В связи с отсутствием Боты и по его волеизъявлению, он пропускает свою очередь.

Они стреляют, стреляют без остановки, наступают со всех флангов. Что может сделать кучка солдат, вооружённых лишь парой стационарных орудий,  против преобладающих сил противника? Ничего? Они сделают всё, что смогут, и смогут они немало. И ты сможешь столько, чтобы не даться так просто. Сделаешь всё, чтобы твоя смерть не была напрасной. Ни слова о капитуляции - лучше умереть с гордо поднятой головой, стоя во весь рост, чем получать плевки в лицо, ползая на коленях в ногах супостата. Заряжай орудия вместе со всеми, теперь ты не только командуешь из офицерской палатки, теперь ты сам в огне сражения, и позор тебе, если не убьёшь гордость и не встанешь в ряд с обычными солдатами. Враг не будет смотреть, кто ты по званию, так зачем выёживаться? Заряжай орудия, подноси снаряды, наводи на цель. Бах! Вражеский танк захлебнулся собственными останками. Ещё выстрел! Встречный бомбардировщик накренился, фугас разворотил ему днище и сдетонировал боезапас, машину вспочило изнутри и теперь она сказочным фейерверком разлетелась в щепки, осыпав своих же раскалёнными ошмётками и неразорвавшимися снарядами. теперь пусть другие заряжают, а ты мчись к гаубице и давай наводку артиллеристам. Угол пятнадцать градусов, поправка на высоту две амплитуды. Огонь! Прорывающийся отряд моторизованной пехоты частично погребён под обвалившимся зданием и теперь не скоро переберётся через завал. Ещё один танковый взвод на подходе. Марш к "дальнобойкам"! Капрал Аммундсен уже приготовил пушку к бою, и всё одной рукой, потому что вторую оторвало. Проклятые самоходки втихомолку закидывают позицию снарядами, вот бы выкроить пару минут и навести на них 80-миллиметровые. Всё внимание танкам, эти черепахи подкрались слишком быстро, ещё немного и они начнут стрелять не вслепую. Слишком мало орудий, людей ещё меньше. Мы не успеваем, Мы просто физически не успеваем. Даже ты не жалеешь себя, бегаешь как угорелый от позиции к позиции, а ведь из твоей глазницы хлещет кровь, вспоротая нога не слушается, ты всё делаешь на автомате, так как обескровленный мозг не в состоянии трезво оценивать движения. Но чу! Что ты слышишь? Неужели гул приближающейся союзной авиации? Нет, ты не можешь ничего слышать, из твоих ушей идёт кровь, потому что барабанные перепонки лопнули от постоянных взрывов. Нет, ты видишь, как на горизонте, сквозь дым и огненное зарево, проступают чёрные точки самолётов. Но они ещё далеко, а танки подъехали слишком близко. Быстрее, быстрее, БЫСТРЕЕ! Снаряд попал в боеукладку дальнобойки, Амундсен вскакивает и бежит тебе навстречу, но потом резко сворачивает в сторону и в конвульсиях падает на землю. Из его шеи фонтаном брызжет кровь, так как голову начисто оторвало осколком, лишь тонкий кусок шкуры держит её на теле, и она болтается из стороны в сторону, раскрывая рот и хлопая глазами. А танки уже совсем близко, вот-вот начнут стрелять. Ты прыгаешь к орудию, расчёт перебит, досылаешь брошенный на полпути снаряд, закрываешь затвор, крутишь наводку и видишь, как проклятая машина уже встречает тебя стволом, направленным точно в твою позицию. Взрыв...

Баст проснулся от того, что машина резко сбавила ход, входя в поворот сразу за воротами участка. Похоже, он задремал по пути в резиденцию Ганнибала, день выдался тяжёлый, сплошная дорога, а теперь ещё эта вечеринка при свечах.
- Сэр, мы почти прибыли. - отрапортовал водитель, молодой сержант.
- Да-да, вижу. Давай туда, к остальным машинам. - Зогу протёр глаз и слегка потрепал себя за щёки, чтобы окончательно проснуться.
- Важное мероприятие? - робко поинтересовался сержант, выруливая среди припаркованных автомобилей.
- Да не говори. Им бы только пирушку закатить, а повод всегда найдётся. - недовольно пробурчал Себастиан и поправил воротник кителя, - Значит, у тебя есть четыре часа, чтобы сделать все свои дела, по истечению этого времени заправляешь машину, едешь сюда и ждёшь, пока не вернусь.
- Есть, сэр.
Баст вылез из машины, окинул холодным взглядом кучку удивлённых персон и двинулся к парадному входу. Ему было глубоко наплевать, что подумают люди транспорте, на котором прибыл Зогу. Тентованный армейский грузовик цвета хаки ничуть не хуже лощёного серебристого лимузина, на котором имел совесть разъезжать один знакомые генерал и многие ему подобные. Пусть думают что угодно, вообще наплевать. Какими бездушным скотами нужно быть, чтобы устраивать банкет и бальные танцы из-за победы в конфликте, где погибло чертовски много народу, и не абы от кого, а от рук недавнего союзника? И как Бота их терпит? Проходи такое мероприятие в доме Себастиана, он давно бы всех выгнал пинками и не посмотрел бы, что тут министр и прочей августейшие особы. Но, как говорят французы, положение обязывает, надо присутствовать, хотя бы прослоняться пару часиков, поздороваться с нужными людьми, а потом уже можно с чистой совестью валить в расположение собственной части. По возможности, Ганнибала тоже с собой забрать, а то он совсем скуксился со своими напыщенными гостями.
