Примерно час до событий где-то в Мадагаскарской глуши

- "Красный ужас" - "Синей молнии". Три найтмера и бронетехника на четыре часа. Эти твои!

- "Красный ужас", понял. - Короткий, почти резкий ответ. не то чтобы Дункану не нравился Руди, наоборот, пилот-африканер стал ему уже другом. Просто рыцарь не мог сейчас думать вообще ни о чем, кроме злости и досады на обстоятельства, с которыми не мог ничего поделать - почти собравшись  улетать к Наннали, он получил тот злосчастный вызов. Группа недобитых французов предприняла  отчаянную атаку на тыл британцев и под удар мог попасть госпиталь, а раненых в этой войне хватало.

Вся беда была в том, что найтмеры на непроходимом для большинства тяжелой техники острове были на вес золота, а командиры сопротивления явно сознательно рассредотачивали силы британцев, отвлекая их  точесными ударами - чтобы в самый неподходящий момент атаковать всерьез там, где их не ждут. Этого ожидали, но не могли точно предсказать место. Вот так и вышло, что никого не оказалось ближе, чем  подразделение Днкана - и в драке с противником неясной численности каждая машина была на счету. Дункан  только согласился, даже не обратив внимания на слова генерала Фонтейн об особой важности задания и о том, что она попробует что-то придумать.

Обстоятельства снова разлучали их с Наннали. Да когда же это кончится?!

Айлин, понятное дело, последовала за ним. Даже "Грусть-1" привлекли. Строго говоря, Руди  Шнайдер обязан идти с ними не был, напротив, ему не рекомендовалось рисковать тестовой машиной в таких стычках, но дружба это святое... Как и хорошая драка. так что узнав о произошедшем, он просто сказал, что им не помешает лишний ствол и надо просто раскатать лягушатников поскорее, а там ьи придумают что-то. Кэмпбеллу слабо верилось в успех после такого удара, но за поддержку он был благодарен.

...А французы даже не подозревали, какой ужас навлекли на свою голову. Британцы и буры были просто круты. Китмбли был страшен. Но даже при таком выборе они ухитрились найти единственную в своем роде натуральную живую катастрофу - рыцаря, котрому сорвали воссоединение с принцессой.  Кошмар из детских сказок, сгубивший немало армий, драконов и прочего. Что уж говорить о каких-то партизанах...

Вместо засад и прочих извращений, Дункан и его товарищи десантировались врагу чуть ли не на голову, распугивая лемуров в лесу и крокодилов в болоте, куда Дункан загнал первого же противника, просто забьыв о чем-то, кроме того, что вот эти гады в прицеле во всем виноваты.  В итоге только Руди за ним и поспевал, стараясь - с сомнительным успехом - быть голосом разума  и координировать безумного шотландца, который по его наблюдениям, окончательно  слетал с резьбы, когда слишком много думал о своей принцессе. Не то чтобы это было чем-то ненормальным... Короче говоря, партизаны вместо атаки на не ждущего их врага сами оказались жертвой - их разделили на части и затем уже начали на части рвать. Взвод Айлин был хорошо обучен и отточил навыки в учебных и боевых схватках, а отряд Ламейры и вовсе пережил Алжир, так что шансов  у врага было немного - и несмотря на это, они все еще старались сражаться, решив нанести максимум урона. 

Зря. Сегодня Дункан не был настроен ни на затияжной бой, ни на честные дуэли. Он просто собирался вернуться поскорее и сражался как дьявол, не обращая внимание на свистящие вокруг снаряды и протестующий писк приборов "Диармайда", когда он заставлял его делать какой-нибудь противоестественный маневр. Очередь. Зигзаг на сближение. Удар мечом, пинок на развороте. Следующий! Темно-синяя машина металась как молния, не давая врагу толком прицелиться и внося в ряды французов - довольно большого в сумме отряда, одного из последних резервов - хаос и даже панику. Красный "Айзенягер" Шнайдера его прикрывал, как мог, тоже собирая кровавую жатву - молодой африканер следил за тылом напарника, не забывая пополнять свой счет. Патроны таяли, и вскоре в дело пошли топоры.

...И закончилось так, как должнго было - выговором за окончательно перерезанные коммуникации, потому что увлекшись,  товарищи не только разнесли несчастных французов, выжившие из числа коих с явным ужасом в глазах  побросали оружие и жались у пальмы, но и обрушили мост, когда на нем был подбит последний найтмер фрацузов (Руди еле поймал машину Дункана, который сгоряча чуть не прыгнул вниз добивать врага). Командир участка, не сдержавшись, пообещал что пожалуется принцессе и сэр рыцарь будет лично все чинить, но при виде  количества искореженной французской техники, остатки которой методично дотаптывала и достреливала "Грусть-1", немного смягчился, и явно был рад что эти маньяки убрались домой.

Дункану, еслит честно, было до лампочки. Он торопился и потребовал у дежурного по их базе найти ему самолет где угодно к возвращению группы. Ему показалось, или после "Есть, сэр!" он услышал сдавленный смех, а в голосе дежурного была явная радость? Наверное показалось... Французы, осознавшие, что их вроде не убили, смотрели британцам вслед.

-Капитан Вернье, что это были за психи?!
-Рыцарь принцессы Наннали и его люди.
-Если у нее такой рыцарь, не хотел бы я с ней столкнуться...

