За полчаса ожидания секретарь-советник успел несколько раз поправить ворот и рукава, глянуть на секундную стрелку наручных часов, в очередной раз бегло окинуть взором помещение, оценить столик с графинами прохладительных напитков, и вновь погрузиться в себя. Для людей, хорошо знающих генерального директора Ash-Fo*, подобное поведение служило показателем, что патриарх Эшфордов если и не нервничает, то явно имеет причины для беспокойства.
И по мнению Рубена Эшфорда, причина для волнения была весомая — два дня назад о личной встрече попросил Эдвард Уоллер, депутат Палаты Общин с 2003 по 2007-й годы, четырежды апелляционный лорд Сената, заслуженно имевший прозвище Упорный Эд. А также - член неформальной и весьма влиятельной фракции "марианистов", распавшейся после гибели Молнии и ухода Эшфорда с поста госсоветника.

Уоллер не опаздывал — это Эшфорд решил прийти на место встречи пораньше, дабы иметь возможность хорошо обдумать предстоящую беседу. О чем же хотел поговорить судовладелец и меценат, с глазу на глаз, без Ренли и Наннали - только они?
Должен же меценат понимать, что встреча с бывшим кролевским фаворитом не пройдет незамеченной ни для южноафриканцев, ни для британцев? И тем не менее он пошел на этот шаг.
Последний раз советник-секретарь, тогда ещё королевский статс-секретарь, встречался  с Эдом семь лет назад, перед тем как опальный госсоветник уехал в Японию.

Даже не помню, о чем был тот разговор. Эдвард что-то предлагал, что-то доказывал и объяснял Вспоминается лишь то, как сказал ему, что еду в Страну Восходящего Солнца в составе дипмиссии. Ещё и сказал так, что мол, это моё последнее назначение от императорского двора, внештатным гражданским специалистом - консультантом — чем не насмешка Фортуны над некогда влиятельным временщиком?.

Возможно, Эшфорд и Уоллер испытывали друг к другу симпатию и уважение, но близкими друзьями не были — не после событий 2006 года, и тем более не после того, как Эшфорд по факту ничего не сделал ради сохранения единства "марианистов" и вообще забросил политическую деятельность. Возможно, в глазах принципиального в некоторых вопросах Упорного Эда такое выглядело предательством.  И за эти годы изгнанник не интересовался, не встречался и не созванивался с бывшими соратниками по "партии". Лишь изредка проходили встречи в Британии, когда Рубену как гендиректору  Фонда приходилось посещать родину, но не с Уоллером. И вот месяц назад Рубену пришлось пережить немалое удивление, когда Четвертый принц выдал, что судовладелец тесно сотрудничает с ним. И судя по затаенной восторженной гордости в глазах молодого человека, Эд стал незаменимым помощником, он это умел. Две недели после освобождения из под домашнего ареста - слишком малый срок, чтобы восстановить пробелы в сведениях о деятельности бывшего соратника, потому Эшфорд решил, что игнорировать или отказывать Эдварду было ошибкой. И хоть советник принцессы не испытывал восторга от предстоящей встречи, незачем было наживать себе лишних недоброжелателей на пустом месте.

                                                                                                     
*Англоязычные часто сокращают длинные названия организаций в разговорной речи.

Отредактировано Рубен К. Эшфорд (2016-04-14 16:21:06)

— Рад видеть тебя в добром здравии, Эдвард. — Решение судовладельца на личную встречу, на которой тот явно собирался обсудить мучавшие его вопросы, вызывало некоторую настороженность. На дне рождения герцогини, у бывших политиков, держащихся подле своих подопечных,  не было возможности поговорить с глазу на глаз, потому мужчины отделались общими фразами о здоровье и благополучии родных и близких. Теперь же Уоллер был нацелен на откровенный разговор, словно в прошлом. Но возможно ли вернуть прошлое?
— Не для протокола, Эд...Если учесть, что Лелуш в бегах, а Наннали в супругах и заложницах, то твоя похвала выглядит насмешкой, верно? — Эшфорд присел за столик и кивнув гостю присаживаться на второй стул, взял в руку стакан с прохладительным.
— Это мисс Рианонн запаниковала, верно? Хотя в той ситуации её действия казались наиболее разумными, но и ты подобное не планировал. Я о торжественном спасении Четвертым своей сестры. — Морс был замечателен, хорошо освежал сухое горло.—Один вопрос, Эдвард. По твоей подсказке принц решил уделить нам пристальное внимание, хотя все эти годы меня подозревали в чем угодно, те же приближенные прошлого вице-короля, но не в том, о чем мог догадаться лишь ты.— Рубен поставил полупустой стакан и пристально вгляделся в собеседника. 
— Усыпальница Императоров, верно? В этом прокололся? Если опальный госсоветник живет в Секторе 11 ради памяти детей той, на чей мемориал старается ездить каждый год, то странно, что он не добился сооружения памятного знака для официально погибших ви Британия - а ведь принц Кловис в этом бы ему не отказал...Вот только хоронить её детей при жизни было слишком даже для меня, Эд. Но я рад, что проиграл тебе, а не твоему воспитаннику. Не так постыдно, верно? ты ведь понял, зачем я поехал в Японию и зачем там остался. А с прошлогодним посещением просчитался - не думал, что меня увидит кто-то из бывших "марианистов"
Для хорошо знавших Эшфорда такой необычный монолог-размышление были сигналом, что тот настроен на откровенный разговор по душам.
— Симпатизируешь юноше настолько, что решил стать его ментором, Эдвард? Он ведь считает тебя одним из близких людей - и не думаю, что парень очень уж наивен. Наследник действительно подает такие надежды? А Габриэлла - она одобрила твою кандидатуру или отнеслась с уважением к решению среднего сына? Вот только боюсь, принца по достоинству оцениваем не только мы.

