По любым вопросам обращаться
(discord: punshpwnz)
|
Для размещения ваших баннеров в шапке форума напишите администрации. |
Code Geass |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Code Geass » Основная игра » 21.01.18. Мёртвые не обижаются
1. Дата: 21 января 2018 года
2. Время старта: 07:30
3. Время окончания: 22:30
4. Погода: 11°С, слабая облачность и сильный ветер.
5. Персонажи: Урсула Димитриди, Манфред Рихтер
6. Место действия: ЕС, Ливия, лагерь «Легиона» (PND+9)
7. Игровая ситуация: Едва успевший немного передохнуть после бессонных суток командующий «Легиона» снова вынужден разгребать последствия действий своих подчинённых.
8. Текущая очередность: По договорённости.
Отредактировано Урсула Димитриди (2022-07-08 11:42:25)
Она не должна чувствовать себя виноватой, но.
Всё равно, чувство вины под кожей зудит и чешется, словно под рукавами — сотни песчинок царапаются. Самое привычное ощущение в Ливии, когда даже на свежевымытую кожу налипает вездесущий песок, но его можно просто вытряхнуть. Соскоблить с кожи ногтями, стереть ладонью. А от угрызений совести так легко не избавишься.
От них и от мучительного стыда за собственную импульсивность.
Урсула ставит на горелку металлическую кружку с водой, щедро отсыпает туда кофе из собственных запасов — эрзац из пайков жутко горчит и пахнет мексиканской пылью, а о противном привкусе в глотке и говорить нечего. Размешивает металлической, с гнутой ручкой, ложкой, по-королевски украшенной нагаром и царапинами. Тихий мерный стук успокаивает. Она проговаривает в голове то, что должна рассказать.
Должна ли?
Конечно. Замалчивать будет просто преступно. И наплевать на последствия. На месте Манфреда она бы, конечно, закинула себя в зиндан после таких откровений. Подумать. Да и попросту потому, что доверять человеку, который способен договориться с врагом, нельзя. Рука останавливается, замирая над кружкой, и женщина тихо, размеренно выдыхает.
На самом деле, они друг друга стоят. Один отпускает врага, в обмен на узкоглазых, а вторая ручкается со своим бывшим командиром, чья роль на этой карте не до конца ясна даже, кажется, ему самому. Прекрасная пара, хоть сейчас проси у отца три таланта золотом. Жаль только, что Кастор уже подох.
Слишком похожи, как синхронные танцоры. И Манфред не имеет права её винить за то, что она не сумела занести руку для удара.
— Твой кофе, — она чует его приближение спиной, и переливает напиток в чашку, обхватив металлические бока кружки рукавом куртки. — Доброе утро, господин гауптман.
Знает, как взбесит его этим обращением, но сейчас намеренно выстраивает между ними тонкую, но плотную стену. Он должен поймать по интонациям, должен понять, что что-то не так. Должен её выслушать, а не отмахнуться, как обычно.
Урсула отстегнула кобуру с пистолетом, выкладывая его на стол перед командиром. Та же судьба постигла и нож, пристёгнутый к лодыжке. Острые ногти пробежались по загривку, сдирая пластырь со спрятанным под ним жалом лезвия. Второе с запястья. Третье и четвёртое — на рёбрах и на бедре — не трогает. Во-первых, он о них всё равно не знает (как и о первых двух, но дело сейчас не в этом). А во-вторых, она не сумеет мгновенно достать их, а значит условие «я разоружена и безопасна» срабатывает.
— Этой ночью я встретилась со своим бывшим командиром, — произносит она спокойным тоном, словно сообщает ему список дел на день.
Кружка возвращается на горелку, заполненная свежей водой. В конце концов, она кофе ещё не пила. И вряд ли у неё в ближайшее время будет такая возможность.
Страх под рёбрами колючий, как ледяные когти.
— Он поведал мне нынешнюю расстановку сил в регионе и настойчиво просил меня покинуть его, если я ещё хочу жить.
Димитриди не смотрит своему командиру в глаза, потому что боится найти там то, что и сама чувствует по отношению к себе. Брезгливость и презрение.
— Я отказалась.
Отредактировано Урсула Димитриди (2021-11-30 20:14:42)
Всё, что мог сделать Манфред, когда вернулась диверсионная группа - отметить, что потерь нет, задание выполнено. Наличие каких-то непонятных союзников в зоне действий он мысленно отложил на потом. И всё остальное - тоже на потом. Нужно было поспать хотя бы несколько часов, чтобы соображать уже чуть лучше, а все странности и непонятности могут подождать самую малость. Их уже накопилось с таким запасом, что одной больше, одной меньше - какая разница? Главное, что аэродром выведен из строя хотя бы на время. Что "Легион" показал зубы, пусть даже этот оскал едва ли напугает Аида. И что вернулись все на своих двоих, конечно же. Командир, боящийся потерь - плохой командир? Возможно. Но пока что он кое-как справляется, а дальше... а дальше время покажет.
Какого чёрта Урсула делает в его палатке - можно даже не уточнять. У неё легко найдётся с десяток поводов сюда заявиться, от доклада о какой-нибудь непонятности до простого и примитивного желания помотать ему нервы. Можно было спокойно одеваться, параллельно гоняя по голове мысли о чужой глупости и всеобщем недоверии. Группы ливийцев и русских, удачно встроившиеся в их работу и зачем-то сунувшиеся на штурм аэродрома. Зачем-то. Зачем? Всё равно бы не удержали, вздумай сепаратисты контратаковать. Пустая трата жизней. Так ли уж неправ Леман, решивший не ввязываться? И как бы поступил сам Манфред? Сложный вопрос. Чертовски сложный. Но что сделано, то сделано, а Ермолин - баран. И пекинес. Непременно будет орать и обвинять в бездействии, не понимая очевидного: аэродром нужно было давить, а не брать. И для этого вовсе не было необходимости посылать ещё кого-нибудь.
