Сузаку долго готовился. Ну, так долго, как позволяло время. Он совсем не представлял, что это будет за ужин и что там будет происходить, знал только, что там и Наннали будет, а ее он не видел с тех самых пор... Упасть в грязь лицом не хотелось. Потому, в шестой раз отгладив праздничную пару носков (от обычных черных они отличались только поперечной полоской, экспрессивно заломленной на сто восемьдесят градусов), Куруруги нервно натянул ботинки, накинул куртку и быстрым шагом направился, куда сказали. К зданию студ. совета, то бишь.
Явившееся глазу зрелище Лелуша в розовом фартуке напомнило о том, что все особи мужского пола из аристократов в юношестве напоминали Сузаку девочек. Только вот большинство из них с возрастом мужали, но для Ламперужа, кажется, законы были не писаны. В том числе и такой забавный этот.
- Помочь?
Куруруги прошел внутрь, улыбнувшись и подхватив один из тяжелых подносов с чем-то странным, напоминавшим грибной суп. Но пахло вкусно. "Целый ужин соорудили... Надо же. Неужели все ради меня?"

- А, - многозначительно протянул Сузаку, обрадовавшись, что больше никого не будет, - о... - удивленно добавил он, услышав про готовку, но быстро опомнился, широко улыбнувшись и помогая расставлять тарелки. - Лелуш хорош во всем, за что бы ни взялся!
Куруруги всегда четко ощущал громадную пропасть, отделявшую его от всех nobles, что уж говорить о том, что принц-Лелуш был как минимум почти персональным божеством: вроде рядом, но одновременно как смотрит откуда-то с иконостаса. Помнится, сначала это раздражало, хотелось показать этому высокомерному типу, где раки зимуют, а после пришло понимание: это не высокомерность, это право по рождению. И оно заключалось не столько в том, чтобы родиться в императорской семье, а скорее в определенной породе людей. Кому-то суждено править, кому-то... Кому-то остается добиваться своего лишь тяжким трудом.
Сузаку закончил с тарелками, и последний бокал был водружен на место поверх белой салфетки. Нерешительно Куруруги замер, упершись ладонями на спинку стула.
- Я... Рад, что с вами все хорошо, Лелуш. - Запинка. - Я могу увидеть Наннали?

Лелуш не успел ответить, как дверь отворилась. Сузаку замер, боясь обернуться. Вроде встреча должна была принести только радость, но все это было каким-то... Горьким. Еще тогда, когда он только узнал, что Лелуш жив, сердце, казалось, готово было выпрыгнуть из груди. А сейчас все было и того хуже: чувства переполняли, они комком подступили к горлу, и Сузаку опустил взгляд, вынужденно придавив их. Робкий голос застал врасплох, Куруруги с удивлением обнаружил, что готов расплакаться как распоследняя девчонка. Не дело это.
Он глубоко вдохнул, снимая скопившееся напряжение в плечах, пальцы разжали спинку стула, оказалось, что впились в нее слишком сильно. Развернулся - а перед ним Наннали. Повзрослела, стала еще милее, но, в сущности, совсем не изменилась. Несколько шагов, и он присел на колено рядом с креслом, ладони обняли белую худую ручку ковшом.
- Да, Наннали, - сказал с улыбкой, - давно не виделись.

Наннали протянула руку вперед, видимо, желая коснуться лица. Для не видящих осязание очень важно, оно помогает восполнять пробелы. Сузаку спокойно прижал ее пальцы к своей щеке, что можно было прочувствовать край улыбки, и прикрыл глаза.
- Ты выросла очень красивой.