Отредактировано Рубен К. Эшфорд (2016-05-06 21:57:38)

—Верно,  принцессу берегу. – Советник залпом осушил стакан. – На это ещё сил и возможностей хватает.
Знаю, зачем ты пришел и скажу, что ждал твоего приглашения – после сегодняшних новостей. Ещё неделю назад сказал бы «нет» на твое предложение. – «Которое ты не озвучил сразу прямо, но ты понимал, что  догадаюсь о чем захочешь говорить.» –  Сейчас уже не буду столь категоричен, хоть это не радует.
Эшфорд перестал сжимать стакан, опасаясь что стекло треснет в руке, и поставив  тот на стол,   принялся рассматривать помещение, продолжив беседу с интонацией, словно вел разговор наедине с собой.
– Только ты просчитался, решив что раз спас детей, значит не изменился. Уже не тот, каким был в те времена, когда носил гербовый перстень императора. Это не депрессия и не самоуничижение, а здравая оценка своих возможностей.  Семь лет жить делами Фонда и школы – и вернуться в политику в прежнем качестве? Не смогу, Эдвард. Видимо это и есть то, что называют «профессионально выгореть».  – Патриарх посмотрел на Эда, и подняв левую руку, повернул кисть тыльной стороной, демонстрируя собеседнику перстень со знаком члена секретариата Имперского совета. – Это предел, по воле Его Величества, которую мне поведал Первый рыцарь, когда вручил это колечко. И в этом случае с императором согласен и благодарен. В Британии  многие уверенны, что старый Эшфорд  не мог не держать руку на пульсе, но поверь мне ты, что эти годы в Японии не интересовался новостями столичного Олимпа. Присмотрелся только к окружению покойного вице-короля, и не более.

   Мне не было, ради кого возвращаться, и сейчас та же ситуация. Ради принцессы Наннали –  тем более! А ведь есть ещё близкие, внучка моя, Милли.- Рубен был явно взволнован, ведь уже давно ему не приходилось разговаривать  открыто, без уверток и недомолвок. –  Думаю ты видел её на балу месяц назад. Она стала ещё большей красавицей, вся в бабушку .... Эти её помолвки - ни разу не моя инициатива. Её мать... Не стоит её осуждать, ещё молодую женщину, привыкшую вращаться в высшем свете, за то что она хочет вернуть хоть тень беззаботного счастливого прошлого. Она была хорошей женой Эдрику, и дочь она любит...по своему желает ей счастья, как она это понимает.  Впрочем, речь не обо мне. – Рубен резко, в своем стиле, сменил тему разговора.  – Твоё восхищение и преданность наследнику ла Британия делают ему честь. Принц осознает, насколько ему повезло с матерью и советником? Ты словно отец, восхищающийся успехами талантливого сына.

  Представить Уоллера перегоревшим сложно. Почти невозможно.
В тот день, когда дело твоей жизни потерпит крах, когда близкие твои слягут в могилу, а ты будешь жив и осознаешь, что тебе от них остаются лишь воспоминания, сможешь ли сохранить  свою характерную стойкость? Или же сломаешься так, что уже не склеишь ничем, Эд? Впрочем, ты из тех, кто и на смертном ложе будешь думать лишь о том, все ли успел сделать перед вечностью.

– Мать принца из тех людей, кто не потерпит рядом с родной кровью никого, кто по её мнению будет оказывать на её детей дурное влияние. Впрочем, думаю в твоем и Макбрайд случае, замешана банальная материнская ревность, что сын видит первых советчиков не в семье, а в посторонних людях. Шипастая королева, – Эшфорд назвал королеву заслуженным той за годы консорства прозвищем.  – Если бы она не желала видеть меценатствующего судовладельца с репутацией прожженного политика и женщину недостойного происхождения рядом с пусть и вторым, но сыном, то их эти двое на милю не смогли бы приблизиться к королевской крови – Габриэлла нашла бы способ, её шипы всегда были остры. Может принц и считает, что сумел отстоять свое мнение перед грозной матерью, но мы оба понимаем, что  мать провела ему своеобразную инициацию на пригодность к взрослой жизни.  Так что по её мнению, ты уж точно из тех, кому ла Британия не обойтись.

