- Вы уверены, что нам стоит идти туда всей флотилией, госпожа адмирал? -  старина Гиллад то и дело поправлял усы, всматриваясь в многочисленные отчёты, что ему предоставила группа аналитики, - В конце концов, это может оказаться ловушкой из которой мы не сможем выбраться, - на его суровом лице читался не укор, но сомнения. Опыт и чутьё ещё никогда не подводили правую руку Трауна.

- Я не собираюсь терять корабль за кораблём, подложку за подлодкой, отправляя «разведывательные» миссии – идём всей армадой и точка. ЮАР не сумели должным образом воспользоваться нашими услугами, посему не вижу причины торчать в опасных водах с голодными папуасами и их сказками о духах джунглей, тогда как часть нашей армады идёт ко дну без видимых на то причин - от одного только воспоминания об услышанном принцессу била мелкая дрожь. Настоящая охота за людьми, которых выслеживали подобно диким зверям, изнуряли, выматывали, доводили до ручки, а лишь потом забивали.

- Как пожелаете, ваше высочество, - на этот раз вице-адмирал обратился к командующему не по званию, но по титулу, выражая этим своё неодобрение её решением: словно то был приказ не военного, но капризной принцесски, что решила поиграть в кораблики. На его счастье сама фар Британия была поглощена размышлениями и изучением записей, переданных ей связистами.

В отчётах говорилось, что подлодка, на которой шёл крайне важный личный груз (а именно «подарок» от дорогого братца Ренли), дошла до Каменедзимы, а после пропала при весьма странных обстоятельствах. Все линии связи были оборваны в одно мгновение, словно бы многотонная махина попала в электромагнитную ловушку огромной величины.

«Но даже если и так, то рано или поздно аппаратура была бы восстановлена, если, конечно, её не сожгло излучением. Но что же это должно быть за излучение такое, чтобы пробить многослойную обшивку глубоководной посудины? Чертовщина», - её глаза спешно бегали по строчкам текста, выискивая зацепки, но таковых попросту не имелось.

- Поверьте, Пеллон, я разделяю ваши опасения, но Химера является лучшим кораблём Священной Британской Империи, а значит и всего мира. Мы просто не можем попасть в ту ловушку, из которой не выкрутимся при наших силах, - парировала любые «но» новоявленный адмирал, успевший за последний две недели неплохо приноровиться к своим новым «игрушкам».

Старику оставалось лишь подчиниться капризному дитя.

- Барсука? – Пеллон удивлённо изогнул бровь. Будучи бывалым мореплавателем, он впервые слышал, чтобы подобная тварь забиралась в трюм, - А разве они не роют норы, старший лейтенант?

- Вы не попытались выведать у него ценную информацию? Ни пыток, ни пленения с последующей голодовкой? – шутливо прервала рассуждения вице-адмирала начальница, - Впрочем, всё равно: отличная работа! – резкая перемена настроения не осталась незамеченной Гилладом, и теперь поводов для удивления стало на один больше.

«Божечки, нужно скорее придумать, каким же ещё сверх-важным заданием можно одарить этого дурачка» - постукивая ноготками по подлокотникам, рассуждала Морская Владычица. Календа был отличным исполнителем: выполнял всё буквально, без промедления и поблажек для себя, умел координировать свои действия с подчинёнными, вот только… Сильвия до сих пор не простила его за кражу трусиков и полное отсутствие уважения. Адмирал не доверяла ему, но всё ещё не решалась отправить полоумного на рею.

- Лейтенант, раз уж вы смогли изловить и умертвить опасного шпиона, не сочтите за прихоть: снимите с него шкуру и натяните на деревянный крест. Материалы можете найти в трюме, - принцесса откидывается в кресле и растянула губы в улыбке, - Сделайте растяжку прямо на носу корабля – пусть все барсуки теперь знают, что случается с лазутчиками на Химере! – и всё же она не смогла скрыть смешинки в голосе.

«И этот человек служит старшим лейтенантом на флоте. Куда смотрит аттестационная комиссия? Или он был «дружком» Шнайзеля? Пфе…» - выслушивая нелицеприятный рассказ о судьбе зверюшки, адмирал ощущала, как к горлу подкатывает комок.

- Какая…эмм-э-э… жалость, - только и могла скривить носик принцесса. По сути дела, ей было абсолютно всё равно, лжёт служивый или же в действительности с маниакальным упорством выполняет любое поручение, которое только всплывёт в сознании хитрой на выдумки четырнадцатой.

- Отказано, старший лейтенант, - жёстко парировала она предложение Корнелиуса, - Этот груз чрезвычайно важен и ответственность за его пропажу или уничтожение в случае неудачи спасательной операции буду нести лично я, - ни шуток, ни приблуд. Сильвия прекрасно понимала, что брат всегда был человеком гиперотвественным, чрезмерно серьёзным, когда дела касались его семьи. И если он вдруг решил доверить ей фамильную тайну, стоило серьёзно подойти к делу, - Вы свободны, - мраморные глаза тут же принялись изучать показания приборов корабля.

