Штерн закурил, прикрывая тлеющий кончик сигареты от дождя ладонью в чёрной перчатке. Он был рад наконец выбраться из машины, несмотря на то, что заднее сиденье штабного автомобиля нередко заменяло ему кабинет и постель. Генерал-майор стоял под дождём, слушая как прозрачные капли воды стучат по асфальту и листьям деревьев.
- Ты уже ознакомилась с документами, которые должна передать генералу Крестовскому? - спросил немец, поворачиваясь спиной к ветру и водителю, который продолжал возиться с неисправной машиной.

- Ты обеспокоена, - заметил Штерн, - мне знаком этот взгляд...
Действительно, когда Хильда нервничала, её эмоции не выдавало ничего, кроме глаз, которые никогда не лгали. В прочем, командир шестой бронетанковой понимал эту женщину без лишних слов, когда это было нужно.

И всё-таки, Штерна беспокоило то, что майор напряжённо смотрит сквозь него - на водителя автомобиля. Генерал-майор поймал себя на мысли, что не знает этого офицера.
- Хильда, - затушив сигарету произнёс немец, - я хотел поговорить с тобой...

- Почему ты со мной? - прямо спросил её Конрад, посмотрев в холодные глаза майора Курцман. Слова слетели с губ офицера легко, словно ему и не требовалось два долгих года, чтобы наконец задать этот вопрос. Два года, проведённых в бесконечных сражениях, в погоне за славой и образом непобедимого командира шестой бронетанковой. Штерн вошёл в роль и сыграл её безупречно - фарс в коорденационном штабе ЕС только подтвердил уверенность заговорщика в том, что его по прежнему воспринимают, как героя войны, несмотря на дерзкую выходку в Африке. Вот только, Хильда знала другого Штерна. Но что от него осталось, кроме воспоминаний...

- Хильда, я... - он не знал, что ответить женщине, с которой был знаком уже столько лет. И всё равно, он чувствовал себя так же, как на первом свидании с Курцман, на первом курсе офицерской академии. После этого, Меинард и Воллен долго допытывались у него как везучий говнюк Штерн усмел пережить это мероприятие. Вот только, для Штерна всё это осталось игрой, которой не нашлось места во "взрослой" жизни амбициозного командира дивизии-призрак. А женщина...
"Не может быть, всё это время... Она продолжала любить меня..."
- Я сожалею, - наконец произнёс немец, - что не уделял тебе достаточно времени и не замечал причины твоей преданости.

- Кажется, я разучился выходить из роли, - меланхолично улыбнулся немец, подставив лицо дождю. Он слишком много времени проводил с людьми, для которых был вынужден одевать маску героя, или заговорщика. Хильда знала его достаточно долго, чтобы от излишнего пафоса начинало тошнить.

Штерн молча кивнул в ответ на её слова. Да и что он мог сказать - здесь и так всё было ясно. Женщины... При всех своих талантах на поле боя, Конрад так и не научился их понимать. И наврядли когда-нибудь научится.

От неожиданного удара, Штерн потерял равновесие и упал на колени, на мокрый асфальт. Выстрел. Эта пуля предназначалась командиру шестой дивизии - сомнений не могло быть. Вот только, где боль... Где, чёрт возьми, проносящаяся перед глазами жизнь доблестного германского офицера... Какого дьявола он ещё дышит и куда подевалось кровавое пятно, которое должно было неизбежно расползаться по безупречно белой рубашке... Ему потребовалось не больше секунды, чтобы понять, что только что произошло.Падая, он расстегнул кобуру, машинально привёл пистолет в боевую готовность. Всё произошло слишком быстро. Ноги женщины подкосились, её руки медленно опускались, а пальцы Штерна уже сжимали пистолет. Он вскинул оружие, выстрелил, целясь в голову. Даже сейчас, командир дивизии-призрак должен был действовать хладнокровно, иначе Хильда напрасно выбросила свою жизнь. Первый выстрел пробил плечо убийцы, но немец продолжал стрелять, поднимаясь на ноги. Ветер хлестал по лицу, капли дождя лезли в глаза, стекая по лбу и волосам офицера. И всё же, он видел свою цель. Так же, как и два года назад в Иркутске... Вот только, тогда всё закончилось хорошо, но чудеса не случаются дважды. Штерн не тратил пуль по напрасну. Когда тело стрелка с глухим стуком упало на асфальт, он опустил пистолет, подбежал к Хильде. Придерживая женщину за плечи, он не дал ей упасть.
- Держись, - выдохнул немец, - я довезу тебя до госпиталя. Всё будет хорошо. Только умирать не смей...

Придерживая Хильду за плечи, Штерн не отрываясь смотрел ей в глаза и видел, как жизнь угасает в них. Немец понимал - он не успеет спасти женщину, которую когда-то любил. Он умел выигрывать безнадёжные битвы, но сейчас против него сыграла смерть, костлявыми пальцами бросив кости на стол. Когда Хильда назвала его по имени, Штерн заставил себя улыбнуться. Смахнув прилипшие к лицу волосы, он склонился к её губам и прошептал:
- Я люблю тебя, глупая, - с этими словами, он поцеловал её, прикрыв глаза. И только оторвавшись от её губ, он ответил:
- Обещаю. Знай, что вместе с тобой умирает и часть меня... Но только не та, что способна довести до конца начатое дело. Я пойду до конца.
Штерн обнял женщину, умиравшую у него на рука. Умиравшую вместо него...

Всё-таки, информация не могла просочиться... То, что убийца знал о чистке говорило только о том, что у него хватило ума, чтобы понять - даже если кто-то начнёт говорить о том, что генерал-майор Штерн хладнокровно приказал вырезать собственных людей, его словам ни за что не поверят. Ибо он был героем войны, не раз совершавшим невозможное. К тому же, заговорщик пользовался уважением солдат и офицеров германской армии. Не говоря уже о том, что по официальным бумагам шестая бронетанковая понесла потери во время боёв с британцами под командованием её высочества Корнелии. А потому, убийца принял единственное верное решение - отомстить. Собственными руками. И, чёрт возьми, у него было на это право. Вот только ему не повезло - Штерн был не из тех, кто сожалел о принятых решениях и умирать от руки безымянного мстителя он не собирался. Только не теперь, когда единственная женщина, способная занять его место во главе операции "валькирия" умерла у него на руках. И, конечно же, убийца не знал, что офицер, которого он собирался убить, владеет холодным оружием намного лучше, чем огнестрельным.

На ближней дистанции, Штерн не видел смысла использовать пистолет. Убийца выдал себя, закричав - это дало Конраду преимущество, которым он побрезговал воспользоваться. Пальцы немца крепко сжали рукоять боевого ножа.
"Этот ублюдок убил её. Да, он не желал зла Хильде и эта пуля предназначалась мне, а потому я не имею права мстить. Но мне наплевать на месть... Наплевать на эмоции. Я должен выжить и закончить начатое дело. Ради тех, кто всё ещё верит в меня. А потому чёрта с два я здесь сдохну."
- Нет. Ты можешь попытаться, - прохрипел командир дивизии призрак. Сталь ударилась о сталь, высекая искры. Капли дождя разбивались об острые лезвия, стекая к рукам офицеров. К рукам, в которых танцевали клинки. Усмехнувшись, Штерн перекинул нож в левую руку, правой отбив второй удар лейтенанта. Он контратаковал решительно, управляясь оружием со смертоносной эффективностью. Клинок устремился к горлу убийцы...