Пассажирский лайнер в небе над Южной Америкой и Атлантикой.
Перелет в союзную на данный момент Южную Африку прошел без особых задержек и осложнений, так что новоназначенный сотрудник секретарского корпуса Пендрагона и личный секретарь принцессы-герцогини Наннали ви Британия, позволил себе расслабиться и большую часть полета отсыпался, хотя сон вышел беспокойным, как часто бывало в последние годы – прерываемый размышлениями о прошлом и будущем.
Насколько Рубен Эшфорд был не в форме пять дней назад, настолько спокойным и целеустремленным был сейчас. Длительное напряжение последнего месяца дало о себе знать пожилому директору, доставив прислуге и Дженкинсу изрядных хлопот. Но усилиями домашнего врача и примчавшейся в эшфордский особняк Клэр, всё обошлось. Было немного неожиданно видеть как взволнованна младшая сестра, ухаживая за тем, кого можно считать косвенным виновником смерти ей первенца.
Семь лет назад, на похоронах Эдрика и Корвина, после той молчаливой тяжести и немых укоров, которые излучала враз подурневшая от горя женщина, казалось что отношения испорченны окончательно. Рубен не задавал вопрос, как Клэр узнала об ухудшении состояния здоровья брата, а тот и не спрашивал, приняв её заботу как должное, позволив уложить себя на кушетку и как следует пройти курс терапии. Пока Эшфорд был вынужден отдыхать, они помногу и долго, избегая неприятных тем, беседовали о семейных делах, о прошлых помолвках старшей наследницы семьи, о возможной скорой свадьбе – и Клэр убеждала, что разница в возрасте это не так уж и страшно, если сравнивать с её ранним браком.
Мадам Вильсон – Эшфорд была уверенна, что с мужем ей несказанно повезло, а то, что он был старше её на одиннадцать лет, никак не повлияло на их взаимоотношения. На что Эшфорд доказывал, что инициатором свадьбы была мать Милли, желающая «дочке счастья», а на деле стремящаяся вернуть себе возможность вновь ощутить себя «светской львицей», и он, глава семьи, ни за что бы не дал согласия на помолвку и знакомство с будущим женихом, если бы Миллай, как и её бабушка в молодости, не заявила о своем согласии во имя блага рода Эшфорд.
Да, Ллойд в целом выглядел вполне достойной парой. Хотя учитывая его страсть к науке, весьма вероятно, что граф Асплунд видел во внучке директора Фонда лишь доступ к семейным архивам, в том числе разработкам имперского ученого Альберта Эйнштейна. И Эшфорд заявил сестре, что перед свадьбой, если он ещё даст на неё согласие, он по всем правилам допроса жестко поговорит с женихом на тему любви и семейной жизни. На что госпожа Вильсон заметила, что не ему, сделавшим не одну женщину несчастной, учить графа. Но как брат с сестрой не старались избежать неприятных тем, вопроса о том, зачем Рубен принял назначение и что он собирается делать дальше, избежать не удалось…
Среди направляющихся в ЮАР сотрудников британского дипломатического персонала, торгово – экономических представительств, военных и гражданских служащих, пожилой мужчина в костюме, с кожаным портфелем, который держал всегда при себе, не выделялся и не привлекал особого внимания, что не могло не радовать. Все же в лицо бывшего стаст-секретаря знают немногие – не настолько публичной персоной он был последние семь лет, а сам перелет проходил в относительной тайне от дворца и Пендрагона.
О назначении секретаря и советника, временного управделами герцогини Йоханессбургской, Британия узнает из короткой заметки дворцовой пресс-службы, как только Эшфорд прибудет на место и приступит к выполнению обязанностей, и даже «Глас императора» не сочтет нужным отметить внезапное возвращение из забвения ранее опального тронного советника. А узнав, многие с сарказмом заметят, что бывший временщик при Чарльза и его любимой жене умудрился пристроиться при наследнице – инвалиде на хорошо оплачиваемую должность для пенсионеров. Кто-то на том успокоится, но есть и те, кто насторожиться – ведь принца Лелуша ещё не нашли, а главного виновника пропажи наследников никак не покарали, и даже поощрили "пенсионной" должностью.
