Уже больше недели измученный и больной человек, который вовсе не считал себя таковым, лежал на койке в Центральном госпитале Внутренней Армии в отделении реаниматологии – врачи буквально спасли ему жизнь. Сейчас он уже мог даже самостоятельно передвигаться – правда не очень долго: всего лишь до двери своей палаты. Во всяком случае, именно там его в последний раз обнаружили медсестры лежащим на полу.
- Вам нельзя двигаться, глупый вы человек! – Раз за разом повторяли они ему. И раз за разом он их не слушался. До вчерашнего дня. Вчера он сдался на милость победителя – главврача, оказавшегося таким страшным занудой, что не дай вам боже когда-нибудь его повстречать в обычной жизни. Хотя он, наверняка, являлся профессионалом в своем деле.
А может вовсе и не под влиянием главврача он сдался – а просто потому что вдруг все стало абсолютно все равно. Желание пропало. Желание бороться? А зачем бороться с тем, что не можешь побороть? Смирись. Смирение вообще штука хорошая – помогает во многих ситуациях. Иногда действительно необходимо смириться. Иногда просто оправдываешься тем, что смирение – лучший выход. В любом случае – сладостная пилюля.
А если еще серьезнее, то на 3-й день он просто услышал, что в этой же больнице лежит Тяньцзы. А вчера он ненароком услышал, что к ней все равно не пускают посетителей. Все просто, не правда ли? Не услышь он то, о чем судачили медсестрички, так и продолжал бы «ставить рекорды». Глядишь, дополз бы рано или поздно, если только не привязали бы чем-нибудь покрепче к койке.

Вот и этот день начинался как обычно. Подъем, уколы, завтрак, процедуры, капельница, обед, сон… И вот, после «тихого часа», Синке огорошила медсестра.
- К вам посетитель, - с важным видом заявила она, - Будет через десять минут.
«Кто бы это мог быть? Сяньлинь? Хотелось бы. Давно я ее не видел», - Синке мечтательно взглянул в окно своей палаты, за которым простирался прилежно вычесанный от листьев оголившихся деревьев дворик – красивый весной и летом, но безнадежно пустой осенью и зимой. Такой же пустой, как и это серое, угрюмое небо, с которого накрапывал мелкий дождик – будто жадина решил-таки смилостивиться и слегка поделиться с Землей живительной влагой.
Палата, к слову, была одноместной, довольно просторной и вообще выполненной по последнему слову китайской медицинской мысли. Вряд ли такую роскошь могла себе позволить обычная больница или армейский госпиталь. Внутренняя Армия все-таки была куда привилегированной, чем остальные вооруженные силы Китайской Федерации. Это чувствовалось во всем: от этой самой пресловутой оснащенности, до отношения. Другие пациенты госпиталя посматривали на Синке искоса. Пускай у него и была кое-какая репутация, он все еще был простым военнослужащим регулярной армии КФ. Они смотрели на него свысока. Так, как члены королевских семей смотрят на мелких дворян. Так, как мелкие дворяне смотрят на простолюдинов. Так, как простолюдины смотрят на скот.
Синке это вовсе не задевало, но подобная надменность отталкивала. Поэтому ни с кем, кроме как с Джу – одной из медсестер – он практически не общался. Джу была самой молодой и потому менее всего затронутой предрассудками. Ее родители происходили из простой крестьянской семьи, а она, чтобы не сидеть на их плечах, выучилась на медсестру и, так как была лучшей на курсе, получила возможность работать в ЦГВА. Именно Джу и сообщила Ли о посетителе. Уходя, она добавила шепотом:
- А я и не знала, что вы такой важный человек.
- И вовсе я не важный, - насупившись, ответил Синке и, сев на койку, принялся дожидаться важного, судя по всему, гостя.