Со спины чёртова гречанка выглядела как ведьма, варящая отраву. Пожалуй, если дать ей волю, непременно подмешала бы в его питьё слабительное в соотношении десять к одному не в пользу напитка, но... чёртова война заставляла сотрудничать, превозмогая неприязнь. Глупо считать, что она в восторге от командира. Он не из тех, кто может понравиться вздорным свободолюбивым бабам-убийцам.
- И тебе не хворать, солдат-водитель-подстилка.
Кофе. Не так уж плохо, но лучше дать напитку немного остыть, переведя внимание на собственно гречанку. Урсула в своём репертуаре - решила начать день с колкостей, поэтому и ответ был, в общем, ожидаемым и совершенно беззлобным. Безразличным даже, её всё равно не перевоспитать. Дальнейшее - уже немного странно и походит на... сдачу оружия перед арестом? Впрочем, слова гречанки всё объясняют, заставляя переключиться с мыслей о нетрадиционной ориентации Ермолина на мысли о нетрадиционном интеллекте Димитриди. К пистолету немец даже не притрагивается, рассеянно разглядывая кружку с кофе и следя за женщиной боковым зрением. Глупая баба.
- Торжественно нарекаю тебя мерзкой предательницей, достойной всеобщего порицания, — он произносит это с на редкость кислой физиономией, что далеко не норма. - И дурой, конечно. В первую очередь - дурой. А теперь убери свои манатки со стола и рассказывай.
Хотела бы нагадить - нагадила бы. Ещё давным-давно могла, в самый первый день их знакомства, красиво обезглавив как "Легион" так и ЛОА всего лишь тремя хорошими выстрелами. Поэтому стоит хотя бы выслушать, какого чёрта происходит во время очередных увеселительных походов Урсулы, авось что-нибудь интересное да всплывёт. Расстановка сил по версии одного из командиров противника, почему бы и нет? Не каждое же слово там будет ложью, в конце концов.
Смешок застревает в горле колючей каштановой шкуркой, заставляя женщину кашлянуть, чтобы сплюнуть его себе под ноги. Торжественное признание её могучего интеллекта, особенно после того, как сама Димитриди большую часть ночи вертелась в спальнике, называя себя словами куда как хуже, выглядело настолько по-детски, что до безумия хотелось ответить «сам дурак». Да ещё и язык показать. Так бы и сделала, наверное, если бы всё не было настолько серьёзно.
Женщина механически подняла кружку с горелки, и поднесла её к губам, на секунду задумавшись и вдохнув резкий, горячий запах свежего кофе, после чего опустила её на стол, останавливая взгляд на командире. Бить ей лицо он, кажется, не собирался. Да и вообще выглядел на редкость усталым и безразличным, словно всё то время, пока его подчинённая без разрешения шлялась по недружелюбным к наёмникам улицам Ваддана, его били пустым пыльным мешком по голове. Кто-то вроде Отто. Ну, или недоброй памяти Азиза. Кстати, о последнем. Урсула автоматически отхлебнула кофе, поморщившись от ожога, растекающегося по губам и глотке.
— Информация о наличии у Аида специального отряда «Цербер», состоящего из разноплановых специалистов высшего уровня, подтвердилась, — она поморщилась, словно проглотила гусеницу. — Наш пленный не соврал. Численность неизвестна, но среди присягнувших много не-арабов. Как именно Аид вербует их — не ясно. Но...
Она запнулась, присаживаясь на раскладной стул и сцепляя руки в замок на столешнице. Стоило ли говорить это? Стоило ли пудрить командиру мозги какой-то чушью, в которую она и сама-то не до конца верила?
Урсула прикусила нижнюю губу, обожжённую о кружку, словно бы пытаясь отрезвить себя болью. Она расскажет всё, что знает, и пусть уже Манфред решает, что с этим делать.
— Учти, — проговорила она, наконец, встречаясь внимательным взглядом с его безразличными серыми, похожими сейчас на две мутных льдинки, глазами, — эту информацию я никак не могла проверить и доношу до тебя лишь то, что услышала сама. Услышала от человека, которому мы не можем доверять. Он сказал, что Аид обладает каким-то подобием гипноза, заставляя людей выступать на своей стороне. И его интересует не только Ливия, он собирается идти дальше. А сейчас, когда он завладел «Гадюкой», которую мы так бездарно просрали, перед ним открыты все двери. А какие закрыты, те он сам откроет с пинка.
В старые времена, гонцам приносящим плохие вести, отрубали пальцы. Или голову. Урсула была бы и рада подставить шею под лезвие топора, если бы это гарантировало, что всё это дерьмо закончится. Но таких гарантий ей не мог дать даже Аид. И не тот, что смотрел на Ливию сквозь сотни прицелов своих шавок, а другой. Тот, что когда-то примет её душу на своих полях, покрытых лёгкими лепестками асфоделей, встречая павшего воина.
— И мы в Ливии не единственные, кому этого совершенно не хочется. Ка... Даремо работает на некую третью силу, которая не в восторге от планов нашего фокусника-гипнотизёра. И эта сила совершенно не хочет считаться с наличием в Ливии нас. Больше того, мы им, кажется, мешаем.
Урсула прикончила кофе одним долгим глотком, закашливаясь.
— Я допускаю, что Даремо мог солгать, или попытаться напугать меня, но, — Димитриди устало потёрла лоб, прищуривая глаза и страдальчески кривя тонкие губы. — Это на него не похоже.
Хотя и она могла ошибаться. Откуда ей знать, что теперь похоже на Уилла? В тот момент, когда он сам на себя не похож, словно из него стёрли половину того, что она когда-то знала, взамен прописав новые черты. Уродливые и страшные, и даже вовсе не из-за того, что его лицо сгорело в химическом пекле Абу-Даби.
