Если спросить среднестатистического британца о том, почему спустя столько веков с момента создания британского государства Британия все еще остается империей с неограниченной властью монарха, он, вероятно, ответит шаблонной фразой о том, что на протяжении всей истории британский абсолютизм показал себя как наиболее конкурентоспособный и устойчивый ко всяческим невзгодам государственный строй. Подобная точка зрения старательно навязывается британцам государственной пропагандой. Однако не нужно быть выдающимся историком, чтобы понять, что государства Европы давно "переросли" период абсолютизма, который по своей сути является "остаточным явлением" феодальной раздробленности и знамением скорых преобразований в обществе. Даже Россия, которую как в Британии, так и в Европе принято считать полуварварским государством, не избежала этих преобразований. Подтверждением несостоятельности британского абсолютизма является потеря ею Британских островов и всем известное Эдинбургское унижение. Но тогда возникает логичный вопрос: как же так вышло, что, потерпев сокрушительное поражение и потеряв свои исконные земли, британский абсолютизм возродился на американском материке в своем прежнем виде. Налицо недальновидность предков и их неспособность учиться на своих ошибках. Однако есть и иная причина, а именно - чрезмерная консервативность и приверженность британцев традициям. И если сегодня среди низших сословий этот элемент британского менталитета практически никак не проявляется, то чем выше по иерархической лестнице мы движемся, тем более явно видим, что общество империи все еще остается верным своим традициям.
Впрочем, задумываясь над происхождением их с отцом ежемесячных ужинов, Гай не мог дать однозначного ответа: являются ли они данью какой-нибудь старой традиции, необходимостью, продиктованной практикой, или же банальным подражаением аристократическим обычаям.
В любом случае, сейчас юноша сидел за столом рядом со своей сестрой, а напротив них - пока еще пустующее место, которое вскоре займет их отец. Им только что сообщили, что "мистер Андерсон уже в пути", а пока есть время сделать заказ. Полистав меню, которое он и так уже знал почти наизусть, Гай обратился к сестренке:
- Уже решила, что будешь заказывать?
Прошла уже неделя с тех пор, как Гвен приехала в Нью-Токио, и похоже, она не не особо в восторге от самостоятельной жизни в общежитии. Потому Гаю пришла в голову идея попросить отца выделить им отдельную квартиру. Учитываю слабое здоровье Гвен, правила академии это позволяют. Впрочем, желание угодить сестренке - не единственный мотив парня.

Уйти девушке не дали, отец появился именно в этот момент. Сейчас Гвен с удивлением уставилась на отца, переводя взгляд он него к Гаю. Она закашлялась.
- Привет.... Папа - последнее слово она выдавила из себя с большим трудом, язык отвык от этого слова. - Ам... -она замялась. - Желаю. - процедила она, невоспитанно плюхаясь на стул.
Андерсон не знала, что ей сказать и как сказать, поэтому она оперлась локтем о стол, и подперев рукой подбородок, стала со скучающим видом ковыряться вилкой в неаппетитно выглядящим, как ей казалось, макаронах.

- Я к ней не вернусь - выслушав отца, произнесла Гвендолин, брезгливо кидая вилку с намотанной на ней макарошкой в тарелку.
- Пусть что угодно делает. Ее личные проблемы. - хмурясь говорила она, стараясь не встречаться с отцом взглядом. Мало ли, что за мысли сейчас у нее, а за время их не видения друг с другом могло все измениться.
- Я просто собрала вещи и уехала. - Гвендолин ломалась, не очень хотя рассказывать, что случилось.
- Она как обычно сделала все за всех, не поставив в известность свою жертву. В данном случае меня. - Андерсон взвинчивалась. - И представляешь. какая неожиданность, вместо музыкальной школы искусств, я иду в науку! - вскрикнула она, резко отодвигая стол назад и вскакивая с места от порыва чувств, швыряя салфетку в тарелку и топая ногой.
- И сказала, что могу забыть о музыке. Так как ей это выгодно. - Гвен громко чертыхнулась, присаживаясь обратно.

Гвен не обратила внимания на хмурый взгляд отца. Было плевать. Сейчас заботило только личное будущее.
- На скрипке. - с гордостью произнесла она, хотя наверное это один из самых известных всем инструментов, и игра на нем давно стала мейнстримом. Гвен громко сглотнула, пододвигаясь ближе к столу, и зарываясь пальцами в волосы.
- И... мне все равно на ее угрозы, дальше слов и ударов у нее не доходило. Н...Но от Ребекки можно ожидать чего угодно, особенно в таком состоянии. Она по головам пойдет, чтобы добиться цели. -вздохнула Андерсон.

- Ч...Что сейчас? - заикнулась девушка, нервно косясь взглядом на музыкантов, мысленно проклиная их нахождение здесь.
- Ну если ты так хочешь. - пожала плечами она, поправляя юбку, и вылезая из-за стола, направляясь к музыкантам. Она некоторое время потратила на просьбу одолжить скрипку, а затем...
Тишина, все смотрят на нее, что девушке не нравится, она направляет смычок к скрипке, которая начинает издавать первые ноты Летней грозы Вивальди.

Все время, пока отец говорил с сестрой, Гай не смел вмешиваться в разговор, неспеша поедая свой заказ. Гвен как всегда жутко несдержана и импульсивна. "Кажется, она даже и не пытается держать свои мысли при себе". Впрочем, эта ее черта уже казалась ему немного милой - может юноша уже начал привыкать к нраву своей сестры? А что до отца - тут становится понятно, что Гвен пошла характером вовсе не в мать. Уинстон хоть и держит свои мысли при себе, но при этом не трудится скрывать свои эмоции (а точнее, полное их отсутсвие) от окружающих. То, выражение лица, которое иной собеседник, не так хорошо знающий отца, принял бы за проявление титанического терпения на самом деле было именно тем, чем казалось - Уинстону действительно было безразлично. Его волновало в его детях лишь, то, что для общества они являются его отражением. Гай это прекрасно понимал.
Но когда отец предложил Гвен сыграть на скрипке, юноша тут же оставил эти неприятные мысли - ему действительно хотелось послушать, как же играет сестренка. Оторвавшись от еды, Гай обратил все свое внимание на девушку, стараясь не упустить не единой ноты, издаваемой ее скрипкой. Сейчас, глядя на сестренку, ему казалось, что она как-то переменилась. Она была полностью состредоточена на своей игре, взгляд ее теперь стал более спокойным и уверенным. Такую Гвен он еще не видел.