Бес. Этот человек был, пожалуй, одним из самых жутких типов, каких только приходилось встречать Шарам. Тихомирова? Комбат второго батальона? Идите к чёрту. Если вы никогда не стояли рядом с Бесом, то вы и заикаться не смеете о том, что смотрели в лицо ужасу, олицетворённому живым человеком. И даже Мамба, выросшая в диких озара¹ Центральной Африки, чувствовала не только глубокое уважение к ветерану нескольких кровопролитных войн, но и какой-то первобытный страх, произрастающий откуда-то из корки самого подсознания, который можно сравнить и не ошибиться со страхом перед темнотой, высотой, змеями, пауками и прочими материальными и не очень вещами, которых бояться, в общем-то, никогда не считалось зазорным для обычных людей племени Наджи. Единственными среди них, кто не имел права на страх, оставались служители духов — шаманы, которых по большей части постигла участь отнюдь не завидная.
— Ụra na mmụọ nna nna m², — живой взгляд карих глаз смотрит вдаль, к восходящему далеко на востоке аньянву³.
История о командире была услышана спящими. Но пока что они молчали. Почему? Шарам могла только гадать.
Потому что командир — чужак.
Потому что его земля — другая.
Потому что его племя — иное.
Духи мудры, но не всеведущи. Так говорил главный шаман племени Наджи. Ведь даже когда шёпот голоса души воина утопает в глотке мира, поглощённый эхом пустынных грёз, ты продолжаешь излучать силу и всматриваться в мир вокруг тебя. Возможно ли, что Бес был живым её источником? Шарам вновь закрывает глаза. Потоки сознания устремляются за свистом ветра.
Легенды.
Те, что знали лишь шаманы. О людях, что были живым источником священной энергии. Те, что не боялись, когда бездна всматривалась в них. Существуют ли эти люди и по сей день?
Шарам шла по следам, направляющим её по узонна⁴ к правде. Но путь был темен, подобно бездне. И пока что страх бездны пересиливал.
— Хватит на сегодня, — Шарам поднялась с места, на мгновение убрав руку с рукояти своего именного ножа — на земле врага оружие никогда не должно покидать длани воина, а затем резво съехала с бархана, что был в трёхста метрах от лагеря.
Наджи была не из тех, кто боится. Её не пугала смерть. Её не пугала неизвестность. Ведь там, за кругом смерти, в пучине бездны, в стране разбитых судеб и сокрушённых царств её будут ждать духи. И то была истинная отвага воинов ọnụ nke anụ ọhịa ahụ. Жить, когда нужно жить и умирать, когда нужно умереть. Таковы были устои жизни Шарам и жизни её предков. Жить, сохраняя слово «смерть» в своём сердце.
Мамба вернулась к лагерю меньше, чем за минуту — физическая подготовка и ноги, которые вспомнили пустыню, сами несли её вперёд по пескам не своей страны.
И, что характерно, прибыла Наджи аккурат вовремя, когда Бес заглянул в командирскую палатку немцев из второго батальона и подзадержался у них. А ведь германцы были для неё куда больше иностранцами, чем русские, к которым ей повезло угодить. Ведь международного языка Союза Шарам не знала. Родной, английски да русский по счастливой случайности. Пусть русские наёмники и не всегда понимали мотивов знойной дикарки из Центральной Африки, диву дивясь странным обрядам, которые со стороны больше напоминали подобие нервных тиков, зато врождённая способность выделяться из толпы не только за счёт чёрного цвета кожи помогли ей закрепить уважение среди однополчан ещё на стадии отбора, после которого, кстати, выбранный в качестве одного из командиров Бес первым «застолбил» Шарам у остальных.