Отредактировано Урсула Димитриди (2021-12-01 11:33:16)
- Диверсанты и головорезы высшей пробы - товар штучный, — Манфред констатирует факт, отстранённо разглядывая поднимающийся над кофейной жижей пар. - Собрать их в одну кучу и заставить работать вместе не так просто. Индивидуализм и всё такое прочее. Допустим, я поверю, что дело не только в деньгах. После Азиза можно вообще во что угодно поверить. Гипноз, божественное вмешательство, помутнение рассудка. Как именно их завербовали - меня не интересует. На что они способны - мы видели. Помешать не можем. Значит, не забиваем себе голову ерундой, сосредоточившись на насущном.
Немец как бы отмахивается от проблемы, но больше от бессилия. В самом деле, как он может помешать, усилением постов? Минными полями? Несерьёзно это. Лучшим вариантом будет оказаться как можно дальше от этих ребят и этой идиотской страны. Текущая ситуация, в целом, располагала к такого рода радикальной передислокации, только позволят ли им спокойно уйти? Этот вопрос всё ещё был открыт. Вступив в переговоры с противником раз, Мафнред не видел ничего плохого в повторении, разве что стоило поставить в известность руководство. Наверное.
"Бездарно просрали" газ. Немец тихо вздыхает, явно считая эти гадкие слова оплеухой лично ему. Они сделали всё, что могли и извлекли из ситуации максимум выгоды, а чёртова Маслина недовольна. Кажется, сейчас она перегнула палку, но... пусть пока что говорит, что там собиралась сказать. Про третью силу. Это было, в общем, логично, поэтому можно и счесть правдой, учитывая в дальнейших планах. Маленькую и гордую до ужаса Ливию делят несколько крупных игроков, один из которых рядится под местечкового борца за свободу и религию. Аид. Евросоюз. Кто третий, британцы? Но им логично было бы поддержать сепаратистов, чтобы потом раздавить их одним хорошим ударом. Кто там ещё может быть, неизвестные здешние же финансовые воротилы? Слишком мелко. Ладно, пусть будут британцы.
- Три десятка отжиманий за "бездарно просрали". Как закончишь вытирать пол - постарайся вспомнить, каким образом можно связаться с этим твоим... Ка-Даремо. И узнай у Беса, их величество Пекинес не собирается ли нанести нам визит в ближайшее время. А, и ознакомься с картами минных полей. Они фальшивые, но вдруг это отшибёт у тебя охоту бегать в самоволки. Выполнять.
Кофе немного подождёт, сперва - дела. Смерить Урсулу тяжелым взглядом, нырнуть под стол, подхватывая кейс с компьютером. Повозиться с замками, демонстративно отворачивая устройство так, чтобы гречанка ничего особо не видела. В принципе, это всё не несло никакой смысловой нагрузки, просто демонстрируя отношение Манфреда к "предательству" Урсулы. Дура она обыкновенная. Хотя нет. Необыкновенная. Так влипать - это нужно быть человеком неординарным поистине. Интересно, если отправить её в город за какой-нибудь условной мукой, кого эта несносная встретит на сей раз, сразу Чарльза Британского?
Компьютер был готов к работе, теперь дело за малым. Сочинить не слишком скучно-казённый запрос на вывод подразделения из зоны боевых действий. В конце концов, конвой разбит давным-давно, а с охраной региона справятся русские. Или не справятся, что более вероятно - но класть своих людей из-за этого Манфреду жуть, как не хотелось.
«Справедливо», — отстранённо подумала наёмница, отпихивая стул ногой в сторону и принимая упор лёжа. Гляди-ка, какой заботливый у неё командир — заметил, что подчинённая не утруждала себя утренними нагрузками и решил исправить эту недоработку. Ну не прелесть ли? Мнения своего, однако, гречанка не поменяла. Именно просрали, и именно бездарно. Потому что такие вещества как «Гадюка» надо выгрызать у врага силой, стачивая зубы до кровавой пены из дёсен, а не щёлкать е*лом, как это сделали отправленные в погоню за конвоем. Но её мнения, как водится, никто не спрашивал, пусть и не мешали его высказывать. С последующими преференциями в виде физических нагрузок, конечно. Но оно и неплохо. Лишние мысли из головы выметает. Почти все. Кроме тех, что отчаянно цепляются за нервы когтистыми лапами.
Ей не надо было «вспоминать», как связаться с Даремо. Оставленная полукровкой рация жгла бедро даже через плотный слой кожи подсумка. Ночью, пробираясь в лагерь, Димитриди дважды заносила руку для того, чтобы разбить её о камни. И дважды останавливалась, понимая, что просто не может. И сейчас она могла бы просто жестом фокусника вытащить прибор на свет и шваркнуть перед командиром. Прямо поверх клавиатуры компьютера, который он так демонстративно прятал от её взора, как будто она не знала на память все пароли, необходимые для того, чтобы влезть туда и найти то, что её интересует. Могла бы, да. Но хотела ли?
Тонкая ниточка, всё ещё связывающая её с Уиллом. Паутинка, оплетающая их запястья, позволяющая ей делать вид, что ему всё-таки не наплевать на жизнь бывшей ученицы. Что-то настолько личное, что выставлять это на всеобщее обозрение было не просто кощунством, а предательством. Самой себя, своей собственной души, которую Урсула так бережно штопала суровой нитью поверх десятка ран, оставленных последними месяцами.
«Кто мы теперь друг для друга?»
Dare Mo.
Никто.
Урсула поднялась, дыша чуть тяжелее обычного, и запустила руку в подсумок, нащупывая ладонью прохладный пластик рации.
— Он сказал, что всегда будет поблизости, — проговорила женщина, старательно глядя в тканевый потолок. — Чтобы я могла связаться с ним в случае необходимости.
Не знаю, зачем тебе это надо.
Не знаю, чего ты хочешь от этого хитрого ублюдка.
Просто избавь меня от этого.
Пожалуйста.
Кукольным, совершенно механическим движением, женщина отвернулась, разворачивая к себе телефонный аппарат и набирая внутренний код.
— Господин Бессонов? — гречанка зажала трубку плечом, быстро пролистывая сунутые ей под нос карты минных полей.
