Согласовано с ГМом

- Вот поэтому ты до сих пор не замужем, - невозмутимо заявила ей Лин Кси, перед уходом. Подруга была навеселе, говорила много глупостей, но тут, похоже, была всерьез рассержена, что Ксиу Лан решительно отказалась от провожатого.
- Тут идти пять минут. Ничего со мной не случится, - как отрезала она, дуя губы и маша рукой гостям. – Всем покааа!
- Ксиу, ну может останешься?.. – Сменила гнев на милость Лин Кси, пытаясь обнять подругу. От девушки разило перегаром страшно, и Ксиу выставила руку вперед, мешая той обхватить ее.
- Меня родители убьют, если я проведу с тобой еще хоть несколько минут, - возразила она, отступая на шаг и давая пьяной подруге отшатнуться к стене. Впрочем, родители ее и так убьют – за ни с чем несравнимый аромат алкоголя и курева, коим пропахли наверняка ее одежда и волосы.
- Ксииииу, у меня день рождения не так часто бывает! – Лин сползла по стене.
- Да-да… Раз в год, - пробурчала вопиюще трезвая для такой вечеринки Ксиу.

Кто же знал, что провожатый все-таки пригодился бы… Только в карцере Ксиу окончательно осознала, что тот хмырь, который попытался ее облапать по пути домой и получил за сие покушение на сокровенные мягкие формы по своим отнюдь не стальным яйцам, оказался офицером городской стражи. Девушку довольно быстро скрутили, и единственной ее мыслью было «Мама с папой меня убьют!».
Заброшенная в карцер под мерзкий смех солдатни Ксиу тут же была замечена и обозначена в качестве цели. Сразу два мужика поднялись со своих мест, похотливо потирая ладони и недобро скалясь. Ксиу даже завизжала – так истошно, как только могла, - прежде чем ближайший тип набросился на нее, одной рукой закрывая рот, а другой разрывая рубашку на груди.
- Нет! – Сначала послышался сдавленный женский крик, а потом возмущенный – мужской. Это Ксиу укусила обидчика за руку и попыталась извернуться, чтобы заехать ему в пах – но второй уже ухватил ее за ногу, и непорочная девица семейства Лан мысленно попрощалась со своим девичеством и последними надеждами на сколько-нибудь удачное замужество…

Спасение пришло неожиданно – как и тот гнусный офицер на улице, по чьей милости она сейчас здесь. Ксиу оторопело смотрела на мужчину, грудь которого все еще тяжело вздымалась от сбитого дыхания. Это что? Рыцарь или как это называется правильно?..
Рассматривая внезапно спасителя, китаянка пыталась понять – это ее шанс и ее любовь, или это просто нелепое совпадение и они разойдутся сразу как отсидят положенное в карцере?.. А черт этих мужчин знает!
Выслушав его имя и звание, Ксиу все-таки решилась принять протянутую руку, и Джиан помог ей подняться. Заглядывая в его глаза и страстно желая разглядеть искру зарождающейся любви, китаянка внезапно поняла, что майор смотрит не на нее… А на ее грудь, ничем не скрытую после резкого рывка неудавшегося насильника.
Сердце девушки наполнилось обидой и презрением. Вот все они одинаковые! Всем им нужно одно и то же! Мужланы, козлы, сволочи, гады, мерзавцы!
В порыве эмоций Ксиу без особого размаху, но резко и неожиданно пнула Джиана между ног, зажмурилась и отвернулась, судорожно пытаясь спрятать «богатство души» в порванную рубашку.

Отредактировано Xiu Lan (2014-02-13 10:35:14)

Когда спасённая «принцесса казематов» подняла своё милую мордашку к перепачканному кровью, грязью и потом Суню, тот, несмотря на головную боль, помутнённое зрение и усталость всё же умудрился не только оценить приятные глазу мягкие черты лица, но даже узнать её.
Эта пышногрудая милашка оказалась до боли знакомой вредной продавщицей из цветочного. Каждый раз, когда он заходил к ней, чтобы купить очередной букет для очередного своего увлечения, та отвечала ему таким дурным тоном, что раз на пятнадцатый он было хотел уйти в другой магазинчик, наконец-то позволив себе замечание простушке, да вот только бегать в соседний квартал за букетами было по меньшей мере глупо. Привык со временем. 
Взгляд сам невольно упал вниз, стоило нежной ручке цветочницы коснуться его пальцев. Разве мог здоровый мужчина в самом расцвете сил вот так просто пропустить мимо себя столь редкие для Поднебесной «дары Будды»? И пусть поступок сей был лишён проявленного мгновения назад рыцарского романтизма, он был неизбежен.

Когда-то ещё будучи юнцом Джиан получил от своего отца ценный урок: «Не пытайся понять поступки женщин и заглянуть в их голову – там сплошной бардак». И сегодня он на личном примере убедился в том, что слова старика оказались правдой.
Спас. Постарался. Молодец. Вот тебе награда.
От боли «звёзды» запрыгали перед глазами, туманя и без того усталое сознание. Бывший офицер согнулся в три погибели, но не упал. Бросил пару ругательств, что просто не могли не слететь с его уст в столь безрадостный момент.
И даже в таком положении всё ещё есть вариант, когда может быть хуже. Намного хуже.
Уже второй офицер за последние несколько часов навещает его явно не с целью даровать повышение или же повесить блестящую золотом медаль на грудь «Тигра».
«Убийство. Чёрт! Чёрт! Да как же я так мог?» - дыхание вновь участилось, и мужчина с трудом сдерживал рвотный позыв, вызванный волнением. То, что до этого можно было списать на дурной сон и пьяные галлюцинации, теперь стало явью, что уже невозможно исправить.
К общей красоте сложившейся картины избитая им парочка оказалась на поверку местными сторожами душ, нёсшими свою службу на удивление паршиво.
- Твои люди – отребья, позорящие тебя и службу, офицер. Сам же знаешь, что получили по заслугам, - сдавленно бросил он надзирателю, улыбаясь так, словно он уже принял на себя роль опасного заключённого.

