По любым вопросам обращаться

к Vladimir Makarov

(Telegram, Discord: punshpwnz)

Рейтинг Ролевых Ресурсов - RPG TOP Для размещения ваших баннеров в шапке форума напишите администрации.

Code Geass

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » Code Geass » Архив » Архив игры » 01.10.17. Забытые герои


01.10.17. Забытые герои

Сообщений 1 страница 7 из 7

1

1. Дата: 1 октября 2017 года
2. Время старта: 18:00
3. Время окончания: 3:00 (ориентировочно)
4. Погода: В меру прохладно, темно и немного душновато
5. Персонажи: Антон Сандерс, Винсент Окснард
6. Место действия: ЮАР, пустыня Калахари, Западный Трансвааль, промышленно-исследовательский комплекс "Обьект 68"
7. Игровая ситуация: По случаю победы при Омусати над войсками Германии в особняке Боты проходит важное мероприятие, на котором должны собраться важные персоны из правительства и армии ЮАР, а также лица, представляющие Британию. Антон Сандерс, создания которого стали не последней причиной победы, приглашения не получил - вместо этого он проводит очередную бессонную ночь в собственной лаборатории анализируя полученные с полевых условий данные. И именно тогда, в весьма подходящий момент для неожиданного визита, он вновь принимает у себя старого знакомого, коллегу учёного и владельца одного из самых больших фармацевтических производств. Что же нужно им обоим?
8. Текущая очередность: Антон Сандерс, Винсент Окснард

+1

2

Неяркий свет люминесцентной лампы и отчётливый звук набираемых клавиш. Рука автоматически тянется к кружке с кофе и в очередной раз хватает лишь воздух. С усталым вздохом, Антон Сандерс снимает очки и протирает глаза, откидываясь на спинку кресла - день уже почти подошёл к концу, а количество работы так и не уменьшилось. Казалось бы, ничего необычного в этом нет и каждый сотрудник научного отдела уже давно смирился с непрекращающимся потоком информации и дел, но только…
Таким его никто прежде не видел. И вряд ли когда-нибудь увидит. Без самодовольной ухмылки на лице и привычной для всех ауры возвышенности, всегда сопровождавшей исследователя и проявлявшейся буквально в каждом его жесте или телодвижении. Без задористого огонька в заспанных и красных глазах, без величавого тона, театрально выставленной вперёд руки и саркастичного метода делать из всего мелодраму.
Вместо циничного статиста, во время вооружённого ограбления подсчитывающего количество людей, которых необходимо пустить в расход дабы опустошить обойму грабителя, сидел измождённый и потерянный странник, давно потерявшийся в дороге. Именно так он сейчас и чувствовал - отдав лучшие годы своей жизни на преследование невозможной цели, встав перед очередным тупиком и оглядываясь назад, невозможно было не думать о том, насколько всё, в итоге, оказалось бессмысленным. И, бросив взгляд на лежавшую рядом стопку бумаг, Сандерс усталым движением руки отправил её прямиком в мусорное ведро.
"Не то. Это всё не то." Собранная с десятка пилотов боевых машин информация была абсолютно бесполезной. На её основе можно было лишь вывести те или иные алгоритмы мышления и команды для бортового компьютера, в несколько раз упростив систему, однако это было самим собой разумеющимся и в пределе ожиданий. Новая система управления показала себя успешной и куда более эффективной, производство машин уже шло с учётом изменённой программы и внесённых после первого полевого испытания корректив - боевая техника ЮАР, и так шедшая в ногу со временем и не уступающая вооружению той же Британской Империи, обещала занять первое место в мире и… Это было не то. Всё это было не то. И глядя на монитор с многочисленными отсортированными и обработанными им лично данными, Сандерс запускал руку в волосы, пытаясь тем самым обрести хоть какое-то подобие покоя.
Он должен действовать. Его поджимают сроки. Новые модели, оснащённые лучшими из его изобретений, уже ждут своего часа и возможности разгромить армию противников. "Tолько кого?" - с сарказмом спрашивает он сам себя, невольно рассмешённый. Война с Британией подошла к концу и закончилась политическим союзом. Ему, Антону Сандерсу, в свете новых событий вполне может быть возвращён титул и доброе имя Леонардо Бистарио Блэкмора - именно то, чего так страстно желалось с момента побега. Да, оклеймившая его род королевская семья не будет молить его на коленях о прощении, но это ведь лучше, чем совсем ничего?
— Негоже генералу забывать о своих приближённых… - слова в пустоту, лишь сухая констатация факта. Что его это, всё же, невольно задело. Скорей всего пришлось бы от предложения отказаться, но важен сам поступок. Вот он, самая светлая голова страны, сидит запертым в собственной лаборатории отгородившимся от остального человечества, гордый в своём одиночестве, независимый в своей необходимости выполнять военные заказы ради финансирования собственных исследований, якобы занимающий важное положение, но при этом легко заменимый и не представляющий государственного аппарата власти особой ценности. И как же такой человек, так и не имевший возможности обзавестись собственной семьёй, должен принять новость о свадьбе принца Ренли и дочери Ганнибала?
— И с каких это пор ты стал таким сентиментальным, Леонардо? - знакомая ухмылка самому себе в попытке ободрить и вновь взяться за работу. Ему всего лишь нужно проветриться - как только усталость покинет разум, вместе с ним уйдут и непозволительные мысли. И что ещё, кроме как закрытый от всего остального научного отдела сектор "Зеро", способно поднять пошатнувшуюся веру в себя и свой гений?

