[video2=444|31]http://embed.pleer.com/small/track?id=B45540B9y5nr5Bl67&t=grey[/video2]

Владимир устало пролетел вперёд метра полтора и повалился на землю, успев подставить руки, чтобы не разбить подбородок. Какое-то время он пролежал так, с закрытыми глазами, боясь открыть их,  и вслушивался в мёртвую тишину. Было спокойно. Ни единого звука не раздавалось в этом таинственном месте. Владимир решился приоткрыть глаза лишь тогда, когда осознал: погоня отстала. То, что гналось за ним, осталось далеко позади. И не было ни шагов его, ни шума воды. Лишь тишина.
– Что за ерунда? – прошептал Владимир, приподнимаясь и осматриваясь.
И снова темнота вокруг. Лишь место, где находился Макаров, освещалось невидимым источником света, слабым, но достаточно, для того, чтобы Владимир смог разглядеть ещё одну деталь окружения, которая до сего момента совершенно не бросалась в глаза, поскольку была совершенно никак не подсвечена.
Это было чёрное зеркало, висевшее в облаке серой пыли, в довольно большом отдалении от Владимира. В этом мире, в который довелось попасть Макарову, были свои правила. Правила простые, но очевидные, даже если ты в глаза не видел текст лицензионного соглашения. И сейчас эти правила неслышно диктовали Владимиру подойти к этому зеркало. Сопротивляться было бесполезно, бежать некуда, везде темнота, которая вот-вот готова распахнуть свою жадную пасть и сожрать свою очередную жертву, так кстати угодившей к ней на ужин. Владимир сделал несколько шагов вперёд. Свет последовал за ним, точно Макаров сам был источником этого света.
Приблизившись к зеркалу, он остановился напротив, вглядываясь в мутное отражение. Когда же Владимир увидел, кто стоял по ту сторону, то глаза его округлились, к горлу подступил ком, ладони вспотели.
– Ты?..
Владимир не мог поверить в то, что увидел. А вернее, кого. Вылетели прочь мысли о недавней гонке со смертью. Там, в зеркале, отражалась Анна – бывшая жена Мальченко, мать Алисы. Её густые розовые волосы струились по обнажённым плечам, а она, такая же, как десять лет назад, молодая и красивая, улыбается искренне своему убийце.
– Из-за тебя я здесь…
Перед глазами пронеслись километры воспоминаний…

Поток воспоминаний отпустил через несколько секунд, хотя, казалось, они длились вечность.
– Ты мертва. Ты не можешь быть здесь, – спокойно ответил Владимир, хотя внутри он всё ещё пытался убедить себя, что перед ним не она.
– Тем не менее, это я, а не кто-то другой, – девушка рассмеялась. – Расскажи, каково это – быть старым?
– Каково это – быть мёртвой? – парировал Макаров с серьёзным выражением лица.
– Знаешь, неплохо. Учитывая, что ты убил меня контрольным в голову, – Анна подняла обе брови, и улыбка её слегка потускнела.
– Если выбор стоит между мной и любым другим человеком, я колебаться не буду, – резко ответил Макаров.
– Ого, какие мы гордые, – Анна грустно рассмеялась. – А если второй человек – Кобра?
Владимир удивлённо уставился на неё.
– Откуда ты знаешь про Кобру? – настороженно спросил он с дрожью в голосе.
– Отсюда всё очень хорошо видно, знаешь ли, – пожав плечами, ответила девушка. – Наверное, стоит даже сказать тебе спасибо. Ведь я из-за тебя здесь.
– Что значит «здесь»? Я не понимаю тебя. Ты мертва и точка. Ты не пережила ту войну группировок.
– Ты всё ещё думаешь, что это была война группировок? Наи-и-ивный чукотский юноша, – розововолосая фыркнула и расстроенно зевнула. – Надеюсь, что у тебя больше нет этого дурацкого обострённого чувства справедливости? Ведь ты до сих пор не сказал Стасу, что это я дала наводку на вас.
– Твоя смерть и так сильно сломала его в тот день, – непреклонно ответил Владимир. – Если бы он узнал, что его предал самый близкий человек, ему бы было в разы хуже.
– И что? – Анна выпятила нижнюю губу. – Он же сам предаёт всех вокруг. И тебя предаст рано или поздно. Или ты его. Тут уж как повезёт.
– Я не такой, – рыкнул Владимир.
– Дя-я-я-а-а? – протянула Анна. – А кто украл у своих же учёных секретную разработку и применил её в Абу-Даби, чуть не угробив своих соотечественников?
– Это было во благо нашего государства.
– Предательство во благо... Вова, помилуй, твои оправдания глушат звон небесной колокольни! А ведь ты уже даже не старлей, как тогда, мог бы и посолиднее отмазываться.
– Мои оправдания – не твоё дело.
– А чьё тогда? – поинтересовалась Анна.
– Тех, чьё сердце всё ещё бьётся, – ответил непоколебимый Макаров.
– О, ну тут ты прав… Всё ещё не понял, для чего ты тут? – Анна прищурилась, словно она-то точно знала, для чего здесь Владимир.
– Как я это пойму? То какой-то чёртов лабиринт с погоней, то теперь ты с этим дурацким зеркалом…
– Я думала, ты будешь рад пообщаться хоть с кем-то, – девушка растерянно скрестила руки на груди. – Морально отвлечься, так сказать, снять стресс…
– Уж поверь, я лучше бы с кем-нибудь другим пообщался, чем с тобой.
– С Джоан, например? – девушка хихинула, на миг откидывая голову. – Или с Нойманном? Как ты лихо ему мозги вышиб, а?
Наступило молчание. Анна словно бы ожидала, что скажет Владимир, тогда как он лишь шумно дышал носом, отведя взгляд в сторону.
– Так или иначе, помни, Вова. Война – это естественный двигатель человеческого прогресса. И я не хочу тебе зла, даже если ты виновен в моей смерти. Разбей свои воспоминания.
Произнесённые ею слова казались  наставлением. Они направляли, указывали, подсказывали дальнейший путь. Владимир последний раз посмотрел в глаза Анны, которые не отражали ничего, кроме благодарности. Пора было избавиться от этого назойливого воспоминания. Владимир уверенно сжал кулак и, замахнувшись, что есть сил ударил по зеркалу. Раздался хруст, растянувшийся в пространстве. Время, казалось, замедлило свой ход, стало вязким, как патока. От кулака Владимира во все стороны потянулись десятки трещин, покрывавших зеркало хаотично-причудливым узором. Они равномерно покрывали изображение, словно по указке какого-то художника, невидимой кистью рисующего их продолжение. Когда же эти трещины стали захватывать лицо Анны, девушка спокойным, но всё таким же наставительным тоном добавила:
– И обними Алису за меня.
После этого время вернуло свой привычный ход, и зеркало с характерным звоном рассыпалось на сотни мелких осколков. О том, что всё было кончено, говорить очень рано. Количество вопросов росло в геометрической прогрессии, а ответы и не думали появляться. Всё было слишком запутано в этой истории, покрытой жирными кляксами.
Что она имела ввиду, когда Владимир упомянул войну группировок? Если это была не война наркокартелей, то что тогда? Может быть, это как-то связано с её последними словами? Ведь именно это событие подтолкнуло Диаза на то, чтобы расправиться со всеми конкурентами в Латинской Америке, после чего его бизнес резко пошёл в гору? Древо этой истории, как мхом, обрастала странными совпадениями, которые не хотели лезть прочь из головы Макарова.
Пока он размышлял, пространство вокруг дрогнуло рябью, усиливающейся с каждым мгновеньем…

