Не успела Симидзу опомниться после небольшого инцидента с участием давней знакомой, которая, к слову, сейчас сидела рядом с ней одной из вертолётов, как получила новое задание в числе наёмников Легиона. С их родом деятельности, работа всегда приходила внезапно. И к этому сама Смерть уже успела привыкнуть. Так что, это не стало какой-то особой проблемой для девушки. Пускай сама она всё ещё чувствовала небольшой «дискомфорт» от своего нового места жительства и положения. Если его вообще можно было таковым назвать.
Она огляделась в вертолёте, цепляя взглядом каждого из присутствующих, и внезапно обратилась к одной японке – старой знакомой, вздумавшей пытаться пробудить в ней давно забытые чувства.
- К моему совету ты так и не прислушалась. Почему же? Тогда я говорила на полном серьёзе.
В ответ же было брошено многозначительное «и я». Что только не понравилось самой девушке. Но и продолжать этот бессмысленный разговор не было особой нужды. В конечном итоге, Саката была уже не маленькой девочкой. И если ей вдруг приспичило найти своего «старого учителя», то, пускай она делает что ей вздумается. Сама же Нозоми не собиралась как-то более ещё на это всё реагировать. Оно было не нужно. Для себя Алая уже всё решила. И там молодой японке уж точно не было места.
Дальнейшая же «поездка» продолжилась в гордом молчании. Почти гробовой, разбивающейся о шум двигателя и лопастей вертолёта. Их задача заключалась в охране небольшой группы учёных и археологов, нашедших крайне интересный артефакт. По крайней мере, всё это было в интересах самого Легиона. А на все попытки расспросить об этой находке Станислава закончились тем, что последний пометил её как ЭМ-оружие, связанное с Культом. Этого хватило для того, чтобы Нозоми принялась за этой задание с должным ей энтузиазмом. Если Культ захочет получить данное оружие, это будет, пускай и небольшим, но шансом добыть крупицы нужной ей информации. Только это и удержало её от вопроса – Почему именно она была назначена командующей на это задание. Впрочем, даже если бы ситуация сложилась как-то иначе, у Симидзу не было особых причин отказываться от этой работы. Или как-то проявлять свой негатив в её сторону. В конечном итоге, это не слишком отличалось от её рода деятельности ещё будучи находясь в ВС Германии. Разве что, полярность поставленной задачи была немного другой. Что, собственно, мало что меняло, если присмотреться чуть внимательнее.

По прибытию на место и разгрузки, Нозоми требовалось больше информации о местности. Дабы обеспечить максимально эффективную охрану выбранного полигона, которую она смогла получить от одного из ведущих «раскопками» учёных и, осмотрев всё своими глазами. На данном этапе, все, что от неё могло потребоваться, это расставить наёмников по периметру – разделив их по группам до шести человек. Пока одна группа прочёсывала периметр, наблюдая за всем происходящим вокруг лагеря, другая обеспечивала безопасность самих археологов, учёных и самое «находки». Змей был назначен главным во второй группе. Когда в первую же вошли Никита и Инна. Сама же Нозоми была в непосредственной близости с охраняемым объектом. В тайне стараясь раздобыть чуть больше информации об этот самом «оружии». Не сильно поднимая шуму, и не позволяя себе перейти границы дозволенного.

Отредактировано Shimizu Nozomi (2017-08-26 01:11:02)