Экс-советник трона  не мог представиться, чтобы Габриэлла, пусть и уделявшая большую часть внимания первенцу, могла бы хоть в чем то оплошать касаемо воспитания и влияния близкого окружения второго сына. Упорство Ренли – несомненно материнское.  Как педагог со стажем, директор академии AshFo  чуял родственную душу в этой стойкой и упорной женщине. Нет, не из тех она, кто пустит на самотек воспитание детей.  Пожалуй, её единственная ошибка – Кловис, но там скорее всего повлиял герцог-дед, которого суровая дочка мягко, но умело отстранила от реальной власти и любого серьезного влияния. И тот хоть через любовь третьего принца к искусству пытался подняться выше планки, установленной «неблагодарной дочерью». А если судить по истории с третьим сыном, то Шипастая только  изображала диктат над детьми, давая тем право выбрать свою дорогу.
     
– Из твоих слов очевидно, что связываешь с Третьим большие надежды, верно? Насчет его успехов на посту генерал-губернатора можно и поспорить, но как тот, кто был в А-11 с начала программы «Освоение», скажу лишь, что он куда лучший руководитель, чем прошлый наместник, не говоря уже о военной администрации начального периода.  И советники у него куда профессиональнее, верно. – Эшфорд не сдержался и подмигнул судовладельцу. Не было сомнений, что к отчетам Имперскому (Тайному) Совету и Сенату приложил палец Упорный Эд сотоварищи, как и с планами реформ в Одиннадцатом секторе, точнее – уже вполне Японии, после заявления о паспортах.

– Заставляют задуматься твои похвалы касаемо военных талантов Его Высочества. Хороший воин чаще всего неважный политик, даже если обладает светлой головой, здравомыслием напополам с житейским цинизмом и упорностью в достижении поставленных задач. Твой воспитанник имеет немало достоинств – которые в определенный момент могут стать роковыми недостатками.

   Покойная Девятая принцесса Лувиягелитта ди Британия – просчет принца или твой, Эдвард? – Резкая смена темы и интонаций в беседе – стандартный прием допросчиков. Выглядело неподобающе для директора и советника, но Эшфорду было необходимо прояснить ситуацию – Его высочеству ведомо, что принцесса навестила меня первого сентября? И что предложила шпионить за наместником, вывалив на директорский стол кучу наград, которые и сам мог вернуть? Ты прямо и поверил, что эта одинокая и взбалмошная девочка сама придумала обратиться к бывшему госсоветнику, пребывая в полной уверенности,  что тот только и ждет повода вернуться ближе к власти? Эти её вызывающие амбиции – они ведь не внезапно возникли, ей умело их внушил тот, кто считает себя вправе играть чужими судьбами, и ты Эд, несомненно это знал, когда принц решил оказать ей поддержку.  Мне известно достаточно, удивлен?  А в итоге можно прийти к решению, что это Четвертый решил сыграть на стремлениях сироты, желающей стать Великой Герцогиней, благо родословная матери это позволяла – или же приобрести этот титул для Ренли? Она ему это обещала? Учитывая немалые усилия, которые твой принц-адмирал приложил для поддержки планов Девятой, трудно поверить, что мать и сын ла Британия не стремились получить свою выгоду с возвращения нашей родной земли. Если ты понял подвох, почему не остановил Его Высочество? Или думал, тебе и Габриэлле, – Советник решил прямо указать, что для него  очевидно, что отношения Уоллера и Третьего консорта вовсе не таковы, как считают. – Удастся уговорить принцессу, в случае её успеха, передать титул другому члену королевской семьи, или даже самому императору? Для неё это был предел мечтаний – чтобы при всех заслужить одобрение отца, чтобы тот выделил  «гадкого утенка» среди всех остальных.

Отредактировано Рубен К. Эшфорд (2016-05-12 12:15:32)

Недолгая беседа позволила прийти к однозначному выводу, что судовладелец не утратил своей деловой и политической хватки.  Как и Эшфорд, Уоллер был типичным примером того, что «бывших» в государственно-общественной деятельности не бывает. И своего умения убеждать Упорный Эд не утратил,  и словно библейский змей-искуситель знал как воздействовать на конкретного собеседника, даже если это даже если обрабатываемый –  весьма подозрительно и скептически настроенный соратник из прошлого.  Эшфорд даже стал испытывать некоторое удовольствие от беседы, которая становилась всё более откровеннее. 

  Ведь  любо-дорого слушать, как меценат как бы невзначай указывает, что среднего сына ла Британия нашли достойным не только  неоднократный апелляционный лорд-миллионер (для людей понимающих – уже достаточно)  и премьер-министр (Белый принц имел одно качество – всегда предпочитал иметь дело с людьми неординарными и в чем-то одаренными, не терпя посредственностей), но и двоюродный брат по отцу – Ричард Нордберг-Эшфорд, который судя по намекам, сыграл куда более значимую роль в формировании характера и судьбы сына Габриэллы, чем о том было известно главе семьи и Фонда. 