Кто бы сомневался, что этот параноик устроит всем вокруг «похохотать», и превратит их лагерь в оазис посреди моря смерти. Оставалось только надеяться, что им теперь не придётся подскакивать по тревоге каждую ночь из-за того, что какой-нибудь сраный койот решит подорваться на заботливо оставленной растяжке. Заодно ознакомилась с затесавшимся в кучу бумаг высокохудожественным рапортом Винтера о проведённой накануне операции. Что и требовалось ожидать от отморозков.
— Адъютант Димитриди. У нас на сегодня не запланировано внезапных визитов? Господин гауптман сомневается, стоит ли оставлять пригоревшие к краям котла остатки завтрака, чтобы накрывать поляну.
Голос Димитриди звучал преувеличенно бодро, словно она находилась не посреди военного лагеря, а на каком-нибудь тропическом острове, в окружении девочек в бикини, а интересовали её не грядущие неприятности, а расписание вечерних мероприятий у бассейна.
Главное сейчас не оборачиваться, чтобы не видеть доброго и нежного взгляда начальства, осчастливленного новым каналом связи.
Отредактировано Урсула Димитриди (2021-12-01 21:01:52)
— Вы про Ермолина, что ли? — спросил Бес как всегда бодрым воинственным голосом, сразу догадавшись, про кого пойдёт речь. — Не знаю. Он ничего не говорил, но будь я на его месте, я бы наверняка попёрся. Виделся с ним вчера на ночь глядя, когда до меня весточка дошла, что русских и ЛОА под аэродромом здорово оприходовали. Немногие выжили. А кто выжил, те говорят, мол, наёмники отработали и свалили. Как командир я его понимаю, отчасти. Не обессудь, Димитриди. Попытался я, конечно, перевести к тому, что аэродром-то удалось разбомбить, пусть и ценой жизни людей. Но он всё равно злой был, как собака.
Бес сделал паузу — Урсула могла услышать, что из трубки раздаются несколько голосов, на которые Бес отвечает привычным каждому недовольным рыком.
— Не знаю, откуда, но он в добавок как-то выяснил, что среди ваших потерь нет. Может, кто из участников операции проговорился, не знаю, с этим сами, думаю, разберётесь, если надо будет. Но, зная его... Даже если сам не явится высказать — припомнит при случае. Злопамятный он. Так что...
Александр Ермолин
Говорят ведь — лёгок на помине. Молча, практически бесшумно Ермолин ступил под кров командирской палатки и замер у входа, заложив руки за спину.
— Ждали, что ли? — голосом не злобным, даже не разочарованным, а просто уставшим спросил он, не сходя с места. — Здорово. Сам не люблю нежданных гостей.
Он сделал паузу, пристально посмотрев на Урсулу, а затем переведя ершистый взгляд на Рихтера. Со стороны он больше напоминал вышедшую на сушу рыбу фугу, готовую вот-вот надуться и заполнить собой всё пространство палатки.
— Поздравляю с успешной операцией на аэродроме, — сквозь уставшие интонации проскочили нотки искренности вперемешку с иронией. — Теперь сепаратисты не смогут им воспользоваться. Наши союзники, впрочем, тоже, но это дело десятое. Не то чтобы у сепаратистов было много самолётов, но... Кто его знает. Если у них там найтмер затесался, то самолёты — вопрос времени.
Пустившись в абстрактные рассуждения, Ермолин будто бы забылся на миг, описывая видение обстановки в регионе. Но опомнился он быстро.
— Вы тут случаем не эту маленькую победу отмечаете? — интонации вновь стали отвлечёнными, но звучали немного живее. — А то меня всё же терзает смутное сомнение, будто бы я невовремя.
[nick]Николай Бессонов[/nick][status]Бес[/status][icon]https://i.imgur.com/EmLqzjw.png[/icon][sign] [/sign][fld4] [/fld4][fld1] [/fld1]
Манфред дёргает правым плечом, воспринимая новость о нахождении поблизости злобного вражеского диверсанта как-то слишком уж обыденно. В самом деле, стоило иметь в виду, что упрямый выродок так просто не отцепится. Было ли дело только в Урсуле? Или же у непонятного мужика непонятные планы и касаемо "Легиона" в целом? По-хорошему, это бы выяснить, просто на всякий случай, но стоит ли овчинка выделки? Всё равно ведь задерживаться здесь ещё хотя бы на неделю будет самоубийством, так что... наверное, всё-таки ему не до мотивации странных типов. А вот некоторые чисто деловые вопросы стоило бы обсудить, с ним и с Аидом. Как там говорят русские, "сгорел сарай - гори и хата"? Если для успешной эвакуации потребуется вступить в сговор хоть с чёртом лысым, это следует сделать при первом же удобном случае. На горящие бронетранспортёры и разбросанные вокруг трупы он как-то уже нагляделся ещё в той жизни, что была до "Валькирии". Повторения не хотелось, а честь, гордость и прочая красиво звучащая ерунда, это всё никак не помогает уцелеть там, где химическое оружие и предатели налево и направо.
Кажется, он начинает походить на Штерна, котёл ему в Аду пожарче. Тоже таскается со странной женщиной и замышляет гадости. Разве что масштаб поменьше, да цели не такие эпохальные. Генерал, наверное, метил на какую-нибудь высокую должность, ну а капитану нужно всего ничего. Вывести своих бойцов из капкана до того, как тот мерзко щёлкнет. Сущие мелочи. Поговорить с этим Даремо, что ли? Или сперва разобраться с насущными проблемами, чтобы потом не отвлекаться? Явно ведь поганец может подождать час-другой, никто его здесь не прихлопнет.
- Господин полковник.
Ермолин решил этот вопрос за него, заявившись в лагерь без предупреждения. Почему не доложили, интересно? Вроде как, снующий по территории русский офицер это ещё не такая же обыденность, как бодро семенящий по своим делам Отто. Итак, герр Пекинес пришёл поболтать о насущных проблемах, начав это как-то очень уж по-дурацки, что свидетельствовало о... чём-то там. Они не настолько хорошо знакомы, чтобы сходу определять такие вещи, ясно лишь, что русский заявился не по плечу похлопать. Скорее, поорать.