- А... Ничего. - Очередная улыбка, словно случившееся абсолютно не волновало. - Все хорошо, Наннали, я здесь.
"Я жив". Он и сам волновался, не за себя, за них. За Лелуша, которого считал погибшим. Но не позволял себе говорить об этом: нужно было смотреть дальше в будущее, стараясь не оглядываться на прошлое. Именно так он когда-то решил, больше никогда не оглядываться. Там, за спиной, собралось слишком много тени, которая, дай ей волю, точно утащит за собой. Одна мысль об этом заставляла сильнее сжимать кулаки и уверенно продолжать двигаться вперед. В прошлом нет ничего, за что следовало бы цепляться.
Сузаку поднялся, выпустив ладонь девочки из рук. Он немного опасался, что невероятно прозорливая в людских вопросах Наннали сможет прочесть все то, о чем он сейчас случайно вспомнил, по одной дрожи пальцев. А ведь он сюда пришел радоваться, встретиться со старыми друзьями.
- Зато, знаешь, Наннали, я ведь теперь настоящий рыцарь, охраняю принцессу. Такую, как ты.
В голосе вновь скользит улыбка. Куруруги перехватил кресло за ручки и подкатил его к столу напротив свободного прибора и где не было стула. Ламперуж умел позаботиться о своей сестре, даже высота столешницы была как раз для нее.
- Лелуш заверил меня, что он вкусно готовит. Как думаешь, что он нам приготовил?

"Даже удивительно". Сузаку взглядом проводил выскользнувшего за дверь Лелуша. Кто бы мог подумать, что этот угрюмый и вечно чем-то недовольный пацаненок вырастет в уютную домохозяюшку. Впрочем, его забота о сестре всегда была невероятной, потому то, что ради нее Ламперуж даже научился готовить, странным не выглядело. Скорее даже подчеркивало гармоничный образ. Сузаку где-то даже по-белому завидовал. У него самого не осталось никого родного. Последнего родного он... Да, лучше было об этом не думать.
Наннали задала очередной вопрос, тут же перечеркнув размышления. Сузаку неловко и удивленно посмотрел на русую макушку.
- Она... - Запинка. А какая она? - М... - Честно говоря, это смущало. Хорошо, что Наннали не могла видеть, как чуть покраснели щеки и уши. Курурги задумчиво и немного растерянно почесал нос, а потом улыбнулся. - Храбрая. И добрая. По правде, она замечательная.
Новоявленный рыцарь беззаботно проговорил это, искренне восхищаясь человеком, с которым невольно свела судьба.
- Это большая честь - быть ее рыцарем.
"Я этого не заслуживаю".

- Не знаю... - И это даже было правдой. Сузаку, раздумывая, что ответить, отошел к своему месту за столом, отодвинул стул и сел. - Она присутствовала на испытаниях Ланселота, найтмера нового поколения. Видимо, я с ними справился.
Отчего-то тема знакомства с Юфемией казалось неловкой. Не признаваться же, что, не признав голубой крови, вел себя как последний мужлан и таскал принцессу по местам, где ходит обычный люд. Да и не только. Они ведь даже в гетто сходили... От мысли, что могло бы там приключиться, зная террористов, прошиб холодный пот. Куруруги нервно сглотнул и, не зная, чем себя занять, принялся вертеть в пальцах подхваченную вилку. Встреча, начавшаяся так хорошо, вдруг вернула его к первоначальной нервозности, с которой он сюда собирался. Не привыкший к разговорам и к тому, что люди кругом относятся к нему по-доброму, сейчас Сузаку чувствовал себя неуклюжим медведем, вломившимся в чужой дом и топчущим посуду. Вилка предательски выскользнула из пальцев, звякнув об пол. Рыцарь быстро поднял ее и отложил на место. "Поскорей бы вернулся Лелуш". Если их будет двое, они как-нибудь найдут тему разговора между собой, и можно будет просто слушать.

- А? Да, хорошо...
Сузаку со вздохом отвел взгляд от вилки - последнего спасения. Теперь оставалось рассчитывать лишь на себя.
- Наверное, потому и назвали. Интересно, почему именно Ланселот... В конце концов, ведь именно в какой-то мере собственными чувствами предал своего короля.

Аргумент был сильным, пока Наннали не озвучила вторую часть.
- Я не... В смысле...
Сузаку покраснел, порывисто вскочив и из-за этого больно ударившись животом о столешницу (слишком уж придвинул стул).
- Ай...
Куруруги еще больше засмущался, перехватил себя за надсадно побаливающие ребра и почти пристыженно замолчал, не зная, что ответить. "Лелуш, спаси меня".
- Нам... Э... Что-то Лелуш задерживается, пойду посмотрю, может, нужно помочь.
Предлог был более, чем благовидный, потому Сузаку, потрогав собственную горячую щеку, двинулся к двери, на ходу придумывая, что бы сказать в свое оправдание. В конце концов, врать он абсолютно не умел.

Заканчиваем?