[indent] Первое правило бойцовского клуба — никогда не говорить о бойцовском клубе. Слова, однажды намертво въевшиеся в жизнь Шарам, осели глубоко в её памяти. Она издавна хорошо знала эту кухню благодаря работе в московском клубе самообороны, куда нет-нет да просачивалась через раз информация обо всех подпольных драках. Организаторы, как правило — ушлые люди с толстым кошельком. И мотивы участвовать в таком, как правило, оставались неизменны: желание поднять денег, поднять статус в своей теневой шайке, и просто насладиться хорошим зрелищем в век, когда все страны мира сосредоточены на войне, а не развлечениях, и мировая культура многообразием не страдает.
[indent] И Шарам, как никто, понимала: в эти клубы просто так не попасть. Для простых смертных это закрытая зона, где все держат ушки на макушке, а пальцы — на спусковом крючке. Любой кипиш прохаванные участники чуют за версту, так что всякая попытка начать гонку за организаторами этого мясного зрелища без соответствующей подготовки, заведомо обречена не провал, если действовать большой группой. Верхушки так и останутся в тени, а по шестёркам и обычным бойцам пройтись много ума не надо.
[indent] И тот факт, что состоят такие клубы более, чем наполовину из всяких отбросов и бандитов, подстёгивал Шарам действовать самостоятельно: этот Аид, которого она теперь ненавидела наравне с Ботой, не мог добиться главенства в крупнейшей группировке африканских сепаратистов, просиживая штаны где-то наверху: тогда бы факты из его биографии красовались на первой полосе. Но об Аиде неизвестно ровным счётом ничего. А это значит, что и искать нужно там, куда длинный нос прессы пролезть не сможет.
[indent] Поэтому дождавшись вечера, Шарам укуталась в чёрную военную куртку, предварительно сорвав все шевроны и нашивки, и выдвинулась в путь от стоянки Легиона до Ваддана. Пешком.
[indent] Но Шарам не была бы Шарам, если бы всё пошло так, как она планировала: жизнь то и дело подкидывала ей неожиданные трудности в самой неподходящей для этого ситуации, будто бы проверяя на прочность. Но то, что в этот раз её трудностью окажется Химера, она ожидать не могла. И откуда вообще взялась эта гречка, как вообще ей в голову пришло следить за ней именно тогда, когда Шарам занималась обезличиванием своей униформы.
[indent] — Ты случайно не вуайеристка? — Мамба резко остановилась и, развернувшись на 180 градусов, лицом к лицу столкнулась с преследовавшей её Химерой, недовольно бухтящей про устав, обязанности и прочие не очень полезные вещи. — Раз увязалась со мной, то хотя бы опознавательные знаки сними: тебя и так слишком выдают белые волосы. Хорошо хоть ты уже загореть успела. На, вот.
[indent] Рукой Шарам нырнула в свою сумку, после чего извлекла из неё арабский шимаг, и протянула Химере.
[indent] — Повяжи, чтоб голову твою светлую не распознали, — Мамба вновь зашагала в сторону города. — Я-то при любых раскладах за свою сойду.

Если бы у Урсулы поинтересовались, как она чувствует себя в сердце захваченного, пусть и условно союзными войсками, города в одиночку, под чужой маской и практически без оружия (не считать же таковым болтающийся на скрытой портупее пистолет, с тщательно спиленным серийным номером), то она бы ответила длинной пространственной тирадой, цензурной в которой оставались бы лишь, наверное, предлоги и местоимения. Или ограничилась бы просто гримасой зубной боли и сцеженным сквозь зубы, вместе с излишками яда, посылом в такие дали, что по дороге тридцать пар сандалей стопчешь, как герой всем известной греческой легенды. Но ее, почему-то, никто об этом не спрашивал, а потому наемнице оставалось только выполнять свою работу, на которую ее подписал контракт - теперь уже постоянный, - с «Легионом» в принципе, и с одним поганым, чтоб ему в Тартар провалиться, немцем в частности. Высказать ему свое недовольство женщина даже не пыталась, - в принципе, не так уж много того недовольства осталось. Но почти сошедший, хотя и все еще отзывающийся на прикосновение болью синяк на ребрах, грел ее душу получше доброй порции узо.

