Небо было мрачного серого цвета, словно сами небеса были утяжелены тяжестью их миссии. Над бескрайней Ливийской пустыней зловеще сгущались тучи - призрачная увертюра к симфонии войны, которая должна была вот-вот разразиться. Острый, как осколки обсидиана, взгляд Кагами с орлиной точностью сканировал песчаные просторы под собой.
Его позиция находилась на небольшом возвышении, откуда открывался вид на волнистое море песчаных дюн, бесконечно простиравшихся до самого горизонта. Суровый ветер проносился по засушливому ландшафту, унося с собой песчинки, которые под слабым солнечным светом плясали, как золотые призраки.
Он подошел к их квадроциклу, припаркованному на этом холме за небольшой дюной. Его изрезанные контуры и песочный цвет позволяли ему органично вписаться в суровое окружение.
Присев рядом с их снаряжением — двумя сумками, потрепанными в бесчисленных стычках и наполненными инструментами, необходимыми для выживания и достижения успеха, — он начал распаковывать вещи. Кагами тяжело вдыхал охлажденный пустынный воздух, методично выполняя свою задачу.
Первой из защитного чехла появилась снайперская винтовка. Он взял ее в руки с благоговением: кончики пальцев скользили по гладкому стволу, словно художник, любующийся своим шедевром. Следом появился рюкзак, набитый зарядами сакурадайта - небольшой, но смертоносной взрывчатки, способной превратить горы в кротовые холмики.
Рядом с ним лежал моток прочных серых строп, терпеливо дожидавшихся своего часа в этом танце с опасностью и надежно закрепленных на его боковом ремне.
Сигнал Урсулы о готовности переключил его внимание с их снаряжения на нее. Его глаза на мгновение встретились с ее глазами, прежде чем он без промедления махнул ей рукой.
— Выступаем, — прорезал удушливую тишину голос Кагами, что словно рябь на тихой воде, запустил события, которые вскоре откликнутся в этой пустыне.
Один час до начала первой фазы
Неровная, каменистая местность под ботинками Кагами была привычной и удобной — каждый неровный выступ, каждый шатающийся камень были для него вызовом. Он нашел склон, который спускался в тень, его неровные края смягчались темнотой. Это было удобно и практично - так они смогут выиграть время.
— Попробуем здесь, — объявил он, и его голос зазвучал среди окружающих скал. — Мы выиграем около десяти минут.
С легкостью опытного альпиниста и незаметностью затаившегося хищника Кагами начал спуск. Каждый его шаг был размеренным и продуманным, когда он преодолевал узкие и широкие уступы. Случалось, что он случайно оступался на рыхлом щебне, но это его не останавливало — в его походке чувствовалась непоколебимая уверенность, выработанная годами выживания в таких суровых условиях.
Оказавшись внизу, Кагами сделал паузу, чтобы осмотреть окрестности — его глаза сканировали их на предмет угроз сверху, где могли затаиться вражеские дроны. Плотный облачный покров обеспечивал им дополнительный слой защиты, благодаря чему любопытным глазам было сложнее заметить их в этой огромной ливийской пустыне.
Убедившись, что пока они одни, Кагами дождался Урсулу и отправился к цели — обозначенному холму, зловеще вырисовывающемуся на фоне лунного неба. Их путь оставлял на песке слабые следы — небольшие углубления, едва заметные даже при ближайшем рассмотрении.
— Почему ты решила пойти в Легион? — тихо спросил он Урсулу, пока они шли по видимой ему одному тропе. Он слегка замедлил шаг, чтобы она не напрягала слух из-за шума ветра, завывающего над бесплодными дюнами.
— Это не одна из крупнейших ЧВК в Европе, — продолжал он. — Но зато с крупной рекламной компанией. Думал, такое не совсем для тебя. В то же время, у них не так уж много послужных списков, если не считать прошлых достижений тех, кто присоединился к ней по контракту... И крайне скандальная репутация.
Он косвенно, но недвусмысленно упомянул солдат из печально известной Шестой бронетанковой, которые присоединились к ней после того, как была сорвана их попытка переворота. Их репутация мгновенно снискала им дурную славу в военных кругах, сделав их лучшими кандидатами в наемники. Именно там и оказались такие люди, как Урсула, — личности, не знавшие ничего, кроме солдатской жизни.
— Я многим обязан их командиру, — в голосе Кагами прорезалась обречённая саркастичная усмешка — сейчас с ней словно бы заговорил не Кагами, а химические ожоги, до конца жизни отпечатавшиеся на его лице. — И я имею ввиду отнюдь не Рихтера.
[icon]https://i.imgur.com/n4auA1g.png[/icon][nick]Уильям Кагами[/nick][status]Никто[/status][sign] [/sign][fld4] [/fld4][fld1] [/fld1]
