Крестовский  не был до конца уверен, чем это кончится, но поступать иначе не считал возможным. Все-таки это было хоть и издевательское и жестокое, но чудо, которое нельзя просто упустить. Это было своего рода суеверие без явных условий, инстинкт, не позволяющий игнорировать подобные вещи... Причем часто выручавший Крестовского там, где от рационального подхода толку было мало. Проблемы у командования  позволили Алексу  оформить Ингрид как приложение к ее "Глостеру" и добычу "Красноплечих", получив некоторую свободу действий. Частично помогла и секретность вокруг "Александра", так что теперь можно было смело заниматься  организацией воссоединения...  Которое, хотелось бы надеяться, не закончится кровопролитием.  В этой жизни никогда не знаешь, чего ждать. Поэтому Крестовский готовился морально к чему угодно, вызывая на крейсер Элисон Луденберк. Если вспомнить, было чудом, что британка не только выжила в батальоне, но и прижилась. Даже японцы - из старого поколения - уже привыкли. (Хотя ходили слухи, что после одной партии в покер они просто должны ей все имущество, начиная с найтмеров и заканчивая последними штанами). C остальными было проще - Рудин, ее ротный командир, был спокоен как его любимые танки, Новикова помнила что и сама была не подарок когда-то, да и   национальные и прочие предрассудки в гробу видала. И так далее... Алекс сам уже относился к ней очень хорошо, не просто ровно-положительно. как ко всем своим подопечным, а действительно с симпатией...

- Рыжая, ты нужна тут срочно. Именно ты и никто другой, разговор не телефонный, так что захватывай вертолет и марш сюда. - Крестовский не сомневался, что если надо, то Элисон так и сделает. А пока он вернулся к Ингрид,

- Готовься. Кое-кто очень хочет увидеть ожившую покойницу. Одна неугомонная рыжая британка. - Алекс, несмотря на мрачные стороны происходящего, даже немного повеселел. Оставалось ждать явления Элис народу.

Отредактировано Alex Cross (2013-09-09 01:42:39)

Рыжей везло, очень везло и на этот раз не исключение, Кросс намеренно оставил Британку на корабле, то ли из-за того, что знал, что девушка может погибнуть, то ли просто из какого-то иного чувства к ней. В любом случае, Луденберг осталась жива в этой бойне и сейчас всячески помогала раненым, пытаясь перевязывать раны или просто разговаривать с ними. Батальон ее принял, особенно после того случая с покером. Девушка умела слушать и помогать словом, успокаивать и иногда даже утешать.

- Рыжая, тебя Кросс вызывает к телефону, быстро! - голос Рудина вновь свалился на нее как гром среди ясного неба.
- Есть сэр! - резко вскочив на ноги напоследок пожелав солдату держаться и не сдаваться, побежала в на пункт связи.
- Элисон слушает. - формальность, формальностью, но мало ли в каком настроение сейчас Кросс, вдруг он зол и маленькая оплошность может стоить ей наряда вне очереди, но все обошлось и Крестовский был весьма приподнятом настроение, как дьявол в состоянии интриги, что вот вот заполучит новую душу в свою коллекцию.
- Есть! - на этом разговор был окончен. "Что могло произойти такого, чтоб Алекс так себя повел... Хм, ну приказ есть приказ..." вернувшись  к Рудину и доложив о приказе, была направлена на верх, там как раз только сел вертолет.

Дорога до корабля Крестовского заняло какое-то время, за это период бывшая британка успела даже подремать. Но сон оказался тревожным, во сне она увидела ее... Девушки сидели на берегу реки и весело смеялись, на какое-то время Лиса почувствовала вновь тепло ее рук, мягкость волос, трепет губ... Но все изменилось в тот момент, когда небо затянули свинцовые тучи. Послышалась стрельба, а Блэкмейн исчезла, словно британки не было на этой поляне. "Я никогда тебя не брошу... До победного вместе... После возвращения обязательно напьемся... Рыжая, я хочу тебя... Я люблю тебя... Я голодная..." обрывки фраз сводили с ума, по бледной щеке скатилась капелька соленой воды.
- Элисон, ты в порядке? - парень потряс девушку за плечо. - Мы приземлились.
- А, что? А, да все хорошо, сон дурной приснился... - как-то нелепо улыбнувшись, британка потянулась и наспех смахнула слезу. - Ты уже сообщил, Крестовскому о прибытии?
- Да, тебя ждут в каюте.
- Спасибо. - покинув вертолетную площадку, Луденберк легкой походкой двинулась в сторону каюты. "Как я устала от этих снов... Кросс как ты спасаешься от этих кошмаров, я сойду с ума если не разберусь с ними...". Оказавшись у заветной двери, постучалась и вошла без всякого энтузиазма.
- Кросс, ты меня звал? - подняв карие глаза, словно потеряла дар речи.
- ТЫ?! - голос сорвался на полу крик. - Ты... - ладонь машинально сложилась в кулак, два резких шага и девушка уже схватила Блэкмейн за ворот и замахнулась для удара. Глаза рыжей горели ненавистью, злобой, закусив губу до крови, Элисон была готова разорвать возлюбленную на кусочки.