Тайга встретила гостей недобро: злым морозцем, непроходимыми сугробами и ледяным ветром. Спасал лишь продуманный зимний дизайн боевой униформы, вручённой им перед самым заданием.
Многих прибывших вместе с ними Инна знать не знала. Им не доводилось сталкиваться на полигоне. Даже Кобру, которая зарекомендовала себя как большой любитель погонять остальных, оставили в Москве. И вместо этого с ними послали её. Эту жутковатую красноглазую азиатку, на немецком шпарящую покруче, чем на своём родном. Во всяком случае, так казалось Инне, которая с самого появления в «Легионе» этой загадочной девушки, Симидзу Нодзоми, начала пристально к ней присматриваться.
— Никит, — серьёзным тоном Инна подзывает к себе своего молодого человека. — Нам нужно поговорить.
Этой фразы боятся все мужчины. И что греха таить — юные наивные девочки тоже. Но Инну это волновало меньше всего. Ведь она не была ни тем, ни другим. Удивляло её другое.
«— Почему её назначили командиром? Какого её посвятили в планы остальных? Что она вообще такое?»
Японка, которую во время отбора на полигоне боялись чуть ли не все её подопечные, возникла на горизонте у «Легиона» точно чёртик из табакерки. Никто ничего не знает, а Станислав Васильевич в своём обыкновении слишком много молчит и слишком далеко уводит любой разговор, что касается Нозоми.
«— И почему мы должны ей доверять?»
Вопросы не покидали голову Инны. Подул ледяной ветер и она смешно попыталась втянуть шею в туловище, укрывая подбородок от колючих прикосновений тайги, а затем перехватила ремень, к которому крепился новомодный автомат. Был бы у них такой тогда, на Алтае... Да чёрт! Хоть какой бы, какой стрелял на средних дистанциях! Когда их нагоняли китайские разведотряды, не было другого выхода, кроме как бежать со всех ног — никто в здравом уме не станет отстреливаться из СВД в такой ситуации.
— Никит, блин! — она развернулась и, просунув голову в палатку, замерла, после чего перешла на полушёпот. — Сколько можно тебя ждать? Я стою мёрзну, как дура. Не хочешь в нашу часть лагеря перебраться? Яйцеголовые уже устанавливают для нас общую палатку палатку, мы должны проверить её... Чем ты там, блин, занимаешься?
Инна вошла внутрь и выглянула из-за плеча молчаливого молодого человека на стол.
— Ты что, умудрился её сломать?!
Да. Она видела то, что видела. АВ-17 — новенькая, сверкающая, буквально в прошлом месяце сошедшая с конвееров «Азарта», в раздербаненном состоянии лежала на столе перед Никитой, сосредоточенно перебирающим различные детали. Шапка парня лежала на столе и изредка ею он то и дело смахивал со лба проступившую испарину. И неясно было — то ли экземпляр дерьмо, то ли Никита совсем разучился обращаться с оружием за то время, что они провели в комфортной московской квартире.
И всё сводилось к одному: потеря оружия в «Легионе» каралась довольно серьёзно. Во всяком случае, на бумаге. Ведь прецедентам ещё не было дано возможности произойти. Но упомянутая в уставе объяснительная пугала, пожалуй, даже больше, чем потеря премии. Ведь все знают, что любым объяснительным есть предел, после которого наступает лишь одно: конец. Не говоря уже о том, что без своего оружия легионер на задании становится бесполезным, как наковальня без молота.

Отредактировано Инна Юдакова (2017-09-08 00:32:35)