- Я не считаю произошедшее победой, как не собираюсь оправдываться или оправдывать своих людей. Ругаться, орать и тыкать друг в друга табельным оружием тоже, наверное не стоит.
Непонятные группы русских и ливийцев. Непонятные планы, непонятные перспективы. Отсутствие согласования, опознавания и так далее. Нет, в произошедшем виноват кто-то ещё, никак не отправленная на задание группа корректировщиков. Но доказывать это Ермолину будет пустой тратой времени и нервов, поэтому можно сходу вежливо слать русского в задницу, если у него больше нет поводов здесь находиться. Конечно, номинально они - союзники. И в таком качестве мотострелки несколько лучше местных обезьян с гранатами. Но унижаться, прогибаться, извиняться... нет. Не тот случай. Человек, готовый пойти на сделку с Аидом, вовсе не собирается делать то же самое с Ермолиным. Весовые категории не те-с. Этот, максимум, слегка напакостит напоследок, хотя... лучше, конечно, не давать поводов. И без того в дерьме по уши.
— Я в этом даже не сомневаюсь, — иронично протянула Урсула, краем глаза отмечая движение у входа. — В любом случае благодарю за информацию.
Полковник Пекинес и в самом деле не производил впечатления человека, который способен хоть что-то там забыть. И теперь и без того напряжённые отношения между наёмниками и регулярами вовсе натянулись до предела, словно сердито гудящая струна. Если до сих пор у Ермолина не было особых причин для выражения недовольства (не считая того, что он в принципе считал наёмников мусором под ногами святых воинов отчизны, работающих за идею и пайку), то теперь ему их буквально-таки подсунули под нос. В мисочке с голубой каёмочкой.
И нарисованными по бортикам косточками, да.
Надо сказать, что такое отношение было совершенно взаимным. С колокольни гречанки. И дело было даже не в том, что противный русич вёл себя так, словно он тут самый главный хер в гареме, нет. У неё было время подумать о том, что орал тот несчастный смертник, прикрывающийся очкастой журналисткой. И сопоставить полученную информацию с произошедшим во время первого ливийского конфликта. Она не помнила ни лиц, ни званий тех мальчишек из регулярной армии, что делили с ней один барак и стенку, но сейчас женщина почти не сомневалась, что то, что случилось с ними, происходило с попустительства Ермолина и подобных ему высокопоставленных пидорасов, не собирающихся палец о палец ударить ради тех, кого уже списали как пушечное мясо.
Была бы она командиром, поступала бы она иначе? Жертвовала бы своими бойцами, ещё живыми и здоровыми, в пользу тех, кто уже, возможно, мёртв и почти точно небоеспособен? Она не могла этого представить, не могла ответить на свой вопрос. Но она, слава Аресу, никогда не была командиром. От неё не зависели десятки жизней тех, кто ей доверился. И потому имела полное право думать что угодно, и относиться к подобным людям так, как они того заслуживают. Потому и претензий Ермолина, которые он сейчас непременно выскажет, она не понимала. Ты кидал десятки чужих воинов на убой, прикрывая своих. Что же ты теперь, тварь, так удивляешься тому, что кто-то поступает так с тобой?
Женщина опустила трубку на дужки аппарата, и сделала шаг вперед, разворачиваясь к полковнику лицом и опираясь поясницей о край стола, закрыв спиной своё лежащее на столешнице оружие. Не то чтобы она всерьёз считала, что им предстоит помахать пушками друг у друга перед носом. Но так ей было спокойнее. Урсула сложила руки на груди, опустив голову к плечу и смеряя русского внимательным, ничего не выражающим взглядом. Здороваться или как-то ещё обозначать своё присутствие, наёмница нужным не считала. Она давно привыкла к роли бессловесной тени, молча выполняющей чужие приказы. Так и сейчас останется такой. Если Манфред скажет выйти — она покинет палатку. Если Манфред спросит её мнения — она ответит. Но Ермолин для неё всего лишь чужой неприятный хер, не имеющий ровно никакой власти. Пусть утрётся.
Отредактировано Урсула Димитриди (2021-12-03 16:55:51)
Александр Ермолин
— У меня нет привычки направлять оружие на тех, с кем мы по одну сторону баррикад, — ответил Ермолин твёрдым голосом, слегка подёрнув бровями. — Табельное или нет. А вот твоим бродягам неплохо было бы подтянуть свои навыки. А то видимо высокоточные боеприпасы для работы по высокоманёвренным целям из рук выскальзывают, раз поленились два-три залпа дать, чтобы моих людей не окружили. Хоть спасибо бы сказал, что ли. За разведку. За то, что мои ребята ваши задницы прикрывали, пока вы аэродром утюжили. Мне не сказал — плевать, стерплю. Так хоть бы тем, кто жизнью рисковал, отвлекая на себя огонь остальных, а теперь в лазарете лежат и готовятся на Родину возвращаться. Но это так, совет маленький. Мы тут все, в «красной зоне», выражаясь вашим языком, люди занятые, так что понимаю: отзвониться некогда. Что уж говорить про возможность доковылять до госпиталя.
Ермолин вздохнул, помявшись на месте. Взгляд его теперь не выражал абсолютно ничего, а лицо даже немного расслабилось, будто бы он вывалил всё, что до этого долго держал в себе.
— Но я не за этим пришёл, — сказал он. — Времени у меня нет, чтобы тащиться сюда по велению сердца, дабы рот поразевать на потеху тебе и...
Ермолин запнулся, переведя взгляд на Урсулу. Замолк на миг, будто бы обдумывая то, что собирался сказать.
