло из алюминивой фляги с живительной водой. Хотя запах от коллег техников соблазнял выпить и что по крепче, однако перед лицом очередного контакта, быть немного под шофе было непозволительной роскошью.

Шарам стояла у разбитого окна на втором этаже кафе, её пальцы автоматически проверяли остатки боеприпасов в магазине «Печенега». Воздух внутри помещения был густым от запаха гари, пороха и свежей крови. Внизу, на перекрёстке, двое её бойцов уже заканчивали обыскивать тела сепаратистов, собирая документы и рации. Дроков, прислонившись к стене у входа, сканировал пустырь на юге через прицел своего LSAT.

Она мысленно прокручивала тактическую картинку, как учил отец: «Змея ползёт не туда, где шум, а туда, где тихо». Перекрёсток был взят — чисто, быстро, с минимальными потерями. Но это была лишь тактическая победа. На карте в её планшете, синхронизированной с данными «Орланов», алели новые метки — сепаратисты спешно стягивали резервы с юга и юго-запада. У них было не больше двадцати минут до контратаки.

Её взгляд скользнул по группе. Семь человек, включая её. Все живы, но усталость уже сковывала движения. Дроков перезаряжал пулемёт, его лицо было мокрым от пота. Снайпер, сидевший на корточках у дальнего окна, протирал линзу прицела. Остальные — медик, гранатомётчик, механик-водитель БТР — занимали периметр, готовые к отражению атаки.

«Нельзя дать им опомниться», — пронеслось в голове Шарам. Приказ был ясен: пробить фланг и помочь 503-му выйти из окружения. План Урьхи с дронами сработал на перекрёстке, но дальше будет сложнее. Противник уже знал об их тактике.

Она подошла к Дрокову, её голос прозвучал тихо, но чётко:
— Готовь группу к выдвижению. Садимся в БТР. Двигаемся на север, вдоль западной окраины пустыря. Используем рельеф как прикрытие.

Дроков кивнул, не задавая вопросов. За последний час он научился слушать.

Шарам спустилась на первый этаж, её сапоги хрустели по осколкам стекла. Она подняла рацию, её палец лёг на клавишу передачи:
— Булат, Урьха. Мамба. Перекрёсток зачищен. Начинаем движение к базе 503-го. Маршрут — западный пустырь. Жду данных разведки по северному флангу противника.

Она не стала ждать ответа. Время было их главным врагом.

БТР-80 стоял в тени разрушенной стены, его двигатель глухо рокотал. Механик-водитель, увидев её, запустил мотор. Шарам забралась в десантное отделение, её тело заняло привычное место у люка. Остальные бойцы молча заняли свои позиции внутри. Дверь захлопнулась с металлическим стуком.

— Вперёд, — скомандовала она механику. — Средняя скорость. Без резких манёвров.

БТР рыкнул и тронулся, скрываясь в глубоких тенях, которые отбрасывали руины на западной окраине пустыря. Шарам высунулась из люка, прижав бинокль к глазам. Ночь встретила их пронизывающим ветром и далёким гулом боя на севере — там, где держали оборону русские.

Она переключила рацию на общий канал, её голос прозвучал твёрдо, без колебаний:
— Штаб, группа Мамбы. Начинаем выдвижение к позициям 503-го. Ожидаем встречное сопротивление на северном направлении. Запрашиваем актуальные данные с дронов по маршруту.

Запрос был отправлен. Теперь оставалось только двигаться вперёд — в сторону огня и чужих смертей, которые должны были спасти своих.