После минутного замешательства и быстрого опустошения коробки с лекарствами на тумбу, нужные были найдены. Диана тут же рывком метнулась обратно, попутно столкнувшись со звуком бьющегося сердца в груди и собственного дыхания. Не обращая внимания на усталость, девушка преодолела ступеньки лестницы на второй этаж столь же быстро, как и спустилась по ним. Залетев в комнату, она раскупорила пачку, достав одну таблетку, медленно подошла к своей матери. Следующим же движением нужно было аккуратно поднять её голову, положить в рот лекарство и дать всё также медленно запить его. Инстинктивные глотки полубессознательного организма Патриции, приняли влагу со всем его содержимым без особых проблем. За спиной раздались шаги второй служанки, которая несла в руках глубокую миску с холодной водой с полотенцем. Диана тут же среагировала, забрав у женщины её ношу, поставив всё на небольшую тумбочку рядом с кроватью, предварительно быстро сложив всё содержимое на пол.
- Как только приедет скорая, сразу же приведи их сюда. – Выдала она на одном дыхании следующие указания, передавая полотенце другой служанке. – Здесь я сделала всё что смогла. Позаботишься о ней Кларис? А я пойду, позвоню отцу. Нужно сообщить ему о случившемся. И… - Она бегло взглянула на открытую бутылку виски. – Надо и самой выпить какого-нибудь успокоительного. Если будут какие-то осложнения до приезда скорой, сообщи мне.
Женщина, уже явно достаточно пожилых лет, согласно кивнула, взяв полотенце. Диана вновь посмотрела на состояние матери, будто бы в последний раз и, взяв поднос, направилась на кухню. По правде сказать, девушка просто сбежала от всей этой картины. Нервы подобно струне были натянуты до предела, и казалось, вот-вот не выдержат. Прекрасно чувствуя что, не сделай она этого, возможно, оказалась бы лежащей рядом с собственной матерью. Изображая внешнее спокойствие, Диана приходилось бороться с разбушевавшейся, панической бурей внутри себя. Понимая содеянное, она просто не могла нормально сосредоточиться ни на одной из десятка мыслей, посетивших её голову за такой короткий промежуток времени. Да и, в конце концов, девушка просто начала ощущать, как будто сходит с ума. Всё это казалось каким-то нескончаемым кошмаром. И на этот раз виновницей сего деяния была именно она. Можно было сколько угодно успокаивать себя мыслью, что мать сама ей ничего не рассказала. Но, это было бы слишком бесчувственно с её стороны. Ведь она всё-таки не монстр. Такой же человек, с добрым сердцем, заплутавший в собственных проблемах. Такое бывало с каждым. В особенности, учитывая сам возраст наследницы Кэмпбеллов. Вот только, кто бы ей сейчас это объяснил. Единственно, что она могла, это как-то просить поддержки у собственного отца. Иного выхода просто не было. Раз за разом, неуверенно задавая себе один и тот же вопрос: а настолько ли ты сильна духом, как тебе вечно твердили другие, Диана?
Оказавшись на кухне, первым позывом Дианы Кэмпбелл было налить себе ещё один стакан виски, от чего она почти тут же отказалась. Если мать заберут в больницу, ей нужно будет ехать с ней. В противном случае, она просто не найдёт себе места. Изведя себя в почти пустующем особняке окончательно. Так что, ограничившись стаканом воды, дочь Энгуса и Патрици, села за стол, чувствуя, как дрожь во всём теле, постепенно возвращалась, вместе с бушующим чувством вины. Она не спешила заглядывать внутрь себя, в поиске какого-либо решения возникшей, эмоциональной проблемы. Скрываясь в делах насущих, требующих немедленного решения. А уже потом можно будет и покорить себя. Закрыться в своей комнате, подвергнуть себя моральным истязаниям. Иного выхода у неё не было. Нужно было сохранять трезвость ума до поры, до времени. Поэтому, все, что могла Диана на данный момент времени, это держаться. Держаться со всем своим природным упорством. И, конечно же, позвонить отцу, сообщив о случившемся. Именно этим она и планировала заняться, залпом осушив стакан воды и решительно направившись в коридор, к телефону.
