Время неумолимо тянулось. Теон мог бы сколько угодно смотреть на часы, висевшие в просторном ухоженном холле прямо над лестничным пролётом, но только одного это не изменит: дверь ему никто так и не откроет. Возможно, стоит позвонить ещё раз, да только эффекта не будет никакого — дверь останется запертой и никто не откроет. Даже шагов не будет слышно за дверью. Зато будет слышно кое-что другое — музыку. Приглушённые завывания трубы гремели на полную в типичной для старого джаза нестандартной размерности и лишь толстые стены да крепкое на вид стальное дверное полотно удерживали мелодию внутри запертой квартиры.

Неожиданно слева открылась одна из дверей, из-за которой тут же показалось обрамленное жиденькими седыми волосами морщинистое лицо пожилой женщины в нарядном домашнем халате.

— Снова заперся? — с тревогой в голосе спросила она, смерив юношу изучающим взглядом. — Вот же ж бедолага. Говорила я ему, чтобы оставлял мне запасной ключ, нет, упёрся, старый. Куда ему со своими ногами по квартире скакать? Эх.

Женщина расстроенно покачала головой, а затем внимательно поглядела на сумку, которую держал Теон.

— Вы к нему с доставкой что ли? — со свойственным всем людям её возраста любопытством женщина прищурилась, впрочем, без подозрений — по интонации несложно догадаться, что Теон ей понравился и к нему она относится с небольшим доверием.

— О, нет, исключено, — прикрыв глаза, женщина с нескрываемой досадой помотала головой. — Мистер Грин мне-то не доверил, что уж говорить про консьержа нашего, Джима — вечно с ним цапается. Да вот, далеко ходить не надо — вчера счета неоплаченные принесли. Так мистер Грин решил, что это Джим наш с него деньги вытрясти хочет. Да так проехался по нему, что вспоминать страшно. На что только не надавил, весь этаж этот спор видел. В конце Джим просто кинул ему в лицо счета и ушёл прочь в ярости.

Женщина сжала ладони и тяжело вздохнула.

— Мистер Грин — человек ранимый. Как бы чего не вышло, у него ведь и с сердцем, помнится, беда была... Слушайте, в последний раз к нему через мой балкон попали. Они у нас рядышком расположены, нужно только на ограждение залезть и переступить. Там есть, за что ухватиться. Можно попробовать, может хоть в этот раз без спасателей обойдёмся.

— Ох, я думаю, он будет вне себя, честно сказать, — старушка охнула и безо всяких проблем пустила молодого человека внутрь. — Но вдруг ему стало плохо?

Взору Теона открылась довольно богато обставленная квартира в стиле модерн в просторным холлом, кухней и тремя комнатами, в одной из которых, самой крайней, громко вещал телевизор:

— Полиция продолжает расследование убийства психотерапевта Рэндальфа Черчилля. И к другим новостям...

— Пройдёмте, — женщина указала аккурат на ту комнату, где гремело ТВ. — У нас балкон из гостиной к нему идёт, на кухню. Он не пользуется вытяжкой, а потому дверь всегда оставляет открытой, когда готовит — у него вечно всё пригорает, так что ломать скорее всего не придётся.

Женщина улыбнулась, показывая Теону путь через светлую гостиную, выход на балкон в которой был обрамлён тёмно-алыми шторами, что словно вишенка на торте притягивали к себе внимание, а за ними — дверь и начисто убранная открытая лоджия, из которой действительно можно без большого труда попасть в соседнюю квартиру. Объяснить такое планировочное решение объяснялось довольно легко: необходимость возводить многоэтажные жилые здания на ограниченной территории с хорошей безопасностью давала проектировщикам достаточно вольностей, чтобы представители из безопасности не особо возбухали на этот счёт.

Дверь, над которой тихонько горела тусклая жёлтая лампочка, освещая разве что небольшую площадь лоджии, действительно была приоткрыта, правда, лишь немного, оставляя небольшой зазор в несколько дюймов и пропуская внутрь помещения свежий воздух. Открытая лоджия была убрана из рук вон плохо: тут и там лежали хаотично разбросанные коробки из-под цифровой техники да посуды, а на полу, небрежно прижатый к высокому порогу, лежал добротно вычищенный чёрный коврик, а прямо у перил валялась россыпь серого пепла, бычков, да причудливая лягушка, бронзовым отливом игравшая на свету.

Увидеть же, что находится за балконной дверью, Теон мог безо всякого труда: прозрачная тюль, висевшая за окном, открывала ему вид на вполне себе обычную кухню, что не в пример балкону была очень ухожена и опрятна. Дверцы фурнитуры, выполненной в контрастных чёрно-оранжевых тонах, были плотно прикрыты, а на плите, освещенной с помощью многофункциональной вытяжки, стоял изрядно закоптившийся эмалевый чайник, поодаль которого расположилась тарелка с двумя сэндвичами, с обеих сторон зажатых тостовым хлебом. Двери в кухне не было, а потому через вычищенное стекло Теон видел кусочек светлого коридора с обоями стиля конца прошлого столетия, в котором ярко горел свет, приглашая посмотреть на внутреннее убранство квартиры. Больше Теон ничего — не увидел. Но мог догадываться, что все квартиры в этом доме спроектированы примерно одинаково, так что и здесь он увидит примерно ту же планировку, что и у доброй старушки. Даже не отзеркаленную.