***

Примерно за час до событий на базе 501-го полка

Если все военные от аэродрома до базы просто панически пытались поскорее организовать принцессе сопровождение и доискаться, какой гад забыл их предупредить (Генерал Фонтейн только смеялась в ответ на запросы и ответила что все нормально, а то расслабились тут без инспекций.), то на базе... Там просто было по-другому. Если пожилой майор Карваль, которому поручили встретить принцессу (как назло, высшее командование куда-то расползлось, а частью его попросили не мешать эпохальному событию) вел себя безукоризненно-британски и вежливо объяснил принцессе, что рыцарь выполнял важдное задание и буквально вот-вот вернется, то других жизнь явно жизнь к визиту принцессы не готовила и здоровались они с ней весьма смущенно, а акцент некоторых мог поставить в тупик - если бразильскую манеру речи она знала благодаря Дельфине, то другие явно были пополнением из коренного населения. Более того, в голосах нескладно, но от души приветствующих принцессу африканских бойцов слышались намеки на... Суеверный страх?  Юми так и отметила, шепнув принцессе, что, кажется, местные ее считают богиней. В голосе убежденной католички удивительным образом смешались праведный гнев на "проклятых язычников" и гордость за принцессу, которая не могла себя не чувствовать в центре внимания. Это могло напомнить ей трогательные попытки выразить симпатию со стороны гвардии Ренли в первые дни после возвращения в семью - вот только это были совсем другие люди.

Впрочем, как минимум одна, представившаяся сержантом Золой, явно не смущалась (да и английским владела заметно лучше) и поприветствала принцессу, добавив к информации Карваля то, что рыцарь буквально только что одержал славную победу, перебив множество врагов  в ее честь. Чувствовалось, что с точки зрения Золы это было лучшим способом радовать принцесс из всех возможных. Впрочем, целуя руку Наннали, она не удержалась от вопроса, который явно никто не решался задать - правда ли принцесса чувствует правду и ложь, и может услышать шаги леопарда за сто метров. И добавлила, что если Наннали слышит поблизости леопарда, то Зола может прогуляться и принести принцессе  его шкуру на мантию - Наннали очень пойдет.

Сложно сказать, на какие еще вопросы пришлось бы ответить бедной принцессе, но тут вместо леопарда послышался звук вертолетных винтов и кто-то торжественно сообщил, что Дункан возвращается. Еее подвезли поближе к месту посадки, ветер от винтов треплет волосы. Лязг двери, шаги.

- Мы вернулись. Где самолет? Если нужно, мы... - Знакомый голос, но такой, каким его принцесса не слышал - голос командира и лидера, который твердо решил получить то, что нужно. И вдруг этот голос осекается, тянется тишина...

- НАННАЛИ?!!

Хорошо что Наннали не видела, какой эффект ее ответ на вопросы Золы произвел на окружающих. Ироничное утверждение, что человеку вряд ли такое под силу, для диковатого состава 501-го  выглядело прямым указанием на то, с кем они имеют дело, а  слабое знание английского делало все только хуже, потому что не улавливая нюансов, суеверные африканцы нужное сами додумали и, несмотря на то, что принцесса не выглядела злой, все же хотели бы оказаться подальше отсюда - богам лучше поклоняться дистанционно... Впрочем, это касалось не всех - Зола радостно ухмылялась, переглядываясь с Такаги, в которой почуяла родственную душу, Дельфина делала мысленно заметки о составе и потенциале пополнения в гвардии, а те бойцы, которые в свое время ушли с Дунканом, воссоединились с товарищами из охраны Наннали.

Как бы там ни было, все знали, что самое главное впереди. Кто-то понимал, что к чему, а наиболее дикие хоть и боялись, но очень хотели посмотреть, ниспошлет ли богиня своему рыцарю благословение за подвиги и черепа для ее трона, или может быть, превратит в лягушку за какие-нибудь неведомые прегрешения. Кто их знает, этих богов... Когда принцесса встала, по рядам бойцов прокатился ошеломленный вздох. То, что Наннали учится ходить, широко известно не было, так что и тут вышло мистически - богиня, лишенная возможности ходить, взяла и встала. Детали в виде посторонней помощи и всего одного шага не имели значения - еще одна легенда родилась. Неудивительно, что прозвучавший несколько позже тактичный совет Сашки "свалить и не мешать принцессе и рыцарю" обрел силу абсолютного приказа и вертолетная площадка начала стремительно пустеть - остались только свои.

Дункан вылетел из вертолета, даже не смотря, кто там его встречал и лишь выпалив про самолет, понял, что что-то было не так. Тишина. И... И вот он смотрит на принцессу, пытаясь осознать, не мерещится ли она ему от переутомления и нервов. Это просто... Настолько нереально, что дышать трудно. Как тогда, когда она сказала, что любит его - второй раз в жизни.  Когда он идет к ней, его пошатывает, но с каждым шагом - все легче. И тут... Она встает. Однажды он видел это, когда она встала на ноги в первый раз - боже, сейчас кажется что это было многие годы назад - но сейчас Наннали делает шаг сама. К нему. И все прочее сразу перестает иметь значение, и на какие-то секунды он даже не дышит. А потом - только ее тепло и слезы. Самому бы не расплакаться, потому что... Потому что несмотря ни на что, они вместе. И даже война не помеха. И... Да. Он боялся быть ей ненужным. Но этому конец. Что может быть лучшим опровержением, чем ее первый шаг - к нему? Мысли летят потоком, пока он сжимает ее в объятиях - не грубо, но очень крепко, лучше слов давая понять, что больше не отпустит. 