Отредактировано Leonardo B. Blackmore (2014-07-14 05:41:49)

+1

3

[npc]94[/npc]

Держащийся в строжайшем секрете, защищённый военными секретный объект в самом центре беспощадной пустыни Калахари… Винсент пробовал это осознание на вкус, даже облизав для приличия губы - это был не первый и не последний визит, но лёгкость проникновения в якобы столь важное место раз за разом вызывала в нём странное чувство превосходства и отклонённого от естественной нормы удовольствия. Столько охраны, столько вооружённой по последнему слову техники, столько мер для защиты и обеспечения безопасности... и посторонний человек всё равно проходит внутрь мимо всех замков и дверей используя всего одно слово.
Нет, два слова. Два магических слова, способных даже самого тупого бушмена, посмевшего приблизиться к нему ближе, чем на дистанцию в пять метров, повергнуть в ступор и заставить наспех, проглатывая язык, извиняться и послушно показывать дорогу в самый центр исследовательского центра.
"Антон Сандерс... неужели твоя репутация здесь настолько абсолютна, друг мой?" Некое подобие улыбки не смыло скрывавшейся в глубине мыслей издёвки.
Это не было неожиданно. Глава Окскорп, крупнейшего в мире фармацевтического производства, подозревал, что в собственной кoмпании происходило тоже самое, хоть причиной уважения подчинённых было ни что иное как страх и петля на их шее. Учитывая же сколько между двумя было общего…
Перед массивной железной дверью пришлось остановиться. Увы, пройти через неё волшебное заклинание никак не помогало - открыть его мог только один человек и, разве что, сам Создатель. Винсент вздохнул - ему никогда не нравилось признавать любого рода бессилие и использовать свои главные козыри - и вытащил из внутреннего кармана пиджака карту идентификации личности. Одно уверенное движение руки и врата Ада медленно, отдавая театральной манерой создавшего их безумца, растворяются, выдыхая клубы неестественно мягкого и прозрачного дыма. Остаётся лишь поражаться артистичности задумки и тому, насколько вход даже в самую обычную лабораторию может показаться почти священным ритуалом.
"А этот спуск вниз, словно бы в самые недры земли, в саму глубину сокрытого, тайного и запрещённого Богом… Как символично. Ты почти что такой же извращенец, как и я." Лёгкая ухмылка и вновь мелькают нотки издевательского тона. Он медленно, впитывая в себя атмосферу и наслаждаясь каждым шагом, движется вглубь, поглощённый неожиданно приятным мраком - можно закрыть глаза и не бояться того, что нога неожиданно пропадёт в пустоте, уволакивая за собой остальную часть тела. Воистину великолепное представление. И что такой человек забыл в стране нищих аборигенов? Ему дорога в художественную литературу, в киноиндустрию, писать сценарии к фильмам и потом самому же их и отыгрывать.
Ведь заплатят там куда больше.
Ровная поверхность пола, неяркий свет от монитора и многочисленных дисплеев, запах "исследований", сочетавший в себе чистую бумагу, дорогой кофе, бесчисленную аппаратуру и фирменный одеколон, которым Леонардо пользовался чуть ли не с самого конца школьных лет - Винсент не останавливает ни взгляда, ни движения вперёд, продолжая двигаться к столу и заранее приготовленному креслу.
Его креслу. Личному. Расположенному в самом центре помещения и возвышающемуся над ВСЕМ... даже стоящим в углу и поблескивающим, мерцающим в темноте спинным мозгом в тянущейся до потолка "пробирке".
Он сам его сюда принёс. Поставил в самое подходящее для себя место и с тех пор чувствовал себя, в прямом смысле этого слова, как дома. Даже больше чем когда-либо. И возможно именно по этой причине с таким наслаждением ожидал следующей возможности взять личный самолёт и отправиться в ЮАР за новой партией подопытных кроликов и беседой с тем единственным, кто стоял рядом с ним на верху его личного Олимпа, забирая себе часть принадлежащего только Винсенту солнечного света.
Ни приветствия, ни оповещения о приходе, ни даже остановившегося на спине учёного взгляда - только ухмылка лица, подбородок которого удобно примостился на внешней стороне левой ладони.
Это его игра. Это его желание. И он будет ждать начала столько, сколько потребуется противнику на подготовку. И даже если Сандерс не видит его, Винсент знает - тот чувствует его присутствие так же, как и он сам ощущает "коллегу".
Потяжелевшим вмиг воздухом, скрывающим угрозу.

