Непонимание. Раздражение. Они жгли спину девушки почти физически: Серафима буквально чувствовала прикосновение колкого взгляда отца даже сквозь ткань платья. Он бы предпочел, чтобы она провела отпущенное ей время иначе. Именно так и именно отпущенное.  Господин Орлов считал минуты и часы до наступления вечера, терзаясь внутренним предвкушением, тогда как его дочь была абсолютно спокойна. Конечно, нет-нет, да легкое волнение сворачивалось в клубочек где-то внутри живота, успев за последние месяцы вполне основательно освоиться внутри Фимы и прижиться в ней же. Однако спокойствие было сильней: девушка не рассчитывала, что афера отца всерьез удастся. Она понятия не имела, на что он мог сделать ставку, кроме как на происхождение, а этого было явно недостаточно для того, чтобы стать невестой Великого Князя. И все же крайне довольный вид мужчины заставлял Серафиму хмуриться, заронив в ее сердце зерно сомнения. Оно в недавнее время одолевало благочестивую барышню особливо часто, не давая ей покоя ни днем, ни ночью.
   Влажный, теплый воздух был пронизан лучами осеннего солнца, кокетливо выглядывающего из-под плотной перины облаков, вяло бегущих по небосводу. Надо же, она успела отвыкнуть от старинной, величественной роскоши своего города. Все здесь было ей родным и памятным. Единственное, о чем она могла бы скучать, были небольшой беленький храмик при Институте и старенький согбенный батюшка.
Одной из причин, по которой она решилась на свое крохотное непослушание отцу, была  просьба монаха по возможности разыскать один редкий томик. Девушка с теплотой думала о старичке. После смерти матери он стал ее семьей, и уже сейчас она размышляла о том, как бы испросить отцовское благословенье на поездку в Москву на будущий год…
   За своими мыслями Серафима совершенно незаметно очутилась близь книжных лавочек. Изящные резные, пахнущие теплым деревом, громоздкие стальные и совсем уж легкомысленные – едва ли не картонные вывески приглашали посетить поистине необъятные покои старинных альманахов и вычурные будуары нынче модных бульварных романов. От обилия пестрело в глазах, и потому, поддавшись наитию, Серафима направилась в самую первую и особливо внушительную лавку. Крупная, массивная вывеска была коротка в своем имени, всего лишь кроткое «Азбуки», выведенное черною краской на старинный манер.
  Тихонько звякнул потемневший медный колокольчик, и изнутри дохнуло сухим запахом пыли и старости. Сидевший за прилавком мужчина неопределенных лет коротко глянул в ее сторону через стекла пенсне, но ничего не сказал, позволив девушке  беззвучно нырнуть в замысловатую обитель слов.

Отредактировано Серафима Орлова (2014-06-26 14:07:42)