В принципе, наверное, оружие можно было бы и не прятать - мало бы кто удивился, что у военной журналистки, чью роль Наяда старательно играла последние сутки, стараясь примелькаться местным, при себе имеется оружие. Все-таки тут не курорт, а очень даже наоборот. Стреляют! Да и одинокая белая женщина вполне могла понимать, что является хорошей целью, и достать себе хоть какое-то оружие, но. В дело вступали те самые, многочисленные, «но». Во-первых, ей в принципе не хотелось, чтобы кто-то догадывался о ее способности убивать разумных, - девочкам с большими синими глазами такие навыки природой не положены, пока из них не вырастают угрюмые злобные суки со сталью на дне зрачков. А во-вторых, провоцировать военных, попадающихся на улицах, ей не хотелось еще больше. Странно будет объяснять им что-то вроде «ребята, я своя, просто тут выполняю задание того ху... дожника, который мой командир, поэтому и по гражданке». Не то чтоб она сильно верила, что сумеет вытянуть из местных хотя бы какую-то информацию по порученному делу, - ну кто станет сообщать какой-то кафир, пусть и говорящей на правильном языке, такие вещи? Но примелькаться рожей, пока не успевшей засветиться с местными вояками, все-таки стоило. Больше шансов выжить, если ее накроют прямо в том самом бойцовском клубе, - всегда есть вероятность того, что спишут просто на дурную журналистскую привычку лезть не в свое дело, и пристрелят не сразу. Вот наемницу-Урсулу пришили бы без колебаний.

Практически бессмысленно потратив время до вечера, женщина вернулась в свою «лежку», где оставила куда более удобную для выхода в город одежду. По прежнему больше напоминающую гражданскую, - светить формой ей было попросту нельзя, - но уже не такую закрытую и неудобную. Только неизменный платок-куфию, цвета темного песка, пришлось оставить. Но оно, в принципе, не так уж и плохо, - пускай Наяда успела порядком загореть под ливийским солнцем, для местного уроженца ее белая рожа все равно сверкала как маяк.
Медленно продвигаясь по улицам, и стараясь держаться подальше от патрулей и местных, если им, за каким-то Дьяволом понадобится выползти наружу после наступления комендантского часа, Димитриди двигалась по городу.

Отредактировано Урсула Димитриди (2020-01-31 17:44:14)