  Сколько ещё открытий чудных готовит  будущее? Смешно теперь видеть, как эшфордский патриарх  наивно считал, что из своего кабинета в глубине учебного комплекса он мог  держать руку на пульсе происходящего на родине,  если он своих близких родичей  не знает так хорошо, как считал? Ай да Ричард! И ведь всего неделю назад у них был долгий разговор, пусть и через плазменный экран, но можно считать что с глазу на глаз. И брат касаемо Ренли выдавал лишь общую информацию, утверждая что тот был лишь одним из лучших, но всего лишь учеником, которых у кандидата и профессора военных наук было немало.  Леди Говард верно указала, что прозорливость и расчетливость Эшфорда  позволяют тому лишь учитывать в раскладах, но не понимать и принимать истинные чувства людей. Особенно когда эти чувства исходят из отношений, у которых не было будущего… Габриэлла и Ричард… Узнаваем стиль брата – сделать всё возможное ради тех, кем дорожишь. 

Задумавшись, советник едва не потерял нить разговора, но быстро взял себя в руки. Отношения Ричарда с королевой и её детьми  должны отойти на второй план в сегодняшнем разговоре и последующим за ним решением, которое гендиректор уже принял, оставалось лишь уточнить ряд моментов.

– Обстоятельства вынуждают сотрудничать с тобой и наследником, – Патриарх сразу расставил акценты. – И все же хочу доверять тебе и ему, или хотя бы относиться с пониманием к вашим решениям. Так сложилось, что судьба детей во многом зависит от ла Британия, а после сегодняшнего хода императора ты и я понимаем, что зависимость Наннали и Лелуша только возросла.

Если в начале беседы судовладелец словно прочитал мысли секретаря принцессы, то теперь они сравнялись.  Размышления Уоллера уже не были секретом для Эшфорда, благо тот был достаточно откровенен. Из случившегося с покойной принцессой вывод один – в команде принца немало способных и талантливых, но опыт государственной работы был только у мецената. Эдвард  всерьез обеспокоен грядущим, ибо сразу понял угрозу своему воспитаннику, а поблизости нет никого, с кем бы он мог разговаривать на равных, кроме бывшего статс-секретаря. Окружающие Четвертого были хорошими военными, планировщиками, конструкторами, организаторами и управленцами – иного и быть не могло, раз Пробивной Эд рядом, но только Уоллер столь быстро осознал, что вынужденный политический брак  выглядит житейской мелочью перед грядущими событиями.   

Впрочем, осознал не только Уоллер.  Габриэлла несомненно была сражена горем от потери первенца,и дала возможность среднему сыну идти своей дорогой, но её недавно полученный титул императорского глашатая ясно свидетельствовал, что если для Уоллера события пошли непредсказуемым путем, то мать стала действовать заранее, зная или просто чувствуя куда больше окружающих.
Рубен К. Эшфорд свое решение принял давно – он на стороне детей Марианны, и если это означало поддержку семей ла и ли Британия, то так тому и быть. Когда нет куда отступать – значит надо усилить натиск, как говорил Ричард.

– Император – не знаю о чем он думает, и как будет действовать. – Следовало сразу понять, что касаемо использовать знания и опыт бывшего временщика против Чарльза, то в этом плане особых надежд нет. – Не уверен что и раньше его понимал. И сам посуди, как я должен был реагировать на известие, что Ренли помогает завоевать Альбион своей сестре? Титул Великого герцога Британии это соломинка, что ломает верблюда. И в теперешних условиях жертвой выступает даже не покойная леди Лувия – земля исторической родины стает непосильным грузом для империи. Его Величество мудро поступил, объявив Альбион лишь сектором, назначив военную администрацию, так что в ближайшее время никакого «яблока раздора» не предвидеться. – Уоллеру можно было верить в том плане, что принц не предусмотрел всех последствий завоевания, хотя та же Лувия открыто афишировала свои намерения.

– Мерзко желать нашим солдатам поражения в борьбе за исконную землю, но так будет лучше для страны. Знаешь, меня посещали неприятные мысли, что это и был твой расчет, Эдвард. Неудача империи и короля при достижении успеха Девятой. – У Рубена мелькнула мысль, что Длительное общение со спецслужбами негативно повлияли на его характер – вот он уже ведет себя словно допросчик, с каждым каверзным вопросом-утверждением невзначай посматривая на собеседника, пытаясь прощупать реакцию того. Но он просто не имеет права на ошибку, даже если соратник уверен сам, что безопасность сестренки Нана для старшего двоюродного брата в приоритетах. Все же сложно верить в долговременность нежных чувств  между членами королевской семьи, даже если Ренли и вешал портрет сестры на стену каюты. – Вспомни девяносто восьмой. С нашей же помощью император провернул нечто подобное: как только Британия достигла успеха в Африке, нашу группу планирования и Марианну с почетом призвали домой, а руководство передали верхушке «Клинков Чести»*. Чарльз знал, что они некомпетентны, это понимали я, ты, Ричард, Мари – тоже понимала. И тысячи погибли  ради укрепления трона 98-го императора, ради окончательного сокрушения «меченосцев». Но теперь понимаю, что относительно тебя такие неподобающие мысли были несправедливы,  и принц бы на такое не пошел.  Но кажется, мы говорим не о том, а время дорого. Пора перейти к делу, так что садись   и ставь свою систему поближе – нам есть что обговорить.

