Начинать всегда сложно, ведь откуда ни начни, всегда было что-то «до». Поставь точку в любом отрезке времени, и сразу же найдётся, что рассказать со словами «А до этого…». Элеонора самим своим существованием отрицала эту проблему, не желая размениваться на полумеры вроде повествовательных компромиссов. С ней никогда ничего не бывает «до», её попросту нет до тех пор, пока она не ворвётся ураганом, полностью перевернув ход событий. Древние греки считали, что сущность есть набор ограничений, создающих определённость и смысловой образ. В некотором смысле, их игры были олицетворением всей философии греков.

Конечно, они оба знали, что Траун способен прогнать множество таких гипотез в уме, моментально отсеивая неподходящие, а затем спокойным, несколько отстранённым, тоном сказать ей же, зачем она пришла на самом деле.

Да, они оба прекрасно знали, что Траун умеет играть в эту игру, но научиться так размышлять вовсе не составляет труда. Однако же, недостаточно уметь каждому в лицо ткнуть своими навыками логического мышления, как недостаточно махать большой пушкой в каждом сражении, чтобы выиграть войну. Их отношения строятся на том, что каждый всё время делает вид. Например, Элеонора делает вид, что Митт правда имеет над ней власть. Например, Траун делает вид, что он этого не понимает. Маленькие игры, толика притворства, вот в чём был секрет здоровых отношений адмирала Трауна.

Столь знакомый голос у него в голове послужил напоминанием, что Элеонора тоже умет играть в эти игры, и если бы не ряд ограничений, невысказанных, но безоговорочно принятых, каждая их встреча проходила бы скучно и однообразно. Потому, Элеонора позволяла Трауну быть тем, кто строит и озвучивает сложные логические конструкции из простых элементов, а тот в ответ относился к Элеоноре как к дорогому вину, которое нельзя пить сразу и целиком, но при этом нельзя и держать взаперти, ожидая «удобного случая». Нет, даже в самой серьёзной ситуации ей нужна её сцена, её кусочек славы, и её восторженный зритель.
Гипотеза:

«Ты встревожена и серьёзна, но это не страх и не паника. Полагаю, ты принесла мне что-то действительно вкусное, и теперь я должен спросить, как скоро тебе нужны деньги, дорогая?»

Конкретно эта древнейшая игра оставалась неизменной ещё с тех времён, когда в ходу был естественный обмен. Он платит, она его за это благодарит, и под оплатой подразумевались далеко и не столько деньги. Элеонора позволяла Трауну думать, что она «случайно» демонстрирует ему то, что демонстрирует, а Митт в ответ позволял ей думать, что он верит в это «случайно».
Как может выглядеть человек, день за днём планирующий и координирующий сложнейшие операции, балансируя между верностью и предательством, проводя бессонные ночи, изучая своих союзников и врагов? По правде говоря, он надеялся, что его приближенные не узнают, благодаря чему он держался на ногах тогда, когда любой другой от усталости уже провалился бы в Иркаллу. Но сейчас, в этот момент, он позволял Элеоноре видеть не уставшего подпольщика, просидевшего в тесном ящике в самолёте многие часы, но триумфатора, блестяще отобравшего у врага его оружие, и готового сокрушить любого нового врага в любом месте и в любое время. А Элеонора позволяла Митту оставаться адмиралом, восхищающим свою шлюху.