Но никто Теону не ответил. В квартире Мистера Грина стояла мёртвая тишина, которую только Теон и нарушал не только лишь стуком, но и самим своим присутствием, которое было настолько чужеродным в этой квартире, что даже свет в коридоре тревожно замерцал, привыкший к пустоте, в которой незримо витал благоухающий сладковато-мерзкий запах разложения. И, какой бы жуткой не предстала перед Теоном квартира, её нужно было непременно осмотреть. Неважно, сделает ли Теон это один или старушку: в любом случае, если он наберётся храбрости пройти в ярко освещённую золотистой люстрой гостиную, минуя остальные комнаты, то перед ним предстанет ужасающая находка: на деревянном паркете, залитом кровью, лежит покрытое яркими трупными пятнами тело пожилого мужчины с окровавленной шеей. Вокруг него разбросаны по всей комнате вещи: книги рядом с опустошённым шкафом, безжалостно выпотрошенные ящики столешницы в углу, коробки, бельё, кипы различных бумаг и документов.

На двери ничего необычного Теон не нашёл. Ни следов взлома, ни подозрительных кровавых или каких-то ещё отпечатков: это была самая обыкновенная дверь, которую закрыли снаружи: щеколда оказалась сдвинута, а дверная цепочка — снята.
В сумке же Теон обнаружил не так много действительно интересных вещей: пара именных кружек, часов, бейсбольный мяч
с слегка растёртой росписью известного ещё в восьмидесятых годах питчера, тот самый фотоальбом, который действительно рассыпался на глазах, и особняком — цветная фотография в рамке, на обороте которой Теон мог заметить сделанную аккуратным почерком запись «Июнь, 2016», тогда как на лицевой стороне было изображено несколько человек, некоторых из которых Теон хорошо знал. Например, покойный принц Кловис, известный в узких кругах генерал Бартли Аспуриус, сам мистер Грин с напряжённым взглядом, спокойный незнакомый мужчина лет сорока-пятидесяти с светлыми волосами и овальным лицом, а также вспомнившийся благодаря недавним новостям об убийстве психотерапевт Рэндальф Черчилль, чья рука лежала на плече стоявшей перед ним совсем ещё маленькой зеленоглазой девочки с почти что белыми волосами, по-детски круглое лицо которой выражало смятение, а за грустной улыбкой скрывалась боль, и лишь глаза выдавали огонёк надежды, тускло мерцающий внутри.

Вернувшись в помещение, Теон внимательно изучил комнату, но больше ничего интересного, бросающегося в глаза, не нашёл: в конце концов, он не был следователем, да и решение ничего не трогать лишний раз тоже значительно сузило зону поиска, а значит и шансы отыскать что-то действительно значимое стремились к нулю. Возможно, это решение было верным: в конце концов, впутываться в убийство, будучи человеком положения не самого высокого, так себе затея. И только лишь фото, найденное в сумке, могло напомнить о себе как о единственной зацепке, которая могла бы привести Теона к ответу. Если он, конечно, осмелится.

Женщина сидела в кресле гостиной перед телевизором и спокойно глядела в экран, даже не сразу обратив внимание на вошедшего в помещение Теона. Лишь когда он переступил порог, она резко повернула голову и удивлённо посмотрела на молодого человека.

— Ой! — женщина всплеснула руками и откинулась на спинку кресла. — Напугали меня. А вы чего через балкон, а не через дверь? Неужто мистер Грин в сердцах замок умудрился сломать и вы выйти не смогли? Нам пора вызывать «911»?

Женщина проговорила эту фразу с улыбкой, и тонкая морщинистая рука потянулась к телефонной трубке, лежащей на деревянной тумбе рядом с кипой журналов, чуть поодаль от которых стоял стакан, в котором, медленно шипя, растворялась таблетка аспирина, от которой ввысь тонкой рябью ползли стайки пузырьков.

Женщина удивлённо уставилась на Теона и, напрягая память, поморщилась.

— Ну, вот кроме Джима, что приходил вчера, и не видала никого, — она задумчиво пожала плечами и махнула рукой, улыбнувшись растерянно. — Да что ж я, весь день на площадке дежурю? А чего случилось-то?.. Ой, неужели в квартире никого?! Да что ж будешь делать, у него ж ноги никакие... А за ним и приехать-то некому. Родственников-то и не осталось вовсе у него... Так как там мистер Грин, молодой человек? Он в порядке?