Отредактировано Leonardo B. Blackmore (2014-07-12 02:59:43)

+1

4

Мысли о выборе одного из многочисленных возможных шоу для развлечений мгновенно поднимают ему настроение. "Достаточно просто бросить всё это на анализ младшим сотрудникам - пускай благодарно грызут кость с щедрой руки своего хозяина." Незачем заставлять и мучить себя когда это могут делать подчинённые. Разве на за это им платят и вообще держат здесь? Поднимаясь со стула и растягивая затёкшие мышцы, он убирает очки со стола в кармашек белого халата, опуская пальцы на клавиатуру.
И замирает на месте, так и не отпустив заветных двух клавиш.
По спине пробегает знакомый холодок, неожиданно приятный в вызванном им чувстве беспокойства, в этой едва ощутимой дрожи в руках и словно бы сильнее забившемся сердце, ритм которого стал отбиваться в ушах, отдаваясь в каждой части тела импульсами хлынувшей по ним крови.
"Так понимаю, игра уже началась? Как всегда без приглашения." Одним движением проведённой перед глазами руки исчезло лицо уставшего странника, опустившего в бессилии голову - Сандерс словно бы выпрямляется, становится разом выше, прежде понуренный взгляд теперь источает неколебимую силу и решимость, обрамлённую в раскрывшуюся вместе с нечеловеческого вида широкой улыбкой уверенностью. Вместо подступившего к горлу смеха, в котором прозвучала бы не радость, а совершенно извращённая и неестественная форма предстоящего удовлетворения, доносится лишь короткая усмешка. И разворачивая кресло в обратную сторону, он садится, вмиг позабыв о всех своих планах.
Это обещает быть куда более интересным.
Размеренные шаги, лёгкая и непринуждённая поступь в его голове принимают облик рокового отсчёта, приближения заранее известной опасности, наваждением, гигантской волной нахлынувшим на привычное восприятие действительного, перевернувшим всё вверх дном. И когда кожа кресла испускает благоговейный стон, принимая в свои объятия хозяина, мир останавливается настолько, что собственное дыхание не поспевает за бесконечной чередой мыслей. 
...а дышит ли он вовсе?
Секунды молчания, показавшиеся вечностью. В них можно было задохнуться. И Сандерс ловит себя на мысли о том, насколько тщательно подбирает слова, насколько усердно пытается предсказать действия противника и с каким трепетом, волнующим и поглощающим изнутри, сжирающим заживо, ожидает ответного удара.
— …слышал, за левым плечом человека покорно ожидает Смерть, а за правым - взирает на него Ангел-Хранитель, - волнение - вулкан, жар которого распространился по всему телу, сосредоточившись в пальцах рук, и только многолетняя закалка позволила дрогнувшему голосу не потерять спокойствия, присущей речи расслабленности, и сокрыть присутствие охвативших эмоций. Он знает. Tот следит за каждым словом, прислушивается к каждой нотке сказанного, отслеживает каждое движение в поисках слабости и уязвимого места. Оба читают друг друга как открытую книгу, и каждое принуждённое действие тут же, незамедлительно, привлечёт внимание и станет началом конца. "Естественно. Легко. Без усилий. Иначе он заметит."
Перед ним был не генерал, общение с которым было свободным, фамильярным и даже театрально отыгрываемым; будто бы Сандерс был его личным Шутом.
— Что же увижу, обернувшись, я, Винсент? - стул с подачи опущенной на стол руки медленно разворачивается в сторону гостя. Застывшее на губах Леонардо нечто не имело ничего общего с улыбкой, даже ухмылкой, являлось чем-то настолько противоестественным, мрачным и даже не животным, что любой кто, увидeл её, невольно бы содрогнyлся. Жестокость, страсть, истязание, упоение болью, безумие, одержимость - увиденное в ней менялось бы в зависимости от воспринимающего. Он же сам выражал ей лишь радость - радость от очередной встречи со своим лучшим другом, коллегой, заклятым врагом и личным демоном.
Если взять человека и поставить против него себя же, это будет противостоянием. Если наделить их обоих извращённым от природы приобретённым садизмом, возникнет не сражение, а безжалостная расправа. Если же добавить к этому силу и веру каждого в собственное равенство с Богом…
Сандерс встретился с ним взглядом. Позади Винсента мелькнула и исчезла тень... Hичего. Лишь пустота. "Плод моего возбуждённого ума?" Но в безмятежных глазах его, казалось, мелькал дъявольский огонь.

Отредактировано Leonardo B. Blackmore (2014-07-14 05:40:35)

+1

5

[npc]94[/npc]

