Нельзя сказать, что Ганнибал стал себя чувствовать гораздо лучше, после разговора со Штерном, хотя и возможность поговорить с ним с глазу на глаз и порадовала генерала. Не всегда выпадает возможность заглянуть врагу в глаза. Скорее даже наоборот, обычно такой возможности не представляется. Со сколькими британскими командирами за свою карьеру генералу Боте довелось поговорить по душам. С той же Британской Ведьмой такое разве возможно? Но есть раны, которые не заживут никогда и даже в лучшем случае останутся глубокими кровоточащими рубцами. И так уж на роду ему написано, получать такие раны. Если бы был создан для такой жизни, сделал бы как Роберт. Брат генерала выбрал для себя жизнь приходского священника в намибийской глубинке. Вот уж у кого действительно была идиллия – двенадцать детей, уважение прихода, спокойная жизнь и чистая совесть. Но только Ганнибал Бота родился на свет явно не для такого.
- Не помешаю, генерал?
Звонкий женский голос оторвал генерала от мыслей и обернувшись он получил возможность, не без удивления лицезреть синеглазую нимфу в итальянском мундире, севшую на соседнее место и со знанием дела прикончившую бокал яблочного бренди. Все таки пары распитых бутылок было недостаточно, чтобы вырубить мозги «Африканского буйвола». Командира основного роботизированного соединения Италии он знал, пусть и заочно. Да и генерал Брантини была из тех, кого раз увидишь, уже не забудешь. Служить с ней Ганнибалу не доводилось, но то что он слышал о Милинде Брантини ему нравилось. Как и сама Милинда. Выслужившаяся без протекции и не привыкшая не перед кем стелиться красивая женщина просто не могла бы не понравится. Судя по тому, что никто не стал утруждать себя представлением, можно было опустить и прочие формальности.
- Никоим образом не помешаете, при условии, что весь счет оплачу я. Гусару зазорно если в его компании дама пьет не за его счет.
Первая по настоящему приятная встреча за сегодняшний день. Итальянка была абсолютно искренья, когда светлым лучом ворвалась в тоскливый пейзаж, окружавший Боту. Ей видимо тоже хотелось поговорить.
- Спасибо за искренность. Не переживайте насчет смеха. Я верю, что вы не из тех, кто стал бы над таким смеяться. А этот цирк на комиссии ничего другого и не стоил. У русских кажется есть похожая сказка, про птицу, рака и рыбу запряженных в общую телегу. На что-то еще здесь рассчитывать было бы глупо. Мой мальчик… - генерал лишь тяжело вздохнул. – Когда растишь сына солдатом, не можешь не понимать что сам и толкаешь его к могиле. Если хоть что-то знаешь о войне.  Мерзко от того, что они решили использовать его смерть против меня на процессе и с трибуны поливали его память грязью.
Генерал вновь наполнил свой бокал и тут же залпом отправил его содержимое себе в глотку.
- Глупости это все про итальянцев. Такую бредятину может нести только тот, кто в жизни не был под огнем. Мне приходилось сражаться вместе с вашими соотечественниками. Видел как в Алжире они поднимались после ковровых бомбардировок по позициям, видел как в БТРах горели, и как хаки опрокидывали. Скажу честно, Фабий и Марцел могут гордиться такими потомками. Просто когда крысы чувствуют, что все летит в бездну, они найдкт крайнего. Будто есть на земле армия, солдаты которой хоть раз бы не выдержали. Судить могут только те, кто был в этой мясорубке, они-то правду знают.

На улыбку синеглазого чуда, Бота мог бы любоваться вечно. О ни мел возможность, пусть и заочно, немало узнать о командире итальянских роботизированных сил и имел на тогда еще полковника Брантини определенные виды. Но только как на талантливого и опытного командира. Но Милинда кроме этого оказалась еще и очаровательной, да что там, прекрасной женщиной. А еще храброй, честной и прямолинейной. Настоящей валькирией оказалась генерал Брантини. Именно такими их себе в детстве и представлял Ганнибал. Счастливыми парнями были древние германцы и викинги, с твердой уверенностью, что погибнув в бою попадут в объятия к таким красавицам. Тут уж как-то глупо бояться смерти. Совсем не похожа на итальянку, на взгляд Ганнибала. Откуда, такая взялась на знойном аппенинском сапоге? Повседневная форма шилась явно не для того, чтобы подчеркнуть фигуру синеглазки, но таких аппетитных форм скрыть была не в состоянии.  Ганнибал не был обделен вниманием красоток, особенно в свою курсанско-корнетскую юность, но был уверен, что в костельном платье или в бикини генерал Брантини представляла собой что-то просто невероятно восхитительное.