— Госпоже Димитриди, — поправляющимся голосом произнёс он, кивнув ей, полуприкрыв глаза, после чего потянул за лямку висевшего за спиной планшета, щёлкнув кнопкой, а затем выудил оттуда небольшую папку в твёрдом переплёте. — Актуальные данные по снимкам и кое-что с фронта, юго-восточного. Если вкратце: в Аль-Фукаху, если помнишь такой город, к Югу от нас, километров 200 по дороге, прибыли грузовые вертолёты, технику перебросили: танки, бронетранспортёры. Яблоку упасть уже негде. Перебрасывали из Себхи и, что характерно, Бирака. Точное количество пока не удалось подсчитать. Назревает что-то крупное. И в ЛОА это понимают, но из-за случившегося в Сирте подкрепления тормозят. Чёртовы бюрократы.
Последнее Ермолину пришлось из себя буквально выдавить. По недовольно гримасе можно было догадаться, что он этого говорить сильно не хотел.
— Забирай карты с подробностями, а я пойду, — закончил он, бросив папку на раскладной стул рядом со входом. — Если, конечно, тебе нечего больше сказать.
Манфред недовольно морщится, совершенно искренне. Учитывая его мимику, обычно вялую до безобразия, это можно было бы расценить как крайнее... что-то. Наверное, всё-таки недовольство, толику недоумения, добавить по вкусу глубоко запрятанное чувство вины и вмешать пару крупиц усталой злости. Впрочем, "прочитать" его смогла бы разве что Урсула, уже привычная к подобному, но никак не Ермолин. Полковника, будь он хоть четырежды говнюк, по-своему можно понять. Он явно тоже не очень любил терять людей, во всяком случае - хорошо обученных.
- Разве благодарность наёмника, пса войны, падальщика и подонка, что-то значит для тебя, полковник? Или для твоих людей? Я не в восторге от случившегося, но если корректировщики не стали вмешиваться, у них было на то причины поважнее экономии боеприпасов. В конце концов, чем меньше потерь у вас, тем меньше дыр затыкать потом нам, когда ЛОА разбежится.
Голос немца совершенно спокоен, по ровности может соперничать с покрытием автострады и уж точно не передаёт и десятой доли эмоций говорящего. А эмоций всё ещё хватает, ведь претензии видятся Манфреду надуманными, идиотскими и высосанными из пальца. Стоило согласовать операцию - и он отправил бы в помощь отряд штурмовиков или отдельно оговорил с Артуром поддержку русских. Но нет, сперва мы лезем вперёд на свой страх и риск, потом обвиняем других. Тихий вздох сквозь зубы. Пусть его. Ермолин не идеален, но он лучше местных раззолоченных генералов хотя бы потому, что его сложнее купить. Может быть, конечно, великий фокусник и гипнотизёр Аид уже решил эту проблему, кто знает, но - пока нет доказательств, стоит считать русского союзником. Хоть и говнюком.
- Две сотни километров, — снимки интересны и одновременно пугающи. - Мы оба знаем, что это не такое уж и большое расстояние для современной техники. Наши силы очень уж растянуты, союзники засунули головы в задницы. Если ударят как следует, Ваддан мы не удержим, только поляжем зря. Подумай над передислокацией к Сирту, полковник. Пока ещё есть время и какие-нибудь диверсанты не заминировали все подходящие дороги. Там мы хотя бы со стороны воды будем в относительной безопасности.
Эвакуация мирного населения подразумевалась как бы сама собой, пусть это и будет сложной и поганой задачкой. Нет, Манфред не слишком волновался из-за того, что их придут и перережут за сотрудничество с кем-нибудь там, просто импровизированное ополчение, которому некуда особо бежать - тоже неплохое подспорье, когда дело дойдёт до по-настоящему жарких боёв. Мысли о том, что нужно сворачивать лагерь и удирать отсюда со всех ног... пока что их пришлось задвинуть куда подальше даже потому, что официального разрешения в данной ситуации ему никто не даст. А неофициальное куда проще выписывать самому себе, имея возможность угнать самолёт или корабль. Подкрепления со стороны Евросоюза, понятно, если и появятся, то под занавес, красиво спасти немногих уцелевших. Ливийцы, даже если попросить лично министра, нерасторопны, к тому же - ненадёжны и могут ударить в спину, выслуживаясь перед новыми хозяевами жизни. М-да. Проблема на проблеме. Следует переговорить с министром, с этим странным Даремо. Аид и собственное начальство немного подождут. Чёрт, ещё и ПВО подтянут ведь непременно, с-с-сукины дети.
Александр Ермолин
Ответ Рихтера Ермолин отметил лишь обречённым вздохом, сопровождённым тяжёлым взглядом куда-то в сторону.
— Я над этим уже думал, — сухо сказал он. — Но без приказа сверху район оставить не могу. Сейчас мы ждём результатов боя за Эль-Джауф. Там сепаратистов неплохо так продавили благодаря египтянам. Нам обещали перебросить подкрепления по воздуху сразу после того, как в городе окончательно удастся закрепиться. До тех пор мы ведём наблюдение и получаем подробные отчёты о перемещениях техники противника. На случай серьёзных поползновений в нашу сторону крупных сил до прибытия подкреплений инструкция оставить город у меня есть. Новый командир гарнизона ЛОА в городе имеет в распоряжении те же самые указания. Моим людям потребуется около пары часов, чтобы собраться, и не более сорока минут на эвакуацию гражданских, но... Ты сам понимаешь, что кто хотел убраться, тот уже убрался. Так что это время я использую по-своему, что и вам советую. ЛОА наши союзники, но гробить своих людей ради непонятно чего мне не хочется. Потерь и без того хватает.
Ермолин помолчал, не то ожидая слов Рихтера, не то думая, и сам же то молчание прервал.
