По счастью приступы морской болезни Широ свойственны не были. В данный момент, находясь на борту далеко не нового корабля девушка скучающим взглядом смотрела на постепенно приближающийся берег. Новое задание - под видом очередной сиротки поступить в необычный, на взгляд Культа, приют. До сих пор ничего необычного девушка для себя не отметила, сам остров, по крайней мере издалека зловещим не выглядел, а толстая монахиня-настоятельница, сопровождавшая Широ, выглядела как... толстая монахиня-настоятельница. Все как положено, слова-соболезнования о гибели родителей, расхваливания того наверняка жалкого местечка, которое и нужно изучить. Благо с объятиями не полезла, это же так мерзко. Кстати, именно на случай этих самых объятий от кого бы то ни было, Широ сама оделась ни дать ни взять дитя пуританской семьи - полностью закрытое серое платье плюс перчатки, плюс непромокаемый плащ. Сама погода на севере способствовала тому, чтобы закутываться в побольше слоев одежды, что не могло не обрадовать девушку-альбиноса.
Когда кораблик пристал к деревянному и пахнущему гнилью причалу, Широ попыталась нагнать на себя удрученный вид. Главное не забыть, что тут она снова Альбина, и вовремя откликаться, когда будут к ней обращаться. Интересно, действительно ли в таком тихом омуте водятся рогатые черти?

Вид монастыря напомнил Широ про средневековую инквизицию. В те времена на кострах сжигали красивых женщин, рыжих, левшей, и альбиносов, надо полагать, тоже. А уж какая внутри стояла духота, воздух казался таким густым, что его можно было резать ножом. Первым желанием было – выскочить обратно под дождь, но тут цепкие руки схватили девчонку и стали ее крутить во все стороны, разглядывать и снимать с нее вещи.
Пусть еще власяницу выдадут для полноты картины – думала девушка, сумевшая быстро вытянуть руки из стаскиваемых с нее перчаток и спрятать их за спину, благоразумно ничего не комментируя. Когда руки были открыты, Широ чувствовала себя практически голой, ведь именно на ладонях сосредоточено больше всего нервных окончаний. Благо тут предпочитали не за ручку водить, а в спину толкать, что хоть и вызывало мерзопакостные ощущения, от которых девчонка вздрагивала, но зато не приходилось вдаваться в далеко не благочестивые подробности жизни надзирательницы.
Когда Альбину втолкнули в темную комнату, не пояснив абсолютно ничего, она в первый момент даже растерялась, оглядывая скудную тесную обстановку. Других детей она сначала не заметила и разглядывала их как еще какой-нибудь предмет мебели.  Только после того, как с ней заговорили, Широ признала их за живые здравомыслящие (?) существа.
- Ши… - на мгновение забылась, но быстро овладела собой – Зовут меня Альбина. Шикарная тут у вас обстановка я смотрю.
Глаза уже привыкли к темноте, и посматривая на своих «товарищей по несчастью», девочка решила пока к ним не прикасаться. В том числе и по соображениям гигиены.
- Скажите, а где тут туалет? – вопрос задан был не по причине того, что Широ нужно было выйти по нужде, а затем, чтобы как можно лучше понять план монастыря. Если ее застанут шатающейся ночью по коридорам, всегда есть возможность оправдаться тем, что она неправильно поняла дорогу и заблудилась. Идеально будет, если уборная в каком-нибудь дальнем конце коридора. Тогда ее блуждания особых подозрений не вызовут.