Наблюдая, медленно передвигаясь по охраняемому лагерю, Смерть внезапно задумалась над тем, когда последний раз прогуливалась в чаще леса. Высматривала каждый след животного, спокойно, бесшумно выискивая свою новую жертву. Предпочитая больше охотиться на таких же хищников, как и она сама, но среди животных, Нозоми порой и вовсе забывала, кто она есть на самом деле. Мимолётный шанс забыть всю ту боль потери, испытанную в прошлом, сделавшую её абсолютным чудовищем, шагающим по бескрайним трупам людей. Без какой-то конкретной цели. Просто идя путём выживания, алые глаза опустели почти навсегда, потеряв свой природный блеск. Но в такие моменты всё было иначе. Она вновь оживлялась, занимаясь, чуть ли не единственным, любимым делом. Осознание того, что она всё ещё могла походить на нормального «живого» человека, придавало сил двигаться дальше. И вот теперь, наконец-то, у неё вновь есть цель, ради которой она даже готова утратить всё человеческое, что в ней осталось. Пускай даже впоследствии станет настоящим бездушным оружием. Было наплевать. Единственно, что цепляли, не давая полностью предаться таким мыслям, слова одной молодой глупышки, возвращение которой освободило давно забытые чувства в душе убийцы множества людей.
Девушка в задумчивости, что было крайне редко на задании, набрела на весьма непонятную ей картину. Точнее, она хотела бы знать, чем эти двое русских в её команде занимались. Когда все должны были быть на охране порученного им объекта. Впрочем, о самом «объекте» у неё также были свои мысли. И, если бы не этот небольшой инцидент, она бы уже пошла с некоторыми вопросами к главе данной археологической экспедиции. Конечно же, далеко не факт, что ей бы вообще стали отвечать на них. И применять свои навыки убеждения тут было несколько неправильно. Но, как говорится, попытка не пытка.
- Чем ты занимаешься? – Резко раздался леденящий душу голос японки прямо за спиной у Юдаковой Инны. И самое главное, создавалось такое впечатление, что Нозоми появилась будто бы из воздуха. Не малейшего звука. Абсолютно ничем не выдав своего присутствия. А также, прекрасно услышав голос другого парня внутри палатки, японка решила продолжить не дожидаясь ответа от девушки. – Да. Из новенького, охраняемый объект прямо у тебя под носом. Не слышал о таком?
В тон самому Лаврову, проговорила Нозоми. Почти с таким же недовольством и сарказмом. Скрестив руки на груди в ожидании ответа от этих двоих.
«И за что на мою голову свалилось два этих человека? Ещё при первом знакомстве, они выглядели довольно сомнительно. Можно ли на них полагаться и впредь?»
Конечно же, ничего из этого японка и не подумала сказать вслух. Но мысли плотно засели в голове, в противовес недоверчивым взглядом обоих в её сторону. Что было вполне логично. Учитывая, что она была и вовсе нумерованной. Правда, уже давно привыкшей ко всем этим взглядам японке, не было до этого никакого дела. Впоследствии, они сами для себя уже решат, стоит ли та, кого прозвали настоящей посланницей синигами, доверия или же нет.

Инна была готова взорваться, видя, что творит Никита. А ведь ещё, чёрт бы его побрал, это её благоверный!
- Так, Нéкит! - девушка, которая вне сомнений была вектором скорости ветра, что меняла направление флюгера, хотела было отчитать молодого человека, ибо была уверена, что поломка - его рук дело, но... не успела этого сделать, как её окатило резкой ледяной волной из-за спины. Лёгкий восточный акцент (в которых Инна совершенно не разбиралась, просто узнавала по факту тембра), волевой тон... О да. Это была она.
"Мля-я-я, - мысли Инны спутались при появлении красноглазой. - Ты-то здесь каким боком нарисовалась, чепуха солнцеликая?"
Увы, но от предвзятого отношения к азиатским народностям Инна так и не смогла отречься от расовых предрассудков. Слишком глубоко пустили корни воспоминания о тех страшных днях, что провели они вместе с Никитой, скрываясь в горах от преследующих их «косоглазых». И отделаться от ощущения, что эта то ли Шимидзу, то ли Симидзу, хрен их разберёшь, эти японоведов, Нозоми была одной из них.
Но операция - превыше; приказ - превыше, покуда ничто не угрожает их жизни. Любые обиды нужно прятать, глотать, как манную кашу с комочками, словно это последнее, что ты можешь распробовать перед смертью. Всё это можно пережить им. Замять, оставить. Они не у себя дома. Они - посреди заснеженной пустоши. До аэродрома - пару десятков километров. Нет ни выхода, ни права выбирать. Они наёмники. Их не связывают узы крови или факт самого появления на свет. Лишь данное слово солдата. Твёрдое и надёжное, как дамасская сталь, деньги для которого - лишь гарант, но не более. И этим они были связаны. Не патриотизмом. Не деньгами. Не кровью, не родством. Словом.
Инна предпочла смолчать. В любой другой обстановке она ответила. И плевать на дурную славу, что стоит за этой японкой, на её имя - честь дороже любых возможных последствий, если выше них не стоит приказ. И, пожалуй, впервые за всё время ей пришлось не встревать за Никиту. Смолчать. Позволить ему высказаться самому.
Пнув пригрошню снега под ногами, Инна даже не стала толком разглядывать Нозоми, раздражённо поглядывая в сторону, как вдруг...
"Змей?"
Вот уж час от часу не легче. Этот мрачный мужик был известен тем, что воевал в Африке, имел командирский опыт и тем, что смог очень ярко проявить себя во время отбора, прослыв очень спокойным, но... Участливым. И этого сейчас хотелось меньше всего, какими бы ни были его намерения.
Но, чёрт побери, пусть в Инну кинет камень тот, кто посчитает его слова недостаточно ёмко отражающими суть ситуации! После краткого изъяснения и прозвучавшего вопроса, сомнений не оставалась, и Инна абсолютно интуитивно записала его в «свои». Впрочем, Нозоми тоже условно попадала в этот список - не будь она такой борзой. Проблема состояла и в том, что Инна совершенно не видела в ней своего командира. Пусть она и гоняла кандидатов на полигоне наравне с Малолиным и Коброй, а Макарова вообще вживую довелось увидеть только единственный раз... Да, чёрт! За Макарова уже давно говорили не действия, а личность, что стоит за ними. Пропади он, не появляйся - Инна, будь она хоть в квадрате рациональной, всё равно признавала бы его больше, чем Нозоми или кого бы то ни было ещё. Вот только на кого пенять отсутствие вменяемого обучения владению этими АВ-17?
- Остыньте, самураи, - "ковбои" просилось на язык куда сильней, но казалось не столь проникновенным. - Нам есть, чем заняться, давайте не подводить нашего... Заказчика.
То, что таковым является директор, Инна умолчала. Да, здесь работают умники из «Симаргл», ну и что? Про лицо заказчика всегда знало очень ограниченное число лиц, и Змей к их списку причислен никогда не был.