[indent] Шарам, в общем-то, была согласна. Оцепить город потом не помешает — вёрткие твари из подполья обычно хорошо знают, как улизнуть. Но только к кардинальным завершающим мерам переходить нужно не раньше, чем они выведают какую-то полезную информацию про этот клуб, его учредителей, а заодно и что-то полезное про обстановку в стране, повстанцев... Про Аида, в конце концов.
[indent] От злости Шарам сжала кулак, впиваясь ровно обрезанными ногтями в кожу. Одна лишь мысль об этом подонке заставляла всё внутри переворачиваться. За то, что он сотворил на телестанции, прощать нельзя. Пусть виноваты и все, но есть тот, кто стал первопричиной произошедшего. И вот за это Шарам со всей уверенностью и злостью планировала лично намять ему бока. На закуску после основного блюда в виде генерала Боты.
[indent] Но долго злиться ей не пришлось — уже довольно скоро Шарам заприметила подозрительную группу людей, идущих в другом конце улицы. Притормозив Химеру, Шарам внимательно всмотрелась в их компанию, в которой не было ничего странного на первый взгляд. Но вот сейчас люди такими толпами не ходили. Это и выбивалось из общей картины сильнее всего.
[indent] — Тс-с, — прошипела Шарам Химере над самым ухом, заводя её за угол, точно пьяную любовницу. — Видишь тех пятерых? Они тебе не кажутся странными? Может, айда за ними? Посмотрим, куда топают. Нутром чую, что не намаз они вышли совершить. Твоя железка может не шуметь?
[indent] Шарам нервно покосилась на «чудо» российского военпрома — да как вообще можно что-то делать с этим агрегатом?! Ни мимо окопов не пробраться, ни в постель к ухажёру — он шумит, скрипит, ещё и ледяной на ощупь, покуда на пекле не побывал и не прогрелся как следует! Неужели не существует модулей получше этого?
[indent] — Нам придётся прокрасться за ними, чтобы никто не видел, — продолжила она, смирившись с тем, что с протезом всё равно придётся считаться. — Держись подальше, чтобы не напортачить и следуй за мной. Научу тебя тому, как охотятся львы в саваннах.
[indent] Махнув рукой, Шарам быстро перебежала улицу и нырнула в переулок. В незнакомом городе ориентироваться тяжело, поэтому направление движения, да ещё такое, чтобы лицом к лицу с этими типами не столкнуться, выбирать приходилось очень обдуманно и при этом на ходу. Переходя в улочки между домами, Шарам периодически проверяла присутствие Химера, тащущейся сзади. Возможно, Шарам поспешила насчёт протеза: на деле слышно его было только совсем близко, и это в полнейшей тишине, при нежных пустынных сумерках. Неужели и она заразилась этой строгостью и критиканством, которым так разбрасывались во всех окружающих Бес и Химера? Кошмар!
[indent] После очередного поворота за угол Шарам замерла, прижимаясь к прохладной стене, и осторожно высунула голову. Пятеро зашли в какой-то подъезд. Помимо них никого вокруг больше не было. На вид то был подъезд самого обычного дома, не особо высокого, не идущего ни в какое сравнение с московскими небоскрёбами. Осторожно пробравшись вперёд, Шарам замерла возле входа на крыльцо, вслушиваясь в происходящее внутри. Они о чём-то говорили и похоже спускались куда-то вниз. Цокольный этаж? Возможно. Шарам слабо представляла себе, как они располагаются — бывать в таких ей приходилось, но все они казались такими разными, что проще эти вещи вообще не отрабатывать. А вот язык местных подтянуть всё же стоило. Игбо хоть и совсем не похож на арабский, но подготовиться к длинному пути из россиян в южноафриканцы стоило куда основательнее — другое дело, что возможности не было.

Пятерку идущих по улице гражданских она заметила издалека, - и даже почти не удивилась тому, с какой наглостью они шли, словно бы и не пугаясь патрулей, должных отслеживать тех, кто нарушает комендантский час. Насколько Урсула могла изучить людей в разных точках мира, - и пусть она побывала не то чтоб во многих его точках, но для некоторых и такие путешествия являлись пределом мечтаний, посреди унылой и серой реальности своего маленького города, за пределы которого они никогда не выезжали, - почему-то именно арабоговорящие народы всегда больше других срали на любые законы, кроме тех, что продиктованы их варварским обществом. Впрочем, сейчас это было ей скорее на руку, ибо господа шли явно не в подпольную круглосуточную чайхану пахлавы пожрать. Слишком уж странно вели себя для простых путников, запаздывающих домой. Можно сказать, что их-то, родимых, она тут и дожидалась, одинокой тенью прочесывая обезлюдевшие улицы Ваддана. Их, тех, кому можно будет упасть на хвост, чтобы выйти к местонахождению своей цели. Держась на почтительном расстоянии, но стараясь не терять мужчин из виду, женщина двинулась за ними следом, все так же скрываясь в тенях, обнимающих ее за плечи словно старые друзья.

