Приехав, расположившись, и выгнав назойливую прислугу вместе с не менее назойливым метрдотелем, Лиллиан с облегчением приняла ванную и уселась ужинать. Ей было о чем подумать, что взвесить, что прикинуть. Сложности её миссии были в том, что двадцать третья совершенно не представляла, что ей ожидать. Лилли не верила ни губернатору, ни его свите, ни полностью продажному госаппарату в этой колонии. Принцессу тошнило от откровенной лести, заигрываний, и всего прочего, сопутствующего людям подлым и недалеким. А, судя по данным из метрополии, находившимся в покоящемся на столе компьютере, масштабы контрабанды были поистине сумасшедшими. А губернатор делал вид, что все под контролем. Оставалось два варианта - либо он был в доле и покрывал всю шушеру, либо просто был идиотом. А так как второй вариант сразу отпадает, то возникает вопрос: Зачем человеку обличенному властью, с неплохим доходом и без всякой контрабанды, допускать бардак в секторе. Он что, жаждет видеть у себя десяток принцев и принцесс с "визитами вежливости"? Да черта с два... Что же тогда? Именно это Лиллиан и хотела узнать у гостя, которого она пригласила этим вечером к себе в отель. Спать с Редклифом она не собиралась, а вот привлечь на свою сторону - да. Особенно, если они уже встречались при положительных обстоятельствах.
Когда в дверь постучали, Лилли расправлялась с остатками вкусного ужина...

Отредактировано Lillian far Britannia (2014-03-06 01:10:37)

Прислуга, состоящая из пары весьма легкомысленных, навязанных Лилли местным метрдотелем, охотно пропустила барона внутрь, затворив за ним двери. Редклиф обнаружил Лилли сидящей за столом в огромном обеденном зале, принцесса поприветствовала барона довольно ленивым взмахом вилки и взглядом, призывающим сесть напротив нее. Когда гость сел, Лиллиан терпеливо дождалась, пока ему нальют вина и затем сделала жест горничным покинуть помещение. Оно и понятно - желания общаться при соглядатаях у нее не было.
-Благодарю вас, что вы нашли время посетить меня, барон Редклиф. - официальным тоном произнесла принцесса. - Мое положение пока далеко от отчаянного, но асе может случиться. Предвосхищая ваш вопрос - я вас не помню, помню лишь что мы были знакомы когда-то. У меня есть дурацкая привычка очищать свою память от ненужных воспоминаний. Приношу свои извинения, если вам покажется это грубым. По крайней мере, я уверена что знакомство было приятным, в противном случае мы бы не разговаривали. - Лилли поджала губы. - Я была бы благодарна, если бы вы напомнили мне обстоятельства знакомства, чтобы я восстановила все по кусочкам.
Она не делала вид - правда не помнила. Вот если бы они расстались при плохих обстоятеьлствах, запомнила бы. А так это либо из поры бурной юности, либо еще раньше. Вот только не Редклифу была нужна Лиллиан, а Редклиф принцессе. Причем так, что она была готова довериться ему.