"Куда быстрее, чем я думал," - мысль с горькой примесью разочарования быстро отошла в глубины разума, уступив место приятному удивлению. Уже знакомая издевательская ухмылка удобно примостилась на губах без какого-либо намерения исчезать - это было лишь самое начало, вступление, а продолжение обещало быть ещё более интересным.
Винсент знает, чувствует его напряжение, следит за каждой потенциальной мыслью и отслеживает её до самого истока. Ему известно, какие усилия прилагает Сандерс в попытке подобрать наиболее подходящие слова. И каждый раз, когда ему это удаётся, испытывает ни что иное как удовлетворение.
Как хозяин, довольствующийся собственной игрушкой, раз за разом проверяющий её на прочность. Только разница была в том, что эта… могла - и кусала - обратно.
Рука, державшая подбородок, опускается сама по себе - настолько велико его потрясение. Даже не предпринимает попыток скрыть его, позволяя разошедшимся линиям лица передать всю эмоциональную глубину собственной реакции. "Великолепно, Леонардо. Великолепно. Ты просто бесподобен." Ещё шире расплываясь в улыбке, он наслаждается этим видом, жадно поглощает представшую перед ним картину безумия, досуха впитывает устремлённый на себя одержимый взгляд и отвечает на него точно таким же, своим, возвращающим всё это обратно вместе с долей уже личного сумасшествия.
Любовь. Совершенно ужасное и извращённое до неузнаваемости чувство любви. И оно неудивительно…
...ведь в развернувшeмся к нему лицом коллеге он видит лишь собственное отражение. Отражение, которое ему более чем нравится.
— С каких это пор ты поменял вероисповедание, друг мой? - лёгкий, совершенно дружелюбный тон противоречит истинным, не благим намерениям, контрастом мелькает на фоне жестокой улыбки. Вопрос на вопрос, и Винсент оставляет тому самому искать наиболее подходящий ответ. Он то знает - если там и был когда-то ангел, чистые белые крылья его давно обагрились кровью.
И он сам, лично, вырвал каждое перо без остатка. 
Правил в их игре нет, в ход идёт любое средство, важен только и единство конечный результат. Кто победит - получит всё, кто проиграет - потеряет нечто большее, чем просто жизнь. Патов здесь нет, ничья не разыгрывается, все пешки убиты и на шахматной доске стоят лишь короли, позади которых - трупы. И эта партия, этот заключительный финал серии матчей, будет продолжаться вечно…
Или пока один из них не устанет от этой игры.
— Знаешь, я приехал к тебе не просто так, - непосредственно к делу. Он желал как можно скорее разобраться с этой мелочью и уже после, освобождённый от всяческих забот, полноценно насладиться этой встречей. Винсент считал себя заботливым другом - пускай и в весьма неестественном виде. — Мне снова нужны подопытные крысы. Слышал, после битвы при Омусати ЮАР прихватил немалое количество пленных…
В глазах вновь засиял дьявольский огонь, и он наклонился вперёд, опустив сложенные в замок руки на колени. Совершенно осознанно. Им не управляли эмоции, они не руководили его жестами и мимикой лица, и генеральный директор Окскорпа пользовался этой способностью по собственному разумению. Как сейчас, якобы раскрываясь, когда на самом деле наносил первый удар.
— …и обзавeлся новой техникой, верно? Неужели неожиданный прорыв в твоём исследовании? - сарказм, непподельная радость садизма, власть разрушения - в эту фразу было вложено всё и без капли сожаления. Винсент прекрасно знал о недостижимой мечте Сандерса, уже давно следил за каждым процентом прогресса и открыто наслаждался тщетностью его усилий. И всё равно каждый раз не переставал удивляться тому, насколько далеко тот зашёл в своих экспериментах, насколько одержим был идеей, насколько давно перестал замечать цену очередного успеха.
Точно так же, как и он сам.

Отредактировано Leonardo B. Blackmore (2014-07-14 05:44:37)