- Я бы угнал самолет... Мы же обещали. - Шепчет он, целуя ее куда придется, потому что куда хочется - это уже не для публики. Так непривычно, когда она может стоять... Такая высокая. Рыцарь чувствует, что какая-то ещё преграда между ними рухнула благодаря этому.

- Только ты мое желание. - Дункан гладит ее по голове, не замечая времени. Вот так, с ней, можно простоять хоть вечность. Но ему терпения не хватит. И не хочется лишних свидетелей, даже друзей. Они уже все поняли, даже Юми расслабилась и нацепила очки. Он улыбается. И подхватывает принцессу на руки.

- Глупая... Ты ведь точно толком не ела и устала. Придется забрать тебя домой. - С привычной заботой замечает он. Сейчас их база  в пригороде столицы, так что вместо палатки у них есть действительно дом, реквизированный у французских колонизаторов. Не то, что Дункан хотел бы для них с Наннали - но всему свое время. Дом там, где они сами. И... Кажется, пора сделать кое-что нужное. Время пришло.

- И правильно сделала. Так в Африке и поступают. - Рыцарь тоже улыбается, - Уверен, генерал Фонтейн сейчас от души смеется, принимая доклады.

Астрид не раз демонстрировала, что не растеряла чувства юмора на войне, а главное, она с самого начала была на стороне Дункана и Наннали,просто по-человечески поддерживая их. Это не Рубен, который слишком много знает и еще больше держит в голове втайне от окружающих. Ему Дункан из-за этого вряд ли когда-нибудь сможет доверять... Ну и ладно. Неважно. Сегодня победа за ним и Наннали.  За их желаниями, а не тем, что они должны и обязаны не пойми кому. Вряд ли от этого можно уйти совсем - но есть время и место, чтобы отдохнуть. А он почти забыл как легко и тепло становится, когда Наннали рядом, но теперь это не мечта, а реальность. Ему не хочется ее отпускать, хочется нести на руках прямо до дома... Но трудно возражать, когда тебя так гладят. 

А еще Наннали напомнила ему о том, что рыцарь, отвыкший на фронте от столичных порядков, сейчас наверное, весьма похож на пугало огородное, хорошо что принцесса его хотя бы не видит. Буквально час как из боя, а место пилота найтмера, вопреки надеждам солдат (тщетным) и усилиям конструкторов (не слишком искренним),все еще не самое комфортное место в мире. Он позволяет Такаги помочь Наннали сесть обратно в кресло - но всю дорогу до дома на холме держит ее за руку, идя рядом. И через порог дома - переносит сам:

- Я так давно не носил тебя на руках... Будем наверстывать. - С улыбкой, а затем серьезнее, - Добро пожаловать. У нас немного времени, чтобы приготовиться к Рождеству, но зато оно только наше. Подожди меня немного.

Ему нужно хотя бы душ принять, и отдать пару приказов - о том, чтобы их не беспокоили, и секретный приказ для Айлин, которая восхищенна присвистнула, поняв, что Дункан собрался делать. Решение, которое он принял, назад не обернешь, но он и не будет.

Дом старый, но не пострадавший от войны и в нем довольно уютно, а бойцы притаскивают даже елку. Ну ладно, это просто что-то хвойное, явно спиленное в парке полчаса назад пиломечом от найтмера, но какая разница? Их странная военная семья сегодня отмечает первое Рождество на чужой земле... Но она не долго будет чужой. Этой ночью все изменится. Осталось совсем чуть-чуть времени и вот уже Юми готовит ужин, а Дункан садится рядом с Наннали, обнимая ее.

- Расскажи мне. Я оставил тебя слишком надолго. Было тяжело?

Дункан мог только смеяться, представляя себе  переполох, который устроила Наннали своими решительными действиями и немного посочувствовать воякам, столкнувшимся с Юмиэ. Кстати о ней... Возможно, для него после долгого расставания все выглядело иначе (рыцарь стал более наблюдательным), но Такаги явно стала поживее и выглядела счастливой. Только ли в успешной авантюре во благо принцессы тут дело? Что-то ведь вспоминается, но смутно и ему сейчас не до того.

Слишком уж счастлив, особенно когда  видит умиротворенное лицо Наннали. Дункан много думал об этом  и принял как факт то, что с принцессой все ой как непросто. Сила и слабость, желание независимости и самостоятельности одновременно с необходимостью в защите и заботе. Дать ей покой и счастье, не подрезав только-только набирающие силу крылья - нелегко. Вряд ли большинство окружающих её понимают и чувствуют в полной мере. Наверное, лучше других понимают Лелуш и Ренли. Такаги и он. Бота? Черт его знает. Объективно генерал человек умный и не то чтобы плохой... Но и не свободный от ошибок. С Эшфордом ещё сложнее. Вроде как понимает принцессу и ее обстоятельства лучше других, но... Как будто ему чего-то важного не хватает. Или наоборот, что-то лишнее додумывает. Дункан не мог сформулировать, но чувствовал изъян предельно ясно. Возможно, Рубен и не виноват в этом, может это его личная беда. Только вот когда это касается Наннали, это уже не только проблема старого хрыча. Дункану приходится все это учитывать, чтобы защитить принцессу, не нанеся ей этим вреда. Но время на фронте не прошло даром. Помимо умения сражаться, Дункан понял, насколько разными бывают люди и насколько нелегко выбрать верный путь. Он научится всему, что нужно.