Швейцар на входе сразу же узнал Зогу и покланялся. Баст ответил ему сдержанным жестом - прислуга достойна хорошего обращения, но и с ними бывает несладко, так что лучше соблюдать дистанцию.
- Здравствуйте, генерал! - министр внутренних дел (какое ему вообще дело до Зогу?) приветственно махнул рукой и навострился было подойти ближе, но Себастиан поспешил скрыться из поля зрения. Преодолев быстрым шагом расстояние от зала до уборной по коридору, он зашёл внутрь и встал напротив зеркала, упершись обоими руками в стойку раковины.
- Ты не готов, дружище. - сказал Баст своему отражению, - Они все болваны, а ты устал и перенервничал. Сейчас ты немного придёшь в себя, встряхнёшься и отправишься мозолить глаза всем присутствующим.
Зогу осмотрел шрам по повязкой. Глазница давно зажила и зарубцевалась, но сейчас она почему-то нестерпимо чесалась где-то глубоко внутри, и никак нельзя было унять этот зуд. Определённо, надо выпить чего-нибудь по-крепче.

- Вы слишком переоцениваете их возможности, советник. Для нас же сентябрьские потуги Евросоюза были не более чем, нечто среднее между авантюрой и самоубийством, - британец в ответ закивал с самым серьезным видом. – Так что, после вывода из Африки немецких частей, мы можем быть уверены, наше наступление будет ограничено только количеством войск, необходимых для удержания территории. Без европейской армии способной воевать с нами на равных, об организованное сопротивление по обе стороны экватора переходит в раздел фантазии.
Ганнибал Бота ненавидел исполнять обязанности хозяина официального мероприятия. Со смерти своей жены он увиливал от них при любой возможности. Но сегодня он обязан был сделать исключение из правила. И не ему одному. Хотя, по совести, генерал предпочел бы все еще оставаться на фронте и гонять на своем «Айзенягере» по  ангольским пустыням. И в этом он тоже не был одинок. Но увы, обстоятельства. В последнюю неделю британцы просто наводнили Преторию. Переговоры по условиям интеграции только начались, но сражения там уже происходили эпические. И военные были обязаны поддержать свое правительство, создав для британцев нужное впечатление. Именно поэтому для них организовали не  официальное мероприятие, а частный прием у главнокомандующего и свежепожалованного герцога Йоханнесбургского. Придумали же титул. Так или иначе, вторжение Евросоюза в Бжную Африку было отражено, Первый Корпус остановил в Овамболенде элитную немецкую группу войск и главнокомандующий счел возможным покинуть фронт. Это демонстрировалось британцам как значительная победа и одновременно уверенность африканеров в своих силах и возможностях развить успех и отсутствие страха перед капризами крылатой богини Виктории.  Но обстановка все равно была тягостной, несмотря на старания «гражданских» южноафриканцев. Все таки офицеры Боты имели слишком мало общего с наемниками из частных военных компаний, чтобы спокойно праздновать победу над бывшими союзниками, в компании с извечными врагами. И могли только клясть про себя придурков и подонков из Берлина и Парижа. Общение гостей генерала Боты сегодня крутилось опять де вокруг южноафриканских политиков, оттенявших недовольных военных, многие из которых демонстративно общались исключительно на африканас, хотя свободно владели английским. Самому Ганнибалу справляться с обязанностями сегодня помогали его брат Магнус и сенатор Молан, ну и конечно личный дипломатический опыт, отсутствующий у большинства его офицеров.
Попрощавшись с очередным британским гостем, генерал заметил появление Себастьяна. При том со стороны противоположной пожарному входу. Тот видимо умудрился просочиться незаметно, по всем правилам военной науки. Большинство наших уже здесь, и скоро можно будет закончить пускать пыль в глаза. А для начала пропустить еще пару стаканчиков.

Поместье кишело людьми, словно потревоженный муравейник муравьями, а гудело уж ничуть не хуже улья, который мальчишки по неопытности потыкали палкой. Впрочем, местные шершни были в разы опаснее тех садовых, которых в детстве так боялась Элайза. Те могли ужалить жалом, впрыскивая яд, – поболит и перестанет. Эти же, если на то была причина, добивались полной недееспособности жертвы, а потом проглатывали её целиком, как удавы. Эдакий гибрид шершней и удавов.
От первых им досталась общность и структурированность улья – есть матка – Ганнибал Бота. Матку нужно ублажать медом. В данном случае речами и поступками. Чем слаще медок, тем ближе твоя ячейка будет к центру улья.  От вторых – полная хладнокровность и способность проглатывать добычу целиком: никаких улик, все чисто и аккуратно.