+1

6

В словах дорогого друга спрятан известный ему заранее смысл - Винсент для него будет именно тем, во что он сам верит. Только оба они знали, кем именно тот себя преподносил и какую именно веру воспитывал в окружающих себя людях. Богоподобный образ, разрушить который не сможет в конце концов даже смерть. И Сандерс в очередной раз ухмыляется, в который раз за эту короткую встречу, прекрасно зная - там, за его плечом, никогда и никогo не было.
Пятнадцатая карта Тарот. Дьявол всё это время сидел перед ним в кресле. Безмятежно, спокойно и уверенно взирая на простого смертного, привязанного цепью, которую даже не держит рукою - люди сами надевали на себя ошейники, сами падали в бездну, сами приходили к нему и сковывали себя добровольно цепями. Всё, что он делал - это показывал самые грязные и тёмные уголки души, самые порочные мысли, так старательно ими же и отодвигаемые куда-то далеко в задворки сознания.
Только перед Леонардо тот был бессилен. Его трюки не действовали на него так же, как и собственные - на Винсента. И эта игра в отражения, по этой же причине, так ни к чему и никогда не приведёт.
Но всегда будет приносить им наивысшую степень удовлетворения, именно ту, что ничто другое не было способно им принести.
— Будут. Надеюсь, стандартное количество тебя более чем устроит, - короткий кивок красноречивее любого ответа. Глава научного отдела уже давно перешёл на эксперименты над людьми и щедро делился доступным "материалом" с другом - правительство ЮАР нашло в лице прогрессивного учёного идеальную возможность избавляться от приговорённых судом к пожизненному заключению захваченных в течение военных конфликтов врагов и отбросов общества, никогда уже не способных принести ему хоть какую-то пользу.
Как и Винсент, Сандерс сам желал поскорее разобраться со всеми формальностями, со всей обременяющей их работой и полноценно насладиться долгожданной встречей. Почему? Ответ был весьма прост. Только настолько извращённый и порочный ум, только человек такого же мировоззрения, приравнявший себя к Творцу, Создателю, считавший себя равным во всех смыслах, богоподобным созданием, был способен в полной мере воспринять его достижения. Его задумки. Его масштабные планы, неизменно ведущие к изменению всего, до чего он только был способен дотянуться.
Их мира. И оба, вдохновлённые собственным, вполне возможно что и ложным могуществом, уже давно и успешно добивaлись своей цели.
Учёный не стал отвечать на последний вопрос. Только загадочно, всё также извращённо и неестественно, улыбнулся, поднимаясь со стула. Его пальцы горели. Их обхватывал настоящий жар нетерпения. Медленный шаг, безмятежные, плавные движения, маска уверенности и спокойствия были лишь частью постановки, когда влечение завладело буквально каждой клеткой тела и толкало, толкало вперёд, словно отведённое ему время неумолимо стремилось к нулю, уходя вниз графиком стремящейся, нo никогда не способной достичь его, функции.