Ингрид не сразу узнала её, одетую в униформу батальона "красноплечих". Чёрный мундир с красной лентой, пропущенной под правым погоном. Элисон Луденберг отпечаталась в её сознании иначе, растрёпаные огненно рыжие волосы, изящное и женственное тело, демоны, танцующие в карих глазах. Этот образ отпечатался в её памяти, вышитый раскалённой до бела иглой. Ингрид так и не сумела отпустить её, сохранив в своём сердце любимую женщину, которой клялась никогда её не оставить. Неужели смерть не освобождает от обязательств перед теми, кто был дорог по ту сторону Холодной Реки...
- Элисон, - прошептала британка, когда та, кого она считала своей лучшей подругой предстала перед ней в униформе врага, которого она, Ингрид, разбила при Вакканае. Неужели и она была на том берегу, неужели она шла в бой бок о бок с этими мясниками, под огнём британских орудий, каждую секунду рискуя своей жизнью. В это было слишком сложно поверить, практически невозможно. Принять сам факт предательства Элисон, она была не готова.
- Это ведь какая-то жестокая шутка, - девушка протянула перебинтованую руку, осторожно коснувшись её щеки, а затем бросила испепеляющий взгляд на ни в чём не повинного Крестовского, - за что?!
Она дёрнулась и попыталась вырваться, кровь выступила на повязке под грудью. Ингрид оказалась в ситуации хуже, чем в самом начале. Да, это определённо не может быть правдой, Элисон никогда не предала бы Британию. Они ведь обещали друг другу быть вместе до самого конца, до победы. Из-за бинтов, рыжая не могла видеть кожу её рук, изуродованную химическим оружием, поэтому, она не могла бы понять почему её возлюбленная исчезла из её жизни.
"...ради тебя, глупая, ради тебя! Потому, что я не могла вернуться к тебе покрытая язвами, ведь ты любила меня и увидев то, что случилось с моей кожей, твоё сердце разбилось бы."

Ясное дело, Алекс получил по физиономии - не слишком прицельно, но от души. Зато момент для физической расправы над Ингрид вроде бы прошел. Пришло время расправы моральной, которой Крестовский и ожидал, понимая, что Ингрид иначе не переубедишь, его слова в этом вопросе для нее не аргумент.  Вот только после Ингрид пришла очередь Крестовского и сложно даже сказать, кому больше досталось. Он был не настолько виноват, как показалось Элисон, но от этого легче ему не стало. Сложно сказать, кого обозвали обиднее, но все равно. Крестовский, прежде чем идти за рыжей, посмотрел на Ингрид:

- Вот видишь... Хотела как лучше, и что вышло? А ее без тебя вот куда занесло... Черт! - Алекс вышел, подошел к Элисон и постарался осторожно поднять, обнял. Что еще прикажете делать в такой ситуации?  Крестовский  когда-то  даже не думал, что ему можно вот так поплакаться, но реальность доказала обратное. И раз так, то пусть уж лучше плачутся. Хоть и иронично, что при такой репутации приносишь пользу таким вот образом и служишь кем-то вроде психотерапевта... 

- Рыжая, я не знал, что на берегу мне она попадется. Черт, я вообще чуть ее не убил. - Крестовский сейчас об этом и сам задумался, - А тут уже понял, кого поймал. Эта идиотка... Напридумывала черт-те чего и записала сама себя в покойники. Думал, хоть ты ей мозги вправишь.