Димитриди всегда любила ночь. С самого детства, когда еще толком не умела выражать свою любовь словами, просто не имея для этого достаточного их набора. Сейчас она, наверное, могла бы написать о своей любви поэму, и даже не на одном языке, - покойник-Кагами уцепился когда-то за ее способность быстро запоминать основные фразы, произносимые местными, и настоял на том, чтобы она изучала языки стран, где им чаще всего приходилось работать (не сказать, что она могла бы поддержать светскую беседу на арабском или мексиканском диалекте испанского, но выяснить у пленного интересующую командование информацию, или понять о чем толкуют на пойманной радиоволне была вполне способна), но теперь она просто не находила в себе достаточно того чистого чувства, которое побуждает людей писать стихи. Димитриди по-прежнему любила ночь, но теперь это была любовь аллигатора к реке. Аллигатору удобнее в воде, пусть он и способен передвигаться по суше. Урсуле удобнее быть ночью, чем при свете злого солнца. Вот и вся сказка. Печальная, пожалуй, но испытывать печаль она тоже давно разучилась. Не осталось ничего, кроме злой радости от выполненной работы, тупой злобы профессионального убийцы и пустого безразличия человека переломленного пополам. И страха. Страх всегда сидел у нее на шее, покачивая в воздухе ногами с ледяными ступнями. Но если тут, на войне, он был привычным и понятным, - перестань бояться, и на следующий день ты умрешь, - то на гражданке он впивался в кожу острыми когтями, и разрывал плоть до самых костей. Может быть потому она все еще тут? Может быть именно поэтому не особо задумывалась, подписывая контракт с «Легионом», пусть и делала вид, что вынуждена это сделать под давлением обстоятельств? Может потому сейчас преследовала этих людей, стараясь не смотреть им в спины, только на пятки сапог и оставляемые на земле почти не видимые следы. Она слишком хорошо знала, насколько ощутимым может быть взгляд в спину. Порою куда ощутимее, чем брошенный в нее камень. Знала, и старалась не выдать себя даже такой мелочью.

Когда преследуемые ей мужчины почти приблизились к своей цели - самому обычному многоэтажному дому, бывшему когда-то убежищем для множества семей, а теперь торчавшему среди разрухи как немногий оставшийся целым зуб во рту героинщика, Димитриди прибавила скорость. Внутри слишком много квартир, чтобы она могла позволить им затеряться в одной из, которую придется искать до рассвета, но, возможно, так ничего и не отыскать. Осторожно скользнув вдоль стены, и спрятавшись за открытой, висящей на одной петле подъездной двери, она вслушивалась в происходящее, готовая считать раздающиеся внутри шаги и скользнуть следом, когда «заговорщики» поднимутся выше. Но этого не понадобилось, поскольку цель их находилась прямо тут. Куда больше Урсулу удивило другое - кто-то еще помимо пятерых мужчин был тут, она слышала осторожные, почти кошачьи шаги, улавливала тень чужого дыхания. Скорее даже не слухом, а шестым чувством, которое многие называют «интуицией», а некоторые добавляют «вот жопой чую». Тем временем, раздалась отрывистая арабская речь. Кто-то требовал у новоприбывших отзыв, и получив его впустил их внутрь. Что ж, теперь отзыв знала и Наяда, оставалось понять, как этим воспользоваться. И разобраться с теми, кто вместе с ней следил за запозднившимися гуляками. Женщина осторожно вынула из-под просторного платка, скрывающего половину тела, свой пистолет, направила его стволом в землю, готовая, в случае чего, молниеносно навести его на цель, и осторожно выглянула из своего укрытия. И увиденное ей совсем не понравилось.

Если негритянку она могла перепутать с кем угодно, - честно говоря она вообще слабо различала чернокожих между собой, точно так же как азиатов, но не слишком-то парилась по этому поводу, - то второе лицо, а точнее голос, был ей знаком. Пусть и говорили на языке, которого она не знала, что, впрочем, не удивительно, потому что обе обнаруженные ей девицы, - теперь Наяда не сомневалась и в личности второй, опознав ее по «подруге», - принадлежали к русской части «Легиона», и находились, кажется, под командованием того красавчика с говорящим прозвищем Бес. Пообщаться с кем-то из «русских» Наяде до сих пор не довелось, да она и не очень рвалась к общению, предпочитая компанию уже своего отряда, состоящего из знакомо-немецких рож. Но какую-то часть людей принадлежащих не к группе Рихтера, но к «Легиону» в целом, она запомнить успела. Хотя бы для того, чтобы потом не пристрелить кого-то случайно, приняв за врага.