* "Мечи Чести" - группировка военной аристократии, неофициальная оппозиция престолу в 80-90 е годы. Предки современных пуристов.

Отредактировано Рубен К. Эшфорд (2016-05-17 22:07:32)

Когда  Уоллер закончил, последовала недолгая пауза –  Эшфорд слушал внимательно, не перебивая, но решил обдумать услышанное. Весьма вероятно, что Упорный Эд уже успел просчитать все риски, продумал план и собирается  следовать задуманному вне зависимости от результатов  встречи. И все же он проявил готовность выслушать  советника 11-й принцессы, и был максимально откровенен.

– У молодого человека теперь ограниченный набор ходов из той позиции, куда его поместил гроссмейстер на троне. – Последние слова директора прозвучали с  оттенком издевки и горечи. –  Я ошеломлен сегодняшним указом не меньше тебя, а времени обдумать и тщательно рассчитать у нас нет и не будет.  Ты говорил о вливании хаоса в вены империи – и меня тоже посещали подобные мысли, и уже давно, ещё до теракта. Но непротиворечивого объяснения, что происходит с нашей страной, у меня нет, так что версий будет  несколько, и этот старик станет на время занудой. Но тебе не привыкать, верно Эд? – Рубену пришла в голову мысль, что стоило бы разрядить напряженную обстановку.

– После случившегося с Аделаидой никто не одобрит кандидатуру  в первые министры не то чтобы не из знатной, но даже не  из королевской семьи.  Потому всем очевидно, что есть  ограниченное количество подходящих кандидатур, и если наш король не решил взять за традицию удивлять Британию, то естественно, что кандидаты будут из его детей, и уж точно не его двоюродный брат по отцу. –  Близкий родич Чарльза  был далеко не порядочной особой, но ему хватало здравомыслия и чутья не стремиться дальше своего генерал-губернаторского поста.
– Если наш принц и не планировал столь скорое возвышение, то теперь для него вопрос стоит ребром: или делает шаг к высшей власти, или отказывается от неё. И то и другое одинаково плохо. В любом варианте всё, что он планировал и о чем мечтал, потребует серьезной корректировки. И главное – его вырывают из привычной среды и бросают туда, где боевой опыт  неважный советчик.   Четвертый принц привык вращаться в кругу военных  – а с вассалами и союзниками семьи, близкими и дальними родичами дело имели Кловис и Габриэлла. И если Ренли решит бороться, ему придется иметь дело с неприятными для него людьми, вести  неприятные дела. Мы с тобой знаем, что нет ничего грязнее высокой политики. Особенно если она британская. – Внезапно пришла мысль, что они одновременно подумали о деле Белой королевы, о том, какую неблаговидную роль сыграл в расследовании  тогдашний императорский советник. Прошлого не изменить и не стоило лишний раз вспоминать события 2006 года.

–  Однако отмечу, принц в ситуации с этим браком и налаживании отношений с Буйволом показал себя с лучшей стороны, как заправский царедворец.  Поверишь ли, что когда узнал о случившемся,  больше всего испугался не за госпожу Наннали, нет. –  Рубен решил не уточнять, что известие он получил от следователей. Трудно поверить, что меценату не известно, почему Эшфорд  так долго находился в Британии, ничем себя не проявляя. И все же ла Британия не поднимал скандал по поводу домашнего ареста и допросов директора академии – видимо внял невербальным сигналам, или же показал записанный разговор Уоллеру.  – Не того боялся, что Бота захочет надругаться над слепой девочкой. Угроза была в другом –  что вначале у Второй, а потом у Четвертого  ум за разум зайдет, и они совершат непоправимое. Боялся, что настоящая цель этих неожиданных переговоров и брачного союза именно в этом. Выстави они себя врагами Британии — кто бы тогда защитил детей Марианны? 
Корнелию с Юфемией спасла Наннали,  и о том принцессе уже сказал.  А вот в случае  с принцем вся надежда была только на его здравомыслие. И  тех, кто поможет ему сохранить здравомыслие в критической ситуации.   
  Эшфорд сделал небольшой реверанс в сторону Эдварда. Тот недаром, как бы случайно, обмолвился, что его «сиротки» аккуратно, но  пристально  «опекают»  воспитанника. Видимо, произошедшего с Лувиягелиттой было более чем достаточно, чтобы Эд больше не пускал дела на самотек. Рассказанного  Наннали, как бы девочка не пыталась сгладить острые углы, было более чем достаточно чтобы понять, насколько всё висело на волоске в те дни.