О том, какая драма разыгралась по ту сторону тяжёлой металлической двери, британка не знала. В её голову одна за другой заползали мрачные мысли, они душили её. Она прислонилась к стене и взглянула на свои перебинтованные руки. Сейчас, она даже меч поднять не сможет. Да что там меч, после того, как бритвенно острое лезвие оставило глубокие раны на ладонях девушки, она едва ли могла сжать руки в кулак. Ингрид думала о словах Элисон, после которых не осталось сомнений, это её рыжая бестия, сменившая своего хозяина. Теперь, вместе Империи, она служит в батальоне "красноплечих" и принять это британка не могла, ведь она исчезла ради неё, чтобы Элисон нашла себе другую, полноценную женщину. Такую, какой когда-то была и сама Блэкмейн, до того, как её лёгкие выжгло ядовитым газом, а кожа была изуродована. Ингрид поняла почти сразу, что её бывшая любовница имеет в виду. Она ведь не могла видеть её ожоги, прикрытые бинтами и медицинским халатом. А значит...
"Я идиотка... - Ингрид застонала и сползла вниз по стене, обхватив плечи руками, - Элисон... Моя любимая... ПРОСТИ МЕНЯ... У меня ведь никого не было после тебя, я не смогла бы... Если бы только мои раны не были так ужасны, я бы вернулась к тебе! Мы снова были бы вместе, до конца, до победы!"
"Красноплечие" вышли и не могли видеть её слёз. Скорее всего, они решают что делать с пленной британкой и осложнениями, которые она с собой принесла. На месте крестовского, Ингрид просто убрала бы помеху с пути, а если честь офицера не позволяет ему марать руки кровью беззащитной пленницы, он мог бы оставить ей пистолет. В личных целях. Это был распространённый в армии способ покончить с жизнью, сохранив офицерскую честь, Британия в этом плане не сильно отличалась. Порой британские командующие, в случае поражения, предпочитали пустить себе пулю в висок, лишь бы не представать перед его высочеством Шнайзелем, или самим Императором, оправдываясь за свой позор на поле боя.
И вот, дверь открывается снова и Элисон подходит к сжавшейся в углу пленнице, берёт её руки в свои. Нежно и бережно, разматывает пропитавшиеся кровью бинты. И она видит их, следы от химического ожога. Лицо рыжей спокойно, но в глазах мелькнула боль. Ингрид не сумела выдержать её взгляд и отвела глаза.
- Моя верность, - холодно ответила Ингрид на вопрос женщины, которую любила когда-то, - пожалуйста, не смотри, - она отдёрнув руку, - я не смогла к тебе вернуться, но я любила тебя, но как я могла вернуться, изуродованная химическим оружием?! Я думала о тебе, о твоём счастье! Я знала, что ты не бросишь меня, - ингрид всхлипнула, - я... ты понятия не имеешь, как я хотела увидеть тебя, подыхая от газа в госпитале. Лучше бы я умерла, тогда, или сегодня. Тогда я бы не видела своими глазами, как та, кого я любила и продолжала любить, надевает униформу врага.
Ингрид отстранилась и резко шагнула назад, уткнувшись в стену. Отступать было некуда, а дрожащий голос звучал как-то не убедительно.
- Н-не подходи... - прошептала британка - не трогай меня!

Never ever talk, never ever smile
All I see is future full of fear...
Never ever touch, never ever feel
I can never whisper in your ear...I'm sorry.
- Hammerfall, Never Ever

