[npc]212[/npc]

– Доброго утра, господа и дамы.

Застывшая в дверях обеденной залы девушка казалась не то сонной, не то заторможенной: медленно вытягивала слова, мягко улыбалась, опустив веки. Она была совсем одна, но, похоже, чувствовала себя хозяйкой в доме – даже несмотря на то, что большинство присутствующих видели ее впервые. Среди служащих и гостей принца Ренли таких людей не было.

– Ваше Величество, – она демонстративно присела в книксене, растянув широкие штанины на бедрах. Впрочем, вежливости в этом жесте не было ни на пенни: а любезно-безразличный взгляд скользнул по остальным присутствующим, которых так удачно собрала за обедом Императрица. Внимательно осмотрела она принцессу Юфемию: ворох розовых кудрей и перевязь на плече и груди, а за ней – принца Ренли: по-армейски прямую спину, рабочий мундир и усталый взгляд. – Ваши Высочества.

Оправила свои шутовские штаны: в мелкую клетку, просторные выше колен и узкие ниже. Гостья одета не так, как подобает дамам: рубашка и жилетка мужского фасона, галстук. Удобные туфли с небольшим подъемом стучат глухо по выложенному мрамором полу, гулко и зловеще в тишине разносится звук по просторному залу.

– Ох, простите мне мою грубость. Меня зовут Илэйн Виллоу. Я здесь, чтобы позаботиться о вас.

[npc]212[/npc]

Ей было бы смешно, не будь скучна эта трогательная забота. Чуть улыбнулась, чуть закатила глаза, шутливо поклонилась Императрице.

– Как будет угодно Вашему Величеству, – пряди волос щекотнули скулы, когда Илэйн выпрямлялась.

– Да, останьтесь все здесь, пожалуйста, – шутовски брякнула она, рассматривая принцессу без стыда, смущения или благоговения по отношению к венценосным особам. Они оба – и Ренли, и Юфемия – были взволнованы. Один напрягся, говорил грубо и неуважительно – и тут Илэйн не сомневалась в своих заслугах: именно она выбила Его Высочество из колеи. Принцесса же была смиренна и напугана: глоток воды, неловкие движения, пустое предложение и тревога в глазах. Ах, какой чудесный эффект можно произвести на семью Императора всего за несколько секунд!

..стоит лишь указать им, кто сильнее.

– Пройдемте, Ваше Величество.

За дверьми их уже ждут младшие птенцы. Маленькие мальчики и девочки, производящие эффект куда больший, чем мог бы самый великий правитель. Смешная ирония: их, сильных и беспечных, упивающихся своими властью и правом, может сломить один маленький ребенок.

– Я не причиню вреда вашему сыну, Ваше Величество, – пообещала Илэйн. Один из мальчиков – лет шести, едва ли больше – подошел ближе, и мисс Виллоу подхватила его на руки. – Милый, бабушка хочет забыть все то, что ее тревожит.

Габриэлла не успела сказать и слова: изумрудные глаза подернулись дымкой.

[npc]212[/npc]

Два негромких хлопка сливаются в один — и тотчас же лопается кортик в руке Ренли, а маленькие гарпуны, пробивая одежду принца, впиваются в его спину. Практически невидимые проводки передают заряд тока: в первые секунды кажется, будто невидимая сила толкнула Его Высочество вперед. Двигаясь по инерции на Илэйн, принц падает, придавливая ее своим телом — и только тогда его настигает паралич. Временный, конечно же — позади стоит Шейд с пистолетом и тазером.

— Какой нетерпеливый мальчик, — ласково улыбается Илэйн Ренли. Ей словно нипочем внезапное падение, только дыхание, силой выбитое из легких, не торопится восстанавливаться. Впрочем, дыхание ей не нужно — довольно прикосновения обжигающе жаркой ладони, забравшейся под рубашку принца.

Их память с этой секунды — одна на двоих. Бледной тенью следует душа Илэйн за маленьким златовласым мальчиком, что оглядывается так комично и деловито, пронося здоровенного жука-рогоносца в покои старшего брата. Смотрит она, как отчитывает троих принцев строгая мама, — и как совершенно не чувствует никакого стыда средний ее сын. Видит, как появляется у мальчика первый друг, как этот друг — девочка — становится чем-то большим. Видит, как мальчик вешает на стену портрет маленькой принцессы. Видит, как мужчина — его же снимает.

Вся жизнь Ренли — в руках Илэйн. Будь на то ее воля — он бы остался овощем, пускающим слюни и не помнящим ничего. Но Илэйн Виллоу хорошо знает цену мельчайшей крупицы памяти. Жук, спрятанный в комнате старшего брата, быть может, предопределил всю судьбу принца, привел его к этой точке, к встрече с Илэйн, к игре, правил которой мальчик, увы, не знает.