—...Ведь вы принцесса.
Лиллиан будто чувствовала, что эта фраза рано или поздно слетит с губ незадачливого Рэдклифа, а потому непроизвольно затаила дыхание, готовясь к прыжку под ледяные струи разочарования. Приготовилась, даже прокрутила в голове продолжение фразы, но в этот раз «прыгнуть» не смогла. Отчего-то слишком велика оказалась надежда на то, что уж кто-кто, но не он. Выдохнув, девушка нехотя выступила из укрытия и слилась с захватившим ее потоком негативных эмоций. На душе сразу стало как-то мерзко, неуютно и... смешно?
«До чего же раздражает. К чему использовать мой статус в качестве извинения собственной ничтожности?» — брезгливо сморщив носик, Лили беззвучно усмехнулась. Ей пришлось легонько кашлянуть в заблаговременно поднесенную к губам салфетку, чтобы сдержать едкий смех, исколовший легкие.
«Нельзя, не сейчас,» — строго приказала Лили самой себе. Ясное дело, что барон не ставил себе целью каким-то образом задеть принцессу. И сама Лиллиан, конечно, прекрасно понимала это, однако с годами выработавшаяся привычка ощетиниваться на подобного рода высказывания взяла в верх над здравым рассудком. 
Убедившись, что ее выражение лица снова приняло благообразный вид, принцесса как ни в чем не бывало подняла взгляд своих небесно-голубых глаз на одухотворенное воспоминаниями лицо собеседника и одарила его одной из тех улыбок, ради которой доблестные рыцари почитали за честь сложить голову на одном из турниров далекого Средневековья.
—...Тёплая июльская ночь, небо, усеянное сотней тысяч звёзд и прекрасные фейерверки... Помните? Тогда мы оба были совсем маленькие. Я играл с братом, а потом вы свалились на меня, как снег на голову. Это было очень забавное знакомство, — наивно, глупо и безнадежно романтично. Напоминало одну из тех легкомысленных книжек, которую совсем недавно принцесса успела пролистать во время одного из чаепитий в компании напыщенных особ в безвкусных шляпках. Отмахнувшись от неприятных ассоциаций, Лиллиан уже раз десять пожалела о том, что попросила посвятить себя в подробности их общего прошлого. Еще большую, чем к приторно-сладким речам, неприязнь принцесса питала к воспоминаниям о прошлом. В особенности — о своем. Она непроизвольно потянулась за бокалом вина и с большим, чем требовалось, энтузиазмом пригубила его.
—...Мы с братом, нарушая все возможные и невозможные правила поведения, натаскали вам тортов и пирожных с чаем. Вы сидели и уплетали их под розовым кустом.., — все с тем же искренним воодушевлением продолжал Рэдклиф.
«А тот вишневый торт был очень даже недурен,» — шевельнулась на задворках сознания непрошеная гостья-мысль. Лиллиан недоуменно вскинула брови, явно удивленная ясностью образа, так охотно подброшенного ей памятью. «Думаю, трех бокалов вина на сегодня более чем достаточно».
— Похоже, барон Рэдклиф, мое появление в вашей жизни и правда произвело на вас неизгладимое впечатление, — отложив столовые приборы, принцесса на секунду умолкла, задумалась. — Свалиться на голову... Это ж надо. Что ж, вполне в моем духе, — коротко рассмеявшись, Лили игриво склонила голову на бок. Щеки ее слегка раскраснелись, а в глазах забрезжило лукавство. «И чего только не делает алкоголь с людьми».
Лиллиан, окончательно утратив интерес к разговору, отстранено блуждала взглядом по лицу старого знакомого. Да, их совершенно точно что-то связывало в прошлом, он явно огорчен тем, что она этого не помнит. Но это все мелочи. В данный момент нечто иное интересовало принцессу. Сейчас она никак не могла отделаться от мысли о том, что Грегор всем своим видом, характером, манерами поведения напоминает ей пса. Умного, верного и до невозможности милого пса. Такой ради хозяина готов пройти через огонь, воду и, если позволите, медные трубы. Да и его фамилия вполне себе сошла бы за кличку. «Рэдклиф» — не без удовольствия мысленно окликнула Лиллиан гостя. Что ж, прозвучало довольно властно.
«Такого будет весьма полезно держать неподалеку, но слишком близко подпускать тоже не стоит. Вот на поводке у своих ног — в самый раз. Боже, мне явно не стоит кого-либо принимать после тяжелого дня, горячей ванны и нескольких бокалов красного».
— Да, все это, безусловно, весьма прискорбно. И мне действительно очень жаль, что наши пути до этого момента ни разу не пересеклись, — Лиллиан поднялась со своего места и медленно, практически беззвучно приблизилась к спинке стула, на котором сидел Грегор.
— Вы производите впечатление очень приятного молодого человека, барон Рэдклиф. Буду искренне рада возобновлению нашей с вами давней дружбы. Мы имеем возможность наверстать упущенное благодаря общему делу, подразумевающему тесное сотрудничество между нами,— она мягко и в то же время уверенно положила ладонь на плечо Рэдклифа, едва ощутимо сжав пальцы. — Ты ведь не оставишь меня в этой затруднительной ситуации, — принцесса нуждалась в помощи, но ее ласковые речи совсем не были похожи на просьбу. Слова Лиллиан не были вопросом. Они были утверждением, не подразумевающим возражений.

Воцарившаяся тишина безжалостно скомкала пространство внутри комнаты. И, как бы это парадоксально ни звучало, скомкав, она дала ему новую жизнь, наводнив иными звуками. Люди обычно не обращают на них внимания. Им нет дела до од сокровенности до тех пор, пока они не останутся наедине с собственным безмолвием.