На ловца и зверь бежит? Будь Нозоми по другую сторону баррикад, это выражение приобрело совершенно иной смысл. Но, в итоге, всё что и можно – это мысленно добавить тот самый вопрос в конце, смерив подошедшего мужчину леденящим, оценивающим взглядом. И что она в действительности могла ему ответить на это высказывание? Вспоминая слова своего командира ещё в 11-м Секторе, бывшей Японии, девушка иной раз поспорила бы с ним о правдивости его высказываний. Как и том, как следует относиться к своим подчинённым. В особенности, когда у вас друг к другу ситуация взаимного не доверия, но всему мешали обстоятельства. Они были на задании, в котором задача Алой была совершенно в другом, нежели устраивать какие-либо препирательства со остальным личным составом. Да и доселе холодный, чрезмерно спокойный характер не давал каких-либо поводов на эмоциональные взрывы. Посему, всё закончилось почти также стремительно, как и началось. Алая Смерть посмотрела в небо, прислушиваясь к звукам вокруг. Не тем, которые издавали русские – всё-таки, в округ них была глушь. Лес – среда её непосредственного обитания, если можно так выразиться. Возможно, только она тут понимала, насколько местность влияет на успешность поставленной задачи. Точнее, теоретически понимали все. А вот если вопрос поставить об интуитивном понятии? Вопрос сразу приобретал совершенно другой оттенок.
- И что? Починил? – Будто бы и вовсе игнорируя Змея и Юдакову, обратилась Смерть сразу к Лаврову, не опуская взгляда. – Или может, требуется помощь?
Последний вопрос был произнесён без какой-либо нотки сарказма. Можно было даже сказать больше. В нём вообще отсутствовали какие-либо эмоции – монотонный, до ужаса спокойный и уверенный в себе голос «потерянного в себе» человека.
- Остальным следует вернуться на свои посты. Расслабляться не стоит. – Всё таким же спокойным, даже ни разу не приказным тоном, проговорила Нозоми, слыша хруст снега где-то поблизости. Прекрасно зная, кому именно чьи эти шаги, она, не дожидаясь рапорта, повернула свой взгляд в сторону другой японки. – Следует быть осмотрительнее, Йори. Тебя за версту слышно. Со времён 11-го Сектора навыки совсем растеряла?