Впрочем, раздумья о столичном «гадюшнике» советник оставил на потом, а сейчас ему было нужно как можно быстрее встретиться с принцессой и продумать дальнейшие действия. В каждый вылетающий в Южную Африку авиалайнере были забронированы места для срочно командированных дипработников, потому Эшфорд внес себя в списки пассажиров в последний момент, и отправился без слуг и персонала, с минимумом личных вещей – а потому в ближайшее время «хвостов» и «жучков» можно было не опасаться, да и сложно будет вести наблюдение за советником на южноафриканской территории.
Конечно, среди летевших одним с Рубеном рейсом пассажиров определенно было немало сотрудников разведслужб под прикрытием, и наверняка кто-то из них опознал директора. Вряд ли буры позволят британским разведслужбам безнаказанно заниматься грязными делами. Скорее наоборот – буры возьмут под плотную «опеку» прибывшего из Британии. И весьма вероятно, что будут работать совместно с охраной, приставленной к принцем Ренли. Адмирал клялся защищать девочку – и сомнительно, что даже Буйвол мог бы ему помешать, а если верить намекам господина «Олсена», то молодой принц и генерал - африканер, бывший одним из наиболее неумолимых противников британской экспансии, вполне нашли общий язык.
– Внимание. Господа пассажиры, прошу вас сесть на свои места и пристегнуться. Наш самолет заходит на посадку. – Голос из динамика вывел Эшфорда из размышлений. Выполнив указание, мужчина принялся рассматривать небо над Преторией. Начиная с Монтевидео, большая часть времени самолет летел над ночным океаном, так что однообразные виды за бортом не располагали к длительному созерцанию. За полчаса до того, как борт пересек береговую линию, южноафриканцы несколько раз выслали сопровождение лайнеру в виде двух боевых самолетов, Рубен не поддался всеобщему ажиотажу пассажиров, впервые видевших боевые машины грозных буров вблизи. Быстро оценив обстановку за бортом, советник облокотился на подушку и прикрыл веки.
Несомненно, его ждали напряженные сутки, и следовало воспользоваться оставшимся временем с пользой уже немолодого организма. Однако оживленное обсуждение мешало сосредоточиться, и волей-неволей советник присоединился к окружающим. Британцы не испугались, а прильнув к иллюминаторам, принялись активно фотографировать через иллюминаторы и стараться рассмотреть каждый шов на истребителях. Невооруженный недавний грозный враг , которого казалось, можно было коснуться, манил словно яркий свет – мотылька.
Эшфрод же предпочел любоваться мастерством пилотов, четко выдерживающих дистанцию. Непохоже на демонстрацию силы или попытку напомнить прибывающим, кто в доме хозяин. Самолеты не несли боевых ракет, а почему-то по двое больших подкрыльевых контейнеров. Память выдала, что контейнеры имеют большое сходство с системами активных радиолокационных помех и системами сброса тепловых ловушек. Нет сомнений, летчики истребителей под символикой золотого орла защищали пассажирский лайнер от опасностей. Забавное наблюдение – видимо, опознавательных знаков Евросоюза ни «Чита», ни двух двигательный «Фокке-Везер», не несли с самого момента сборки в ЮАР, поскольку вблизи можно было видеть, что следов свежей краски на фюзеляже и киле нет.
– Господа, наш рейс находится в воздушном пространстве Афро-Британии. – Яркая девушка – креолка в униформе стюардессы британских авиалиний широко улыбнулась, получив в ответ одобрительный гул и аплодисменты. – Как вы можете видеть, наши союзники и новые подданные короны с почетом сопровождают нас.
Пассажиры сразу принялись острить по поводу «афробританцев», и экс-советнику короны, который знал о бурах не понаслышке, пришлось бороться с желанием резко осадить гордецов. Им ещё предстоит понять, что ЮАР вовсе не новая колония, не покоренный сектор, и африканеры – не «номера». У буров своя честь и гордость, и куда больше оснований смотреть на «хаки» свысока, поскольку за столетие войн ни сила Льва, ни мудрость Змеи, не дала возможность распространить власть короны над югом Черного континента, столкнувшись с достойными противниками. «Остриг британского льва я, змею пустил я на обед.» – Директору внезапно вспомнился один из издевательских куплетов южноафриканской «народной» пропаганды. Империя считала потерю Капского доминиона унижением, сравнимым с Изгнанием, и не раз обрушивала свою мощь на «белых дикарей» - и каждый раз проигрывала.