Дальний край лаборатории - центр театральной сцены. Сандерс оборачивается в сторону Винсента - зрителей, пришедших созерцать спектакль и в волнении ожидающих начала представления. Зал заполняет темнота, переговоры и шум смолкают, уступая место тишине и заранее заданной атмосферой мистичной загадочности. Он разводит руки в стороны, приготавливаясь, набирая полную грудь воздуха, погружаясь в роль и ощущая в полной мере предстоящую игру. Как медленно, волнующе поднимается занавес и тысячи глаз, тысячи душ, созерцающих его на сцене, становятся частью возводимого им здесь мира.
И он управляет ими, их эмоциями, их ожиданиями, их верой, убеждениями и взглядами так, как сам того пожелает, невидимыми нитями обволакивая каждое живое существо, превращая его в марионетку, куклу, которая считает себя отдельной, независимой личностью, но всё равно продолжает жить в согласии с желаниями кукловода.
Вот, что значит быть Богом. Вот, что значит стать Ему равным. И лабораторная сцена вспыхивает тысячами огней вместе с тем, как он вскидывает руки вверх, к небу - сотни дисплеев возникают прямо из воздуха, материализуются словно бы по мановению волшебной палочки, перемещаясь, мелькая, танцуя в одном только им известном танце, ритм которoго задаёт их Творец. Пальцы рук, подобно оркестровой музыке, набирающей высоту, достигающей кульминации, порхают бесчисленным множеством тончайших, прекраснейших крыльев разноцветных бабочек, едва-едва касаясь каждого из многочисленных экранов, призрачных, эфемерных, но при этом подчиняющихся малейшему проявлению воли Создателя.
Он везде. Антон Сандерс находится здесь, но при этом существует везде. В каждой части планеты, на каждом материке, в каждой стране, городе, доме и компьютере, подключённом к сети. Его глаза находятся повсюду, его взор простирается за пределы затемнённого помещения лаборатории, его разум охватывает весь мир, впитывая в себя события, людей, места, информацию - каждый вспыхнувший дисплей является окном, порталом, древнегреческим Дромосом, и они вспыхивают миллионами вместе с тем, как установленные на стенах датчики улавливают каждое движение, каждую эмоцию, каждый напрягающийся мускул лица и проявляющиеся в глазном яблоке изменения.
Всевидящее Око, Глаз Бога или просто Око Бога - название изобретения не было важно, истина состояла исключительно в сути.
И упиваясь собственным, обретённым путём многочисленных исследований, могуществом, Сандерс финальным аккордом погрузил всё во тьму. Неожиданно. Резко. Вспышкой звезды, вмиг опуская занавес прямо в середине представления вместе с тем, как зрители перестали дышать, мыслить и даже существовать вне игры актёра, настолько поглощeны были увиденным зрелищем.
Один единственный экран остался на месте тысячи других. Мерцал, словно бы приглашая к себе, в нескольких метрах от кресла Винсента. Это был его подарок. Подарок другу, раз за разом навещающему его и имевшему ту же самую цель.
Красная кнопка в центре дисплея так и ожидала быть нажатой.

