Майя испытывала острое желание прикусить язык, и, чем больше говорила Кагуя, тем сильнее было это желание. Вот она, проблема, вставшая перед ней во весь рост – ей нужно было сказать весьма весомое слово, но желание оградить принцессу от проблем давило на её плечи ещё сильнее. Она, всё же, была ещё так молода, если не сказать, мала. Ей не стоило бы знать многого, не стоило, потому что её мир, ограждённый стенами этого дома, был весьма далёк от реального.
Майя ощутила себя старухой и захотела вздохнуть, но порыв сдержала – боже, ей всего лишь за двадцать, некоторые в таком возрасте не менее наивны, чем Кагуя. Но лучше уж быть мудрой старухой в молодом теле, чем совершить ошибку, которая в данном случае не просто разобьёт чей-то уютный мир, а ещё и ударит по сердцу.
Сейчас она шла по тонкому льду, ежеминутно рискуя проломить его.
Стоило быть очень осторожной, поэтому Майя обратилась в слух, внимая всем сведениям, которые могла рассказать ей Кагуя. И не только – пытливый взор ловил каждое движение, каждое изменение в выражении лица принцессы, словно выискивая второе дно. Они не просто общались, они обменивались какими-то жестами, мимолётными переменами в выражении лиц, и так спасались от подслушивания.
Да, Кагуя знала ровно то же, что и все – теракт, напоминание о британском изменнике – революционере? – которое Майе было сложно истолковать. Гай Фокс для неё был никем, пустым лицом, которое зачем-то когда-то попыталось… Был ли он похож на «друзей», и значило ли это, что однажды ОЧР тоже будут помнить, как Фокса, и сжигать их чучела в определённый день – этого Майя не знала. Она понимала лишь одно, революция делается и такими методами, но ей очень хотелось спросить, сколько соседних домов могло пострадать, и сколько в них было семей. И сколько людей попало под удар ночных драк после.
Вот только на эти вопросы не должна была отвечать Кагуя.
Странно подумать, но Майя сомневалась. Сомневалась не только в том, что революция, которая должна освободить Японию, принесёт больше пользы, чем жертв, но и в самом понятии революции. Порох, измена и заговор – не этот ли удел уготован им, людям, которые хотят освободить Японию самыми радикальными методами?
Но как же вырваться из хватки Британии иначе?
Если бы она знала, если бы… Но она была осиротевшей японкой, которую вырастил отверженный британец, и всё её образование сводилось к тому, что она успела прочитать за это время. Решали здесь другие, ей оставалось им верить, потому что даже убить их за неверные методы она была неспособна.
Верная.
Майя закусила губу в ответ на прямой вопрос Кагуи – пострадали ли их друзья. Просившийся на язык резкий ответ «наши друзья и были причиной всего этого» она проглотила. Не из-за того, что догадалась, что таким образом Кагуя спрашивает о состоянии ОЧР, а из жалости и желания не вламываться в чужой мирок с такими истинами. И, конечно же, не ей судить. Это был банк, а не жилой район. Скорее всего, и в этот раз «их друзья» были правы.
– Да, это был огромный удар для нашего сектора, – через силу произнесла Майя, – Он задел всех, кроме тех, кто, собственно, был в этом виновен.
Торопливый взгляд на Кагую, спокойный, предупреждающий – а в голосе неподдельная грусть, будто бы она действительно огорчалась тем фактом, что виновники событий вышли сухими из воды.
– Британия так взволнована… – на этот раз удержать на лице скорбную мину ей не удалось, – И, что немаловажно, пока никаких результатов поисков. Принц так старается, но, боюсь, и в этот раз ничего не выйдет.
Майя осторожно подмигнула Кагуе – вышло совсем по-детски.
