Перед кошмарами отступали все проблемы внешнего мира - сейчас остались только он и принцесса, и разве важно было, чем они повязаны в реальном мире, если ее мучает и терзает боль изнутри, порожденная ее же сознанием? Но есть предел и у его сил, никакая выносливость не выдержит морального истощения от невозможности помочь всерьез, а не на время. Вот только упорство Дункана в защите принцессы как будто и=обрело иной источник, истощив естественные... Что-то заставляло его даже в полусне думать о Наннали и по крайней мере не разрывать контакта с ней. И поэтому даже когда глаза рыцаря закрыты, его рука рефлекторным движением находит ладошку принцессы. Ладонь, намертво вцепившуюся в подаренный рыцарем древний крест...
Темно. Это сон? В последние дни юноша мог только ненадолго проваливаться в забытье, полностью вычеркивая из жизни то время, которое спал. Но сейчас он чувствовал себя - скованным, но существующим... Где-то. Как-то. Тьма открывается, и... Он умирает?
Тебя ждет моя судьба.
Все тело сковано болью, пошевелиться даже не больно - невозможно, настолько оно изломано... Чем? Или кем? Запах... Лес, кровь, зверь. Зверь. Больше чем просто животное, воплощенное разрушение и тот, кто стал его погибелью, ибо так было предрешено. Он мертв, но тянет его за собой, и эта хватка - воистину мертвая.
Нарушивший зарок - умрет от него.
Да... И неважно, будет это монстр из дикого леса или не подавший помощи враг, не сумевший простить... Вот он, рядом, так близко... Но нет, он не освободился от ненависти и мести, и сейчас его время. Умирать в одиночку, с помощью, которая если и будет, то слишком поздно. А помощь ли это тогда? Скорее уж кара за то, что он совершил... За то, как совершил. За то, что сделал врагами тех, кому должен быть верен. Ради чего? Ради кого?
Оковы, которые ты не смог достойно нести, скуют тебя со смертью. Нельзя нарушить клятвы и не понести наказание.
Да, он готов нарушить что угодно, чтобы сдержать одно слово. И именно поэтому смерть и бессилие настигли его в конце и он даже не сможет увидеть ту, ради кого был готов на это. В миг. когда над ним снова сомкнется темнота, она не будет рядом, а потом... Потом уже ничего не будет, или он даже не хочет думать о том, как она переживет его смерть и как поступит после, когда перед ней встанет выбор, а его уже не будет... И памяти слишком мало, чтобы удержать от того, что, как будет казаться, необходимо сделать. Эта мысль обжигает огнем, заставляя снова начать чувствовать себя, пусть и скованного смертью в чьем-то как будто чужом теле...
Итог всегда один. Ты зашел слишком далеко по моему пути и тебя ждет все то же самое и ты будешь понимать это.
- Нет.
Где-то в другом мире, эпохе, месте рука сжимает руку - крепко, до боли, а металл нагревается так, как не должен от тепла тела...
Кажется, он смог наконец вздохнуть и его легкие не забивает кровь и не обжигает воздух, которого на деле тут нет? Кажется, голос, осуждающий его выбор и предрекающий конец, стал менее уверен и категоричен?
- Я не ты.
Но повторяешь мои ошибки.
-Ну уж нет, мои ошибки - только мои. И твои я - знаю.
Да, ему становится легче с каждым словом - несмотря на то, что говорить больно и вокруг вместо видения прошлого снова черный то ли туман, то ли вода, то ли какая-то отвратность, у которой нет ни имени, ни описания на языке людей. Но Дункан, пусть и висит в неподвижности даже не над бездной, а посреди нее, чувствует себя свободнее. Потому что он - это только он сам. То, что всегда будет оставаться, когда страхи и сомнения пройдут.
Я думал также.
- Ты только думал. А я сделаю и не остановлюсь на полдороге, даже если мне покажется что все хорошо. Разве ты не нарушил клятву, когда ослабил бдительность?
Тот, умерший, молчит. Дункан не чувствует торжества своей правоты - с мертвецом спорить легче легкого по одной простой причине, которая начисто отметает контрдоводы. Самая простая и банальная, зато опровергнуть ее не под силу. По крайней мере пока от сердца к сердцу тянется нить, которая крепче любых внешних пут и цепей, которые сейчас держат его здесь, в нигде, в одиночестве - призрак не в счет. И с каждым словом какая-то из цепей рассыпается ржавчиной. Они - прошлое. А у него...
- Наша история еще не кончилась. И мы напишем ее не по образцу прошлого, а только сами. - Остается только красная лента-нить на его руке, тянущаяся куда-то далеко, в темноту, но Дункан помнит, где ее второй конец. Неважно, насколько далеко это место, их соединяет то единственное, что важно, гейс, который не выскажешь словами, но он крепче всех других. Единственный, который нельзя нарушить или снять... И он видит улыбку на лице своего противника в битве.
Попробуй.
Он протягивает ему что-то и пальцы Дункана смыкаются на рукояти меча. Только на миг - это мир призраков - но этого достаточно. Настоящее, истинное оружие ты носишь с собой всегда. И Дункан открывается тьме и тонет в ней - уверенный что сможет выплыть и найти дорогу.