Отредактировано Широ (2014-07-05 15:58:28)

Увы копание в чужом грязном белье откладывалось на несколько неопределенный срок. Насколько сильно Широ изменилась в лице, поморщившись при виде такого предмета личной гигиены? Пожалуй, от внимания других детей это все же не ускользнуло. При необходимости подопечная культа могла и не в таких условиях работать, но тут все же захотелось поскорее со всем этим закончить и сжечь это местечко, на всякий случай.
Сколько лет тут самой старшей? Вряд ли больше, чем Широ, однако судя по тому как измождено эти девчонки выглядели, она могла казаться младше своих лет. Альбина аккуратно присела на край кровати. Постельное белье тут тоже менять не любили. Ночной горшок девочка задвинула ногой обратно под кровать, всем своим видом показывая, что может подождать до утра. Вот только раздеваться и ложиться спать она не спешила. Осознание того, что рядом с ней в кровати будет лежать еще одно тело, которое во сне может толкаться, и пинаться, и дотрагиваться до незащищенных участков кожи, вызывало желание провести ночь сидя в легкой полудреме.
- Сколько нас здесь? - Лизе видимо уже не раз приходилось сталкиваться с новичками. Интересно, у этого места есть "уши" в стенах? В средневековых строениях такое не редкость, но зачем кому-то может пригодиться подслушивать болтовню детей? И все же говорила Широ шепотом. Плюс упоминала местоимение "мы", дабы до поры до времени особо не выделяться.
- Есть тут какие-то правила? Мне толком ничего не объяснили.

Отредактировано Широ (2014-07-12 21:39:39)

Странно, что за пару дней ничего особенного, что бы отличалось от обыкновенного монастырского приюта, не произошло. Детский труд, конечно, незаконный, но такое практиковалось практически повсеместно. К тому же рассудку детей это вреда не приносило, да и физическими наказаниями сверх меры не занимались. Даже как-то неинтересно стало.
Детей и вправду оказалось немного и быстро выяснилось, что на роль сообщника из них никто особо не подходит. Мужскую часть воспитанников Широ вообще нечасто встречала, видать, был на это какой-то особый запрет. Никаких сверхспособностей тоже никто открыто не демонстрировал. Так, где же прячутся черти из тихого омута?
Начищать столовые приборы было довольно нудным и бесполезным по суть занятием. Однако Альбину это устраивало больше, чем, например, картошку чистить, учитывая практически полное отсутствие кулинарного навыка. Немного сосало под ложечкой, но на подобные мелочи, с тех пор как стали появляться мигрени, уже никакого внимания не обращалось. Повариха, равно как и все монахини, вызывала у девчонки желание перерезать ей глотку, несмотря на то, что в Культе этим обычно занимался Ролло. А вот появление нового актера в этом театре заставило насторожиться. Раньше кроме монахинь к воспитанницам практически никто не подходил. Едва услышав слова Елизаветы о том, что нужно быть неприметнее, Альбина уставилась красными глазами на указывавший в ее сторону палец.
- Обряд посвящения… - как-то со злостью, но едва слышно, шепнула она Лизе и поднялась с места. Похоже, начинается. Чем же смогла страшненькая девочка-альбинос приковать к себе внимание директора приюта? Что за прошлое могло быть у этого не вызывавшего симпатии мужчины с большим брюшком? Пожалуй именно к нему стоило применять Гиасс, дабы узнать всю подноготную данного заведения. Но сейчас же Широ лишь вопросительно смотрела на него, не зная чего ожидать, но прекрасно понимая, что хорошего ничего быть не может.