На первый план вышел белый шум мороси за окном. Доносившееся слева сипловатое тиканье часов будто пыталось сосчитать пульс седовласого бродяги-дождя. А замыкалось это закулисное трезвучие треском поленьев из камина. Казалось, будто мертвое дерево раз за разом воспроизводит звуки ударов топора, вспоминая свой последний день под сенью небосвода.
Был еще один звук. Прерывистый, тяжелый и очень личный. У него тоже была своя история.

Лиллиан чувствовала, как горячее дыхание Рэдклифа разбивается о холодные костяшки ее пальцев, словно волны прибоя о прибрежные скалы. Будоражащий контраст льда и пламени на мгновение сосредоточил все естество девушки на тыльной стороне ее ладони. Лили вдруг очень захотелось прижаться рукой к открытому участку кожи Грегора и вытянуть, растворить в себе все его тепло. Очнувшись от мимолетного наваждения, принцесса слегка подалась вперед и немного усилила давление руки на плечо барона, будто тем самым напоминая, что ждет от него подтверждения своих слов.

— Даже если бы я мог, я бы не бросил... Тебя, Лили.
Капризный алый рот искривился в самодовольной улыбке. В льдистых глазах огненной рекой разлилось торжество.
«Хороший мальчик».

— Так, значит, будем сотрудничать? Какие твои предложения?
«Шустрый какой... А уж как уцепился за это «ты». Совсем как утопающий, хватающийся за соломинку. М-м, смотреть любо,» — златовласая даже зажмурилась от удовольствия и чуть запрокинула голову, сохраняя печать тщеславия на лице.
— Быстро ты, однако, приходишь в боевую готовность, — голос мягкий, вкрадчивый, с налетом едва уловимой усмешки. — Что и следовало ожидать от капитана полиции. Бра-во!
Холеная рука тут же ослабила хватку и змеей соскользнула по предплечью гостя. Лишь на мгновение Лилиан задержала кончики пальцев в складке рукава, а затем поспешно отняла их, будто пораженная уколом недружелюбно ощетинившегося шипа.

— Я вот что думаю, Грегор, — Лили намерено выделила последнее слово и чиркнула взглядом по лицу собеседника. — Те, кого мы ищем, совершенно точно уже осведомлены о моем прибытии в Новую Зеландию. Известна ли им истинная цель моего визита — зависит от действий нашего общего знакомого, мистера Перри. Иных источников утечки информации быть не должно.
Лиллиан, тихо шелестя подолом платья, неспешно обогнула стол. Умолкнув, она остановилась и повернулась к барону, устанавливая зрительный контакт.
— Как ты, вероятно, помнишь из сегодняшнего разговора с губернатором, я изъявила желание ловить контрабандистов на живца. Мистер Перри должен пустить слух, используя свои каналы связи, — сделав еще пару шагов в прежнем направлении, принцесса грациозно опустилась на стул, занимаемый ею ранее.
— Что ж, судя по всему, утро не всегда мудренее вечера, — вздох и неопределенный взмах руки. — Как думаешь, какова вероятность того, что они купятся? Конечно, несложно предположить, что такая особа, как я, вполне могла захотеть попробовать что-нибудь новенькое. Да и иметь принцессу среди клиентов — очень даже выгодно. Надежный источник доходов и покровитель в одном флаконе. Однако мой статус может и спугнуть «рыбу», оставив нас без улова. Хотелось бы услышать твое мнение на этот счет. Все-таки из нас двоих профессионал здесь ты, не я.

Закусив нижнюю губу и подперев кулачком подбородок, Лили сквозь полуопущенную завесу ресниц изучала очерченный полумраком профиль мужчины. Мужчины. Да, рядом с ней был уже не тот мальчишка с румянцем на щеках и вечно растрепанными волосами. А глаза все те же. Правда, их наивную голубизну слегка разбавил оттенок серьезности. Перед мысленным взором принцессы всплыло несколько размытых временем воспоминаний, связанных с ним. Он был одним из немногих, кто, закрыв глаза на всевозможные слухи, не сторонился ее, а с радостью принял в свой круг общения.

Лиллиан вспомнила.

Лицо напротив было подобно сцене. И лишь единственная пара глаз была свидетелем неистового танца эмоций, борьбы разума и чувств, долга и памяти. Изнанка души всегда представляла из себя занятное зрелище, а Лиллиан — всегда была благодарным зрителем.