– Иногда мне кажется, что Ренли  самое лучшее взял от матери.  Я благодарен ему, что он не повел себя как истеричный мальчишка, а действовал с умом и расчетом, и из казалось бы гибельной ситуации извлек максимум выгоды.  Теперь герцог Йоханесбургский не просто его тесть, но в первую очередь союзник, и Южная Африка – надежное укрытие для дочери Марианны.  Не думаю, что тот, кто подвел дело к договору и браку, планировал что тем самым укрепит позиции именно ла Британия. – О том, что Эшфорд уверен, что Шнайзеля тоже использовали «втемную», причем так, что тот до сих пор  не осознал, Рубен решил не говорить. Это были лишь его догадки, и не более.

Не всё ты мне поведал, Эд. Отчего ты так всполошился? Наиболее вероятный кандидат – Вторая или даже Первая принцессы, а может и сам Одиссей, который пост председателя Имперского совета может отдать первой. Но  ты сразу обеспокоился, по тебе видно,  опасаешься что императорский указ – первый шаг против Четвертого. А почему у короля должны быть причины действовать во вред Ренли?  И Габриэлла уверенна в угрозе сыну, ибо почему она только сейчас заняла давно пророчимый ей пост, наплевав на мнение Первой и Второй консортов? Не в её стиле подобное, если нет серьезной угрозы близким.

Эшфорда так и подмывало прямо спросить Эдварда, звонил ли тот Третьему консорту, но не хотел ставить собеседника в неловкое положение, да и знал ответ. Срочный звонок наставника среднего сына   Колючка восприняла бы как паникерство и растерянность. Императрица несомненно уважала судовладельца-благотворителя, и тот уважением матери воспитанника несомненно дорожил, и ему бы не хотелось  терять лицо в столь критический момент, когда срочный звонок можно воспринять как призыв спасать своего сына, ибо Упорный того сделать не в состоянии. Нет, Уоллер несомненно позвонит, но чуть позже, обдумав и взвесив слова и решения, показав  королеве свою фирменную стойкость.

– Большинство подумает, что уход Шнайзеля приводит к власти «милитаристов» из союзников и вассалов ли Британия. Конец дипломатии и переговорам, теперь только бряцание оружием и  война до исхода. – Директор специально не сказал «до победы!», с Эдом можно было быть откровенным. – Белому сохранят титул и богатства, но его статус как наследника официально не определен, пока не будет королевского решения с одобрением Имперского совета и Сената.
    И тогда даже слепые глупцы увидят и поймут  очевидное – что после того, как дочь Боты, герцогиня Йоханессбургская, родит здорового ребенка, и тем более если это будет мальчик, то ближе всех к короне оказывается ла Британия, вне зависимости от решения самого императора.  Габриэлла это поняла раньше нас – или почувствовала, потому и решила обеспечить семье лишний шанс на безопасность, а сыну дать больше шансов.

Отредактировано Рубен К. Эшфорд (2016-10-11 09:55:03)

Директор не перебивал собеседника, выслушивая и взвешивая услышанное. Возможно Уоллер ждал совета от бывшего (уже теперешнего) соратника, но и весьма вероятно, что одновременно решил проверить, насколько Эшфорд сохранил свою политическую «профпригодность».  Даже если в сказанном секретарем  герцогини-наместницы   судовладелец услышит лишь то, что и ожидал услышать – то  Упорный не откажется от подтверждения своих размышлений и расчетов от того, чьё мнение можно и нужно учитывать, от того, кому советник принца мог доверять. А Уоллер доверял Эшфорду, несмотря на длительную паузу в их взаимоотношениях – иначе этой встречи не было бы, как не было бы и длительного доверительного разговора с подробностями.

   А обилие сведений от Уоллера заставляли директора жалеть, что сегодня он изменил давней привычке носить с собой диктофон, не столько ради добычи компромата, сколько для облегчения запоминания. Впрочем, память патриарха ещё не подводила, как и отточенный за десятилетия навык запоминать.  Директор едва сдержал желание расспросить судовладельца поподробнее,  и тут же сорваться к госпоже герцогине, чтобы расспросить уже её. Но Уоллер такого бы не одобрил, а в первую очередь Рубен не простил бы себе.

– Эдвард…– Патриарх сделал паузу, собираясь с мыслями. Хотелось сказать многое, но слова находились с трудом. –  Сколько сторонников принца видят его в будущем на троне? А сколько из его сторонников  тех, кого можно назвать политиком, как тебя…или меня?
Эшфорд произнес настойчивым и уверенным тоном, свидетельствующим что к определенным выводам директор пришел.  Он явно не ждал ответа на вопрос, прозвучавший  с утвердительной интонацией. Директор прямо намекал, что одному Уоллеру не справиться, происшествие с  девятой было тому подтверждением.