Но сегодня сложные планы не нужны. Он замечает название книги и не может удержать улыбки.

- Сколько ни читай, каждый  раз по-новому, правда? - Правда. Легенда его семьи наложила отпечаток на жизнь рыцаря, и до сих пор о ней спорят, но дело не в этом. Это... Урок? Детали. Слова. Моменты. Все это нередко поворачивалось новой гранью. Как в том странном сне. Миф стал чем-то большим - особенно для них двоих. Да, там все закончилось трагически - но их с Наннали бой ещё только начинается и есть иные способы борьбы. Надо сказать ей об этом... потом.  Потому что новости одна другой неожиданнее. Даже по меркам раннего развития в Британии принцесса вырывается вперед. Рыцарь не без восхищения замечает:

- Ну и дела. Такими темпами даже Эшфорду станет тебя нечему учить. Только не перенапрягайся, хорошо? А то я же тебя знаю... Ты сдерживаться просто не умеешь. - В его словах нет ничего похожего на ту ссору, рыцарь не против выбора Наннали, он только напоминает ей о мерах предосторожности, одновременно ласково гладя по щеке, - Но... Это ведь ты. Та, кого я люблю.

Это было непросто - признать, что пусть эти качества  и опасны, и могут завести Наннали не туда - но он в ней любит и их. Да, придется ее сдерживать... Но это ничего. Это даже по-своему приятно. Надо просто не стоять у нее на пути - а поддержать на нем так, как может только он и никто другой. В частности, научить иногда прогуливать занятия... Плох тот курсант, который не умеет сбегать в самоволку и не вылететь из училища. Дункан был хорошим курсантом.

Упоминание отца заставляет напрячься - он помнит страх Наннали, когда  они говорили об этом в прошлый раз. Но сейчас... Страха нет? Признал её. Как будто Наннали нуждается в этом... Хотя нет. Нуждается. Дункан не знает, что ему думать об этом. Он рад, что, похоже, в отношениях Наннали с Чарльзом что-то изменилось к лучшему и понимает, что такое признание - нечто большее чем семейное воссоединение. Это и беспокоит. Семь лет назад он точно также вышвырнул ее практически на верную смерть и это рыцарь вряд ли когда-нибудь сможет простить. И где взять уверенность что в следующий раз он не поступит также? Этот человек... Вряд ли кто-то знает, о чем он думает. Но рыцарь стал умнее и не будет пытаться настроить Наннали против отца, зная, как для нее это важно. Его работа - сделать то, на что в полной мере не способны ни Чарльз, ни Бота, ни Ренли, ни Эшфорд.

Защищать принцессу и только ее. И гори огнем все, что ей угрожает. Что угодно - и кто угодно. Это жестокая клятва, но она дает ему силу. А защищать... Защищать можно по-разному.

- Я рад что ты смогла. - Честно говорит он, потому что черт бы с Чарльзом, но Наннали избавилась от своего страха, - И ещё больше... Что ты здесь.

После времени, показавшегося вечностью, никакого терпения не хватит. И когда Юми возвращается в кухню - не слишком ли поспешно, словно догадавшись? - Дункан  целует Наннали. Уже всерьез и до конца, с готовностью убить любого, кто помешает.

Дункан почувствовал, как будто все плохое, что произошло с ними, все что давило - это все смыло теплой волной счастья, когда Наннали потянулась к нему в ответ, даже не пытаясь сдерживаться. Какие ещё нужны ответы и доказательства? Они снова вместе. Навсегда. Глупая ссора, боль разлуки, одиночество - со всем этим они покончили одним ударом. Только сейчас он понял, насколько тосковал по этому теплу и покою, которые чувствовал рядом с ней, пытаясь не думать об этом и превращая эту тоску в боевую ярость... И благодаря этому вернувшись к ней живым. 

Вот только сейчас пункт про "покой" стоило бы вычеркнуть.

Боги, он даже не задумывался, как она красива и желанна. Останавливал себя от лишних мыслей из-за ее возраста, положения, состояния здоровья... Но теперь и это больше не мешало. Не до условностей, когда уже неведомо сколько раз был в полшаге от смерти - ради того, чтобы вернуться к Наннали. А она... Она ведь знала, или хотя бы догадывалась. И  ничего не могла сделать, только надеяться, что он вернется.

Они заслужили право быть честными в своих желаниях.

Слова Наннали заставляют улыбнуться - как знакомо, ему саму кажется, что они во сне. Когда они так близко, когда он чувствует ее дыхание - удержать восприятие реальности просто невозможно, все вокруг становится нечетким и незначительным. Только он и она... И он шепчет ей на ухо:

- Да. - Твердо и решительно, - И так будет еще много раз. Мы...

Он не успевает сказать, когда происходит то, чего еще не было между ними - Наннали целует его сама, первой, и это обжигает, как огнем, изгоняя все мысли. Рыцарь крепко прижимает ее к себе и их поцелуй теперь дольше. Горячее.

Совсем не детский.

Сколько он длится, никто не знает. Дункан смотрит на принцессу, наконец давшую себе волю... И он счастлив, потому что счастлива она. Свободна. Еще немного более свободна от сковывающих ее цепей.