За то и поплатился. Мало ему было табурета по голове и треснувших «орешков», похмелья, столь непривычного и от того ещё более тошнотворного, да предстоящего суда. Теперь вот десерт подали в виде тумаков по почкам, ударам дубиной в солнечное сплетение, отчего Джиана вырвало на одного из надзирателей, а тот воспринял это как личное оскорбление и со всего размаху вмазал китайцу по макушке. В ушах от этого встал такой гул, что он даже и не расслышал криков цветочницы, ей попыток вырваться из хватки солдафона, да дивной песенки, что мычал про себя старшой.
Не уловил он даже краем помутнённого взора как «домашнюю девочку» вывернуло наизнанку от тошнотворной вони, что ударила в нос всем присутствующим на спектакле избиения, да не заметил того момента как пытка кончилась, а за ней последовала другая, на сей раз унизительная.

Подозреваемый (он же виновынй) плюхнулся в зловонную жижу с противным хлюпаньем, несколько мгновений неосознанно барахтался, да наконец "всплыл", поднявшись на ноги. Заключённый сплюнул в отстойник несколько капель крови, кашлянул, да опёрся о стену. Рядом с ним стояла заплаканная толстушка, что явно не заслужила всего произошедшего с ней. Даже в самых смелых своих фантазиях Джиан не мог представить себе повода для того, чтобы это хамоватое существо отправили в карцер, да ещё и в яму опустили вместе с офицерским убийцей.

- Хороший у тебя удар, - улыбнулся бывший майор, смотря на то как раскрасневшаяся шатенка пытается сдержать свои прелести в порванной рубашке, да прикрывает личико, спасаясь от вони. К несчастью для его мужского начала вонь, источаемоя помещением портила всю картину романтического уединения.  Желающий отделаться от мыслей о боли, позоре и предстоящем ужасе военного суда Сунь зацепился за возможность любоваться природной красотой, чтобы уйти от проблем хоть в своих мыслях.
Чувствуя каждый новый синяк, образовавшийся на его теле, он проклинал судьбу за то, что та столь жестока, но так же благодарил её за последний маленький подарок в виде пухленькой девчонки.
Прелестница пред ним ревела словно ребёнок, в которого превращается каждая не ставшая прожженной стервой девушка, попавшая в подобную ситуацию
- Потерпи, - сдавленно вымолвил он, - Тебя скоро должны выпустить, - ни сколько не сомневался бывший офицер, - Ведь что может сделать такого простая продавщица? Разве что ты нахамила верховному надзирателю, - Джиан одарил китаянку улыбкой, но сомневался, что она заметит её в столь тусклом свете, - И не бойся меня. Я здесь не потому, что приставал к хорошеньким девочкам.

Отредактировано Sun Jian (2014-02-13 15:22:57)

В любом другом месте и при иных стечениях обстоятельств Джиан был бы даже рад прижать к своей груди очаровательную цветочницу, показать себя героем, не знающим проблем и бед и, быть может, добиться от неё какого-либо проявления симпатии. Да вот только тошнотворный запах, шедший теперь уже и от них двоих, не давал возможности проявить свой пылкий темперамент (который он показывал исключительно в постели), а гудящая голова и общая обстановка были попросту не пригодны для комплиментов. Потому он просто позволил ей быть рядом, надеясь, что от осознания того, что она не одинока в своей беде, девушке станет хоть чуточку лучше.

Поток времени словно бы попал в ледяную бурю и остановил свой ход…

Стоит ли описывать то удивление, испытанное бывшим воякой, когда из фекальных масс к нему пришло спасение? Мало того, что вся ситуация с проникшими через сточные воды спасателями сама по себе была абсурдной, так вот видеть в их рядках сплошь казаков, единственного из которых он смутно помнил по вчерашним событиям, было просто сродни свершению чуда по мановению высших сил. Лин-Инь, кто-либо из сослуживцев, даже сама Императрица, но только не эти бравые вояки, одно только присутствие которых в Поднебесной не иначе как шуткой судьбы не назовёшь.

Табачный дым стал настоящей отдушиной для китайца, что впервые в жизни благодарил Будду за то, что на свете есть курящие люди.
- Как так не я его убил, Евтук? – вспоминая мёртвые глаза Цао, опешил Джиан. Быть может, он просто не правильно понял казака, аль тот ошибся в переводе? Но нет, слова его были на удивление чёткими, и трактовать их двояко было попросту невозможно. И это вселило надежду в сердце бывшего офицера. Он словно бы позабыл о своих ранах и синяках в тот момент, выпрямился, прижал к себе «гарну дивчину», словно бы в подтверждение того, что: «Да, моя! И нечего таращиться на неё!», да только собрался выкрикнуть своё решение, как наверху что-то зашуршало и некогда майор вымолвил тихонько:
- Пусть виселица ждёт другой головы. Я же с вами! – на китайском же он произнёс дрожащей подобно листу на ветру пышногрудой, - Идём с нами, цветочница! Всяко лучше будет, чем томиться тут одной. Да и после моего побега тебя явно примутся допрашивать, а я того не хочу, - он старался вдохнуть в свои слова как можно больше искренности.