И что же это получается? Бес отправил этих двоих сюда с тем же заданием, которое она получила от Рихтера? Но почему тогда их отправили по раздельности, неужели командование действовало отдельно друг от друга, не договариваясь о проводимых операциях? Это было как минимум глупо, ведь если правая рука не знает, что делает левая, все тело только дергается нелепо и бестолково, а коэффициент полезного действия стремится к нулю. Или они ушли в самоволку, прознав слухи про подпольный бойцовский клуб, и теперь собирались выслужиться перед начальством, самостоятельно накрыв его? Так ведь нет, это тоже попахивало идиотизмом, ибо ну какие из этих двух бойцы? Нет, может, конечно, и не самые плохие, но явно не вдвоем против толпы злых бородатых мужиков. Или, возможно, они предательницы, доносящие местным о действиях дружественным войскам ЕС наемников в городе. Тоже маловероятно, но все-таки. Урсула сдвинула платок, закрывающий лицо, на горло, чтобы быть узнанной и сделала шаг в сторону, показываясь «сослуживцам».
- Назовите причину, по которой я не должна вас пристрелить, - негромко проговорила она, направляя ствол в сторону женщин.
Мурлыкающий греческий акцент, прорезающийся сквозь немецкую речь, сделал эту фразу почти нежной.

Отредактировано Урсула Димитриди (2019-10-25 02:29:51)

[indent] Это стоило предвидеть. Химера злобно сдвинула брови, глядя в глаза Шарам, не теряющие своей обаятельной наглости даже в подобной ситуации. Как она вообще может быть такой спокойной и беззаботной, пока Химера чувствует себя нашкодившим подростком?! Эта баба сюда явно не просто так припёрлась — всё равно, если бы на её месте стоял Рихтер, Отто или даже сам Аид: хоть человек, хоть бог подземного царства — это не просто так. Не зря она сперва крутилась с немцами, а потом они так вообще её под своё крыло взяли. Чует её сердце, ох чует, что здесь дело нечисто.
[indent] Но Химера на то и Химера, чтобы вовремя взять себя в руки и показать, кто здесь хозяин ситуации. Решив, что сидеть сгорбленно смысла нет, как и получать очередные придурковатые тычки локтями от Шарам, Химера выпрямилась в полный рост и поравнялась с наёмницей, которая, как ей показалось, была чуточку выше, что в свою очередь заставило Элени скрипнуть еле слышно металлическими подушечками пальцев протеза о стальную ладонь — со злости, не иначе. Она учтёт пожелания Шарам. По своему усмотрению.
[indent] — Потому что мы на одной стороне, — решительно сказала Химера, желая дать отпор вербальному штурму этой скрытной особы, но без каких-то претензионных интонаций. — Иначе тебе ничто не мешало сделать это раньше. Опусти ствол: я не люблю говорить, когда мне тычут пушкой в лицо.
[indent] Оправдываться — не про неё. Пусть Шарам и самодурочка редкостная. Но она — своя самодурочка. И говорить, что в их пребывании здесь виновата она, искать скучные, нелепые отговорки, будь эта наёмница прислана хоть самим Макаровым — нет уж. Химера птица не того полёта, чтобы унижаться.
[indent] — И давай тогда уж поговорим, без лишнего шума, — продолжила Химера всё также серьёзно, но уже более спокойно. — И без пыли. Тут и так хреново дышится, как можно заметить. Итак... Какими судьбами?
[indent] Разумеется, выкладывать всё как есть на стол перед ночной «прохожей» Химера не собиралась. Новая подружка Рихтера производила впечатление человека без особых моральных ориентиров — как говорят, нечестолюбивого, цинично измеряющего свою жизнь количество роскоши и денег. Такие свято уверены в том, что у всего и всех есть своя цена. Вопрос лишь в том, насколько впечатление правдиво — Химера в обыкновении своём стремилась «прочитать» человека, хоть и с самого начала знала, что у неё это всегда получается особенно хреново. Порой настолько, что потом стыдно человеку в глаза смотреть. И именно этот врезавшийся в химерову пятку краеугольный камень, как неоднократно подмечали старшие, всю жизнь мешал ей перерасти из обычного командира-управленца в лидера. Так и что и чего можно ждать от этой бабы Химера в душе не чаяла.