— Всё же, в Священной Британской Империи употребление запрещённых законом веществ является зазорным, особенно для особ голубых кровей, — Лили снисходительно усмехнулась. «О, неужели,» — говорили ее приподнятая в наигранном недоумении бровь и дерзко обнаженная ирония во взгляде. Сама принцесса, однако, предпочла промолчать.

«Опять за свое. Идиот. По-твоему, голубая кровь тождественна неукоснительному следованию законам, отсутствию пристрастий и лукавых помыслов? Никто тебя не осудит, покуда ты не выпускаешь на волю своих демонов и не позволяешь им бросить тень на прочее отродье голубокровых. Решишься на открытый вызов — затравят. Тут уж припомнят все «не положено» и «зазорно». А будешь разлагаться молча и без свидетелей — дадут спокойненько сгнить и даже червей с тебя сгонять не станут: чем меньше от тебя останется, тем лучше», — девушка сделала глубокий вдох, мысленно наступая на голову зашевелившемуся было где-то внутри зародышу раздражения. Тут же прозрачная ножка забытого бокала снова незаметно оказалась зажатой между девичьих пальцев. Глоток. Еще один. И, наконец, желанное тепло, жирной змеей туго обвившееся вокруг внутренностей.

Нет, Рэдклиф не идиот. А если и идиот, то только потому, что по уши начинен надеждой. А еще предан. И она, Лиллиан, явно вскружила ему голову. Принцессе это нравилось, но это же и злило ее, приводило в замешательство. Возиться с новой игрушкой было и легко и утомительно одновременно. И Лили понимала, что как бы ни был хорош пес, его дрессировка займет массу времени, усилий и терпения. Понимала и была к этому готова. Ей хотелось увеличивать свое влияние на вновь приобретенную собственность и делить его она ни с кем не собиралась.

— У тебя есть какие-то идеи? У меня, пока, по нулям.

Над ними густым туманом снова повисла тишина. Принцесса не торопилась ее развеять. Безмолвие позволяло думать, слышать и видеть гораздо больше, чем обычно. Лиллиан, все также наблюдавшей за игрой эмоций на лице своего собеседника, даже показалось, что она слышит натужный скрежет шестеренок в его голове.

«Думаю, ему все же стоит обращаться ко мне на «вы». А то возомнит себе, что мы на равных. Ну да ладно, это все мелочи. Сейчас не стоит проводить черту между нами. Всему свое время».

Двадцать третья, осушив бокал, поднялась со своего места. Краем глаза отметив, что бутылка с вином уже пуста, она направилась к тому углу стола, у которого стоял стул ее позднего гостя. Совершенно без каких-либо колебаний Лиллиан села на деревянную поверхность мебели и, чуть задрав подол платья, скинула с себя истязавшие ее ноги туфли-лодочки. Можно было подумать, что принцесса вовсе забыла о присутствии Рэдклифа, однако, оперевшись на руку и глубоко вздохнув то ли от облегчения, то ли от того, чтобы сдержаться и не послать все это куда подальше и уйти восвояси, она развернула верхнюю часть тела к барону и кривовато улыбнулась, глядя на него сверху вниз.

— Для начала ознакомьтесь с показаниями последних задержанных за употребление, хранение и распространение наркотиков. Также следует обратить внимание на особо «громкие» дела более раннего периода. Вычлените из общего потока тех, кто будет наиболее полезен, — в свойственную Лили хрипотцу голоса закрались нотки отстраненной усталости. — Предложите им сотрудничество на взаимовыгодных условиях, — повернувшись еще немного, она как бы между прочим прихватила бокал Грегора. Лили чуть наклонила руку с стеклянным сосудом и, полюбовавшись глубоким цветом взволновавшейся от ее движения поверхности гранатово-красного напитка, подчеркнуто медленно сделала несколько маленьких глотков. — Что касается несогласных, то, к сожалению, их придется принудительно склонить к сотрудничеству. Но уже без привилегий, — в словах сквозило наигранное сожаление, но под конец фразы принцесса сардонически ухмыльнулась, будто не сумев больше сдерживать рвущийся из глубин души порыв.

— Как же все-таки это грустно. Особы голубых кровей связаны чуть ли не по рукам и ногам. То — нельзя, это — зазорно, — опущенные веки, легкое покачивание головой, кажущаяся почти искренней печаль в голосе. — Так тебе было бы за меня стыдно? Ты бы отказался от меня?