Ну, не то что бы это самый желанный гость. Сяньлинь действительно смотрелась бы тут куда уместнее. Но ее, вероятнее всего, не пустили бы. В отличие от этого добродушного, на первый взгляд, старичка. О, да, Хоу Шан вовсе не был добродушным. Не мог им быть. Начальник Внутренней Армии был грозен уже хотя бы тем, что никогда не выпячивал свою грозность, пока не доходило до дела. Синке уяснил это для себя давно. Нет, он, конечно, никогда не догадывался о том, насколько грязные закулисные интриги, полные крови, лжи и предательства проворачивал этот добрый дедушка. Но даже того, что происходило в Китае перед его взором, было достаточно, чтобы понять, кто этот человек и что он из себя представляет.

««Кровавая собака» – так, кажется, его называют»

Да, действительно важный гость – Джу не обманула.

И канву разговора Синке себе в целом представлял.
Хоу Шан его даже разочаровал – с места да в карьер. Видимо, Синке настолько простодушный и наивный, что с ним даже не надо интриговать – достаточно просто попросить, и он уже прыгает, вокруг, как собачка. Ну, хотя бы чай предложил.
«Только вот нет вам всем веры. И тебе, «Кровавая собака», веры нет. Придет время – и ты будешь дергать за те же ниточки, что и Евнухи. Власть без Мандата развращает. Да так, что никакой чай для друзей не поможет».
Хороший, кстати, чай – жасминовый, ароматный.
Союзник, пусть даже и временный, да еще и с такими церемониймейстерами – вряд ли генерал сам заваривал этот чудный напиток – пригодятся.

- Бойца? - Ли в наигранном удивлении поднял брови и широко раскрыл глаза, - Не то, чтобы я жаловался, но пока я толком не могу ходить. Впрочем, если вы сумеете в короткие сроки разработать найтмер, в который можно будет запихнуть койку – я совсем не против, - сделав короткую театральную паузу, Синке продолжил, - Только вот генерал Шан, я совершенно не представляю что происходит за пределами этой палаты. Я даже не знаю, как чувствует себя Цз... - Синке тут же осекся, кляня себя за длинный язык, выдающий его волнение - Тяньцзы. Может быть Вы, генерал, сможете мне рассказать о том, что случилось в Федерации за прошедший месяц?

Актер из Синке был неважнецкий, прямо скажем. Но от него этого и не требовалось. Напротив, то, что он делал это без особого умения, придавало его речи, не самой, к слову, вежливой, некоторую толику наивности, которую от него и ожидали.
- В любом случае, - добавил Синке, - спасибо Вам, генерал, что пришли справиться о моем здоровье. Если без шуток, то врачи говорят, я действительно иду на поправку быстрее, чем они ожидали.

Сделав еще пару глотков восхитительного напитка, о котором так сладко вещал генерал Шан, Синке вновь взглянул в окно. Обстановка рисовалась ему столь же серой и безрадостной, сколь небо, затянутое тучами.
«Значит Она теперь «пленница» «Кровавой Собаки». Интересно, знал ли он сам о готовящемся покушении? Хотел ли воспользоваться его плодами, чтобы разом избавиться и от Нее, и от Евнухов? Таков ли он? В то, что он мог так поступить – я верю. Но ведь мог и не поступить», - эти тяжелые мысли параноидального, казалось бы, толку, терзали Синке не меньше, чем многие другие, такие же скверные: о грядущей, уже почти начавшейся, гражданской войне; о том, что самопровозглашенный Сын Неба и Евнухи собираются продать страну Российской Империи; о том, что русские собаки и сами уже пытаются урвать кусок от разваливающейся на глазах всего мира страны; о том, что британцы, похоже, бросили их в решающую минуту…
…Все это было так больно. И в то же время придавало какой-то решимости. Такой, которая бывает у отчаявшегося и загнанного в угол зверя – решимости сражаться до конца и победить или погибнуть в этой неравной борьбе.

Генерал сладко лил в уши мед, о том, как Синке хорош и как он нужен родине. Это полковник знал и без генерала – и отсутствие скромности, коей у Ли было в избытке, не было тому причиной. А всякий, кто говорит очевидные вещи, вызывает подозрения либо в банальности – чего от старшего ждать не приходилось – либо в корысти, которая лишь усиливала подозрения загнанного в угол человека.