- Ренли, - едва ли не шипела госпожа Адмирал, багровея с кончиков пальцев до самых корней волос, - Отставить нравоучения, старший лейтенант! Вы – не инструктор в академии, я – не ученица. Если вы ещё раз нарушите субординацию и позволите себе подобные броские комментарии, я буду вынуждена назначить вам соответствующее наказание! – во время речи принцесса вскочила со своего места, сжимая кулаки до того сильно, что костяшки белели. Её глаза сверлили Календу словно врага народа, императорской семьи и её личного неприятеля.

- Госпожа Адмирал, в речах Корнелиуса…, - Пеллон откровенно симпатизировал юному дурачку и частенько выступал на стороне Корнелиуса, когда дело касалось очередного наказания, подчас спасая тому жизнь. Но сегодня он, к своему удивлению, полностью поддерживал ход мыслей лейтенанта.

- Молчать! – рявкнула Сильвия, обращая на себя внимание всей команды. Те потихоньку отвлекались от своих дел, принимаясь наблюдать за разворачивающимся действом, - Приберегите свои советы до того момента, как они ДЕЙСТВИТЕЛЬНО потребуются, - казалось, в четырнадцатой кричали эмоции, но не разум, с которым она, до сего момента, была «на ты».

Девушка, тяжело дыша и краснея ещё пуще, спешно вышла из помещения в сторону своих кают, чеканя каждый шаг так, словно бы забивая каблуком по гвоздю. Там, дрожащими руками выискивая в матерчатой аптечке успокоительный, дамочка долго кляла пиявку-шпиона и приведённого ей в пример братца-обезьянолюба в грехах, который сам Сатана посчитал бы «чересчур» даже для себя.

Но после гнев и страсти сменились отуплением, что всегда было неизменной спутницей приёма седативных препаратов. Принцесса садится на кровать и смотрит на один из рукотворных пейзажей, что совсем недавно был белым холстом и вязкой гуашью.

Служба на «Химере» была настоящим испытанием для четырнадцатой: команда была уже сформирована, успела притереться друг к другу, сдружиться, наладить общий язык как с начальством, так и с подчинёнными; предыдущий командующий флотилии был видным и бывалым стратегом и тактиком (не чета едва покинувшей академию фар Британии); отставка и даже пленение многих служивых как пособников заговору также не добавили симпатии к пришедшей на смену власти. Проще говоря, принцесса, а ныне адмирал, попросту не справлялась с навалившейся на неё ответственностью, и с каждым днём всё увеличивала дозу препарата, чтобы не сойти с ума.

- Ещё и полудурок этот, - сонно тянет девушка, чувствуя, как веки становятся невыносимо тяжёлыми, как усталость давит на плечи, сгибая безупречную осанку, как мир потихоньку заволакивает пелена…

…Ей снится барсук, засевший в вентиляционных тоннелях и обустроивший там своё жилище: аккуратное кожаное барсучье кресло, маленький деревянный барсучий столик, фарфоровая чашечка Юфемии (или же её барсучья копия), в которой плещется ромашковый отвар. Зверёк поправляет пенсне на носике и перелистывает очередную страницу книги «Полезные советы по шпионажу и шифрованию для чайников», а после потягивает когтистую лапу к фарфоровому изяществу, чтобы обмакнув нос в чай, причмокнуть и вновь деловито продолжить чтение. Но вот в его тихую и размеренную жизнь лазутчика врывается красный и рогатый дьявол Календа, что размахивает вилами и тычет ими несчастное животное, которое от подобной наглости даже не успевает и пасти раскрыть…

- Госпожа Адмирал, пол часа до момента прибытия к пункту назначения. Я прошу вас…, - Гиллад встал как вкопанный в дверном проёме. Картина, что предстала перед ним, была крайне неоднозначной и напоминала скорее сцену отеческой заботы, нежели постельную.

«Так значит, этот бедняга опекает принцессу как фея-крестница, а та в ответ ведёт себя как сварливая старая баба», - в сердце старика пробудилось ещё больше сочувствия к странному пареньку.

- Прошу прощения, что потревожил ваш покой, - обращался он уже к обоим присутствующим в комнате, - Но я должен доложить, что армада уже практически прибыла к пункту назначения, - спрятав руки за спину отрапортовал служивый.

Четырнадцатая едва ли могла разлепить глаза после краткого наркотического сна: всё тело её ломило, а в голове плясали сороконожки, картинка была крайне размытой, а по ушам то и дело проезжал медведь на трёхколёснике, побряцывая звоночком. Пеллон был первым, что затуманенное сознание смогло уловить в полутьме каюты.