- Ну, тут мне точно бояться нечего. Что-то я не верю, что вам удастся меня таким образом разорить, а я вообще-то планировал здесь задержаться и ни в чем себе не отказывать, - генерал улыбнулся, вновь наполняя свой бокал. – Да вы правы, узнал и без труда. Положение обязывает, знаете ли. Но очень рад, что наконец познакомился лично. Даже странно, что до сих пор мы не встречались, ведь служили то в Африке, а она не такая  большая как может показаться.
Еще он мог бы добавить что читал ее работы по военной тактике, и несмотря на что находит их весьма годными, категорически не согласен с ее выводами. Тут уж непробиваемый фанатик блицкрига мог бы часами спорить со следующей сторонницей окопной войны. Только вот сейчас Боте совсем не хотелось говорить о стратегии, тактике и вообще о военной науке. Златовласая красавица Милинда знала и чувствовала нечто куда более важное, чем сухие военные теории. И сейчас с ее лица исчезла улыбка, а взгляд больше не горел насмешкой и вызовом. Она заговорила о Манфреде.
- Выпьем. Пусть земля тебе будет пухом, сынок - генерал залпом осушил бокал, который вопреки правилам наполнил не три четверти, а не на одну. – Я сегодня вообще пью не чокаясь. И не только сегодня. Вот так я и выучился пить. Глупо беречь печень, при моем образе жизни. Как не старайся, не сможешь уберечь всех. Теперь могу только, мой мальчик упокоится с миром, и его память больше не будут порочить.  Что бы эти мерзавцы не говорили, Манфред погиб за родину и погиб как герой. Ваши предки говорили, что мать труса не плачет. А вот отец храбреца уже не может плакать, просто уже не умеет. Да и мой сын бы, наверное, это не понял. Его хотели похоронить на мемориальном кладбище. Но я не дал. Пусть лежит рядом с матерью.
Какое-то время они помолчали. Генерал Бота просто привычно гонял коньяк во рту. Может в этом и был секрет, пить, чтобы насладиться ароматом, а не утолять жажду. Но сегодня ему хотелось именно напиться, и вопреки своему обыкновению генерал вновь выпел снифтер залпом. Святотатство с точки зрения утонченных ценителей. Только если таковые сейчас и присутствовали в округе, они явно не спешили высказать Боте свое мнение.
- Мне тоже уже приходилось бывать в Париже. И знаете, что я вам скажу. Вы ничего не потеряли, только сохранили воспоминания незапятнанными. Этот город каждый раз кажется мне все хуже и хуже. Будто гниет изнутри. И как будто упивается этим упадком. Если уж проводить время во Франции, тут есть пара великолепных провинций, но вот сам Париж уже просто уродливая пародия на себя бывшего.
Генерал лишь еще раз вздохнул. Во Франции они с Лизой провели свой медовый месяц. А когда вернулись в Преторию, Лиза носила под сердцем их дочь. Как все изменилось за четверть века.
- А стоит ли винить Париж. Сколько своих любимых сыновей и дочерей город на Сене отправил в горнило этой войны. И разве не должен он горько рыдать по ним и пытаться забыться. И наверное он бы смог снова ожить, если бы вернувшись с войны, солдаты из Парижа, с оружием прошли победным маршем по родным улицам.Я бы тоже сейчас хотел отправится на фронт. Но вряд ли там окажусь в ближайшее время. После Йемена все южноафриканские части отозваны на родину. Пока не будут наказаны виновные и не восстановят к ним наше доверие. И зная наших, они не уступят. Так что теперь южноафриканцы воюют не на жизнь а на смерть на переговорном фронте.

На взгляд Ганнибала Боты, наоборот, ничего не обычного в подобной встрече не было. Милинда Брантини была не обычным полковником и командовала не обычным подразделением. Которому в Африке довелось уже нюхнуть жару. Да и Бота, которому не раз приходилось брать командование и над итальянцами, давно взял на заметку 77-ю роботизированную и ее командира. Вот теперь и познакомились. При печальных обстоятельствах.
- Ну, если по совести, пятый крест на погон я получил меньше года назад. Да и речь ведь не об обычном полковнике, а о командире единственной роботизированной дивизии в Италии. Простому полковнику ее бы не доверили, - в словах генерала не было не намека на лесть или фальшь. Только констатация фактов, проверенных делом.  Затем он вновь потянулся к бутылке, наполняя свой бокал.