Диана дрожащей рукой буквально вцепилась в трубку телефона, набирая номер отца, повторяя в голове только одну единственную мысль: Только бы оказался на месте. В противном случае, ей придётся повторить попытку позже. А будет ли девушка в состоянии это сделать или же нет. Никто ещё не знает.
И вот, долгие гудки сменились сначала гробовой тишиной, затем уверенным, мужским голосом:
- Привет отец. Прежде чем рассказать о причине своего звонка. Хочу задать один вопрос. – По голосу дочери уже можно было понять, что произошло что-то явно не хорошее. – Тебе мама тоже не рассказала о том, что вновь ждёт ребёнка?
Выходные — чудесная пора. Когда тебе не звонят в пять утра. А уж если это мелодия, привязанная к дочери — которая прекрасно знает, что у тебя пять утра — совсем плохо.
Энгус не размышлял много: в нём сработал один из скрупулёзно выточенных рефлексов. На первый гудок в трубке Дианы он открыл глаза, на второй протянул руку, на третий вдохнул, выпрямляясь в кровати, вжал голову в подушку глубже и ответил.
— Привет. — С той стороны его почти сразу перебили — и явно с хорошим поводом. — Нет.
Манера Энгуса говорить была особенной. Она отражала всё отношение к жизни человека, упрямо преследовавшего военную карьеру при огромной любящей семье под боком. Человека, который не спорил с судьбой, зная о безнадёжности этого дела.
Энгус принимал события, как есть, не пытаясь как-либо препятствовать им — и реагировал самым лучшим из доступных образов. Никогда, никогда среди них не затёсывалась пустая тревога и паника. Паникуя, ничем не поможешь.
Почему дочь звонит в пять утра, докладывая о беременности Патриции? Явно сама узнала только что. Вряд ли тревожит из радости. Если бы Патти не хотела, чтобы он был в курсе, то вряд ли позволила бы Диане растрепать.
Значит, это всплыло иначе. Достаточным для срочного звонка образом.
— Мама жива? Насколько всё плохо? — Много мыслей в такую короткую паузу между словами.
Облокотившись свободной рукой о тумбу, на которой стоял телефон, девушка, прежде чем ответить отцу, шумно выдохнула. В этот момент ей почему-то захотелось провалиться сквозь землю, и больше никогда не возвращаться. Но, ничего иного не оставалось, кроме как рассказать всё Энгусу. Всё-таки, хуже уже не будет.
- Даа.. Жива. В общем-то, если не вдаваться в излишние подробности. Я провалила интернатуру. Оставила из-за своей невнимательности письмо в гостиной. Мать это естественно прочитала и решила, что мне нужна поддержка. Наверное, зря. – Она вновь задумалась над правильностью собственных действий. Приходя к одному и тому же ответа. Не давая себе и шанса на оправдание. Продолжив измученным голосом. – Итогом было то, что я рассказала ей о своих чувствах к Винсенту. Не знаю. Догадывалась она или нет. Но, судя по реакции, мама не хотела верить в нечто подобное. Нервный стресс. Из-за чего пошла реакция на плод. Ей стало плохо. Вот-вот должна приехать скорая. Такие вот дела… отец.
— Плохих новостей нет. Вот только собака умерла. — Отстранённо произнёс отец, обдумывая обрушившийся на него поток вестей.
— Диана. Я думаю, тебе не нужно моё утешение по поводу интернатуры. — Наконец выдал он, до слёз пунктуально начав с первого упомянутого. — И ты достаточно взрослая чтобы решать, как обойтись со своей жизнью. Но недостаточно для того, чтобы правильно читать людей.
— Я хотел бы напомнить тебе на будущее, что переходить в разговоре с интернатуры на строго порицаемую в обществе любовь — плохая идея.
Энгус не говорит, будто Диана виновата в произошедшем. Она не знала. Она не могла предсказать. И... Она прекрасно понимает сама: виновата. Потому что назвала себя взрослым человеком — а взрослые люди отвечают за последствия своих поступков, даже если никак не ожидали их.
— Я могу прилететь срочным рейсом сегодня вечером. Для вас — завтра днём.