- Я не отпущу тебя. Никогда больше. - И ласково взъерошивает ее волосы, не в силах оторвать взгляда от смущенного и счастливого лица Наннали.

Ради этого стоило пройти через что угодно.

Наверное, только благодаря знанию, что теперь  все хорошо, они не довели ситуацию до того, что подчиненные, потеряв терпение, отправили бы парочку в другую комнату, а ужин слопали бы сами... Дункану было не до того чтобы оглядываться по сторонам, но он догадывался, как улыбаются бойцы и сколько  потом будет шуток. (он не заметил как Саша пристроила на стене рядом с ними  самодельную табличку "Ну наконец-то!!!" - скрытность "Морских котиков" не стоит недооценивать).

Ну и пусть. Когда счастье и тепло вышли на тот уровень, что от них кружится голова и перехватывает дыхание, какая разница что вокруг творится? Но они сами чувствуют, что надо хоть немного притормозить. Это уже не уйдет - не после единственно важного шага к честности и искренности, до которого двум идиотам пришлось пройти такой долгий путь. Они здесь, они вместе. И непривычные чувства от близости еще только предстоит понять и принять. Он рад что она не пытается его отговорить от сражений... И удивляется. Ему казалось, что Наннали сейчас сделает все, чтобы он не рисковал жизнью - но она проявляет недетскую мудрость.  Но и ему есть что сказать ей.

- Я буду приезжать чаще и не рисковать без необходимости, обещаю. - Улыбается он, и уже серьезнее добавляет, - Я делаю это ради нас. Чем быстрее мы закончим войну в Африке, тем быстрее укрепим союз с бурами и сможем помочь людям здесь. И тогда твой брак уже не будет нужен. Мы освободим тебя.

Когда гейс произнесен, пути назад нет. И для рыцаря это именно так. Мысль, что ради того чтобы добиться желаемого, необязательно кого-то убивать, родилась не сразу - трудновато было мирные мысли растить среди побоищ, дикарей и 501-го. Но в какой-то момент к парню вернулась - или пришла - способность мыслить разумно, видеть общую картину. И слова Астрид о том, что для них с Наннали эта война может стать дорогой к миру, обрели смысл.

А потом они рассказывают друг другу о том, как прожили этот короткий на календаре, но невероятно долгий срок. С  названием университета трудновато справиться,но не невозможно - уж точно не для того, кто смог без запинки произнести "Ахуитцотль" (у ведьм это было тестом на приход больных и раненых в сознание - ведь раз они теперь снова живы, почему бы не помянуть божество). И награда того стоит. В ответ он немного рассказывает ей, насколько настоящая Африка в реальности отличается не только от Британии, но и от городов буров, откуда истинную натуру Черного Континента  жестоко изгнали. О странных, порой пугающих, но   ставших для него товарищами людях. О первом друге среди буров, которых он ещё не так давно воспринимал как врагов. Дункан говорит о войне честно, не скрывая её опасности и жестокости, но избавляя принцессу от страшных подробностей. Пусть она будет уверена - он знает, что делает и не будет ей врать.

Но тем быстрее война уступает место празднику и мыслям о семье. Когда Наннали заговаривает о брате, Дункан просто берет ее за руку, давая понять что она может не скрываться. Он знает что такое тоска по семье - когда он смог одолеть свои проблемы, она вернулась тоже. Да, Дункан звонил и писал, - и он помнит, как был счастлив, когда отец поздравил его с первыми победами на фронте, дав понять, что сын действует правильно, как сам смутил такой же похвалой Марию, не без труда, но упорно осваивавшуюся в военной академии, разговоры с матерью, способной двумя словами передать свою любовь и заботу, несколько слов с Дианой, которая, кажется, начала воспринимать младшего всерьез, но лучше бы больше слушала близких  - но это не то что быть рядом. Он тоже позвонит своим - чуть позже.

- Конечно. Моя семья тоже далеко... Впервые. - Понимающе кивает он, - Получится, у меня хорошая команда связистов.

О том, что эта команда (взвод связистов, в теории не предназначенный для боя вообще) при встрече с бойцами из самого отмороженного батальона ЕС не то что не испугалась, а бросилась в бой с воплями про свежее мясо и сумела пережить это безобразие, рыцарь тактично умолчал. Ведь в любом случае, связь они налаживали отлично.

Обняв Наннали за плечи, он  дает понять, что ей не стоит скрывать тоску по брату:

- Давай сделаем это. Я уверен, он будет рад.

Слова принцессы отзываются теплом - да, казавшееся невозможным, свершилось и у них есть место и время, чтобы вот так быть вместе, рядом, чувствуя дыхание и стук сердца. Давно ли он думал что это невозможно? Теперь уже кажется что очень давно, таким нереальным это выглядит, когда Наннали в его объятиях. И он тоже гладит любимую по щеке, ведь разве это не лучший способ скреплять клятвы? Лучше только поцелуй, следующий за этим, прежде чем Дункан нехотя отстраняется от Наннали, но не слишком сильно - ровно чтобы набирать сообщение под её диктовку. Рыцарь чувствует, что Наннали непросто... И наверное, понимает, почему. За семь лет она никогда не  отлучалась от брата всерьёз, каково же ей теперь? Он-то бывал в разлуке со своми, хоть и не со всеми сразу. Для Ннали присутствие Лелуша должно было  казаться чем-то неизменным. Он мог только быть с ней рядом в такие моменты, и желать, чтобы Лелуш все же, чем бы ни занимался, нашел время для сестры и действительно был в порядке.