— Мамбес, вот тебе не спится, а, — протянул одевающийся в песчаный комок⁵ Влад Есипов — курчавый парень лет 23-ёх, что вечно шутки ради любил каверкать её прозвище. — Ты на ходу что ли дрыхнуть умудряешься?
— Жизнь в пустыне закаляет, — совсем простецки, напрямую, как она умеет, ответила Шарам, усаживаясь на складной стул возле своей раскладушки и потянулась за униформой. — Бес что сказал на подъёме?
— Вот так и гуляй с утра пораньше, всё самое интересное пропустишь! Построение объявил, как от фрицев вернётся, — Федька Кулигин, мужик тридцати пяти лет, которому едва тридцатник дашь, дружески хлопнул Мамбу по плечу и затянул потуже ремень на штанах. — Ей бог, Надь, Бес тебя то ли не видит, то ли делает вид, что не видит.
Довольная белоснежная улыбка засияла на лице Шарам — очень уж пришлось по душе дитю пустыни это простое русское имя, которым её нарекли в «Легионе» ещё на стадии отбора.
Да и как её там не называли! И самбистка, и каратистка, и эфиопкой, и Мамбой... Дроков Мирон даже не побоялся коронного леща Наджи и попыталась наречь её кочегаркой, а после пары часов в полной бессознанке ещё и жениться требовал. Оттенки загадочной русской души мерцали цветным калейдоскопом искр, водки, блинов и красной икры.
— Да бросьте... — начала было Шарам, но, кажется, Влад поднял горячую тему.
— Ага, вот фартит-то, — поддакнул Влад, неумело застёгивая разгрузку и подмигивает дикарке, которая к этому моменту уже скрепила между собой все липучки на куртке. — Я бы свалил, меня б точняк в упор лёжа поставил, пока руки не посинеют и кишка наружу не вылезет!
— Хорош, а, — тонкий голос со стороны шкафа с изображением красного креста прервал высокоинтеллектуальную беседу и из-за металлической дверцы появилось миловидное личико, обрамлённое ухоженной блондинистой шевелюрой — Катя Коржева, военный хирург, вообще была девчонкой нервной. В свои двадцать шесть она могла кому угодно дать просраться бесконечными воплями, особенно когда дело касалось медицины. Пожалуй, не было во всём «Легионе» человека более ретивого, когда дело касалось здоровья. Ну, за исключением, наверное Тихомировой и пришедшего в обход отбора Медведя, которого почему-то некоторые кличут Батей. Но только у этих двоих ретивость была в вопросах физподготовки, а у этой чокнутой — в части врачевания, чем вызывала особое восхищение Шарам, которая по старой шаманской доле любила все эти вещи.
— Что тебе не нравится? — Есипов засмеялся, подбирая из тумбочки личные вещи. — Сказать должна спасибо, что не придётся мне эту кишку обратно в задницу вправлять! Я как раз с вечера банку бобов из сухпая заточил. Мм, объедение!
Остальные бойцы, до того тихонько прыскавшие в кулак от содержания диалога, наконец не выдержали и дружно заржали, не оставив попытки собираться.
— Да завалитесь уже, — мрачный голос, прогремевший над пребывающими в хорошем расположении духа солдатами, пронёсся над палаткой подобно чуме, скосившей зачатки хорошего настроения, точно и не было его вовсе.