- Да. Я это понимаю… В любом случае, я не ожидала такой реакции. И что так будет. Но это лишь оправдания. Какая-та весомая поддержка мне тут не нужна. – Вздохнула Диана. Она, конечно же, соврала на счёт поддержки. Нужна была. Ещё как. Но, прямо сказать об этом отцу она не сможет. Как ни старайся. Характер этого просто не даст сделать. Такое вот противоречие. – Твой приезд будет вполне кстати. У меня даже будет к тебе небольшая просьба. Забрать её с собой. После того, как ей станет лучше. А я… Думаю, ты и так понимаешь, что я собираюсь сделать? Меня здесь больше ничего не держит. А проходить интернатуру можно и в более жёстких условиях. И, если уж, моя озабоченность смертью Винса приносит такие плоды. Короче, отец. Я железно решила отправиться на Альбион. Учитывая положение матери сейчас. Думаю, без последствий это не обойдётся. За ней нужен будет постоянный уход. Не зачем бросать её одну. Я на эту роль уж точно не гожусь.
Девушке было тяжело осознавать собственную бесполезность в данном вопросе. Сколько бы она не пыталась, ничего уже не изменить. Не зная, как потом смотреть в глаза своей матери. Девушка бы скорее предпочла убраться подальше, чем усугублять обстановку ещё больше. Впрочем, это только отчасти повлияло на её решение.
- Поэтому приезжай. Пожалуйста.
— Я приеду. Посмотрим. — Энгус не хотел ничего обещать. Патриция тоже была взрослой. Он мог надавить, убедить, мог попросту заставить её считаться с его мнением. Но он никогда не хотел так поступать. В этом случае, может... Необходимо. Для неё самой.
Или нет? Нужно приехать.
Как поступить с дочерью, отправившую мать в больницу... Недальновидностью? Она, наверное, достаточно натерпелась уже. Достаточно?..
— Диана. — Уже определившийся с действиями, Энгус сел на кровати, устало прикрыв глаза и потирая затылок. Будто и не спал. Чёрт. — Ты хочешь стать военным хирургом. И бежишь от человека, которого отправила в больницу. На поле боя на твоих руках будут умирать. Будут смотреть на тебя полными боли глазами. Говорящими "Ты не спасла меня" глазами.
Ровный голос прервался шорохом рубашки.
— Останься с матерью. Пока я не приеду, хотя бы. У тебя не будет другой возможности это почувствовать. И передумать.
Звонок завершён. О чём тут ещё говорить? Отгул, отгул, дадут ли отгул? Конечно, дадут. Если даже не формально — как другу.
Как только в трубке вновь зазвучали гудки, Диана плавно положила трубку. Всё то, о чём сказал ей отец, она и так знала. Конечно же, она не могла пока сказать точно, сможет ли выдержать такую нагрузку. Есть вещи, которые не даются так просто. Это она прекрасно понимала. Учитывая, какой сама идеалисткой являлась, Диана Кэмпбелл, возможно, слишком рисковала с выбором профессии. Но у неё был «защитный оберег» в виде старшего брата. Покуда у неё есть цель в жизни, эта девушка будет идти вперёд. Впрочем, это ей только предстоит обдумать после данного инцидента с матерью и понять. А пока…
Дверной звонок вывел девушку от небольшого оцепенения. Прибытие скорой помощи, ознаменовало конец размышлениям – нужно было вновь действовать. Нацепив на лицо всё ту же серьёзную маску. Она вышла к прибывшим сотрудникам медицинской помощи. Дабы развеять все свои страхи и сомнения.
Как только Патриция пришла в себя, ожидающей в коридоре, молодому хирургу тут же сообщила об этом медсетра. На этот раз Диане повезло. Лечащим врачом матери был отец одной из её подруг по училищу. С которой вместе они проходили интернатуру. Одна единственная разница между ними заключалась в том, что подруга прошла, Диана же из-за собственной глупости и чрезмерной озабоченностью смертью Винсента, нет. Он поведал ей состояние матери, которое, в целом, стабилизировалось. Нужен был только отдых и ни в коем случае не подвергать женщину излишнему стрессу. Что, впрочем, Диана и без того знала. Теперь уже точно узнав сроки беременности. И то, что теперь у самой Патриции могли появиться определённые осложнения в будущем. Посему, как только она почувствует себя лучше, женщина будет переведена в местный стационар. Где ей также придётся пройти ряд обследований. Диана же в свою очередь сухо согласилась со всем сказанным. Чувствуя, как нервное напряжение, преследующее её всё это время, мгновенно спало. Но на её место пришло чувство дичайшей усталости. Однако, раз уж она всё равно оказалась здесь. Девушка просто не могла не упросить врача остаться и подождать, как только её мать придёт в себя.