Лишь одно действительно грело душу: известие о том, что большая часть его единомышленников не пострадала так, как он. Это значило, что он не остался один. И это значило, что он со своими сторонниками пусть малочисленная, но еще одна сторона этого конфликта, которую, вероятно никто не принимает всерьез. И это радовало. Если генерал Шан действительно окажется не тем, за кого себя выдает – то у Синке еще останется возможность отстоять суверенное правление Дочери Неба, обладающей Небесным Мандатом. Впрочем, отстаивать ее сторону он будет вовсе не потому, что она – легитимный правитель. Наверно, потому, что Синке мнил себя единственным настоящим другом императрицы в море, кишащем шипящими гадкими змеями, он никому и не верил, кроме тех немногих, что смогли пробиться через железный занавес недоверия и сомнений. Из этих, он больше всего надеялся на Сяньлинь, которая была его ближайшей подругой и сподвижницей и которая наверняка объединила вокруг себя остальных.

- Генерал, - решивший «сменить гнев на милость» полковник разговаривал теперь с Хоу Шаном не как с равным, но как со старшим товарищем, - Что вы планируете делать, если британцы не придут, а русские споются с самозванцем и кастратами? В этом случае наше положение будет крайне незавидным, - Синке решил пока сосредоточиться на делах. Ответы на эти вопросы дадут ему еще большее понимание того, что происходит за стенами госпиталя. Вопросы о Ней он сможет задать и после. А более того, возможно он сможет посетить ее перед своим отбытием на фронт.

Громкие слова, ободряющие фразы – и ничего конкретного. Ладно, о конкретике у них еще будет время поговорить, и все же «Кровавая Собака» мог бы быть куда менее банальным. Впрочем, в оценке политической ситуации – хотя Синке и не мог проверить ее в данный момент и не располагал достаточной информацией, чтобы выносить объективные суждения – генерал Шан, похоже, не ошибался. Если полковник хоть что-нибудь понимал в Евнухах, они действительно могут начать (если еще не начали) делить шкуру неубитого медведя.
Другое дело, возьмутся ли Русские всерьез договариваться с Евнухами и навязывать им свою волю: если да, тогда, вероятно, никакого «распада коалиции» не состоится. Кастраты не идиоты – чтобы сохранить свою власть, они наверняка будут готовы пожертвовать многим. И ситуация складывается так, что без русских Евнухам не победить. А значит, кастраты будут сговорчивы, а русские псы просто получат свое.
Все это Ли предпочел выразить одной фразой:
- Боюсь, у лиса хватит «стойкости» не отгрызть себе яйца – уж больно крепко за холку будет держать его хозяин.

То, что большинство адмиралов встало на сторону Кастратов, было не удивительно. Весь вопрос был в социальной структуре командиров и военнослужащих флота и сухопутных войск. И все же это было досадно – имея контроль над морем, Евнухи могли прервать сообщение между Китайской Федерацией и Британской Империей. Если это произойдет, то даже та помощь, которую их «союзник» уже оказывает, не будет доходить в полном объеме.
- Генерал, я полагаю, нам следует потребовать от наших союзников более решительных действий и внушительной помощи, - прямо высказался Синке, - Лис с Хозяином крайне опасны. Нам не следует дожидаться, когда русские начнут напирать на нас с севера, а войска кастратов – с Юго-Запада и Юга. И тем более нам не следует дожидаться, когда Кастраты догадаются устроить блокаду побережья. Это вопрос не только военной целесообразности. В условиях хаоса и неразберихи, уничтожения пахотных площадей и логистических проблем, те поставки продовольствия, которые мы получаем из Британии, помогают прокормить часть населения. Когда Евнухи устроят блокаду – люди начнут умирать от голода… еще быстрее.

Мы ведь сражаемся не только для Дочери Неба. Мы сражаемся и для народа тоже. Если мы будем держать в уме только Дочь Неба, она утратит Небесный мандат – и тогда уже весь народ восстанет против нее. А Синке такого допустить не мог.