---

1. Озара (игбо ọzara) — Пустыня.
2. Ụra na mmụọ nna nna m (игбо) — Спите с духами, мои предки.
3. Аньянву (игбо Anyanwụ) — Солнце.
4. Узонна (игбо Ụzọ nna) — Путь Отца.
5. Комок (жарг.) — Камуфляж.

Отредактировано Sharam Nnaji (2018-02-20 00:06:36)

Ширк-ширк...ширк-ширк... Манфред Рихтер, бывший офицер отборной германской дивизии, а ныне командир её жалких остатков, задумчиво водил оселком по кромке своей верной сапёрной лопатки, сидя за столом и, казалось, ничего не замечая вокруг. Отработанные до автоматизма движения не нуждались в участии мозга, погрязшего в воспоминаниях. Это было так давно... и, казалось, произошло вчера. Такая же жаркая и мерзкая дыра, в которой уважающему себя немцу и делать нечего. Местные обезьяны совершенно аналогичным образом не могли ничего противопоставить серьёзному противнику, вынуждая солдат Евросоюза разгребать всю ту зловонную кучу день за днём. Песок... днём паскудная жара на улице, но в палатке круглые сутки прохладно, до безобразия новый китель висит на спинке стула, где-то в стороне - прислонённая к ящику винтовка с магазинами, снаряжёнными поочерёдно JHP и FMJ патронами, а впереди бой. Сильнейшее ощущение дежа вю, разве что идти и убивать на этот раз не во имя Германии (к чёрту Евросоюз, прогнивший до основания!), но за звонкую деньгу. Ну и вместо прекрасно обученных британских солдат - шимпанзе с дрянным оружием. Занятый своими мыслями, капитан упустил появление Беса, обратив на него внимание лишь когда тень новоприбывшего легла на стол, мешая монотонному процессу приведения шанцевого инструмента к подобию вполне сносного топорика. Мужчина едва заметно поморщился, поднимая глаза... а потом поморщился уже видимо, не собираясь скрывать, что физиономия Беса была не из тех, какие вешают в кабинках спортзаловских раздевалок для мотивации. Пришлось отложить своё занятие и уделить внимание гостю - всё одно его люди могут выдвинуться в течение десяти минут, а кое-кто и вовсе даже на месте.
- Помедленнее, я записываю. Обезьяны поедут другой дорогой, где нет наших так называемых союзничков? Ерунда. Лучше скажи мне, почему их просто не раздолбают с воздуха, ведь сложные системы ПВО требуют обученного персонала, а из них половина, небось, задницу корой вытирает по-старинке.
Разумеется, он ничего не записывал - более того, откровенно ворчал, всем своим нутром ощущая подвох. Где-то он был, это неизбежно, иначе задачу авиации не переложили бы на пехоту. Что там? Едет какая-нибудь обезьянья шишка, которую нужно взять живьём? Или в небе господствуют лояльные к этим гондурасам летуны, а наёмников "забыли" предупредить? Всякое бывает, всякое возможно.
- Я отправил туда пару своих бойцов, поглядеть на работу охранения. Ближе к делу будем знать, что да как. Пока что не вижу причин менять классический сценарий с последовательной атакой с двух сторон. Главное - успеть спрятаться получше.
Отодвинув стул, герр отставной гауптман прошествовал к давешнему ящику, возле которого всё ещё находилось оружие. Он не торопился, двигаясь размеренно, со своеобразной грацией и ленцой крупного сытого хищника. Открыть ящик, выудить оттуда "разгрузку", сунуть в чехол лопатку, в "утилитарку" - оселок... и неторопливо собираться, не делая, впрочем, лишних движений. Время терпит.

НПС - Отто Пфицигентакль

"Легендарный Отто" тем временем стоял себе в уголке, скрестив руки на груди и старательно изображая вышибалу. Большого, вооружённого до зубов вышибалу с противотанковым гранатомётом на плече и ручным пулемётом на широком нейлоновом ремне.
- Штоп осколок ф лоп не бил... надеффай ты шлем, деппил!
Это не было приветствием Беса, как могло бы показаться. Здоровяк вообще начисто игнорировал постороннего, считая, что в офицерскую святая святых абы кто на сунется. Просто ему хотелось поделиться с миром народной мудростью о необходимости ношения средств защиты, вот и всё. В общем и целом, его мало интересовало происходящее вокруг, куда актуальнее были попытки справиться с "рюцки яссык", а для всего остального есть офицер и его команды. Он ведь не Манфред, его не трясло ночью от воспоминаний. Убийца? Да. Государственный изменник? Да. Ну и что с того? Так на самом деле было бы лучше для Германии. Увы, не получилось. С другой стороны, какие угрызения совести может испытывать машина для убийства и надругательств? Ведь он-то не заполнял своими руками "белый список" тех, кто выживет, отделяя людей с будущим от бедолаг, заливших своей кровью вдруг резко заалевший песок. Да и... кто б ему дозволил?

Отредактировано Манфред Рихтер (2018-02-21 20:14:12)