"Она винит в этом меня, - поняла британка, - как она смеет оправдывать своё предательство разбитым сердцем..."
Ингрид замолчала и, казалось, что "красноплечая" говорит сама с собой, её пленница никак не реагировала на её слова. Все эти обвинения - ложь, а страшная правда заключалась в том, что Британия живёт по жестоким законам, которые не все готовы принять. И даже если Элисон приняла смерть своей возлюбленной и смирилась с ней, то она не поступила так же, как Александр Крестовский, потерявший любимую женщину в неравном бою. Она не продолжила убивать за живых и в память о мёртвых, как это делают "красноплечние", её новые братья по оружию. Вместо этого - предала всё, ради чего они обе проливали кровь на полях сражений вдали друг от друга. Всё, что они обе клялись защищать, принимая присягу. Честь британского военного, вот что остановило бы Ингрид на месте подруги и она надеялась, что Элисон найдёт в себе силы остаться верной Империи до конца, до победы, о которой девушки наивно мечтали.
"Я не предавала тебя, любимая, - британка не смогла сказать это вслух, ведь эти слова тоже были изменой, - и я всегда была рядом с тобой, в твоём сердце. Только, в отличие от тебя, я осталась верна своей клятве, а ты уже переползла в постель к "красноплечему", и кто после этого шлюха..."
Ингрид попыталась отдёрнуть руку, но когда предательница встала перед ней на колени, она не смогла оттолкнуть её. Не потому, что жалела её, ведь худшее впереди. Британка молча кивнула, давая понять, что не оттолкнёт её. Она бы не смогла, даже если бы захотела. Слишком больно было вспоминать все ночи, проведённые в холоде без любимой, к которой Ингрид прижималась во сне. Слишком страшно было думать о том, что вскоре она снова потеряет её. На этот раз, точно навсегда. Когда Элисон закончила перевязку, девушка мягко отстранилась от неё и, приложив палец к губам, развязала халат. Тонкая ткань разошлась в стороны, являя взору Лисы обнажённое тело, которое она страстно желала однажды. А вместе с нем - на бледной коже британки, следы от химического ожога. На животе и ключице, старые шрамы уродовали её гладкую чистую кожу цвета холодного молока. Когда с тихим шуршанием, халат упал на пол, девушка перешагнула через него и повернулась спиной. Там когда-то не было живого места, Ингрид помнила, как кожа слезала с неё, как с змеи и раны не заживали мучительно долго. Обернувшись, она прикрылась руками и осуждающе посмотрела на рыжую, когда британка снова заговорила, её голос звучал тихо, как шёпот.
- Видишь, что со мной стало, - это было скорее утверждением, ведь даже в скудном освещении было достаточно хорошо видно всё, что Ингрид хотела показать, - а с лёгкими ещё хуже. Каждый день может стать для меня последним, так что я всё равно, что мертва. Поэтому, я и хотела погибнуть в бою, с честью, как подобает британскому офицеру.
Теперь, когда Элисон увидела то, что стало с её кожей, британка не надеялась, что рыжая снова обнимет её. Скорее всего, отшатнётся от неё, как от прокажённой. Побежит к Александру, искать "утешения", попытается выкинуть её из головы. Легко говорить "я люблю тебя", ещё легче давать обещания.
- Посмотри, что с моим телом сделали те, кому ты теперь служишь, - спокойный голос британки дрогнул, - посмотри, во что они превратили меня. Сможешь ли ты ко мне прикоснуться...
Ингрид было непросто оправиться от ран, но ещё сложнее оказалось вернуться к нормальной жизни. Ужиться с мыслью о том, что единственная любимая женщина считает её мёртвой, она смогла не сразу. Она перестала улыбаться, редко разговаривала с кем-то, зная, что её жизнь уже никогда не будет прежней. Принять тот факт, что к ней наврядли когда-либо нежно прикоснётся рука любимой, что она назовёт её по имени, Ингрид не смогла и, может, именно это и послужило причиной психосоматической травмы, о которой говорил Александр Крестовский.
- Ад холоден как лёд, милая, - по щекам британки одна за другой скатывались слёзы, она протянула обе руки, но так и не смогла шагнуть навстречу Элисон, оставив ей сделать этот шаг, или развернуться и уйти прочь - я разучилась улыбаться, потому что впереди лишь будущее, полное страха. Ты всегда меня защищала, помнишь? А теперь, остался только холод. А всё из-за моей глупости... Прости меня, - Ингрид тряхнула головой, смахивая слёзы, её чёрные волосы рассыпались по плечам, - н-нет, нет, не прощай! Я сама не смогу себя простить!

Отредактировано Ingrid Blackmane (2013-09-10 20:11:38)

- Понимаю я все, Рыжая. - Крестовский погладил девушку по голове, давая выплакаться. Теперь становилось ясно, насколько серьезно именно эта потеря определила поступки Элисон и насколько ее грызла до сих пор. Сейчас же для девушки настал нелегкий момент... Ингрид вполне однозначно будет воспринимать ее поступок как измену, слишком она прямая и непрошибаемая в некоторых вещах личность. Да и каково это - испытывать отчаяние от потери и вдруг узнать, что напрасно это было, включая, возможно, и  смену стороны? Не позавидуешь такому.

- Я не бросаю своих. - Улыбнулся он на ее последние слова. Так уж повелось черт знает с какого момента, что они стали  даже больше семьей, чем боевым братством, а Элис так уж точно была для Алекса не просто бойцом... хотя он бы затруднился с ходу определить свои чувства. Тут уже далеко не в сходстве с Ольгой было дело. Эти мысли занимали Алекса, пока он дал девушкам время хоть немного выяснить отношения. К счастью - если судить по доносившимся звукам - до прямого членовредительства не дошло.  Однако радоваться было рано, слова ранят порой куда сильнее оружия. И в какой-то момент, когда вроде бы все притихло, Алекс решил что стоит войти... Но  выглядело так, что у него был талант оказываться рядом в самые что ни есть неудачные моменты. А именно - аккуратно тогда, когда Элисон нежно обнимала обнаженную Ингрид. Не то чтобы Крестовского можно было шокировать такой сценой, но сам момент для его появления был неподходящий. И Алекс почувствовал. что это момент критический... Потому что сложно сказать, как поступит Элисон после такого хотя бы частичного примирения.

