Как только на табло засветилась надпись «пристегните ремни», Нина занервничала. Ремни, правда, пристёгивать не стала – незачем, они и так были застёгнуты весь период перелёта, так как Эйнштейн боялась летать, и предпринимала всё, от неё зависящее, чтобы не разбиться, в остальном надеясь на пилота. Авиакомпания была хорошей, её родители сами летали на этих самолётах и не отправили бы единственную дочь в бездумный полёт, но, тем не менее, британка нервничала.
Самолёт пошёл на посадку, к горлу Нины подкатила тошнота, и она даже посмотрела в сторону рвотного пакета, но передумала – всё было не так уж плохо. Стюардесса улыбнулась ей, заметив бледность девушки, но Эйнштейн покачала головой, мол – ей ничего не нужно.
Самое трудное в перелётах (кроме страха разбиться всмятку) это, несомненно, смена часовых поясов и раннее время перелётов. Родители взяли ранний рейс, чтобы Нина успела в Академию, так что Эйнштейн ужасно не выспалась. В самолёте вздремнуть тоже не удалось, так как в гости заглянула паранойя, нашёптывая на ухо липкие гадости по поводу аварий и террористов с бомбами. Так что надежда была только на предстоящую ночь, которую Нина ждала, как праздника.
Но вот посадка закончена, багаж получен – чемоданчик с одеждой и книгами, Нина путешествовала практически налегке, - и британка вышла на площадку, где у входа заметила Ривалза. Конечно, Нине было его жалко, ведь парнишке пришлось проснуться рано, да ещё и замёрзнуть, но она обрадовалась, что будет не одна, и не придётся ловить такси, которое может вести одиннадцатый.
Чуть прибавив шагу и волоча за собой чемодан на колёсиках, Эйнштейн направилась к Ривалзу, подойдя ближе, виновато улыбнулась.
- Привет, - поздоровалась Нина, заправляя прядь волос за ухо. Стесняться было бессмысленно, перед ней друг, так что Эйнштейн запихнула свои комплексы куда подальше.
- Прости, что заставила ждать.

Любая другая девушка на вопрос о бледности тут же схватилась бы за зеркальце в беспокойстве за свою внешность, но Нине на свою внешность было откровенно плевать. Она давно привыкла к тому, что она не красавица, и ей хватало того, что она умная – в своих умственных способностях Нина никогда не сомневалась, и этого хватало, чтобы удовлетворить самолюбие. Особенно на контрольных, когда полкласса внезапно вспоминали, что существует на свете такая Нина Эйнштейн, которая мозгами в дедушку пошла.
- Нормально, - отмахнулась британка, - просто не выспалась, и в самолёте летать не очень люблю. Особенно посадки, взлёты… Видимо, слабый вестибулярный аппарат.
В который раз порадовавшись, что в мотоцикле Ривалза есть коляска, Нина осторожно туда залезла. И тут к горлу почему-то подкатила тошнота. Проанализировав её, Эйнштейн поняла, что тошнит её от голода – в самолёте она от еды отказалась, вот и расплачивается.
- Ривалз… - осторожно позвала Нина, - а мы можем заехать куда-то перекусить до занятий? А то мне не по себе.

- Здорово, - коротко провозгласила Нина, усаживаясь в коляске поудобнее и надевая шлем, из-под которого всё равно продолжали торчать косички. Она до сих пор была напугана шумом толпы вокруг, Нине было ужасно не комфортно, всё же она никак не годилась на разъезды по городам и весям. Но чуткая Нина почувствовала, что Ривалз не особо то и хочет её куда-то везти. И повела себя, как эгоистка - а именно, сделала вид, что этого не заметила.
- У меня хватит, - заверила Ривалза британка. Конечно, она и не думала, что парень будет за неё платить, и даже удивилась, когда тот так сказал. А в деньгах Нина никогда не нуждалась, как никак, её семья последнего не доедала. Домой же к Ривалзу Нина ехать стеснялась, и вовсе не из-за предрассудков "ах, я в комнате у парня", а просто не хотела причинять неудобства не только ему, но и его матери.
Ужасно хотелось ляпнуть "трогай", но вместо этого Нина пробормотала короткое "поехали, пожалуйста".