[indent] Внимательно вслушиваясь в говор, Химера с подозрением прищурилась. Кажется ли ей? Нет, быть не может. Или всё-таки...
[indent] Очень давно ей не доводилось общаться с выходцами с Балканов, если не считать отца. Но тот уже очень давно не говорил на их родном языке. Всё больше как-то на русском, даром что последние годы он проводил у себя дома. Работа, коллеги — вот и привык. Химера в этом вопросе стояла особняком — старалась не забывать свои корни и с самой школы продолжала практиковаться. В основном просто ради того, чтобы выделиться среди сверстников. Практической пользы от него не было. Только потом она задумалась над тем, как важна для неё национальная целостность. Пусть сейчас она и очень далеко, и вынуждена проводить время в разношёрстной компании наёмников.
[indent] И, всё же, ей не показалось. Улыбнувшись краешком губ, Химера терпеливо дождалась возможности говорить.
[indent] — Выдохни, землячка, — сказала она на греческом твёрдым тоном. — Мы тут сами по себе.
[indent] Химера кивнула в сторону Шарам, которая сейчас вообще ничего не должна понимать, если только украдкой под подушкой не держала всё это время греко-русский словарь. Но это никак не влияло на то, что Элени всё ещё продолжала страшно злиться.
[indent] — Бес не запрещал нам покидать территорию базы, — как ни в чём не бывало продолжила Химера. — Но и добра не давал. Если ты здесь по заданию, то на нет и суда нет. А коль подозреваешь нас в чём-то, то сама подумай: если ты про нас не знала, и Бес не координирует свои действия с Рихтером, это значит, что мы не могли знать, что ты окажешься тут. Кроме того, подумай о том, что ты застала нас в позе едва ли не самой интимной. Не знаю, как давно ты за нами наблюдала, но если времени прошло достаточно, то ты и сама видела, что мы уже довольно долго возле этого дома мнёмся, и внутрь зайти не решаемся. Какие мы после этого враги? А если дезертиры, то дезертировать нам нужно было на юг, где чинят свой порядок сепаратисты. А мы сунулись в город. Логично?
[indent] Химера вопросительно наклонила голову и, воспользовавшись короткой паузой, бегло осмотрелась по сторонам и вслушалась в сонное сопение африканского города: он звучал совсем не так, как огромный московский мегаполис. Тот не засыпал даже в полночь, сияя неоновым светом рекламных вывесок и ласково рыча моторами рассекающих по МКАДу автомобилей. Но этот — совсем другой разговор. Точно младенец, убаюканный в звёздном саванне, он тихо дышал в лицо песчаной прохладой.