– Решение императора – тебе, Габриэлле, мне, видеться провокацией против рода Ла. Многие решат примкнуть к потенциальному победителю, но ведь кто-то из опытных и дальновидных лордов может решить, что с принцем лучше дел не иметь, ибо того подставляют под удар.
Чем ближе  средний сын к трону, тем выше вероятность враждебности внутри его команды, вплоть до раскола. Типичная игра на зависти, ревности, опасениях –  всё то, что может перевесить преданность и здравый смысл. – Неужели император и рассчитывает на такой исход? Слишком примитивно – эффект был бы с другим претендентом, но не Ренли, у которого есть мать и наставник. – Дележ шкуры неубитого медведя обычная вещь. Твои вчерашние соратники могут попытаться отодвинуть тебя от принца, который может стать владыкой. Или же по обе стороны первоочередного претендента появятся новые люди, которые опять же разрушат сложившуюся команду.

Этого ли боишься Эд? Не похоже – ты умел быть слишком полезным, и твои способности не отрицали и недоброжелатели. Не того ты опасаешься, не того. Не перемен в окружении принца.

– И остальные члены королевской семьи могут изменить отношение к  Четвертому и его супруге если не на враждебные, то настороженные.  До сегодняшнего дня все расклады строились вокруг Одиссея и Шнайзеля, причем их обоих.  Второй регулярно демонстрировал симпатии к кронпринцу, и на публике всегда поддерживал дружественные отношения вплоть до того, что немалая часть инициатив шли с официального одобрения Первого принца. –  Второй наследник с юности обладал потрясающей способностью подвести окружающих к нужным для себя выводам, Эшфорд не раз был тому свидетелем в бытность госсоветником. – Опала премьер-министра в ближайшее время не будет иметь критических последствий, но очевидно, что такой ход владыки провоцирует борьбу за престол. На первый план выходит принц, которого до смерти старшего брата как политическую фигуру не воспринимали. Его успехи были успехами семьи и фракции вассалов, но лицом рода, наследником считался Кловис.

Не этого ли Эд опасался больше всего? Сонм наследников и стоящих за ними соратников ( кукловодов?) старались планировать свои действия наперед, и произошедшее за последних три месяца порушило немало планов.  Гибель Кловиса, возвышение Ренли, его женитьба на новоиспеченной герцогине, получившей консортский титул (старания Габриэллы? Ребенок консорта получает право прямого наследования), воскрешение детей Марианны, решение Габриэллы занять пост императорского глашатая – многих такая резкая встряска в целом устоявшейся к 2017-му политической обстановки ошеломила и вызвала резкую обеспокоенность.  Каждый член королевской семьи имел круг приближенных, и кто-то из них мог начать действовать необдуманно, но радикально, считая что тем самым приносит пользу патрону.

Причины для беспокойства у Уоллера были, но чем ему могли быть полезны знания  бывшего временщика? Хотя бы тем, что большая часть работы статс-секретаря прошла в высших кругах власти.  Очевидно что меценат  от экс-царедворца желал услышать в первую очередь сведения о возможных действиях  претендентов на престол, и лишь в последнюю подтверждение своих мыслей.
Нет сомнений, что Ренли наставнику рассказывал многое, но Уоллер правильно посчитал, что даже внимательный молодой принц мог упустить ряд нюансов.

– Пусть Ренли в ближайшее время побеседует с кронпринцем, с глазу на глаз. Того вскоре начнут брать в оборот со всех сторон. – Рубен встал с кресла, заложил руки за спину, и взглянул на собеседника сверху вниз. – Следует дать тому понять, что произошедшее – следствие игр явно теряющего связь с реальностью особы, и дать понять, что к статусу Одиссея  продолжает относиться с уважением и почтением. Пусть заодно вспомнит, как премьер-министр напутствовал его на вице-королевскую должность. Не пинать отступивших соперников, особенно когда они родичи, в глазах кронпринца одна из высших добродетелей
 
Только с кронприцем   осторожнее – тот мягок и нерешителен, верно. Но и весьма проницателен и в чем то принципиален. Его недооценивали в прошлом, и сейчас наверняка так же. А он всё понимал и сейчас понимает. То, что считали глупостью – лишь неприятие, отрицание некоторых реалий. А вот лицемерие, подхалимаж раскусит сразу. Знаю, о чем подумал, но со Шнайзелем было все по другому. Белый вполне симпатизирует  старшему, и тот это понимает и принимает.
Уверен, что произошедшее с братом глубоко тронуло кронпринца. И настроить того на рабочий лад придется твоему воспитаннику. И это нужно не только Одиссею, но и Ренли. Чтобы подобающе выглядеть в глазах первой принцессы. – Эшфорд усмехнулся краем губ и сделал многозначительную паузу, поведя плечами и шеей, чтобы разогнать кровь.

Отредактировано Рубен К. Эшфорд (2016-10-10 17:29:09)

Интермеццо с размышлениями.