А пока... Пока начинается полное безумное веселье по нарастающей. И первый подарок - после Дункана, который заполучил принцессу - предстоит открыть Такаги. Если Наннали могла только слышать, то остальные оценили картину в полной мере. Для начала на пороге появился адьютант Астрид, молодой светловолосый юноша по имени Энтонни Хувер,  смущённо начав поздравлять принцессу, но смотря на Юми... А потом горничную спустили с цепи. Влюблённая Такаги - это не для слабонервных, особенно если влюблены обе Такаги. Горничная рванула к Энтони с  боевым кличем крестоносца, после затяжного марш-броска по пустыне наконец разглядевшего в прорезь шлема Гроб Господень, и от такой любви парня чуть не вынесло в дверь обратно. К счастью, служба у Астрид готовит ко многому и адьютант устоял, и, краснея, обнял повисшую на нём Юмико... Юмиэ... Да какая к черту разница. Взгляды, которыми провожали Энтони те, кто знал Такаги не понаслышке, были преисполнены Уважения. Именно так, с большой буквы. Таких отчаянных людей даже в 501-м было немного...

Примчался Руди, как раз завершивший возвращение их с Дунканом найтмеров с поля боя (Дункан торопился, а Шнайдер не мог бросить тестовую машину на поругание армейским транспортникам)... И по этой самой причине не уведомленный про принцессу и по запарке не заметивший хулиганские мордашки окружающих, когда забежал выяснять, почему Дункан ещё не угнал самолёт. Увидев принцессу, ошарашенно поприветствовал и убежал...

- Он подарок искать помчался. - Смеётся Дункан, - Верящие завтра подтянуться. Сегодня ещё побаиваются.

Причем сложно сказать кого больше - Наны как богини, или Золы и Такаги, успевших шепнуть кому надо, что тех, кто помешает принцессе проводить с рыцарем некие очень важные ритуалы, они во имя её поубивают. Золу знали слишком хорошо. Такаги не знали, но близость к принцессе и явное полное взаимопонимание с Золой  говорили о многом...

Фотографии запечатлевают, замыкают в себе моменты всеобщего счастья и веселья, порой довольно глупые  и смешные, но от этого только лучше. И когда Дункан берёт фото из рук принцессы, он смотрит... И замирает, глядя на ту, где оказались он и Наннали в момент, когда в камеру они даже не смотрели. Ещё совсем недавно он говорил Кимбли, что хочеет вернуть принцессе ту улыбку со старой фотографии из Эшфорда...

...И теперь это не нужно. Ему мерещится, или сейчас принцесса улыбается еще лучше, теплее... Счастливее? И переводя взгляд с фото на лицо Наннали, он понимает - да. Именно так. Здесь и сейчас, рядом с ним, Наннали счастлива. Свободна.

- Не сомневайся. Ты стала ещё красивее, знаешь это? - Смущённые возражения принцессы прерваны ещё одним поцелуем. Они здесь, вместе... Дома. Они смогли. И снова - праздник. Даже Ведьма смущена, когда Наннали хвалит приготовленные ею  незнакомые кушания. Кажется, в этот момент она окончательно утверждает место Наны в пантеоне разнокалиберных ацтекских божеств, и место далеко не последнее. (потом подтвердилось - где-то к утру довольная ведьма навеселе бегала по лагерю и кричала что богиня приняла жертву) Вино (чуть ли не еще из Старого Света) к ужину принес Ламейра, весьма вежлоиво и уважительно поздравив принцессу, причем это не звучало официозом, а ощущалось вполне естественно и уместно.  И это ещё не конец сюрпризов и чудес. Стоп, ему ещё и подарок приготовлен? Ох. Он и про свой-то для неё от счастья забыл. Ключ. Он берёт коробочку - чтобы её передать, Юми пришлось отлипнуть от cвоего парня аж на целых пару минут! - и касается металла, проводит пальцами, не чувствуя металлического холода. В нем нет лишней пышности, ничего такого - и в то же время есть всё.

- Я... Ох... Спасибо... - Рыцарь даже не находит слов с ходу, интуитивно чувствуя, насколько этот подарок ко времени и к месту, насколько глубоким смыслом наполнен, - Это прекрасно... Я... Сохраню его. И наш дом. Обещаю.

И обнимает принцессу,  глазами делая знак хоть кому-то, потому что не в силах от неё оторваться. К счастью, Саша соображает и уже ему суёт в руку заготовленный для принцессы дар... Немного иной. Дункан хотел подарить принцессе нечто особенное, связанное и с ним, и с Африкой... И это пришло как-то само. Он надевает на руку принцессы простой браслет, на нить которого надеты самодельные бусины. Шероховатость и тепло дерева, холодок металла, сухое трение кости, скользнуший по коже гладкий камушек.

- Я хотел... Чтобы наш дом был рядом с тобой. Каждая бусина - что-то, что я нашёл, идя к тебе. Я расскажу обо всём. - Он долго собирал их. Алмаз, подарок вождя. Бусина, которую кто-то из детей дал рыцарю на счастье. Пуля, которую ведьмы вынули из него после высадки на Мадагаскар. Другое, каждое со своей историей, замкнутое в круг.