- Рыжая. - Просто окликнул ее он. Не мальчишка уже, чтобы смущаться и выскакивать за дверь. И много слов не нужно, она поймет.

- Конечно считаю, что за дурь ты вбила в свою черную голову?! - предательница засмеялась и легко щелкнула любимую по кончику носа.  "Ты прекрасна, для меня ты всегда останешься прекрасной...", наконец Ингрид ответила на близость рыжика и прижалась к ней. Ее сердце так бешено стучало, а тело горело, обвивая его руками как в бреду, Элисон ответила на поцелуй и с жадностью наслаждалась вкусом любимых губ. Возможно это их последний поцелуй, ведь в последующим поцелуй будет только для мертвой. "Я не хочу потерять тебя, я не готова быть тебе врагом, я не хочу, Ингрид, прошу убей меня или забери с собой... Мы придумаем глупую историю про плен, я даже позволю тебе прострелить мне колено... Не оставляй меня...." Мысли молитвой проносились в светлой голове девушки, она едва ли прошептала сквозь поцелуй "давай сб...", но в каюту вошел Кросс и остановил Луденберг. Она прикусила язык и испуганно посмотрела на возлюбленную, а дальше все произошло как в вихре. Бывшая Британка лежала на лопатках на кровати, между прочим на ужасно жесткой, а пленница сидела на ней верхом, ОБНАЖЕННАЯ. Глаза "пони" резко округлились.
- Алекс, я не причем! - но руки уже во всю скользили по телу черной, наконец настигнув груди, легли на эти округлости, тем самым закрывая их от глаз парня, но девушка не могла упустить возможности поиздеваться над Блэкмейн, зажав между указательным и средним пальцем правой руки сосочек, довольно хищно улыбнулась, как лиса на кусок мяса. Бестия уже теряла контроль над собой, слишком сильный удар по психике оказался, еще чуть-чуть и она переступит черту. Ах, если бы Эли была мужиком, то Ингрид бы уже была прижата к стене издавая блаженные стоны.

Отредактировано Alison Ludenberck (2013-09-11 00:48:48)

- Т-так точно, - на автомате выпалила Ингрид, услышав командирский голос "красноплечего". Действительно, одним из главных преимуществ русского офицера перед британским была его способность преобразовывать сложнейшие тактические выкладки в форме "русского литературного с элементами русского матерного", порой ограничиваясь последним. И вот, когда Александр приказал двум благородным британкам отставить разврат, они на автомате подчинились, не вполне понимая какого дьявола ими командует номерованный. Вот что значит русский боевой дух и британская дисциплина. В прочем, замешательство длилось недолго, а именно до того момента, когда британка поняла, что вытянулась по стойке смирно в чём мать родила, к тому же, на глазах у мужчины, на глазах у бунтовщика и мятежника. Тут же покраснев от стыда, она резко отвернулась и протянула руку, требуя вернуть ей одежду, или хотя бы её подобие. Что Александр и сделал.
- Крестовский, ты ИЗВРАЩЕНЕЦ, - буквально выдернув халат из его рук прорычала Ингрид и шустро накинула его на плечи, спеша прикрыть изуродованное ожогами тело. Злобно смотря на парочку "красноплечих", она уселась на кровати, поджав ноги и принялась завязывать халат на груди.
- При чём извращенец воинствующий,- заключила она, наконец покончив с шнурками и ткнула в Крестовского обвиняющим пальцем. Конечно, вся его вина заключалась лишь в том, что он просто оказался в ненужное время в неправильном месте. Однако, её, похоже, проигнорировали и бунтовщики принялись перекидываться обвинениями и оправданиями. Ингрид не было никакого дела ло отношений в батальоне Александра, тем более до неуставных отношений. Но всё-же, то, как Крестовский разговаривал со своей, по сути, провинившейся подчинённой, вызвало у британки укол ревности. Она демонстративно отвернулась и замолчала, предоставив им возможность выяснять отношения.