Отредактировано Leonardo B. Blackmore (2014-08-26 04:52:15)

0

7

[npc]94[/npc]

На лице Винсента мелькнуло выражение глубочайшего интереса - рот слегка приоткрылся, словно бы тот протягивал гласную, но ни один звук так и не прозвучал. С формальностями было покончено и он предвкушал очередное невероятное шоу, то ли по собственному желанию, то ли в качестве искреннего проявления охвативших его эмоций, меняя позу. Прежде сложенные в замок пальцы удобно примостились на ручках кресла, а корпус ушёл обратно, к спинке, вместе с тем, как была слегка откинута назад голова.
Но левая рука, почти что подсказкой для друга, потянулась к лицу - большой палец под челюстью, указательный и средний рядом с виском. И по тому, как сильно будет опущена на них голова, Леонардо легко сможет понять, насколько близок будет его дорогой гость к проявлениям скуки, не вызови это небольшое представление должного восхищения.
"Впрочем, это было лишним," - лицо расплылось в очередной улыбке, само собой, естественно и непринуждённо. Только так, как это всегда было с ним во время этих коротких встреч, когда в голову не прокрадывалась даже мысль о том, насколько же истинной являлась очередная проступившая эмоция и не продолжение ли она годами носимой, давно заменившей его естество, маски.
Ему нравилось то, что он видел. Нет, ему доставляло самое настоящее наслаждение то, во что он верил, наблюдая, отмечая, представляя и дополняя образ увиденного фоном собственного мира, созданного им же Номоса, который впитывал созерцаемое подобно тому, как поглощает влагу пустыня - жадно, досуха, не оставляя ни одной, даже самой крохотной капли.
Возбуждённый ум сам создавал картину предстоящей перед ним реальности. Сотни огней красными розами, желанием и страстью переплетались с чистейшей белизной лабораторных стен. Правая рука учёного, возвышенно поднятая вверх, устремлена была вверх, к высшему, сливалась, словно сжимая в пальцах подобно жезлу, с мелькавшим позади позвоночником; левая, опущенная, указывала вниз, движение света соединялось в один поток бесконечности, пожирающую собственный хвост, змею, и сияющим диском, мечом пронзающим воздух, представали порхающие в танце звёзды, каждым заключительным реверансом нескончаемый череды выступлений всё более наполняя чашу восхищения - всё сотворённое было ничем иным, как разворачивающимся перед ним сном, существованием созданных Сандерсом в непрерывной азартной игре божественных элементов, и волшебным образом всё померкло, исчезло по одному велению космического кудесника также, как переставал быть для зрителя шарик, ловко скрытый в рукаве…
"...фокусником." Первая карта раскрылась, и на губах Винсента примостилась столь привычная усмешка. Они были друг для друга именно тем, во что сами верили, но даже для него оставалось загадкой, какое же чудо породило в его сознании образ этого извращённого до смеха сквозь слёзы мага. Тот был жалок, смешон в своём театре одного актёра…
И, в тоже самое время, кто же ещё из встреченных им за всю жизнь людей настолько приблизился к образу Бога? Пускай и только в собственном, таком же противоестественном, недосягаемом и чужеродном, как и он сам, мире.
Возможно, от столь любезно преподнесённого подарка стоило отказаться. Но если Фокусник решил перенести финальное действие и всю последующую за него ответственность на плечи личного Дьявола, то как же может тот, не ухмыльнувшись очередной проделке, не благосклонно принять его? Указательный палец правой руки дотянулся до дисплея - эфемерного, несуществующего, не имеющего твёрдой физической формы и неощутимого поверхностью кожи - и без каких-либо мыслей или опаски нажал на столь привлекательную красную кнопку.
После чего, откинувшись обратно в кресло и приняв естественную для себя привычную позу, стал терпеливо ждать продолжения.
"Ведь на этом не всё. Верно, Леон?"