— Мои подчинённые регулярно ходят в патрули. Ливийцам я это дело не особо доверяю, так что с их командиром у меня договорённость — они, совместно с полицией, контролируют пределы города, мы — дороги и окрестности. Техники достаточно и она в меру мобильная, чтобы в случае чего стянуть всех как можно быстрее, если снова грянут неожиданные городские бои. И да... Пока эта информация строго конфиденциальна и между нами, но я стараюсь выбить из нашего командования подкрепление прямиком из России. Если наступление начнётся до согласования отправки, оно нам не поможет уже и придётся отступать. Но если раньше, то быть может наш ответ Аиду будет куда серьёзнее, чем он рассчитывает. Только война в Китае путает все планы, как и произошедшее в Сирте. Бюрократические проволочки дают о себе знать, будь они неладны.
- Я думаю, ты понимаешь, что Аид тоже поглядывает на этот же бой. И вряд ли будет настроен ждать прибытия к нам подкреплений, разве что у него есть возможность разбить и их. На нашей стороне - знание местности, но всё же... всё же.
Манфред делает небольшую паузу, пытаясь сформулировать свои мысли предельно простым и доходчивым образом. При всей своей нелюбви к Ермолину, честность полковника он оценил достаточно высоко, чтобы начать выбирать выражения чуть лучше обычного. Нельзя же просто сказать, что его интересует только безопасность вверенного контингента и, в целом, русские мотострелки воспринимаются как дорогой, надёжный расходник. И если Урсуле такое сравнение, наверное, даже немного польстило бы, то вот Пекинесу...
- Я допускаю, что когда дело дойдёт до непосредственного выдвижения противника к Ваддану, у нас что-нибудь сломается. Или закончится. Или водители неожиданно отравятся супом, после чего сортир вместе с ними взлетит на воздух от добротного фугаса. Поэтому ждать не слишком хочу и начну потихоньку готовиться уже сейчас, переместившись из этого замечательного укреплённого лагеря куда-нибудь в другое место в течение пары дней. Например, под бок к артиллеристам, чтобы их не менее замечательные орудия вдруг не начали лупить по твоему лагерю в самый неподходящий момент. Ну а потом - не взыщи, но играть в героя не буду без твёрдой уверенности в том, что из-за холмов покажется кавалерия и отрубит Аиду задницу. Немного позиционных боёв, немного городских, организованное бегство со всех ног в сторону Сирта.
Скрывать нежелание стоять до конца было бы полнейшей глупостью, глупее только собственно до этого самого конца и стоять во имя чьих-то шкурных интересов. Едва ли русские тоже горят желанием поливать своей кровью чужую землицу, но у них приказ, а у Манфреда - достаточно вольно трактуемый контракт. Вот если бы и в самом деле - подкрепление из России, всё было бы просто замечательно, а то головной офис как-то не балует их новыми лицами, а держать достаточно большой район такими силами не очень и хочется. А ещё не хочется давать кому-то ложную надежду. Будучи мудаком, Манфред старался быть честным мудаком.
- В общем, пойми меня правильно, полковник. Если начнётся заварушка, мы постараемся помочь, но выбор между отступлением и горами трупов с обеих сторон будет явно не в пользу гор трупов. Когда больше десяти лет делаешь грязную работу за разжиревших бюрократов, класть людей ради непонятных мне местных генералов и чиновников, из которых половина наверняка предатели - так себе идея. От нас этого, в общем, никто и не требует. Однако если тебе будет нужна какая-нибудь помощь, не связанная с этими самыми горами трупов - нет проблем, обращайся. Мы всё-таки на одной стороне баррикад.
"Пока что" - мысленно добавил Манфред, ставя этим точку в достаточно длинной своей речи. Давненько он так не выговаривался перед малознакомыми людьми, аж с самой "Валькирии". Потом как-то стало не до того, да и люди эти самые смотрели на него достаточно неодобрительно, если не сказать хуже. Впрочем, Ермолин тоже едва ли преисполнится сейчас благодарности за честность. Вот козлом беспутным может и обозвать. В чём-то даже прав будет. Интересно, что должен чувствовать этот человек, "кинувший" своих людей, когда его открыто предупреждают о возможности угодить на их место?
На протяжении всего разговора женщина не то что не сменила позы, но даже ни разу не пошевелилась, изображая из себя мраморную статую с античным профилем. Драться господа, вроде как, не собирались, так к чему ей, простому оператору, пусть и обременённому дополнительными обязанностями, высовываться? Должность адъютанта не предполагала каких-то дополнительных прав, одни лишь обязанности, которые на гражданке выполнял специально обученный человек, с названием «секретарь». И если в регулярной армии к этим обязанностям добавлялось офицерское звание, то у наёмников не было даже такого бонуса. Не заладилось у них как-то со званиями. Потому гречанка и не считала себя вправе вмешиваться в беседу вышестоящих. Только внимательно слушала, запоминая и делая свои выводы. В бумаги принесённые Ермолиным она, пожалуй, заглянет позже, когда он отсюда свалит. В том случае, конечно, если Манфред это позволит. Или, если не позволит, ещё немного позже. Когда гауптман отвлечётся на раздачу указаний об эвакуации, например.
По губам женщины пробежала едва заметная ухмылка, тут же погасшая под толстым слоем наросшего льда-безразличия. В целом она была даже благодарна Пекинесу за то, что он заявился и прервал неприятный разговор. Урсула не строила иллюзий по поводу того, что позже он продолжится, но у неё хотя бы появилось время немного подумать и выстроить линии обороны. Выстроить, и разрушить к чёртовой матери. Потому что если это сделает Манфред, — а он не упустит такой возможности, — будет куда неприятнее. Гауптман никогда не упустит возможности протоптаться по хрупким осколкам её самолюбия. Просто так, из любви к искусству.
Да и вообще, стоило бы перестать считать единственного человека, в присутствии которого расслаблялась вздыбленная холка, врагом. Просто некоторые привычки было не так легко изжить.
Урсула тягучим движением подвинулась, поворачиваясь к командиру, и смерила его задумчивым взглядом. Значит, эвакуация? Не сказать, что это был неожиданный ход. Чего-то пободного наёмница и ожидала от не в меру осторожного, и совсем не желающего терять в этой пустыне своих людей Рихтера. Пусть и маленькое, но поражение, но они тут не в шашки играют. И убранные с доски фишки назад уже не встанут.