– Truth and hope in our Fatherland! And death to every foe! – Из динамиков раздался гимн Британии, и Эшфорд поморщился. С пропагандой явно переборщили – слушать гимн полагалось стоя, а как могли встать пристегнутые пассажиры? Стараясь отвлечься от назойливой мелодии, въевшуюся в кровь державного мужа, советник уделил оставшемуся до посадки времени размышлениям, раз уж подремать не выйдет. Никогда не помешает тщательно обдумать и взвесить будущие шаги, поскольку права на ошибку не имеет. Пусть он теперь и действовал сам, не втягивая родных, но от действий советника-секретаря зависит судьба его подопечной – генерал-губернатора, герцогини и принцессы Наннали ви Британия.
– Эйн, твейн, дройн,виер.. . – Советник стал вполголоса отсчитывать до ста на дойч-африкаансе. Весьма вероятно, что его пребывание в Африке затянется, так что следовало начинать думать на языке людей, у которых гостит Наннали, ставшая их формальным правителем, а по сути – добровольным заложником. Фортуна обожает насмешки, но в его случае решила веселиться от души. Ситуация до смешного схожа с событиями семилетней давности, когда бывший королевский фаворит рванул в Японию спасать детей Марианны, глубоко в сердце загнав горе от потерь. И вот снова Наннали стала почетной заложницей среди ранее враждебного Британии народа. Оставалось только надеяться, что её содержат куда лучше, чем на вилле Куруруги. Девятнадцать лет назад тогда ещё советник при Втором рыцаре Круга Марианне Ламперуж, Эшфорд успел относительно хорошо выучить германизированный диалект языка белого населения Южной Африки, благо выпускник Колчестера знал немецкий как родной. Диалект бур-африкаанса, на котором говорили коренные африканеры, потомки голландских и французских кальвинистов, советник не посчитал нужным изучать, как и диалекты капских малайцев, многомиллионных «цветных» - большинство из вышеперечисленных вполне понимали немецкий. В ЮАР был введен евростандарт университетского образования, а потому и разговорным французским владело большинство армейских офицеров и интеллигенции.
Но куда большее внимание уделил изучению истории региона. Государство относительно молодое, сформировавшееся в борьбе с британцами, и выстоявшее во многом благодаря волнам европейских переселенцев «немецкой волны», привлеченных лозунгом «каждому белому – земля», которые смешались с коренными бурами и англоязычными подданными Британии, предавшими корону, посчитав теории Дарвина и его последователей богохульством. Массовое переселение европейцев в африканские колонии после мировой войны и последовавшей серии локальных конфликтов, окончательно сформировали облик южноафриканского государства как «малой Европы», и как гегемона на Черном континенте, бросающего вызов не только планам Британии закрепиться на африканских берегах, но и чрезмерному давлению Парижа, Брюсселя и Берлина. И видимо, давление евроэлиты в последние годы возросло до такой степени, что африканеры решили пойти на союз с давним противником.
Ничего невозможного - конфликт со Старой Европой, видевших африканеров на вторых ролях поставщиков сырья, десятилетиями подспудно тлел, но симпатии германоафриканцев к родине предков были столь сильны, что любые недоразумения быстро улаживались, и ЮАР даже вошла в ЕС как полноправный член.
И чтобы Ганнибал Бота и его соратники выступили против Европы, тем более Германии, требовались весьма серьезные причины. Общение с представителями Министерства иностранных дел оставило впечатление, что имперский дипкорпус был поражен и растерян фактом переговоров и успешного заключения вассального договора с теми, кто с колыбельных узнавал, что Британия, «хаки» - извечный враг бурского народа. Мидовцам приходилось в авральном порядке формировать посольскую миссию, с прилагающимся штатом переводчиков. Ирония была в том, что гражданских переводчиков с диалектов африкаанса британские университеты практически не выпускали, так что пришлось привлекать военных и сотрудников спецслужб, которым приходилось взвалить на себя рутину бумажной работы.
Имперская пресса подавала соглашение как грандиозный успех отечественной дипломатии, вот только источники единодушно свидетельствовали, что в МИД костерят "белых дикарей" на все лады, поскольку те внезапно достойно проявили себя на дипломатическом поле не хуже, чем на поле брани, не позволив себя надуть даже по самым незначительным пунктам, заодно не преминув вставить британским переговорщикам немало обидных "шпилек". Чего стоит случай, когда имперская сторона потребовала перевести с бурского тексты соглашения, а африканеры и перевели на международный французский, не уступив даже в такой мелочи. Что сказать, умело посмеялись над гордыней британских дипломатов, не знавших языка нового союзника.
Отредактировано Рубен К. Эшфорд (2015-12-27 08:29:20)