В свою очередь глядя на брезгливо морщащегося русского, Рихтер тихо вздохнул, вернув собеседнику взгляд умудрённого жизнью пожилого волкодава, взирающего на прыткую, шумную таксу. Вроде бы, обе собаки - охотничьи, но специфика работы у них больно уж разная. Немец, имея за плечами немалый опыт войны конкретно в этих условиях и в том числе с подобными, как он неполиткорректно их именовал, черножопыми обезьянами, всё никак не мог поверить, что отвоевавший три года папуас с АК или FN FAL будет хоть как-то отличаться от только что слезшего с пальмы, если речь идёт о ковровой бомбардировке, равно втаптывающей в землю всех и вся.
- Не нравится мне это. И всё тут. Работающий радиолокатор ЗРК можно засечь с изрядного расстояния, так что даже если они каким-то чудом заполучили зенитки, их вполне реально достать чем-то другим, не привлекая пехоту. Опять же, ARM. Темнят, суки, темнят, я не я буду.
Суками Манфред ласково именовал здешних союзничков, бывших до кучи и заказчиками всего этого бедлама. Сама идея, имея на вооружении дальнобойные комплексы, слать пехоту громить, в сущности, передвижной склад боеприпасов и ГСМ, была дурной от начала и до конца. Риск недосчитаться части солдат просто из-за взрыва какого-нибудь грузовика - есть. Риск получить шальную пулю - тоже есть. Попасть под удар союзной артиллерии или авиации? А что, легко и просто, раз уж они себя так странно ведут. Хотя контракт есть контракт, приказ есть приказ. Человек, отдавший войне почти всю взрослую жизнь, не мог не понимать необходимости подчиняться даже таким вот странным людям, считая необходимым лишь беречь при этом бойцов от чужой дурости.
- Ладно, проехали. И поехали. Отто, готовь людей.
Он устал торчать здесь без дела, борясь с пожирающим изнутри чудовищем, имя которому - совесть. Устал ждать чего-то, ощущать себя мерзавцем, опять же... лучшим лекарством от такой напасти была старая-добрая стрельба по живым целям. Итак... бронежилет, старый-добрый "Бристоль", способный спасти от автоматной пули и без того заигравшегося со смертью офицера. Шлем. Оружие. Разгрузка. Лопатка. Прочие мелочи типа очков, радиостанции, медпакета и запасных магазинов. Вроде бы, можно и топать во всём этом по здешней мерзкой погоде до машины, ощущая себя немного громоздким, зато отлично защищенным. Не родился ещё тот папуас, который наделает в Манфреде Рихтере дырок, если тот сам не будет тупить.

НПС - Отто Пфицигентакль

- Herr Offizier, про...племмы, ?
Отто, в целом, было наплевать на субординацию, когда дело касалось его драгоценной персоны. Опять же - формально он новоприбывшему ни разу не подчинялся, считая своим долгом ненавязчиво об этом напомнить. Да и потом - громила же хотел, как лучше, он учит новый для себя язык, чтобы наладить боевое взаимодействие, а не по тупой прихоти! А ему тут про дичь. Что такое "дичь", он не понимал, но по интонации догадался, что нечто нехорошее. Впрочем, здоровяк мигом забыл о желании самоутвердиться за чужой счёт, получив прямой приказ. Являясь - негласно - правой рукой Манфреда, он отвечал в том числе и за скорость реагирования немцев на команды и угрозы, одним своим наличием в подразделении увеличивая показатели... не в разы, конечно, но существенно. Репутация, она чудеса творит, между прочим. Особенно заслуженная.

Отредактировано Манфред Рихтер (2018-03-21 18:29:04)

[npc]9[/npc]

Внезапно, «Легион» в штабе уже был представлен никем иным, как капитаном Карлом Райнером Волленом, одетым в полевую форму танкиста. Да-да. Сбылась мечта идиота – Карл освободился не только из германского узилища, но и из штабной тюрьмы, куда его ради его же блага засадил Штерн, сам ныне сидящий неведомо где… И если честно, Карл и не хотел уже знать, где именно. Битва проиграна, дело закрыто. Им и так платить до конца жизни.

Забавно, что поначалу Мальченко тоже предложил ему должность в тылу, причем неплохую во всех смыслах… Но тут уж Волен наотрез отказался и убедил послать его на передовую, благо танки у «Легиона» имелись. Именно так он и оказался здесь, прибыв вместе со своим взводом, и вот теперь улыбался, видя старого товарища, который в итоге пошел той же дорогой. Без Манфреда и Отто было бы все же тоскливо, пусть вокруг и неплохие ребята.

- День добрый. Потом порадуемся встрече, Рихтер, а пока дело не ждет. Зато у вас теперь есть танки. Целых четыре, зато со мной.

И правда, танки плохой новостью бывают только если они вражеские. А тут хоть и только взвод, но свой. Волен на судьбу не роптал и спокойно начал с малого – успеет наверстать еще. Да и они, как ни крути, не большая армия, а навроде спецназа, не числом берут.