Ненастоящий мир вновь треснул по швам, точно готовый явить себя в новом, ещё более фальшивом виде.

Но чем чудовищнее ложь, тем охотнее в неё верят.

Владимир, превозмогая настоящую боль утраты, превозмогая самого себя, встал, более не ощущая тепла любимой, как и её самой. Тело самой дорогой женщины медленно исчезло, и лишь горстка её праха устремлялась в бесконечную чёрную пропасть, окружавшую Владимира со всех сторон.

— Ну, и? — раздался искажённый голос откуда-то из-за спины. — Долго будешь продолжать канючить?
Владимир медленно обернулся и увидел перед собой белого, окружённого каким-то мёртвым светом человека.
— Какое тебе дело до меня? — вглядываясь в лицо незнакомца спросил Макаров, совершенно не надеясь получить нормальный ответ — в этом мире всё было ненормальным. И этот человек тоже был ненормальным. Ненормальным отражением Владимира Макарова.
— Возможно, потому что я — это ты? — риторический вопрос повис в воздухе, дав очевидный ответ на тот, что маячил в голове Владимира. — И мне совершенно не наплевать, что происходит со мной, в отличие от тебя самого!
Голос Белого Макарова эхом разносился по пустоши, что ещё минуту назад была городом.
— Всё, что ты делаешь — ноешь, — продолжал Белый. — Ах, Алиночка то, Алиночка сё. В кого ты превратился, посмотри. Ещё немного — и станешь её преданным щенком. Ты даже не думаешь о том, как уйти! Ты стоишь и горюешь об утраченном! Ты забыл про идею про всё забыл! Ты стоишь, и продолжаешь думать о ней, даже не подозревая, что это ты втянул её во всё это и ты её убил! Думаешь, я позволю тебе найти выход? Чёрта с два! Ты получаешь тот мир, который ты заслуживаешь!
Ветер унёс вдаль слова Белого Макарова. А они продолжали стоять и смотреть в глаза друг другу. Казалось, это противостояние будет длиться вечно. До тех пор, пока этот мир не сотрёт с лица земли неумолимое время. Ведь ничто не вечно под луной.
— Нет ничего дурного в том, чтобы жалеть ушедших, — грозным голосом сказал Владимир. — Нет ничего глупого в том, чтобы беречь память тех, кто дорог. Алина выбрала собственный путь. Каждый человек несёт ответственность за свою собственную судьбу. Она заслуживает того, чтобы память о ней жила, пока я живу. Но её смерть — не на моих плечах. Тебе не удастся истязать меня тем, за что я не несу ответа!
И мир иллюзий задрожал. Но теперь это была совсем иная дрожь. В ней было что-то чужое. Чужое для этого мира. Ожившее отражение Макарова дрогнуло. Лицо его исказилось в звероподобной гримасе.
— Тебе повезло, — раздался неприятный голос. — Что ж, на этот раз позволю тебе быть королём. Но если ты дашь слабину, я снова утащу тебя во тьму. Не забывай об этом.
В этот раз трещина, которая исказила этот мир, не была очередным спецэффектом. Рушилась сама основа того, что окружало Владимира. Что-то менялось и становилось иначе. Тишину сменил грохот и треск, а следом за ними над горизонтом возникла вспышка, что была белее белого, и она волной накрыла всё вокруг, утопив тьму этого мира в спасительном свете.