[indent] — Посылать нас назад бессмысленно, — Химера кивнула в сторону Шарам, а потом помотала головой, поджимая губы — эту проще ударом кулака в челюсть вырубить, чем отправить назад, ведь пока заставить её подчиняться удалось только Бесу, и то временно. — Мы как минимум можем работать сообща и подстраховать друг друга, коль что случится. Эта вот привыкла действовать одна. Тебя ваш старший послал тоже в одиночку здешнее дерьмо разгребать, я так понимаю. Но в одиночку тут не то чтобы не сладить — можно, если всех перестрелять. Но вот она... Это, кстати Мамба. Чёрная. Но можно просто Мамба. А я — Химера... Так вот, Мамба у нас долгое время в Москве чалилась в каком-то клубе по единоборствам, я хрен её разбери... И мы, вернее она, сюда попёрлись, чтобы разнюхать полезной информации про бойцовский клуб — эту-то инфу вроде всем пересылали, дабы отморозков на улице ожидали в случае чего? Ну вот мы и пошли по следу каких-то типов, которые решили погулять в такой час, а теперь в том подвале зашкерились. Не знаем, чем там именно занимаются: может наркоту пакуют, может оружие, может это сепаратисты и они взрывчатку готовят, чтобы на тачку повесить и взорвать всё к чёртовой матери... А может там вообще находится клуб, о котором сообщали. Пока не проверяли. Вот собирались внутрь заглянуть, а тут ты нас решила до усрачки напугать.
[indent] Химера качнула головой в сторону подъезда. Ох и будет теперь у них проблем... Это ещё неизвестно какая. Элени помнила кое-что с уроков химии. И однажды какой-то умник из старшаков решил втихаря смешать то, что смешивать нельзя. Дерьмищем воняло так, что весь этаж с занятий сняли. Как бы и тут не завоняло...
[indent] — Да только мы бы всё равно не вошли, как надо — ничерта языка не знаем, — Химера чмокнула губами и сплюнула песчаный комочек, невесть как оказавшийся у неё во рту. — Что они там сказали-то? Алсар, алдия... Не врубаюсь. Если б кто арабский понимал, потому что Мамба не из этих, она откуда-то из Центральной. Там вообще на каких-то доисторических трепаться привыкли, что аж уши в трубочку сворачиваются. Бр. Так бы хоть что-то ляпнуть на этом, хоть повторить дословно — было бы нормально. Вон, Мамбу науськали бы. Она хоть немного похожа на арабку. Ну либо у того, что стоит за дверью, на неё встанет. Что тоже неплохо.
[indent] В этот момент Химере показалось, что она сказала какую-то откровенную гадость. Хорошо, что Шарам не слышала её. Потому что Химера была абсолютно уверена: услышь сказанное Мамба, было бы страшно стыдно. Поэтому Элени повернула голову, виновато посмотрев в глаза Шарам, и подмигнула, вымолив прощение не у неё, но у своей собственной совести.

[indent] Выслушав новую знакомую, представившуюся прозвищем «Маслина», Химера еле заметно скривила рот, обнажив нижний ряд зубов — слишком уж ей не нравилось, когда кто-то лезет командовать, когда не просят. Впрочем, и их сюда лезть никто не просил, так что по-справедливости с этим стоило хотя бы смириться.
[indent] Подавляя внутреннее недовольство тем, что судя по тону она теперь выглядит полной дурой. Это в её планы не входило. Но плюнуть в рожу мисс-субординации и побеседовать с этой дамочкой можно и в более удачный момент. Сейчас куда важнее либо свалить отсюда, что Химера очень хотела сделать, попытавшись всё-таки прихватить за шкирку Шарам и донести до неё, что продолжать эту затею — очень плохая идея.
[indent] — Если ты уверена в себе, вперёд, — Химера смиренно подняла руки, чувствуя, как в груди неприятно сдавило — как и Шарам, она терпеть не могла действовать по чьей-то указке, но в отличие от Элени, той было совершенно наплевать — она просто делала то, что считала нужным, и особо не заморачивалась.
[indent] Но нет, Химера ведь не такая — она совестливая. Она принципиальная. Как же так — не побрюзжать лишний раз, не посетовать на положение. Но приходилось держать в себе. Снова.
[indent] — Мне нужно только сказать пару ласковых нашей подруге, — Химера кивнула в сторону Шарам, а затем наклонилась к ней и на понятном ей языке сказала: — Слушай. Слушай сюда внимательно. Повторять ещё раз не буду: хочешь ты или не хочешь, но тебе придётся следовать общему плану и не выкаблучиваться. Смотри: мы с Маслиной... Это она, если что — мы с ней идём внутрь. А ты оставайся здесь. Тебя как раз в темноте хуже всего будет видно. Связи у нас не будет...
[indent] Химера сняла с пояса выключенную рацию и протянула Шарам.
[indent] — Ты свою, как я поняла, не взяла, — осматривая женщину, задумчиво сказала Химера. — Поэтому, если что случится — свяжись с нашими и сообщи координаты. Маслина предложила, чтобы ты пешком до наших смоталась, но я не хочу, чтобы ты тратила лишние двадцать минут на это. Доложи и объясни ситуацию. Позывные не менялись, так что договоришься без проблем. Главное — сиди, не высовывайся, и дожидайся нас. Очень прошу: не лезь на рожон. Может случиться так, что кроме тебя нам некому будет помочь, а если ещё и ты в беду попадёшь, то пиши пропало, и тогда — без шансов. Тебе всё понятно, Шарам?
[indent] С надеждой во взгляде Химера посмотрела на женщину. Наверняка она запротестует. Шарам не из тех, кто любит сидеть на месте. Кажется, что нельзя быть непоседой в её возрасте. Наступает лень, прокрастинация и желания абстрагироваться от происходящего. Но в том-то и дело, что это только кажется.