Снова здесь, на земле, где пролилась кровь по их вине и ради их цели. Чувствовал ли Карл  здесь это сильнее? А черт его знает. Такое будет держать тебя всегда, до самого конца и в любой точке мира, вне зависимости от расстояния. Цена, уплаченная за амбиции и веру в то, что они смогут что-то изменить – наивную, если уж на то пошло, веру. Их так легко бросили и предали, что порой он над этим даже смеялся. Но не забыл ни одного из тех, кто сохранил теплые места после раскрытия заговора. Бог даст, попадется кто-то из них еще в укромном месте – тогда и будет разговор. А пока – пусть идет как идет.

На войне мало места лишним мыслям, а немалую часть проблем можно застрелить...

Манфред не любил две вещи: заговоры и напыщенных засранцев. Когда напыщенные засранцы пытаются провернуть заговор, да ещё за его спиной - это уже, как говорится, повод для лопаткой по башке. К сожалению, членовредительство в отношении нанимателя было запрещено. К ещё большему сожалению - его опасения, похоже, будут сбываться сегодня, здесь и сейчас. Танки. Воллен. Танки. Танки Воллена. Против какого-то конвоя каких-то папуасов. Это не просто стрельба из РСЗО по муравейнику, это нечто... в общем, это нечто. В бой брошены явно запредельные для задания силы - и, коль скоро черномазые в золотых погонах согласны оплачивать применение тяжёлой техники, что-то здесь крепко не так.
- Не балаболь. К твоим танкам я придам бойцов с ПЗРК и удвоенное прикрытие. Если этого хватит - с тебя вискарь. Если нет - обещаю не мочиться на могилу.
Вариант "если это не пригодится" уже не рассматривался. Из всего длиннючего списка возможных угроз первым на ум приходило наличие в стане противника малых летательных аппаратов, способных утюжить местность и быстро удирать. С этим справится любой мало-мальски толковый расчёт ПЗРК. Засада пехоты, угроза номер два, отлично отражалась опытными бойцами из числа тех, кто именно этому и учился. Конечно, оставалась ещё артиллерия, но здесь он просто не мог ничего поделать. Придётся довериться раззолоченным засранцам и считать, что их не будут обстреливать огромными болванками из соседнего региона, например. Кстати, у самого главного бабуина какие-то новости..?

НПС - Отто Пфицигентакль

- Пять минут на построение, время пошло.
Отто не любил орать попусту, прекрасно понимая, что его и без того слушают все и вся вокруг. Кто-то из чистого любопытства - а ну-ка, эта здоровенная хреновина ещё и разговаривать умеет? Кто-то просто потому, что умеет чувствовать исходящую от здоровяка опасность сытого, но всё-таки медведя. Остальные, а их среди немцев было большинство, просто знали, чем обычно оборачивается игнорирование Пфицигентакля... в основном от своих боевых товарищей, которым рассказали их товарищи, которым... в общем, этот ужастик тянулся давным-давно и был уже больше легендой, но проверять правдивость живодёрских слухов никому не хотелось. Во всяком случае - на своей шкуре. Таким образом, на заморской стороне лагеря царило сосредоточенное оживление, будто щёлкали и перемещались звенья некоего механизма. Без суеты, без толкотни, без вопросов. Ветераны Шестой Бронетанковой. Убийцы. Предатели. Связанные общим кровавым прошлым и непонятным будущим, в котором явно только война, они исполняли приказы здоровяка даже с какой-то мазохистской радостью, будто это лысое чудовище было им старым другом из тех дней, когда они ещё были кому-то нужны. В какой-то степени, конечно, это было чистой воды правдой.
- Речи толкать не буду, не умею. Герр гауптман считает, что наши черножопые друзья готовят пакость. Удвоить количество противотанкового оружия и переносных зениток, и чтобы у каждого были дымы и тепловизор. Всё, бегом марш.
Отто, несмотря на репутацию, несмотря на общий зловеще-дурацкий вид, был солдатом опытным и понимающим. В особенности - понимающим невысказанное его непосредственным командиром указание. Вернее - недосказанное. "Отто, готовь людей... к худшему, что нас может здесь ожидать." - и он будет готовить. Приказ есть приказ, даже если цена ему - пыхтеть на жаре с лишними железяками за спиной. И добро бы они, железяки, не пригодились, добро бы всё это оказалось простой паранойей потихоньку съезжающего с катушек Рихтера. Чертовски заразной паранойей, надо сказать.