Единственный источник света потух и мрак мгновенно поглотил помещение. Каменная статуя, прежде не подававшая признаков жизни, с коротким вздохом опустила руки - представление Сандерса подошло к концу и, вместе с ним, исчезла прежняя возвышенность, забрав с собой и все обозримые чудеса. Было трудно ответить, любил ли он этот своеобразный момент "послесловия", когда прожектора были выключены, аплодисменты затихли, занавес опустился, зрители покинули зал и в воцарившейся тишине оставалось только безмолвно опуститься в кресло, закрыть глаза и позволить собственным мыслям унести себя куда-то далеко.
Именно так учёный и поступил, ровным шагом миновав кресло Винсента и двинувшись обратно в сторону рабочего места. Приятная мягкость поглотила вмиг уставшее и вымотанное тело, а рука инстинктивно потянулась к кружке с кофе - только чтобы вновь отметить его отсутствие.
На одиноком экране, мгновение назад потухнувшем вслед за своими братьями, всплыло несколько небольших окон. Винсент сразу распознал в них производимую запись камер наблюдения и остальную часть научного центра. Подобный пчелиным сотам, тот олицетворял собой отдельный, закрытый от остального, мир с чётким распределением обязанностей и иерархией, на самом верху которой стоял, без сомнений, человек, носивший теперь имя Антона Сандерса.
"Только вот его пчёлы не выглядят такими же бодрыми и радостными, как он сам. Впрочем..." Ухмылка на лице генерального директора Окскорпа становилась всё шире вместе с тем, как сотрудники, подобно оживающим в руках кукловода марионеткам, сами того не замечая становились активней и энергичней, продолжая питать промышленный механизм собственными силами.
Чистый кислород, - умер фокусник-Создатель, и на место его пришёл именно что Сандерс - учёный-исследователь, глава научного отдела, в какой-то момент уже надевший очки и, поглощённый данными на мониторе компьютера, объясняющий происходящее привычным для него сухим, констатирующим и перечисляющим обычные, общеизвестные факты тоном. — Воплотил одну старую идею и приказал инженеру слегка модифицировать систему кондиционирования воздуха. Одного нажатия кнопки достаточно, чтобы насытить все рабочие корпуса кислородом и наблюдать за тем, как усталые лица трудяг возвращают себе прежний здоровый окрас. Знаешь, я считаю это своего рода проявлением доброты - даю им немного надежды и возможность сделать последний, завершающий рывок перед тем, как двинуться по кроватям. Сама мысль о не выполнивших возложенные на них задачи неудачниках, отчаянно пытающихся заснуть, мне противна.
Ответом была лишь протянутая буква и закрывшиеся словно бы в желании уснуть глаза. Подарок Винсенту более чем понравился, однако интерес его стремительно угасал - не было между ним и Антоном Сандерсом той связи, что заставляла испытывать так любимое им извращённое, садисткое наслаждение в попытках любым способом одержать над противником вверх, овладев им. Нет, ему нужен был Леонардо, который, увы, исчерпал доступные на данный момент силы и затаился глубоко в личности друга, восстанавливая потраченную энергию. "Что же, я подожду." Время ночного визита подошло к концу, и кожаное кресло издало протяжный стон, выпуская хозяина из своих объятий.
— Лови, - блондин повернулся и одной рукой поймал брошенный в его сторону предмет. Вполне себе обычный переносной хранитель памяти. Он поднял взгляд вверх и увидел только спину - столь неожиданно нагрянувший к нему друг, поправив на себе пиджак и опустив руки в карманы брюк, покидал лабораторию. — Изучи содержимое во время моего отсутствия. Надеюсь, ключ от твоей виллы лежит на прежнем месте.
И оба, даже не видя выражения лиц друг друга, почти что синхронно ухмыльнулись одной и той же мысли. "Завтра будет продолжение."
Основное блюдо только только положили на противень, намереваясь засунуть в разогретую духовку.

Эпизод Завершён.

Отредактировано Leonardo B. Blackmore (2014-08-26 15:21:02)

0


Вы здесь » Code Geass » Архив » Архив игры » 01.10.17. Забытые герои