- Да, да, Гиллад, прошу одну…, - и лишь потом она отмечает направление взгляда старика, ощущает на своих коленях давление, тепло, слышит сопение, - Какого чёрта?! – от былой сонливости нет и следа: Сильвия вскакивает с места, забираясь ногами на кровать, словно она нежная девочка, а по простыням ползает крыса. Перед глазами мелькает белизна обнажённых ножек, и Адмирал, в конец не понимая, куда делась положенная форма, прикрывается подушкой и садится в угол кровати – подальше от мужчин.

«Небось, разыгрывает весь этот спектакль не в первый раз», - ухмыляется бывалый мореход, почёсывая роскошные усы.

- Ещё раз прошу прощения за вторжение, - откланявшись, он покидает каюту, оставляя после себя лишь терпкий аромат туалетной воды и чувство бесконечного стыда, что сжигало сейчас принцессу.

Венценосная же, отметив, что «шпион» всё ещё продолжает лежать в отключке, спешно натягивает на себя форму, суетно стараясь вспомнить, не учудила ли она чего-либо «из ряду вон», будучи под транквилизаторами. Мраморные шарики спешно бегают по простыням: «Вроде чистые», - смахивает она капельку пота со лба, садясь на стул и чувствуя, как силы вконец покидают её измождённое испытаниями и ответственностью тело.

- Вставай, - жёстко произносят уста, а каблук, ударяющий филйеку старшего лейтенанта, помогает им найти путь до ушей, - Вставай и сейчас же объяснись, засранец, что ты опять забыл в моей каюте?!

В этих полупьяных глазах было так много искренности, что даже Сильвия не могла не поверить дурачку.
- Послушай, Календа, - прочистив горло, начала она разъяснительную беседу, - Я ценю твои благородные, практически рыцарские порывы, но я была тут – в своей каюте, - что можно было бы прочитать как «в безопасности», если бы её высочество не забывала запирать оную, - Но хватит! Хватит уже лезть в мою личную жизнь! – наконец на лице её проступили эмоции, а в голосе слышалось отчаянье.

- Хватит таскать мои трусики, хватит есть мои таблетки, хватит подрисовывать к моим картинам свои каляки, хватит подглядывать за мной, хватит! – едва ли не роняя слёзы, взмолилась адмирал, потрясая руками, - Ты – не школьник, а я – не твоя подружка! – отрезала она, стукнув кулачком по столу и провожая взглядом тут же свалившуюся книгу, - Если я ещё раз увижу тебя у себя без веской причины, то не посмотрю на Пеллона, понял?! – сурово насупив брови, гаркнула женщина.

- Ты пробовал «Себастин»? – кивнула она на разбросанные по полу таблетки, но даже не стала дожидаться ответа, - Если да, то ни о каких миссиях и речь быть не может – быстро в медблок на промывание желудка! -  то была, конечно же шутка. Таблетки были достаточно сильным седативным, но не вызывали совершенно никаких побочных эффектов, помимо сонливости. Но так она могла наконец-то избавиться от Календы и не брать того с собой на миссию.

«Себя настоящую», - адмирал спрятала глаза в полу. Картины прошлого, одна за одной, всплывали в её памяти: раннее детство - счастливое и безоблачное, тяжёлый подростковый возраст, сопряжённый с риском для жизни, здоровья и психики, а дальше лицо матери, залитое кровью и перекошенное страхом, кочерга что с гулким стуком роняет китайскую вазу, а после эйфорию свободы…

Всё это пряталось за дымкой таблеточного опьянения, за весом власти, за титулами и званиями, за ответственностью и строгостью манер. И теперь, напомненное единожды, всплыло наружу сумятицей, смущением, неуверенностью. Боялась ли она себя «настоящую»? Сильвия не знала. Но отчётливо понимала, что та, «настоящая» она никогда бы не добилась должности Адмирала на прекраснейшей «Химере».

- Для бортового сумасшедшего ты очень уж проницательный, - всё также «изучая» деревянные половицы, со смущённой улыбкой произносит четырнадцатая. Простак, что способен, казалось бы вне ведения даже для самого себя, найти путь к самой душе. Искренний и странный, чудаковатый и даже весёлый, он был…

«Так, сестрёнка, успокойся и заткни свой гормональный бум куда подальше», - шептал разум, но её ладонь, облачённая в белёсую перчатку, уже коснулась макушки «горе-шпиона».

- Я верю тебе, Корнелиус, - тепло льётся с губ, украшенных улыбкой уже не «леди», но девчонки, столь неопытной в отношениях, - Но ты такой дурак! – и Сильвия заливисто смеётся, ярко, искренне, от всей души. Раскрасневшаяся брюнетка поправляет волосы, испытывая смутное беспокойство, не раздразнит ли она этими словами лейтенанта, не вызовет ли в нём вспышку ненависти или обиду?

PS: пост писался при участии "рандома имени великой Юлии".