Илэйн всегда мечтала стать художницей. Ловкими и быстрыми мазками она заменяет те воспоминания, что могут сломать Ренли жизнь, реши он копнуть чуть глубже. Такая странная, далекая от материнской, но все-таки забота: извлечь из памяти все, что хоть мимолетно напоминает о гиассе. Исследования и письма принца Кловиса, найденная младшей сестрой комната и даже встреча с Лейлой.

Как удивительно простодушны дети Императора, как искренен этот мальчик, желающий защитить всю свою семью: и давно любимую, и вновь обретенную. Как удивительно хватает душевного тепла на всех — на родных и чужих, на благородных и простолюдинов. Как страшно ломать эту трогательную и наивную судьбу.

Илэйн осторожна, аккуратна, нежна. С любовью она наносит каждый следующий мазок, по возможности не стирая серой краской, но испещряя картину воспоминаний яркими искрами, меткими деталями.

— Ты помнишь все, как можешь, мой маленький принц, — шепчет Илэйн опуская раскаленную ладонь на пол. У нее жар, ее знобит, голова звенит от накатившей боли, но одного лишь Ренли недостаточно. Где-то здесь же — принцесса, и Илэйн устало щурится, силясь разглядеть ее из-за плеча бесчувственного брата.

Где ты, девочка?

[npc]212[/npc]

Девочка не шевелится, и Шейд помогает Илэйн выбраться из-под тела принца, подняться на ноги. Неуверенный полушаг в сторону — равновесия ради, и держится за крепкое мужское плечо, прикрыв устало глаза. Слишком тонкая работа, слишком напряженная и трудная — но только потому и послали сюда именно Илэйн Виллоу, а не любого другого специалиста по памяти.

Один такой уже поработал с принцессой, — помнит она. Помнит и злится, шагая к Юфемии.

Илэйн не понимает, зачем эта девочка нужна живой. Она не вписывается в идеально отлаженный механизм, приводящий в движение гигантские жернова Культа. Она другая, лишняя, то и дело выпадающая деталь, из-за которой подвергаются риску все прочие бережно отлаженные шестеренки.

Убей маленькую принцессу — и принцесса Корнелия разнесет весь этот сектор в пыль. Не понадобятся ни записи покойного Кловиса, ни сотрудничество Бартли, ни старания птенцов, ищущих Ведьму. Смерть одной маленькой девочки исполнит их планы, поможет добиться их целей...

Пальцы ложатся невесомо на тонкую шею, легко сжимают. Искрящиеся алым глаза смотрят холодно — и обычно паясничающая Илэйн необычайно серьезна, недобра. Такая опасная, балансирующая на грани между безупречной выдержкой и всепоглощающей жестокостью, готовой обрушиться на хрупкую принцессу со всей доступной ей силой.

Позади Шейд, — помнит Илэйн. Позади чертов, мать его, Шейд, а голову разрывает изнутри от малейшего движения. Птицы расправляют крылья, врываясь в сознание принцессы, а ладони опускаются с шеи, с силой гладят плечи, вынуждая Юфемию опуститься на стул. У Илэйн нет сил улыбаться, но свою работу она выполнит.

Они вместе идут через детство: и пропадают из глаз маленькой, щуплой Амели алые искры, но все так же окропляет теплая кровь лицо перепуганной принцессы. Здесь же вырисовывает она первую тень Шейда — заменяет чужие лица на его, внушая доверие, основанное на давней дружбе. Спешат дальше — шаг за шагом следуя за глупым котом, которого захотелось поймать не менее глупой девчонке. Подумать только, как нелепо раскрываются тайны всего мира, его основ и сути! Новый взмах невидимой кистью: пропадает книжная полка, исчезает потайная комната, а кот, сжатый тонкими девичьими руками, жалобно мяучет. Илэйн позволяет себе ехидную вольность: царапину на хрупком запястье.

Дальше — из беспечной праздности в царство песков и войны. Стереть из памяти арабку не получится — психологическая травма, полученная принцессой, стала общим достоянием — но Илэйн стирает другую, крошечную и незначительную деталь: старый гребень, ставший триггером на восстановление памяти. Позже она велит обыскать покои принцессы и уничтожить игрушку, замкнувшую на себе воспоминания Юфемии.

Конечно, не вспомнит принцесса и подробностей сегодняшнего завтрака — и при встрече не узнает тоже.

Последний мазок, и завершенная картина оседает на стуле, теряя сознание, а сама Илэйн — падает в руки Шейда. Чертова, мать его, Шейда.