- Лиза была лингвистом, изучала языки коренного населения, - как-то неожиданно разговор перешел на его покойную жену. Похоже, синеглазке яблочный бренди уже ударил в голову. Самого генерала пока еще не шатало. Ну, опыт он как говориться царь учителей. А молчать сейчас он уже не видел смысла, разве он не хотел выговориться? Еще как хотел. – Просто она оказалась в стране, которую британцы выбрали очередной целью. И вот в очередной раз, пока собирали силы, пока согласовывали действия, все уже полыхало. И представленный к генеральскому чину полковник, тут уже ничего сделать не мог. Как и тысячи других на его месте. А ведь, именно ради этого, он и надел форму. Это уже воспринимается как данность. Хаки приходят, мы выбиваем их, но после себя они оставляют только пропахшее кровью пепелище.  И после этого на весь Евросоюз орут о великой победе, крепком рубеже и тому подобной чепухе. Но всегда знаешь, что они вернутся и этот раз будет не последним. В Алжире я давил британцев в котле, чтобы не один не ушел. Но даже так их не остановить. Они воюют на нашей земле,  и мы живем с все новыми и новыми  кровоточащими рубцами. А сами они  живут без страха и ничего не боятся. Я поклялся, что закончу этот кошмар, но так до сих пор ничего и не смог изменить, - все-таки как хорошо, что замечательная девушка Милинда сегодня оказалась здесь. Вот и наболевшие слова сами срывались с языка генерала. Кроме разумеется тех моментов,  когда он не был занят дегустацией коньяка. Сегодня им обоим просто хотелось снять груз с души. Итальянка вновь улыбалась и говорила с чувством. Как не странно, говорила она о том, о чем генерал недавно говорил со Штерном. Но говорила по другому.
- Беда в том, что многие уже сдались. Тех у кого еще осталось за что сражаться, все меньше и меньше. Мне иногда кажется, что половина Евросоюза просто ушла в загул напоследок, уже готовые встать на колени перед британцами. «Пусть лучше нас покорят, чем это кровопролитие». Я ведь неплохо знаю японцев, служил там военным атташе, как раз перед Тихоокеанской. Те беженцы в гетто по всему Евросоюзу, мало похожи на тех японцев, которых я помню. Они страшно изменились. Одни опустили руки и просто выживают, ничем уже не отличаясь от пронумерованных, в британских колониях. А вот те кто четко осознал что они потеряли… - Бота вновь промочил горло коньяком, и продолжил. – В этих горит настоящее пламя. Видел их в бою. Этого не хватало японцам семь лет назад и не хватает нам сейчас. Слишком многие не понимают, чего они лишаться, став британскими нумерами. И что хуже, в нынешнем Евросоюзе они так привыкли принимать свободу как должное, что не ценят этого. А в тех, кто еще сражается, я все чаще вижу фатальную уверенность в близком конце. А ведь просто погибнув, пусть и трижды героем войну не выиграешь. Как не выиграешь ее просто обороняясь.
Надо ли говорить, что у нынешнего Евросоюза нет никакого шанса в этой войне. А его перерождению, сопротивлялись слишком многие. И не только те, кому было хорошо на этом празднестве накануне Апокалипсиса. Но генерал был уверен, что избрал верное средство, чтобы закончить эту войну. Как бы к нему не относились другие, это был его путь к окончанию этого кошмара и его дело, которое он должен был довести до конца. Чтобы оставить своим детям и своей стране мир, где им не будет угрожать судьба японцев и Японии.
- Что до Штерна, то он точно не обычный предатель. И себя предателем не считает. Наоборот, видит себя спасителем. Так что к тосту я присоединяюсь, но с поправкой. Чтобы в понятия о чести воина, вкладывали один и тот же смысл.

Отредактировано Ганнибал Бота (2014-01-07 23:39:31)

- Ну если сам себя не нахвалишь, никто это за тебя не сделает, - усмехнулся генерал, услышав ответ Милинды, о причинах ее назначения. Только вот в таких делах все всегда не так просто. Все командиры роботизированных подразделений Евросоюза, от батальона и выше были или действительно более чем стоящими командирами, или имели очень солидные связи и покровителей. А чаще всего – и то, и другое вместе. А раз полковник Брантини во втором уличена не была, то вывод напрашивался довольно очевидный. – Вот оно значит как. А мне все-таки кажется, вы что-то упускаете или о чем-то забываете. Но ведь и по вашему выходит, что отобрали способного офицера, с твердыми принципами.
Генерал задумался и снова потянулся к бутылке. На этот раз синеглазка задала уж очень непростой вопрос. Хотя послушать ее было сейчас очень приятно. Да, та жизнь, которую он вел, была невозможна без потерь. Но кто никогда не познавал этой горечи. В основном те, кто умер молодыми и не успел испытать практически ничего. И они умирали с  этой потерей, не важно, осознавали они это или нет. Так стоило ли думать, а можно ли было по другому? Какой в этом смысл?