- С Рождеством, Наннали. - Шепчет он ей на ухо, обнимая.

Всё-таки даже посреди войны и сходящего с ума мира есть место рождественскому чуду для двух слишком рано повзрослевших детей...

***

...И некоторых родителей, но об этом Дункан даже не подозревал, когда  попросил связистов наладить связь уже с его семьей.  С этим было проще, более того - удалось наладить, хоть и с помехами, аж видеозвонок. Дункан даже не думал оставаться наедине в этот момент, все кто был с ним сейчас, тоже были его семьей. А что раньше времени лезть в кадр знакомиться не стоит, все  и так понимали.

...И никто не заметил хитрющую мордашку Сашки, которая, кажется, что-то знала, и, устроившись вне поля зрения рядом с принцессой, явано не находила себе места от нетерпения. Но что могла Уоллер знать о Кэмпбеллах такого, чего Дункан не знал? И вот где-то на другом краю мира, в поместье Кэмпбеллов, раздался сигнал звонка. Долгое время никто не отвечал (рыцарь забыл что если у них уже праздник, то у родителей скорее разгар подготовки), а потом раздался ошарашенный голос запыхавшейся Марии:

- Братик?!

Ушло какое-то время на то, чтобы понять, что Дункан действительно дозвонился, наскоро выпытать у него что жив и здоров, и лишь потом включить видео... Вот только Мария была там не одна, удерживая (а когда на вас виснет Мария, вы в лучшем случае можете утащить её с собой, но не оторвать) смущённую и порывавшуюся сбежать девушку лет двадцати с необычной, но почему-то неуловимо знакомой внешностью - черноволосую, с глазами совершенно необычного красного цвета.

... Вот только Дункан к таким глазам был привычен с детства. И до него начало доходить, когда Мария решила не тянуть и радостно выпалила:

- Дункан, у нас новая сестренка! - Кажется, девушка сама ещё не отошла от таких новостей илишь потом пояснила, - Двоюродная, но какая разница? Её зовут Фэйт!

Новоявленная кузина по имени Фэйт, похоже, пребывала в неокотором шоке от такого напора и смогла лишь тихо проздороваться с братом, косясь на него с некоторыми пониманием...

- Как?! Э... Откуда? - Дункан начал кое-что вспоминать. Да, он видел ту женщину, одновременно похожую и не похожую на Патрицию Кэмпбелл, буквально раз или два, да и всегда знал что у мамы есть родня, но с ней "все сложно", и уж точно не слышал про сестру.

- Она дочка тети Реджины, ты представляешь,  они не виделись с рождения, прямо как в кино, а теперь и тетя вернулась и дядя... - Мария трещала как пулемёт, даже не так - как шестиствольная пушка "Грусти-1", явно соскучившись по любимому брату, который - за компанию с  кузиной - пребывал в таком ступоре, что даже не задумался, как он будет сообщать про принцессу. Кончилось тем, что на восторженные вопли младшей Кэмпбелл, пытающейся перекричать помехи, пришли все участники семейной то ли драмы, то ли комедии. Вся нежданно увеличившаяся семья, включая тетю Реджину, которая явно разрывалась между тем, кого обнимать - дочь или сестру. Не возникало даже тени сомнения, что Патриция и Реджина - родные сёстры - несмотря на вроде бы разный типаж (рядом с ангелоподобной Патрицией её черноволосая сестра выглядела слегка прирученной чертовкой, и если глаза Патриции напоминали о пламени домашнего очага, то глаза Реджины заставляли вспомнить об огнемёте), было столько общего, что Дункан даже представить не мог, как они могли столько лет почти не общаться. Дядя Брендон чем-то неуловитмо напоминал Мордекая, и, кажется, был единственным тут, кто не дергался - не иначе как потому, что активно отмечал радостное событие. Мама... Дункан понимал что её боль никуда не ушла, но он чувствовал, что была и радость. Что то, что её брат, сестра и племянница здесь, с ними - это правильно, верно и давно пора. И несмотря на то, что тетушка грубоватыми манерами напоминала генерала Фонтейн, сейчас она, кажется, ничего не имела против того чтобы быть младшей сестрой (обе не выглядели на свой возраст, но кто старшая, было заметно) и не стеснялась своего счастья. Отец, похоже, не был слишком уж шокирован и явно был рад, что всё именно так - незаметно, когда Дункан смотрел в его сторону, кивнул в сторону матери, воссоединившейся с близкими. Даже державшаяся в стороне от праздника Диана  как будто чуть-чуть  позволила себе радоваться - хотя бы за мать. Бедняжка Фэйт явно слабо представляла, что ей делать с свалившимся на неё счастьем. И Дункану тоже были рады...

- Вот это номер. Ты ж был совсем маленький, Дункан... А теперь-то, а?  Патти, ты глянь, он же вылитый папаша! Да не его, а наш. Ну серьезно же, подумаешь что светленький - профиль-то вылитый Кроу! - Реджина улыбнулась и подмигнула рыцарю, снова напомнив ему Астрид,  - И замашки те же. Я новости видела, проказник, так держать!