Странное это чувство – ощущение того, что за тебя кто-то беспокоится.  Альбине оно было неприятно, но все-таки, обернувшись, она улыбнулась Лизе искусственной улыбкой, означающей фразу из какого-нибудь боевика: «Все будет хорошо», перед тем моментом, когда убивают любовь всей жизни главного героя.  На личное оскорбление девочка лишь слегка повела плечами, вполне благоразумно не оставляя никаких комментариев. Страха не было, лишь какой-то нездоровый интерес и неприязнь ко всем участникам сего действия.
Спускаясь вниз по коридорам, Широ старалась как можно лучше запомнить пути отступления, запоминая каждый поворот. Девочка еще понятия не имела, чем такая встреча с директором может закончиться, но теперь пожалела, что сегодня их комната занималась не нарезкой овощей, к примеру. А то можно было бы хоть ножик с кухни умыкнуть.  За одни только тычки в спину тростью, от которых Альби невольно вздрагивала, можно было уже вскрыть этому человеку яремную вену. Странно, что никакого сопровождения не было, видимо дяденька был на редкость самоуверенный.  Интересно, есть ли вероятность эту самую тросточку у него отобрать?
Вот уже эта странная парочка достигла своего пункта назначения. Зала, по мнению Широ, была ужасно безвкусной,  казалось, дизайн подбирал как раз именно тот мужчина, который не соизволил даже представиться. Ах, как некультурно. А еще здесь было душно. А дяденька был жирен до омерзения. Этакий боров, смотревший на четырнадцатилетнего подростка как на дерьмо собачье. И какого же он был высокого мнения о девочке, просто диву даешься. Внешне Широ  сейчас мало чем отличалась от других воспитанников: голова склонена немного на бок, на лице написано удивление и некий трепет.  А если бы посмотреть на внутреннюю сущность Альбины, то она хищно улыбалась во все 32 зуба. По высказываниям толстяка было прекрасно понятно, что Гиасс тут есть не только у нее.  Остались лишь детали, а потом, добравшись до ближайшего средства связи, она свяжется с Культом, а они об остальном позаботятся.
- Раздевайся, - какой же он все-таки мерзкий. Для педофила так закутываться глупо – ему будет довольно сложно получать удовольствие от процесса.
- Зачем? – Промолвила Широ, доселе сохранявшая молчание, - поверьте, от этого зрелище лучше не станет, - между прочим, говорила она чистую правду. Торчащие ребра, острые косточки, полупрозрачная кожа с голубоватыми прожилками вен – путь на конкурсы красоты Альбине был заказан с рождения.
- И вы чуть-чуть ошиблись. Знаете, это... – девочка приложила указательные пальцы к вискам – ...на самом деле, сила Бога.

Глядя на начинавшего терять терпение толстяка, казавшегося уже скорее родственником медузы (желеобразная структура тела, отсутствие мозга), Широ не смогла сохранить «лицо кирпичом» и каждый желающий мог бы увидеть гримасу отвращения.  И этот мерзкий человечишка возомнил себя святой инквизицией? Как же он жалок.
Удар в живот заставил девочку-альбиноса вскрикнуть, согнувшись пополам и отшатнуться на сантиметров тридцать назад. Под мешком жира у директора еще сохранились мышцы (удивительно). Но боль от удара и требования подчиниться и дать себя попользовать – не это беспокоило Широ. Медленно она начала выпрямляться и на полпути замерла. Перед глазами возникло подрагивающее красное пятнышко, не сулившее ничего хорошего. Признак мигрени, источника самой сильной боли, которую только испытывал ребенок за свои четырнадцать лет. Только признак, один из многих, но беду предвещало то, что раньше этот красный огонек, нарисованный воспаленным мозгом, появлялся лишь после неоднократного использования Гиасса. Самой боли еще не было, она может появиться через несколько часов, а может и обойти девочку стороной. На этот раз.
Несмотря на маленькое неудобство, очередного гневного выпада с тростью Альбина постаралась избежать, отскочив на пару метров, оценивая при этом, чем бы таким тяжелым можно было запустить в толстяка.  И при этом на его столь «вежливую» просьбу заткнуться ответила отказом:
- Вы со всеми так обращаетесь? А мальчиков тоже насилуете? Быть может всему виной детская травма? У вас были родители-извращенцы? – И быстро удалилась на еще более приличное расстояние, но не зажимаясь в угол и не приближаясь к стенам. В проворности она должна была выигрывать, такая туша хорошо бегать не могла однозначно.
- Покажите мне. Не стесняйтесь. Пожмем друг другу руки, познакомимся поближе, может, договоримся. – Нет-нет, на нагловатый тон Широ не переходила, и издевку в ее словах можно было заметить лишь человеку, который имел длительный опыт общения с ней. А такой подчеркнуто-вежливый тон даже еще больше должен был усугубить ситуацию.