[npc]117[/npc]
Тем временем «грудастая японка», как когда-то ранее сказал о ней в своих мыслях Мальченко, вскинула брови вверх, при виде всей этой компании. Ей даже на секунду показалось, что здесь она явно лишняя, но голос командира заставил прийти в себя.
- А… Прости-прости. – Вдруг замешкалась Саката, прекрасно понимая собственную оплошность. – Нозоми-сенпай. Все на своих местах, кроме… - И тут она вновь осмотрела всех присутствующих. Прекрасно понимая, что уточнение тут не к месту. – Мне вернуться на свой пост?

Симидзу отрицательно качнув головой, кивнула в сторону Лаврова:
- Расскажешь ей, в чём причина.
Сказала японка, наблюдая как её бывшая «ученица» недоуменно хлопнув глазами, двинулась к русскому. Она хотела задать несколько вопросов руководителю данных «раскопок», но, похоже, пока что ей это не светило. Нужно было и самой заняться делом, кроме как наблюдать за своим личным составом.
- Думаю, говорить тут больше не о чем. Выполняйте.
Говорить о том, насколько ей не хотелось выслушивать какие-либо возражения на этот счёт, и не нужно было. Предпочитая работать в более спокойной обстановке, Нозоми хотела удостовериться, что у Никиты Лаврова всё будет в порядке. Осечка в возможном бою может привести к летальному исходу. Нет. Его смерть не значила для японки абсолютно ничего. А вот то, что это может сорвать всю операцию, совершенно другое.
И прежде чем удаляться, Нозоми таки решила ответить старому военному:
- Я подумаю на счёт ваших слов, Змей. Благодарю за напутствия.

Шагая в сторону речного берега следом за Нозоми и научником, Змей возвращался мыслями к той нерадивой парочке. Еще на базе «Легиона» он замечал, какие взгляды эти двое бросали друг на друга порой. Щенята резвятся вместе. Как знакомо. Глухая боль резанула где-то глубоко внутри и медленно угасла. Ева. Жива ли ты еще, моя милая? Все неправильно. То, что эти юнцы, которым жить, любить, радоваться, пошли в наемники. Даже не в имперскую армию, а в солдаты удачи. На пушечное мясо. И повезет, если они оба доживут до тридцати. Никогда фронтовые романы не кончались хорошо, кто-то из двоих всегда забывал о долге, о правилах и, поддавшись эмоциям, совершал непростительную, фатальную ошибку.

Голоса впереди отвлекли от дум. «Симаргловцы» толклись у обрыва, готовя к спуску прожекторы и аппаратуру. Неясное чувство тревоги овладело Полозовым. Место ему не нравилось. Он не мог понять, но подсознание настойчиво шептало «Осторожнее, берегись!». Он давным-давно научился не игнорировать подобные вещи. Бегло проверил оружие. Все в норме. Но береженного Бог бережет.

Отредактировано Змей (2018-01-10 21:32:31)

- Понял вас, хорошо. Выставлю караул у спуска, вас устроит?

Мужчина кивнул, и Змей, кивнув в ответ, зашагал прочь от разверстого зева пещеры, наверх. Напряжение начало понемногу утихать, по мере удаления от берега. И все же чувство, что в затылок ему нацелен чей-то холодный взгляд, не покидало Полозова. Ветер поднял поземку а сверху, над раскачивающимися вершинами лиственниц смотрела на человека бледная убывающая луна. Похолодало, снег уже не скрипел под ногой, а хрустел, словно мелко перемолотая стеклянная крупа. Полозов поежился, но не от холода, а от узнавания чувства, которого не испытывал давным-давно. Потаенный страх неизведанного. Нет, он не был суеверен. И не боялся темноты. Уже нет. Годы, проведенные на секретных фронтах необъявленных войн, что вела его страна, научили его опасаться только людей. Как тех, что напротив, в нескольких десятках метрах высматривают тебя из траншеи или развалин дома в прорезь прицела, так и тех, что остались за спиной. И все же. Все же…

Он вспомнил этот страх. Октябрь. Опадает листва. Ване Полозову десять лет. И он убежал из детского дома. С чего он взял, что если идти куда глаза глядят, то обязательно найдешь дом, где тебя ждут и любят, мальчик не знал. Находиться в стенах приюта, серых и гнетущих, было нестерпимо. Большинство детей были старше его либо младше, ровесников, с кем он мог бы общаться и играть, почти не было. И он ушел. Осенним вечером.