- Этот выбор я бы все равно не изменил. Знал или не знал точно, но я  довольно хорошо представлял себе, что будет дальше. Все-таки, я же был сыном «Хозяина Сакурайдата», от иллюзий избавили рано. Что-то разъяснили, что-то понял сам. Я надел форму, потому что должен был это сделать. Иначе я бы просто молча одобрил Британию. Чем еще я мог бы заниматься, когда все наше бедующее под угрозой? Так что я надел форму, потому что видел реальную угрозу своей стране и должен был сделать все, чтобы остановить ее. Хотя, если бы не это, я бы никогда не стал военным. Но что это будет за жизнь я понимал. В моей семье принято забираться высоко. Но вот мой  брат Роберт, решил что такая жизнь не для него. Так что когда перед ним были открыты все двери, он предпочел стать приходским священником в намибийской глубинке. Прожил так уже лет тридцать и счастлив, а спит уж точно куда крепче и спокойнее чем я. Что же, я за него только счастлив. Но я бы так не смог.  Я родился в то время, когда мое место на фронте. Можете считать это моей личной ответственностью.  А что до политиков, я ведь сам один из них. И это не маленькая традиция, это Великая Древняя Традиция. Пожертвуй чем-то, чтобы сохранить что-то. И вот когда этим чем-то становится твой собственный народ, а это что-то – что-то только для себя, вот тогда и наступает конец. Беда в том, что уже для слишком многих это стало нормой и в Евросоюзе слишком многие уверенны, что кто-то другой сыграет роль жертвенного барана. И эта болезнь играет на руки известно кому.
Ничего другого ответить генерал и не мог. Это была его правда, лежащая на поверхности. И так он будет жить до самого конца. Либо своей жизни, либо этой войны.  И вот тут, французский ли яблочный бренди был тому причиной или что-то еще, но синеглазка задала неожиданный вопрос.
- Ну если коротко, то второй вариант, - генерал позволил себе еще раз насладиться лучезарной улыбкой собеседницы. – Если не считать еще и полного набора проблем, которые надо решить как можно скорее. Но с ними то встречи я не жду. Что отсюда, что с войны я возвращаюсь к своей семье, а вот любовницы у меня нет, - Бота усмехнулся в усы. После смерти Лизы в его жизни не было ничего тянувшего на определение любовное приключение, ну разве что короткие интрижки.

- Ну что? Так и будешь сидеть, рожа ты буйволовая? – пронеслась в мозгу Ганнибала яркая искра, когда Милинда прервала свой неожиданный поцелуй и направилась к выходу.
Да, что греха таить это было для генерала Боты сюрпризом. Более того, застигнутый в врасплох он не сразу понял, что произошло. Отвык видать бронекопытный от сердечных приключений. Но глядя вслед итальянке, как ее пышные золотые локоны мерно покачиваются в такт шагам, на фоне темно-зеленого мундира, не было ни смысла, ни желания задумываться о превратностях этого странного дня. Хотелось только раздуть ту искорку, что только что зажгла Милинда и не дать ей затухнуть. Ганнибал догадывался, о чем она думала сейчас. Но даже если так, если времени действительно катастрофически мало, не было смысла позволять ему просто утекать. Можно было конечно просто навеки запечатлеть ее образ в памяти и ждать другого случая, когда она вернется с Ближнего Востока. С Победой естественно, иной мысли сейчас Бота и допустить не мог. А он тем временем разберется со своими проблемами здесь. Но какой к чертям смысл ждать. Они оба были со Смертью на ты, а это налагало обязательство жить на полную. Жаль только Ганнибал Бота частенько об этом забывал.
Генерал залпом опустошил последний бокал и встав со своего места и оставив на стойке несколько стоевровых купюр, быстро направился вслед за Милиндой. Трость их эбенового дерева, так и осталась сиротливо стоять прислоненная к стойке. Ну и пусть, Марк не даст ей пропасть. Ганнибал дал прекрасной итальянке выйти из бара, но не позволил далеко уйти. Пусть хромота и малость помешала, бывали в его жизни преграды куда как посерьезнее. Коридор в который они вышли, был пуст. Да, определенно так не могло случиться. Или могло? А почему не могло, почему один небезызвестный окружающим генерал вдруг решил поставить на своей жизни крест. Как проще выразить презрение ко всем невзгодам, чем быть счастливым? Милинда так неожиданно пробудила в душе «Африканского Буйвола» те струны, которые уже столько лет молчали.
- Вы правы, еще толком и не познакомились, - поравнявшись с Милиндой, Ганнибал взял ее за локоть. – Но, я не ношу эполеты, это во-первых. И я не могу просто так отпустить даму, после такого прощания, пусть даже она и в генеральском чине. Это во-вторых. И в третьих, самолет только в двадцать три ноль-ноль. Значит в нашем распоряжении пять часов и весь Париж. По моему, отказываться от такого подарка судьбы, просто преступно.

Отредактировано Ганнибал Бота (2014-02-16 23:06:27)