Габриэлла всеми силами искала маленькую принцессу – и в таком щекотливом деле она не могла доверить это дело слугам.

Узнав от Джоан о смерти Нэлис Британской – а слухи в столице расползаются ох как быстро – Габриэлла немедленно осознала, в какой беде сейчас находится ее крохотная дочурка, маленькая Карин. Не дай боже малютку найдет кто-то из посторонних – а вдруг дитя в слезах? Вдруг бедная малышка страдает так, что позволит себе прослыть рохлей при дворе? Это было бы концом для нее и ее имени.

Бедная девочка, без поддержки, без материнской руки и семейного тепла… Нэлис никогда не слыла заботливой матерью, но смерть ее не могла не подкосить Карин.

Габриэлла нашла девочку в одной из комнат, да едва только услышав тихий всхлип, тут же кинулась к Карин, доставая изящный платочек, надушенный лавандовым ароматом и кристально чистый.

- Ну что же ты, - запричитала Габриэлла. Материнский инстинкт – страшная сила, а особенно – в голове женщины, всю жизнь мечтавшей о дочери. – Разве принцессы плачут? – Сюсюкала она, припав на колени перед девочкой и вытирая платочком слезки с лица Карин. – Ты грустишь о маме, но знаешь, что я тебе скажу? Она смотрит на тебя оттуда, - Габриэлла подняла палец кверху. – С небес. Она теперь ангел и защищает тебя своими крыльями.

– Ну же, не плачь, маленький ангел, – ворковала Габриэлла, гладя волосы принцессы, тоненькую спинку и стремясь приободрить бедное дитя. Осталась одна в столь юном возрасте! Императрица не тешила себя иллюзиями по поводу заботы Чарльза о детях, оставшихся без опеки матерей – чего стоила хотя бы та история с детьми Марианны. А ведь Марианна была его любимицей, она больше других проводила с ним время, и только ей Император доверял свои секреты. Темноволосую Императрицу ненавидели, завидовали, но с ней приходилось считаться – и ее несчастные детки, что были на тот момент чуть младше бедняжки Карин, оказались погребены под ворохом негативных эмоций со стороны британской элиты. Чувств, что испытывали дворяне и многочисленные Императрицы к простолюдинке, поднявшейся слишком высоко, и которые они никогда не посмели бы излить на саму Марианну.

Сын Марианны, Лелуш, был отчасти угрозой для мальчиков Габриэллы – он рос подающим надежды юношей, и однажды мог бы превзойти даже Шнайзеля, что уж говорить об Одиссее. Тогда Императрица не посмела забрать мальчика и его искалеченную сестру под свое крыло, и непрестанно жалела о собственном малодушии, которое оправдывала интересами своих сыновей. Если бы она знала, чем обернется ее решение, она, быть может все бы сделала иначе – у Лелуша и Наннали снова была бы любящая матушка, а ее собственные дети поняли и приняли бы ее решение... Но – увы.

Габриэлла долго обманывалась, веря, что поступила бы иначе, будь у нее второй шанс. Обнимая хрупкую Карин, она признала, что решение тогда было верным, пусть и привело к трагедии. И теперь ей предстоит совершить еще одну ошибку – очередную, не первую и не последнюю – и не менее страшную. Бедную Карин просто съедят, если за ее спиной не будет сильного покровителя, и этого покровителя малышке и семье ее матери придется искать самостоятельно.

– Ты вернешься в столицу, где тебя будет ждать твой дедушка. Он сделает все для твоего благополучия, – проговорила она мягко, но строго, выпуская Карин из объятий. Габриэлла не могла позволить себе брать под свое крыло девочку, когда ее собственный сын замыслил государственный переворот.