Приют находился на окраине Гатчины, и мальчик, резонно решив, что соваться в город, а тем более идти в Петербург нет смысла – поймают и вернут, направился в глушь. Чтобы в итоге выйти к дороге на Москву. Что делать дальше, он еще не решил. Сперва поймать попутку и махнуть на юг. Куда-нибудь на Дон, Кубань или, еще лучше, в Севастополь или Одессу. Там тепло, море, и еды вдоволь. Авось как-то да проживет. Захваченный мыслями, Ваня пробирался через лес и не заметил, что во-первых, почти совсем стемнело, а во-вторых, он очутился на кладбище.

Судя по всему он вышел к старому Гатчинскому погосту. Не хоронили там со времен войны, новое кладбище располагалось к востоку от города. Погост ветшал, надгробия медленно врастали в землю, кресты из гранитной крошки и бетона осыпались, обнажая ржавую стальную арматуру. Ветер колыхал где-то металлическую калитку и та протяжно и жалобно скрипела. Было то самое время суток, когда свет уже ушел, забрав из мира все краски, а тьма еще не упала на землю, и все вокруг было серым и расплывчатым, словно в мареве дымки. Мальчику стало не по себе. Он было развернулся, чтобы уйти и обойти кладбище стороной. Когда ощутил кожей тот самый холодный взгляд.

Он не мог сказать после, была ли то злая игра его расшалившейся фантазии. Или нечто, пробужденное его присутствием, встало в ту ночь из земли. Но он увидел.

У надгробия под старым облетающим вязом сидела на корточках фигура. Черты ее были скрыты сумерками, но Ване показалось, что сидит человек. И тут оно повернулось к нему. Два желтых огонька вперились в него из темного овала, который представлял собой голову. Существо моргнуло, снова посмотрело на ребенка, и, будто прохрипев нечто нечленораздельное, растворилось в воздухе.

Мальчишку пронзил ледяной ужас. Да, он конечно читал страшные сказки и слышал истории о потустороннем, что рассказывали вечерами старшие ребята, пугая малышей. Но слушать одно, а увидеть воочию – совсем другое. Завопив и спрятав лицо в ладони, он опрометью бросился прочь, не разбирая дороги. Обдирая кожу и разрывая одежду о ветки и заросли ежевики, он бежал, бежал как можно дальше от страшного места. Все желание куда-либо сбегать из приюта улетучилось враз, словно и не было.

Почти теряя сознание от страха и нервного переутомления, к утру он добрался до крыльца детского дома. Сил и хватило лишь на то, чтобы позвонить в звонок и рухнуть без чувств на ступенях…

Полозов хотел верить, что тогда просто накрутил себя, и та тень у могилы лишь привиделась ему. Но сейчас старое и давно забытое чувство с нарастающей силой вернулось. К черту. Пусть копают что хотят. В эту дыру он не ступит и ногой. Подозвав двух бойцов, он приказал им встать на караул у тропинки, ведущей вниз, а сам прошагал в командирскую палатку. Плеснул кипятка в кружку и, разведя чай из пакетика, постарался унять нахлынувшую дрожь.

Отредактировано Змей (2018-02-18 19:27:49)

Пустота окружала Змея. За долю мгновения мир вокруг него изменился до неузнаваемости. Там, где секунду назад шумел вековой лес, теперь на километры и километры вокруг расстилалась до горизонта ледяная пустыня. Полозову подумалось, что время скакнуло на эпохи назад и он стоял на древней земле, которую только недавно отутюжил ледник и отступил, оставив за собой голую каменистую морену. Но вызывало оторопь не перемещение. А то, что земля была иной. Не настоящей. Чужой. Вместо усеянного созвездиями неба тянулась над головой серая хмарь, дымная, вихрящаяся потоками, словно он на куске суши несся через искаженное, параллельное пространство.