Дверь в палату Патриции Кэмпбелл медленно, беззвучно открылась. Посетитель в виде девушки небольшого роста, с длинными, чёрными волосами, спокойно двинулся к её кровати. На лице Дианы вновь была надета неугасаемая врачебная маска, за которой скрывался весь пережитый «ужас» нескольких часов назад. Бледная, как смерть, покрасневшими глазами дочь осматривает тело своей матери. Впивается взглядом в её, на удивление, спокойное лицо и понимает. Что самое страшное теперь уже позади. По крайне мере, для той, ещё не рождённой жизни кровного родственника. А о дальнейшем позаботятся специализированный в этом деле специалист. В этом она была твёрдо уверенна. Теперь Патриция и её возможный брат или сестра были в надёжных руках.
- Состояние плода стабилизировалось. Но, не исключены дальнейшие осложнение в процессе беременности. Посему, тебе придётся остаться в больнице на некоторое время. К тому же, ты будешь под усиленным контролем врача. Не волнуйся. Это хороший человек. Отец одной моей подруги. Ты его должна помнить. Джеймс Уилсон. – Устало, но ободряюще улыбнулась Диана. Ровно настолько, насколько она могла себе это позволить в своём состоянии. Присев рядом. Девушка продолжила, намеренно огибая разговор с отцом. – Так что, надеюсь, всё у вас будет хорошо. Детально обо всём тебе уже расскажет сам врач. Как только ты хорошо отдохнёшь и наберёшься сил. Я сама попросила его об этом.
И на этом девушка умолкла, даже не зная, как продолжить. Что ей нужно сказать. Просить прощения? Да за такое, на деле, стрелять надо. Как минимум, такое было её мнение. Словами тут просить нечего. Если даже её и простит Патриция, сама себя девушка уже не простит. У неё было время подумать. Поняв то, что это уже навсегда останется тяжким грузом в собственном сердце. Осознание того, что она могла убить брата или сестру собственными руками, пускай и не осознанно, было слишком тяжелым. Давило на сердце, готовое выпрыгнуть из груди. Девушка шумно выдохнула, плавно погружаясь в тишину одноместной палаты. Стараясь привести себя в чувство, но всё больше увядая буквально на глазах. В конечном итоге, сломавшись окончательно.
Диана в слепой надежде хотела было дотронуться до руки матери, слёзно попросив прощения. Но вместо этого, отдёрнув свою руку в инстинктивном жесте, британка отводит свой взгляд, не сразу понимая, что по её лицу начали течь слёзы. Бесшумный плачь. Без каких либо всхлипов и вздохов. Они просто текли поверх маски хирурга, разбивая её вдребезги, выворачивая наружу эмоциональное состояние той, ещё «маленькой девочки» с именем Дианы Кэмпбелл. Ту нерушимую истину собственных терзаний дочери, которая до сих пор не могла найти себе места. Только благодаря банальной выдержке продержавшись до сего момента. Но дальше… Дальше сил уже не было. Пронзительная боль в груди, настолько обжигающая, заставляющая девушку учащёно дышать. С ней уже невозможно было бороться. Полностью отдаваясь ей без остатка, Диана тихо выдавила:
- Прости, я…
И на этом всё. Она так и не смогла заставить себя продолжить. Рефлекторно вытирая слёзы с лица, стараясь привести себя в должное состояние. Патриции было уж точно не до моральных терзаний собственной дочери. И Диана это прекрасно понимала. Поэтому продолжала себя мучить в бесполезных попытках скрыть всё то, что твориться у неё на душе здесь и сейчас.
Отредактировано Diana Campbell (2017-09-06 23:53:08)