Отредактировано Манфред Рихтер (2018-05-17 15:06:54)

До событий из мастерского поста

Пытаясь вобрать в себя всё своё терпение, Химера смиренно погружает взгляд в темноту своих век. Горячий воздух наполняет лёгкие вдох за вдохом, раз, два, три. По жилам струится умиротворение.
— Должна же я почувствовать хоть какую-то власть, — грубо, неуместно, как умеет, отшучивается она, в лучших традициях препода из университета, над неудачным юмором которого любят вдоволь похохотать подлизы и все тк, кто рассчитывает на лёгкую оценку. Вот только халявы не будет. Не с ней. — Этот лысый — машина для убийств, зверь, который пьёт кровь младенцев вместо кефира и ест на завтрак свежую плаценту вместо яичницы. Не дай бог вам пытаться состязаться с ним в любой силовой дисциплине. Утрёт нос, опомниться не успеете.
Важным шагом Химера прохаживается вдоль строя, то и дело заглядывая в глаза временно подчиненным.
— Вольно пока, — говорит она, наконец. — Не разбредаться от лагеря дальше, чем на двадцать шагов. Все это поняли?
Остановившись возле африканки, Химера угрожающе зыркнула ей в глаза.

[npc]9[/npc]

- Виски может и дождешься, а вот могилу вряд ли, с таким-то эскортом можно на Преторию идти прям отсюда. - Ухмыльнулся Карл, все больше ощущая себя в старых добрых временах, когда заговоры в лучшем случае маячили далеко впереди, а насущные проблемы можно было расстреливать из большой пушки, и уже Бесу подмигнул единственным глазом, - Я после Сысоевки в русском госпитале очухивался. Сам догадайся.

Дожил, Карл – вспоминаешь с теплом времечко, когда тебе выбили глаз в неведомых едренях, а спирт поглощался как обезболивающее, но ни черта не помогал. Оно конечно и по сию пору побаливает голова и глазница, но тогда-то  было – не сравнить.  Зато рядом были неплохие ребята, которые безо всякой задней мысли выходили союзничка, и баба, которая может надолго с ним и не задержалась – но и не побежала бы его сдавать куда следует при первом удобном случае. По крайней мере, он предпочитал в это верить, а обратное не доказано. И последовал в штаб, не проявляя явного неуважения,  как русский, но все же без особого почтения озирая генералов – слишком хорошо знал, что в этом племени хороших людей  раз, два и обчелся, а вот карьеристов, бюрократов и мясников – пятачок за пучок. Причем хуже всего, если кто-то кажется совсем не таким, а как дойдет до дела… В общем, Воллен тут иллюзий не питал.

И был абсолютно прав. Началось-то все еще безобидно – вот уж  неточные и несвоевременные данные получать случалось и раньше, и не раз. И хорошо хоть ошибку выявили сейчас, а не когда, к примеру, Карл уже бы  мчался к цели полным ходом. И вопрос еще, ошибка ли это, или супостаты оказались способны на дезинформацию и ловушку?

Судя по всему – еще и на постановку помех. Инстинкты Карла, в последнее время постепенно пробуждавшиеся на передовой, сразу же завопили о беде. Он не включился в ругань только по одной причине – натренированные в штабе мозги, получив от инстинктов пинок под зад, выловили из списка действий самое важное. Возможно, их частоту еще не успели заглушить? Капитан многозначительно кивнул Рихтеру – тот знает, что делать и без него – и отступил назад, включая коммуникатор:

- Циклоп вызывает Лихо-1, тревога! – Только бы услышали его ребята. Кажется, лишь они еще не под огнем.
Только вот грохнул взрыв и Карл узнать ничего не успел, успел лишь рухнуть вовремя на пол, даже кажется ногами куда следует…

...

-…ЧЛЕН ЗИГФРИДА!!! – Вот и все, что Волен ответил на призыв Беса и Рихтера, пытаясь собрать глаз в кучку и хоть понять, на месте ли руки, ноги и прочие важные органы. Подумав, добавил уже по-русски – Ё…ый п…ец. «Карл, тебе в штабе безопаснее» - говорили они...

Пошатываясь, офицер все же смог встать, стало быть ноги у него еще были. Уже приятная новость, а то и так некоторый недобор в анатомии. А еще он теперь под командованием Ритхтера. Веселуха. Но зато есть командир. который знает дело.

- Выполняю. - Карл, прежде чем идти к выходу, достал из кобуры пистолет, снова пытаясь связаться со своими танкистами.