Тут уже Дункану пришла пора смущаться и лихорадочно думать, что именно она видела. Понятное дело, что рассказывать ему сейчас всю историю никто не собирался, но краткая версия была понятна - близкие, которых судьба заставила держаться на расстоянии, снова вместе. И на этом новости не закончились - Патриция, потребовав тишины, сообщила сыну весть, от которой он чуть не свалился со стула.

- Мама, ты ЧТО?! - Только и промолвил рыцарь.

Но пришлось смириться с фактом - прибавление в семье не огранится Реджиной, Брендоном и Фэйт. И спустя время, у Дункана будет ещё одна младшая сестра. Юноша даже сказать не мог, что чувствует - слишком много всего свалилось на парня за один-единственный день. Но всё же - был рад. Как будто судьба решила сжалиться над их семьей и не забирать, а дарить и возвращать...

И не только ему. Саша, не утерпев, выскочила в кадр и потребовала у "Кроли", то есть Фэйт, отчета, всё ли у той хорошо и не обижает ли новая старая семья, а заодно поведала что росла с Фэйт в одном приюте и откусит Дункану голову, если тот её обидит. Потом пришлось выпроводить в отдельный канал связи и другое помещение оказавшихся старыми друзьями дядю Брендона и заглянувшего с поздравлениями снайпера Мордекая - потому что Реджина категорически заявила, что предаваться воспоминаниям при детях этим двум... интересным личностям, не даст. Казалось бы, куда уж больше, но тут Дункан вспомнил своё намерение... Но тетушка опередила. 

- Патти... А ты заметила какая у него мордашка довольная была ещё до новостей? - Заговорщицки поинтересовалась она у сестры, а потом без всякого предупреждения выстрелила в Дункана прямым вопросом - Где принцесса, мелкий?

Кажется, интуиция у родни была нечеловеческая... И рыцарь даже не стал отпираться.

- Я... Хотел бы вас кое с кем познакомить. - И, успокаивающе коснувшись руки Наннали и дождавшись её согласия, помог ей встать, опираясь на него, - Мама, папа, все... Это Наннали. Я... надеюсь что вы её полюбите.

А надо сказать, что из всех принцессу видела лишь одна Мария, и даже она не видела её уверенно стоящей на ногах. Кто-то выдохнул, кто-то что-то сказал, но... Ни доли враждебности или  равнодушия не было в голосах, перелетевших океан. Дункан не сказал этого - но, кажется, принцессу приняли в семью. Все всё понимали и видели, что не только в поместье Кэмпбеллов воссоединились близкие люди.

- Извини... - Чуть позже, когда сеанс связи закончился, смущённо сказал Дункан, - Я просто хотел познакомить тебя с папой и мамой, а оно вот как вышло... Сам до сих пор не могу прийти в себя. Не каждый день у тебя появляются тетя, дядя и сестра. Даже две... Знаешь, мама смотрит на Реджину как Ренли смотрел, когда увидел тебя живой. Хорошо что она снова с нами. И... Ты им понравилась. Это точно.

Что тут скажешь? Дункан всегда боялся, что семья не примет Наннали и его решения. Чтио не одобрят того, на что он замахнулся. Но - зря боялся. А возвращение дорогих матери людей хоть немного, но успокоило его тревогу за неё - не до конца, но насколько вообще можно было. Ну а ему предстоит присмотреть за новой сестрой, которая, оказывается, даже служила в двух шагах от него... И когда-нибудь стать хорошим братом для другой сестренки.  Ну мама... Ну отец... Во дают!

...Пора. пора самому сделать то, что задумано.

- Оденься потеплее.  Мне нужно сделать кое-что... И я хочу чтобы ты была со мной. Ты поймёшь.

Когда Юми убедилась что принцессу точно не продует, Дункан и Наннали покинули дом и вышли на вершину холма, откуда было видно гавань и море. Принцесса не могла видеть, но свежий ветер с моря скажет ей, где она. А ещё был легкий запах бензина или чего-то горючего. Дункан подошёл к стоявшему на возвышении простому деревянному кресту:

- Есть обычай в Шотландии. Когда вождю надо созвать свой клан и союзников, он ставит на холме крест и поджигает его. Это знак, что все, кто ему верен, должны собраться под этот крест, чтобы защищать эту землю, пока хотя бы один из них жив. - Он помолчал, произнести эти слова было нелегко, - Моя судьба, моя земля - отныне здесь. И самое важное - ты, моя любовь. Так что... Зажжем пламя. Вместе.

Крест, конечно, был заблаговременно полит горючей жидкостью, но рыцарь понимал что нужно ещё что-то символическое и плеснул на него остатки виски из бутылки, завоёванной в той дуэли - а потом они вместе поднесли факел - и пламя вспыхнуло, осветив холм и фигуры рыцаря и принцессы. Внизу в городе, на берегу и кораблях заметили огонь и многие недоумевали и даже пугались - что задумал этот безумный рыцарь, что за языческий темный обряд он там творит? Но шотландцы поняли - и объяснили другим.

Хватило бы и маленькой искры, ведь все  и так готовились встретить Рождество, но Дункан не стал мелочиться. И ночь взорвалась - криками, хлопками салюта, и даже единичными выстрелами, с линкора "Анкоридж" взлетели осветительные ракеты - все понимали что в такую ночь им всё сойдет с рук. Чтобы принцесса не пугалась, Дункан держал её руку и объяснил:

- Не бойся.  Они приветствуют тебя.

И, целуя её, прошептал:

- Мы дома. Мы вместе.