Сысоевка... Машина полковника Штерна остановилась у старых укреплений на границе населённого пункта, недалеко от которого совсем недавно отгремело сражение, определившее ход Дальневосточной Кампании. Действительно, символично, что встреча двух старых товарищей. Против китайцев германские танкисты сражались бок о бок с "красноплечими", в бою они понимали друг друга несмотря на то, что большинство русских едва ли знали немецкий язык. Очень быстро бойцы Шестой Бронетанковой овладели азами "русского матерного", безошибочно реагировали на такие важные сообщения, как "наших бьют", "они снова лезут" и другие. Русские в свою очередь адекватно реагировали на "achtung", "scheisse" и иные выражения, которыми бросались германские танкисты. Однако, выковать боевое братство не получилось - разбив противника под Сысоевкой, союзники продолжали боевые действия отдельно - каждый в соответствии с собственными приказами. И всё же, в переводе простого русского приветствия Конрад не нуждался. Да и руку он протягивать не стал. Было видно, двое мужчин не были рады видеть друг друга, двое честных солдат, не привыкших льстить друг другу.
- Guten tag, Крестовский, - спокойно поприветствовал "красноплечего" немец. Елизавета Романова остановилась позади своего командира. У неё в руках, как обычно, увесистая папка с документами. Она предпочитала держать их, а не складывать в офицерскую сумку. Решив обойтись без предисловий, полковник протянул руку и адьютант молча передала ему директиву из Иркутска, которую в штабе Шестой Бронетанковой получили совсем недавно. Конрад долго размышлял о том, как он должен был поступить. В конце концов, он решил, что офицерская честь дороже, чем призрачная угроза разжалования в рядовые за неподчинение приказу. К тому же, он прекрасно знал свою цену и понимал, что европейское командование едва ли пойдёт на репрессии в отношении доблестного командира Шестой Дивизии. Злоупотреблять этим немец не собирался, но сегодня - исключительный случай.
- Шестьдесят Девятая Директива, - Конрад протянул лист с печатью и подписью верховного командующего союзными силами "красноплечему", - от тринадцатого декабря, вступила в силу два дня назад. Если не вдаваться в подробности, моя дивизия получила приказ атаковать вас при первой попытке пересечения границы с Китайской Федерацией. Я приказ выполню, но честь германского офицера обязывает меня предупредить вас, Крестовский. Держите батальон на позициях, пока трусы из штаба заигрывают с китайцами. Копайте траншеи, разворачивайте огневые позиции. Это копия документа, уничтожте после прочтения.
Оригинал приказа, полковник Штерн кинул в мусорную корзину со словами "передайте командованию привет от моей челюсти и Александра Крестовского". Офицеры, оценив шутку, всё-же настояли на том, чтобы Конрад хотя бы в открытую не обсуждал решения центрального штаба. Всё равно, он уже ничего изменить не мог, поэтому, всё, чем полковник мог помочь своим старым союзникам - это предупредить их о том, что удар в спину будет нанесён едва они решатся форсировать Амур.

Отредактировано Konrad Curse (2013-11-01 02:43:46)

Полковник пожал протянутую руку, не снимая перчатки. Было холодно, а этот жест имел скорее символическое значение. Крестовский убрал директиву в карман, видимо, для более детального ознакомления. Конрад не сомневался, что Александр уничтожит её, а вот попытаться найти между строк оговорки действительно стоило. В прочем, полковник Штерн таковых не нашёл. Всё было предельно ясно, боевые действия "красноплечим" придётся прекратить. Романова перевела ответ майора.
- Это была не глупость, Крестовский, - усмехнулся немец, - иначе ты бы болтался на верёвке в показательных целях. Неужели ты забыл, что это была контратака на позиции противника, трусливо прикрывавшегося мирным населением? К слову, в ЕС осудили действия китайских солдат, а вы стали героями.
Полковник махнул рукой в сторону одного из обгоревших домов. Артподготовки по Сысоевке не велось, но когда германские танкситы выбивали китайцев из деревни, они действовали жёстко но эффективно. Из этого самого дома, штурмовая группа Шестой Дивизии выбивала китайского миномётчика. Дальше они прошли мимо водокачки, покосившейся от прямого попадания китайского снаряда. Здание местной управы было практически полностью разрушено, частично превращено в ДОТ. Да, здесь прошла своё боевое крещение Шестая Дивизия. Здесь они воевали бок о бок с русскими.
- Это был хороший бой, - наконец произнёс Штерн, а Елизавета поняла, перевод здесь не требуется. Сражение продолжавшееся два дня "красноплечие" тоже надолго запомнят.
- За что вы сражались, Крестовский? За Евросоюз, командование которого так вам отплатило? Или же за свою Родину, за людей, которым суждено стать "номерами", если вы проиграете?

- Японцы проиграли свою войну, - вздохнул немец, - но я рад, что остались бойцы, которые не склонили головы перед британскими ублюдками. Вторая рота сражалась достойно под Сысоевкой. Но мы с тобой солдаты, Крестовский. Забудь о политике. Нам предстоит выиграть войну против самой боеспособной армии в мире. Британия попытается сокрушить Евросоюз, Россия тоже не сможет остаться в стороне.
Конрад остановился возле одной из до основания сгоревших изб. Только каменная печь одиноко стояла на пепелище, напоминая о жестокой схватке между штурмовиками Шестой Дивизии и китайскими пехотинцами.
- Я хочу, чтобы ты знал, Крестовский. Когда я оставил Рысеву умирать, я лишь выполнял приказ. Больше, я не повторю этой ошибки. Война многому научила меня. Но она ещё не закончилась.
Конрад закурил, предложил сигарету русскому офицеру. Курил он редко, не находясь в зависимости от вредной привычки. Почему-то, глядя на серое небо, затянутое рваными тучами и на руины Сысоевки, хотелось затянуться горьким табачным дымом. Перекинув коробок спичек Крестовскому, немец остановился у самого края деревни. Уголёк сигареты мерцал в полумраке, холодный ветер трепал его чёрный кожаный плащ.
- Однажды, - наконец произнёс Штерн, - и, может быть, этот день никогда не наступит, я призову тебя и "красноплечих", Александр Крестовский. Тогда, тебе придётся сделать выбор. Между долгом перед Родиной и долгом перед Евросоюзом. Не забывай, кто приказал мне нанести удар тебе в спину.
С этими словами, он хлопнул русского по плечу и, на ходу докуривая сигарету, направился к машине, где его ждала Романова. Да, однажды, он сделает Крестовскому предложение, от которого он не сможет отказаться. И тогда, война изменится навсегда.