Сейчас она имела в виду не только наркотики, но и свое поведение, в целом, любой свой шаг в прошлом и в будущем. Принцесса, повернув разговор в несколько иное русло, хотела выяснить, как далеко простирается верность ее старого доброго «друга».

«Я или буква закона? Интересно, за чем последует песик, высунув язык и виляя хвостом, когда того потребуют обстоятельства?»

Отредактировано Lillian far Britannia (2017-10-12 22:48:45)

— Понял — выполняй, согласовывай, отчитывайся, — размеренно, негромко, почти мягко. Так, как мать ласково гладит по голове свое ненаглядное дитя. — Полагаю, что, изучив полученную информацию, мы получим возможность составить общее представление о лояльности местных правоохранительных органов. И что-то мне подсказывает, что там не может быть все чисто. Особых надежд на них возлагать не стоит. А я пока позволю себе положиться на твои выдающиеся способности и незаурядный ум. Барон Рэдклиф, — мягко, но по-механически четко. Каждое слово из уст — удар метронома.

— Я пойду за тобой, хоть на край света. Ты и сама это знаешь. К чему этот вопрос, Лили? Неужели ты совсем забыла, каков я? Я не изменился ни капли за все эти годы. Ты мне веришь? Или нет?

— А сам-то ты веришь? — одарив Грегора долгим взглядом через плечо, Лиллиан заговорщически улыбнулась. Сейчас она напоминала маленькую девочку, которой доверили какой-то необыкновенный секрет, никому больше не известный. Счастливая, с хитринкой в глазах и с ощущением собственной избранности в груди.

Мгновение, и улыбка тут же взорвалась искренним смехом. Вероятно, мимолетное дыхание детства пробудило в Лили то, что, казалось бы, давно спало в ней вечным сном. Она попросту не сумела сдержаться, угадывая в чертах нынешнего капитана полиции четкие контуры тени мальчишки, который много лет назад так же воодушевленно произносил эти же клятвы. И где же? Где он был все это время? Все это лишь пустые заезженные формулы обещаний, не имеющих под собой никакого реального фундамента. В сладкую искренность просочилась горечь. И, когда тьма снова возобладала над светом, не осталось ничего, кроме смертоносного яда апатии.

«Не верю. Ни тебе, ни кому-либо еще,» — эта мысль не сопровождалась никаким эмоциональным всплеском. В голове она прозвучала совершенно бесстрастно. Констатация безликого факта, не более. Это было то, в чем Лиллиан была честна сама с собой, и то, о чем бы она не кричала на каждом углу, чтобы не выбыть из игры всей своей жизни во «взаимное доверие», не остаться «за бортом».

«Ни капли не изменился? Чепуха. Ты хоть осознаешь, насколько это наивно звучит? Отчасти ты прав, но это не меняет того факта, что все сущее не вечно, имеет срок годности. Да, ты бы мог остаться прежним, но для этого тебе нужно было всего лишь сдохнуть. Но даже при таком раскладе сохранности твоего «я» никто не гарантирует,» — отвернувшись, Лили недовольно закатила глаза и капризно поджала губы. Подобный ответ принцессу не удовлетворил. Да и любой другой, наверное, тоже бы ей не пришелся по душе. Напыщенное «от тебя — нет» затерялось в истерике потока последовавших за этой фразой вопросов и оттого потеряло всякий смысл.

«Нет, полагаться на прошлое нельзя. Нужно отстраивать все заново. Нельзя, чтобы мой авторитет держался лишь на моем положении в обществе и на его воспоминаниях обо мне. Слишком стараться тоже не стоит. Не такая уж он и важная пешка в моей жизни. Забава, только и всего».

— Кажется, мы сильно засиделись.

— И правда. Не могу тебя больше задерживать, пора прощаться, — теплые искорки так внезапно рассыпавшегося смеха потускнели, превратились в холодные камешки слов, которые один за другим нехотя скатывались с языка Лиллиан и тяжело падали вниз. Не дожидаясь ответа на свой предыдущий вопрос, Лили легко спорхнула со стола и, проигнорировав неряшливо разбросанные на полу туфли, заскользила по направлению к выходу. Она не оборачивалась назад, чтобы дождаться собирающегося гостя. Только уже у самых дверей принцесса, до сих пор хранившая молчание, остановилась в арочном проеме и, облокотившись плечом на стену, взглядом обратилась к гостю.

— Последнее на сегодня. Зачем это все губернатору? Какие цели может преследовать человек, в руках которого есть и власть и богатство?