Синке поднял руку и прокашлялся в нее. Приступ был довольно долгим — секунд десять — но полковника это не смутило. Как ни в чем не бывало, он рутинно извинился перед генералом, снова выпрямился и продолжил пить чай.

- Я бы не был так уверен, генерал Шан. Евнухи самодовольны и горделивы – но не глупы. Их амбиции начинаются и заканчиваются Китаем – во всяком случае пока – а посему они, ради сохранения своей власти здесь, готовы поступиться многим на международной арене, готовы раздавать направо и налево территорию Федерации – в этом я уверен. И если это так – то с Русскими они найдут общий язык. И это плохо, - высказал окончательно свои соображения по этому вопросу полковник.
Это был не вопрос доверия между союзниками – у Евнухов просто нет выбора, поскольку они сами себя загнали в угол. Они перегрызут друг друга – да. Но с Русскими они предпочтут договориться.

- Итак, полковник, вы хотите узнать, каковы мои планы относительно вас?
- Да, - немедленно и со всей возможной твердостью ответил Синке и после снова зашелся  в мучительном приступе кашля. Проходящая мимо двери медсестра, услышав жуткий кашель Ли, открыла дверь палаты, однако полковник жестом показал, что все в порядке и медсестра, недовольно посмотрев на храбрившегося юношу, все же предпочла покинуть палату – но как только генерал уйдет, она, надо полагать, все же вернется вместе с лечащим врачом.
Пусть их пока никто не беспокоит, ведь генерал Шан, наконец, от общих разговоров был готов перейти к конкретным и предметным.
- Да, - повторил Синке после того, как перестал содрогаться от кашля. Он вновь поднял чашку своими чуть дрожащими руками и отпил еще немного чая.

Отредактировано Li Xingke (2016-05-05 15:57:13)

Видимо, у «Кровавой Собаки» все же был какой-то определенный план действий. И карт простому полковнику, пусть теперь уже и «Войска черного знамени» - на это известие Синке отреагировал без особого энтузиазма - он раскрывать не собирался.
Это лишь подогревало тот тлеющий уголек паранойи, зародившийся у Синке после попадания в заточение. Как и тот простой факт, что ему вновь предстояло покинуть столицу и отправиться за тысячи километров от императрицы, где ей в уши будут лить яд генерал Шан и его подопечные.

Выбора, впрочем, кроме прямого неповиновения приказу, у Ли попросту не было. Еще бы дали увидеться с Тянцзы лично перед отправкой. Но он, почему-то, сомневался, что ему дадут это сделать. Сошлются на «здоровье императрицы, которую нельзя сейчас тревожить и волновать».

Поэтому оставалось только принять все, что сказал генерал, как данность, и действовать исходя из этих предпосылок. «Он хочет, чтобы я собрал механизированный полк из тех подразделений, которые считаю нужным взять? Прекрасно! Маленькая «личная гвардия им. Дочери Неба» под руководством Синке, с новейшей техникой и преданным людьми. И пусть пока нас отсылают в Казахстан, но это, все же, лучше, чем совсем ничего».

На том полковник и порешил:
- Казахстан, так Казахстан. Я отправлюсь туда, куда направит меня мое командование и буду делать свою работу так, как привык – с полной самоотдачей, - спокойно ответил Ли, который уже прикидывал в голове, кого возьмет в свой штаб. Сяньлинь – безусловно. Была еще группа людей на примете. Роботизированный батальон Синке так же имел на примете. Хорошо бы было дополнить его танковым и мотострелковым – но об этом он поговорит со своими будущими штабистами – наверняка они что-то смогут посоветовать.

Полковник снова приложился к чашке.
- Генерал, у меня есть одна личная просьба, - довольно робко начал Синке, - Вы дадите мне возможность перед тем, как приступить к обязанностям, увидеться с Дочерью Неба? - полковник, человек открытый и простодушный, как мог пытался скрыть, что это важно для него, но безнадежно выдавал себя своей интонацией - его просьба буквально граничила с мольбой.