Страха, того, что грызся в душе минуту назад, на удивление больше не было. Были вопросы. В большинстве своем нецензурного характера и сводящиеся в основном к двум: «Где я?» и «Что происходит?»

Сквозь свист ветра стал пробиваться новый звук. Пульс. Тяжелый и мерный. Так не могло биться сердце живого существа, состоящее из плоти и перекачивающее горячую кровь. Звук был таким, будто пульсировал камень, земля под его ногами. И самый сильный шум, ЗОВ долетал из разверстой пасти пещеры перед ним.

Тело перестало подчиняться. Он пытался вернуть контроль, приказать ногам остановиться, но они медленно, тягуче, пробиваясь через сугробы, несли его к входу. Ступени. Шаг. Еще шаг. Стой, стой же!!! Шаг. Зов изменился. Теперь кроме пульсации отчетливо звучал приказ. «ИДИ.» И Змей шел, с отчаянием понимая, что сейчас скорее всего умрет. Тело шагнуло под свод и темнота упала на лицо плотным саваном…

Отредактировано Змей (2018-03-18 21:47:41)

Неудержимая сила, влекущая Змея в глубины пещеры, на границе комнаты с обелиском внезапно отпустила мужчину. Колени мелко дрожали, но все же он уже вполне мог владеть собственным телом. Сквозь подошвы ботинок Полозов ощущал мелкую вибрацию, идущую от сооружения в центре зала. На глаз было невозможно определить, была ли колонна отлита из металла, или высечена из камня, ее материал казался… чем-то средним… и при этом непохожим ни на что, виденное Змеем. Он почувствовал, как кожа покрывается мурашками, а волоски на ней встают дыбом, но не от холода – в помещении поддерживалась постоянная температура приблизительно в 20-25 градусов по Цельсию – от нахлынувшего волнения. В память назойливо лезли образы из старого британского фильма об археологе Итане Джойсе, который вот так же внезапно наткнулся на следы цивилизации атлантов в джунглях Центральной Африки. Только вот сейчас все было реальным. До боли.

- Что ты, мать твою, такое? – только и смог прошептать Полозов.

Естественно, обелиск ему не ответил. Бояться не имело смысла. Ты и так в чертовом потустороннем мире, судя по тому, что творится снаружи. Хуже уже не будет… наверное. Нервно сглотнув, Змей шагнул на лестницу и медленно начал приближаться к колонне. Остановившись в нескольких метрах от основания, он вглядывался в рисунки, испещрявшие строение. Они были очень похожи на электронные схемы, которые он видел в детстве журналах по радиомоделизму, при этом распознать что есть что, конденсаторы, транзисторы или клеммы, не получалось, все было знакомым, но притом совершенно чужим. Другого технологического уклада, намного сложнее современного земного. В структуре схемы-узора часто повторялся один символ. Латинская буква “V” с верхушками заостренными и загнутыми под углом чуть в стороны. Почему то именно этот символ притягивал внимание сильнее всего. Не в силах справиться с тягой, Полозов протянул руку и коснулся загадочной буквы. Обелиск пульсировал. Вместе с размеренным гулом и вибрацией, текшими по нему толчками снизу вверх, поверхность быстро меняла температуру. Волна холода сменялась волной тепла и эта смена резонировала со звуком.

Змей провел пальцем по V-символу вверх и вниз. Ничего не происходило. Текли минуты. Мужчина стоял, приложив руку к обелиску. Назойливая мысль, вылезшая из глубин сознания, все сильнее звучала в ушах. “Просто спроси”. Змей закрыл глаза. Плотно прижал ладонь к поверхности.

- Расскажи мне, - прошептал он.

Яркий свет ударил в глаза, пробившись даже через опущенные веки...