Конечно, она не ожидала, что русские так быстро согласятся с ее планом. Урсула думала, что придется доказывать свою правоту, или хотя бы дождаться, когда блондинистая землячка убедит свою подругу в том, что действовать надо по плану Димитриди. Но... Маслина проводила чернокожую наемницу взглядом и напряженно кивнула. Вот и хорошо, вот и ладненько. Значит - сработаются. Оставалось надеяться, что Химера такая же дисциплинированная, как Мамба. Ну или хотя бы не будет лезть вперед, и мешаться под локтем.
Но все равно Урсула чувствовала себя неуютно из-за того, что первоначальный план был нарушен. Пусть теперь ей не придется соваться в змеиное гнездо в одиночку, но... какая разница, сколько их там поляжет из-за ошибки, одна или двое? Разве что в Аду будет веселее в компании землячки.

Димитриди выдохнула, натянула на себя индифферентное к происходящему лицо и поднялась на ноги. Хватит время терять, черножопые засранцы сами себя не перестреляют. Да и Отто там, наверное, заскучал и заждался, пока Урсула подаст сигнал. А скучающий Отто - это очень, очень плохо. Обычно для окружающих, но всякое может произойти. А Урсуле хотелось бы оставить кого-то из этого клуба в живых, - что в случае с сильно заскучавшим Отто было весьма проблематично, - чтобы хорошенечко допросить по поводу того, на кой черт ему вообще понадобилась такая развлекуха. Ну не может же быть, чтобы ливийцы просто так развлекались? Они, конечно, те еще макаки, но макаки слабо организованные. Чтобы согнать их в какую-то свору и заставить что-то делать всегда требовался лидер. Впрочем, это был бич любой нации. А лидеры, чаще всего, придурками не были, и без какой-либо выгоды для себя устраивать развлечение не стали бы.
Вполне могло статься так, что с участников клуба просто драли деньги за возможность помахать кулаками, конечно. Но... да какая разница, оружие они там делают из говна и палок, наркоту фасуют в банановые листья или просто обдирают местных экстремалов?! Военное, мать его, положение. Комендантский, мать его, час. И нех*й нарушать.

Женщина подняла руку, ударяя в дверь трижды, стараясь, на всякий случай, сохранить даже паузы между ударами такими, какими они были. Не самая трудная задача, - пускай с музыкальным слухом у Димитриди были проблемы, но чувство ритма присутствовало, и весьма изрядное. Если бы не ушла воевать, стала бы отличным барабанщиком в какой-нибудь панк-рок команде. Там как раз не требовалось слушать музыку, а вот умение ритмично лупить в барабаны вполне пригодилось бы. Едва ли, конечно, у них был еще и условный стук, в догонку к паролю, но... лучше перебдеть, чем недобдеть.

Отредактировано Урсула Димитриди (2019-12-03 20:45:10)