   Эшфорд вновь покрутил шеей и поморщился от хруста – в присутствии давно знакомого  соратника можно было позволить вести себя с минимальным этикетом,  а мозг нуждался в кровообращении, ведь нервным клеткам предстоит ещё масса работы.  Ай да Эдвард, ай да собачий сын, в хорошем смысле.  Так и подмывало задать каверзный вопрос, не готовился ли  заранее триумвират Ренли – Габриэлла – Уоллер к сегодняшнему развитию событий.  Что ж, следовало бы осознать  давно, что «морскому принцу» с такими помощниками  нужно очень постараться проиграть.  Прокол с Девятой видимо и был случайным сбоем, а в остальном  принц с ближним кругом обеспечили себе и фланги, и тылы.

      Рубен понимал, что за словами Уоллера о поддержке инициатив Четвертого в Секторе 11 ( в будущем – вассальной Японии) стоит титаническая работа из длительных переговоров, петиций и инициатив. Судя по еженедельным бюллетеням Сената и правительства,  радикальные реформы вице-короля А-11  получили поддержку именно за счет многочисленных и состоятельных  парламентских фракций судостроителей, морских перевозчиков, экспортеров зерновых и мясомолочной продукции и даже энергетиков.  Ну а патриарх Фонтейнов, заслуженный герцог и лорд Верхней Палаты, обеспечил достаточно голосов своей фракции и тех, кто не желал конфликтовать с грозным лордом.  Да и весьма неожиданной были преобразования – люди Ренли умели хранить секреты, и различные радикалы и пуристы просто не успели объединиться и дать согласованный отпор, особенно когда умеренные консерваторы отдали голоса за  главу ли Британия.

Да и всерьез мешать инициативам Четвертого означало не только лишиться доступа к многообещающему рынку будущего вассала, но и забыть про рынок вассала нового – Южной Африки с её богатствами.  Вот и выходит, что Ренли не очень рисковал на политической арене, а мерзкие попытки разрушить планы принца   с помощью терактов на данный момент провалились, не могли не провалиться.

Бывшие «марианисты» в парламенте и правительстве выступили на стороне принца – пусть фракция и распалась семь лет назад, старые связи и идеи не исчезли,  и Уоллер ими несомненно воспользовался, меценат о том тактично намекнул. Не мог же он ограничить круг общения с почитателями  покойной королевы только дочерью Фонтейна! 

  Но что же это, Рубен Кастер Эшфорд! Ты кажется ощутил укол зависти?  С чего бы это? Не забыл, что ты сам оставил всех своих соратников и сторонников, удалившись в изгнание. Допустим, ты опасался, что если попытаешься наладить старые связи, то затаившиеся «марианисты» попадут под удар? Ну так  Уоллер  не испугался, в отличие от.

     Стоит отметить, что Эд был твердо уверен в поддержке Фонтейнов, не только со стороны дочери – генерала, но и всей семьи, и явно имел на то основания. Эшфорд же мог оценивать  тех лишь по патриарху рода – потомственному лорду Верхней Палаты. Патриарх был консервативен по ряду пунктов, однако как истинный политик свои действия сверял не с эмоциями и предпочтениями, а с расчетом. Если для того, чтобы дочь получила доступ к второй принцессе и четвертому принцу, надо позволить той поступить в военную академию (причем на один курс с Корнелией и дебоширкой Ноннет, бывают такие совпадения), то она поступит, несмотря на традиции.

  Учитывая огромные объемы работы, проделанные магнатом-филантропом, возникал естественный вопрос, когда тот ещё успевал спать? Или он отдыхал во время поездок и перелётов?  Неудивительно, что ментор Ренли упустил из виду настырную Лувиягелитту – с таким графиком просто нет времени вникать в тонкости отношений между наследниками. Видимо насчет своего  «прокола» Упорный весьма переживает, потому и решил получить дополнительную информацию по когорте наследников. Хотя дополнительные меры во избежание инцидента Эд принял, прямо сказав, что его воспитанники теперь глаз не спускают с принца, несомненно  в первую очередь информируя «отца» о внеплановых визитерах.

  И все же кое о чем, касаемо Лувии, Эд не договорил, но  Эшфорд понял подоплеку недомолвки. Если бы совместными усилиями  магната и семьи Ла удалось бы отговорить, отстранить ди Британию от авантюры, возвращать историческую родину  пришлось бы Ренли – слишком уж подходящая кандидатура: значительная поддержка в армии и флоте, потомок Саффолк – Ланкастеров по матери.  Дело даже не в том, что принц будет выполнять порученное дело до конца, иначе и не сможет, а потому что приобретет себе массу врагов ( титул Великого герцога Британии – «яблоко раздора»), и не сможет осуществлять деятельность в Секторе 11 во благо десятков и сотен тысяч людей, во благо Британии. 

Эдвард   принял решение защитить воспитанника, а не  взбалмошную девицу, добровольно решившей стать мартышкой для таскания каштанов из огня. За это он заслуживал только одобрения, пусть выбор и неприятен.

      Вот только принца вновь мягко, но настойчиво отстраняют от  работы в А-11, ставя в ситуацию с цуцвангом. И прежде чем пытаться выйти из ситуации с минимальными потерями, ментору Ренли нужна была информация.

Отредактировано Рубен К. Эшфорд (2016-10-11 17:57:51)