Любое высшее общество – общество хищников, куда травоядным путь заказан. Не умеешь жрать ближнего своего – разворачивайся и уходи отсюда. Нет, даже не уходи. Беги без оглядки.
Элайза улыбнулась, окидывая взглядом зал. Пускай это муравейник, но сюда только что зашел муравьед в её лице. Уж что-что, а в плане плетения интриг и надевания масок, девушка готова была поспорить, что она здесь любого переплюнет. И ту мадам, что сейчас кокетничает с молодым офицером, и того государственного служащего, который столь любезно расшаркивается сейчас перед другим таким же служащим, но стоящим лишь на ступеньку выше.
Одна ступенька, а какая уже разница в манерах и отношении к другим. Словно не ступеньку, а целую лестницу одолел человек, сделавший тот самый крохотный, но ему кажущийся огромным, шаг. Словно бежал по эскалатору, движущемуся навстречу. Словно каждый шаг давался ему с невыносимой болью. Нет, все было не так. Пара подстав, подхалимство, подобное тому, которое он сам имеет честь сейчас лицезреть перед собой, и вот результат. На данный момент он царь горы, король мира. Но лишь до тех пор, пока не подойдет другой чиновник, стоящий на одну ступеньку выше, чем он сам. Тут-то роли поменяются.
Элайза поднесла руки к вискам и усиленно потерла их. У нее начинала раскалываться голова от всего этого жужжания и гудения. Если прислушиваться к каждому разговору по отдельности, еще можно было терпеть, разбирая человеческую речь. Но слушая все вместе, когда слова сливаются в один большой поток, который нескончаемо льется тебе в уши...
«Давай отец, выбери мне кобелька посолиднее и покончим с этим», - Дэй кинула беглый взгляд на своего родителя. В отличие от нее он-то как раз прислушивался к каждому разговору – ему это было нужно. Нужно для того, чтобы понять, какая группа людей из присутствующих подойдет ему больше всего. Мелких чиновников меткий взгляд Оливера тут же отсеивал, как старатель на реке просеивает камни в поисках того самого долгожданного золота. В итоге взгляд Дэя-старшего упирается в двух мирно разговаривающих в сторонке людей. Они сразу выделяются из общей массы – это даже Элайза понимает, хотя ей сейчас как-то все-равно – с подноса проходящего мимо слуги она хватает – именно хватает, словно кобра в броске, вытягивая свою руку так, что несчастный парнишка аж дергается вначале, но быстро приходит в норму, спокойно продолжая свой дальнейший путь, – бокал шампанского, осушая его до дна, слишком быстро для высшего света, но достаточно медленно, чтобы оставаться леди, которую, может быть, просто замучила жажда после долго перелета.
- Я думаю, что кто-то из них двоих нам точно подойдет, не так ли, моя дорогая? – спрашивает её отец, лучезарно улыбаясь улыбкой человека, который давным-давно уже распланировал, как он поступит с собственной дочерью. Никаких угрызений совести в этих глазах, лишь холодный расчет и стопроцентная уверенность в том, что он поступает правильно. Но, как говорится, у каждого своя правда.
- Правый не в моем вкусе отец. Не люблю лысых и бородатых. Что касается левого, то тут всю картину портит отсутствующий глаз. Впрочем, если выбирать между лысиной и отсутствующим глазом, предпочту второе, нежели первое. Поставить протез для нашей компании дело плевое. Насколько я помню, пересадкой волос мы не занимаемся, да и вряд ли будем.
- Правый и так тебе не подойдет, милая. Хозяин этого дома птица слишком высокого полета даже для тебя. А вот на счет второго я сейчас уточню. Хорошо? – Оливер еще раз улыбнулся дочери.
- Как изволите, папа, - она улыбнулась в ответ, и между ними словно промелькнула молния.
Оливер направился к стоящим в стороне мужчинам, предоставив Элайзу самой себе. Недолго думая она направилась к столу с угощениями. Есть она не хотела, но в высшем обществе есть поговорка: «Там где сыплются хлебные крохи, иногда можно найти целый батон слухов». Люди имеют обыкновение ходить среди столов, выбирая себе еду, периодически рассуждая на те или иные темы. Те, кто знакомы уже давно, стоят тихонечко по углам, разбившись на собственные микро-общества. Те, кто хотят завести новые знакомства, идут к столам с едой. Если человеку нравится то же, что и вам, есть неплохой шанс завести разговор, начиная с малого:
- О, эти тарталетки восхитительны!
- Вы тоже так считаете?
- Да, вот совпадение, не правда ли?
- Еще какое!
И еще целая куча фраз, которые в итоге могут вылиться в беседу о чем угодно. О мужчинах (если собеседник женщина), о работе (если собеседник мужчина), о политике и прочем. Целью Дэй стала крупная тетка средних лет, которая наверняка была в курсе всего, что происходило на этом приеме, кто есть кто и с каким соусом этого самого «кого» нужно подавать.
Элайза надела свою самую дружелюбную и обаятельную маску – тетка была подобна огромному киту, ищущему планктон – так неповоротливо она кружилась вокруг стола, не подозревая, что к ней уже подплывает касатка.