Он устал. Гречанка видит это в залёгших под глазами тенях, в остро проявившихся в последние дни морщинках. Устал выгадывать им ещё полчаса спокойной жизни, устал думать за всех. На какое-то мгновение, женщине невыносимо захотелось положить руку на плечо командира, и просто поделиться своими силами. Пусть невеликими, но ей-то не надо пытаться вытащить десятки людей из пекла. Ей, если честно, на всех них наплевать. Да и на себя, если задуматься.
Димитриди очень хочется протянуть руку и дотронуться до его плеча, обтянутого тканью неизменной рубахи, но женщина не шевелится. Только переводит усталый взгляд с одного мужчины на другого, ожидая развязки неприятного разговора.
Отредактировано Урсула Димитриди (2021-12-22 19:31:10)
Александр Ермолин
— Скорее всего, Аид тоже знает местность, — заметил Ермолин с напряжением в голосе. — Возможно, какие-то нюансы ему недоступны, но в целом... Но даже это не так важно. Хуже всего то, что использовать элемент неожиданности ему проще, чем нам. Кто знает, сколько шпионов и диверсантов всех мастей сидят в Ваддане и ждут указки сверху о начале действий. Произошедшее в Сирте только усиливает опасения о том, насколько дерзко он может действовать для достижения своих целей. Ладно...
Ермолин вздохнул и сделал ровный, уверенный шаг в сторону выхода.
— На мне сейчас только патрули висят, а на остальное как-то особо не хватает людей, — сказал он, уже готовясь уйти. — Этот зам командира, которого поставили, вроде справляется и понимает всё, но... Честно сказать — я вспоминаю свой боевой опыт, и вот если так продолжится, то для Аида это будет только лишний повод, чтобы напасть. У этих нет боевого опыта, в отличии от нас. Так что им вот, пожалуй, помочь стоит — но, в основном, ради нашего же блага. В городе много пустых домов, так что ими могут с лёгкостью воспользоваться контрабандисты. А у полиции тоже людей не хватает, что за всем и везде следить. Но это так, на подумать. Если что, свяжись, я попробую это всё организовать. Правда, майор этот... Сарадж, не особо сговорчивый. Знаешь, вот как — вроде и обосраться боится, а вроде и чужим не доверяет. Но попробовать чего можно. Всё, я пошёл. А то уже опаздываю немного.
После этих слов Ермолина в палатке и след простыл.
- Он даже не удивился, — констатирует Манфред, коротким взмахом руки предлагая Урсуле ознакомиться со снимками. - Впрочем, любой с даже остаточными следами мозга в голове бы не удивился.
А Ермолин, как ни крути, не дурак. Сволочь, конечно, та ещё, но не дурак. Ещё и ходит по их лагерю что по своему, похожий на какого-нибудь злобного пустынного духа из здешних детских страшилок на ночь. Ладно, Ost und West, daheim das Best, пусть топает уже к себе и не мешает строить коварные планы по собственному выживанию. Если разглядывать снимки и пытаться думать как Аид... что ж, Ваддан является достаточно очевидным "лакомым кусочком" в обороне про-правительственных сил. И дело даже не в том, что здешний гарнизон разложился, город кишит шпионами, а между европейцами нет особого согласия. Основная проблема в том, что после падения Ваддана можно продвинуться вперёд, рассекая оборону надвое и окружая оставшиеся далеко на флангах части прямо-таки в классическом стиле блицкрига. Для этого нужны мобильные части, но с этим у Аида, похоже, проблем нет, если уж где-то "Найтмер" раздобыл. И с диверсантами у него тоже проблем нет. И вообще, проблемы здесь только у них, обороняющихся.
- Мне нужен этот твой знакомец здесь в течение двух часов. Не знаю, как, но обеспечь. Только смотри, чтобы бомбу в заднице не пронёс.
Манфред продолжает постукивать по клавишам компьютера, уже без особого энтузиазма составляя запрос на эвакуацию контингента "Легиона" в связи с невозможностью имеющимися силами обеспечивать безопасность района. Их сметут, сметут как мелкую дворняжку отбрасывают с дороги хорошим пинком. Южнее концентрируется довольно много сил, включая артиллерию, и уничтожение аэродрома не слишком увеличило шансы наёмников на выживание. Подкреплений всё нет и нет, да если и вышлют - всё решится в течение пары-тройки дней, скорее всего. Просто не успеют. Никто не успеет. Невесёлые мысли затягивают водоворотом, какое-то время офицер даже не противится им, "прогнав" в голове с пяток вариантов развития событий, идущих к полному краху. Он не паниковал, не собирался прямо сейчас бежать куда подальше, но было уже очевидно, что принятое им решение об отходе будет выполнено даже без санкций руководства.
- Мне придётся связаться с... ты знаешь, кем. Думаю, догадываешься, о чём переговорить. Хочешь присутствовать - не возражаю, всё равно по лагерю вяло курсирует слух, что ты на него работаешь, — мужчина чуть дёргает уголками губ в подобии усмешки. - Главное, успей за два часа притащить мне этого говнюка. Живьём желательно, вряд ли у Аида проблемы с радиоперехватом.
Перечитав своё творение, Манфред отправляет его в метрополию, подчёркнуто аккуратно отключая ноутбук и убирая его с глаз долой. Сперва он просил выслать подмогу и снаряжение получше, теперь - просто вытащить их отсюда. А ведь начиналось всё, в общем, неплохо - разовая акция, ударить и уйти. Чёртовы японцы. Нужно переносить лагерь, оставив минные поля и заранее продумав расстановку новых. Нужно готовиться к предельно быстрому перебазированию, которое, будь у него под рукой одни лишь немцы, проблем бы не вызвало. Нужно... нужно сделать очень и очень многое. А ещё - повторить налёт на Зиллу. Там в достатке артиллерии, а значит - боеприпасов, которые можно подорвать. Случись что, расположенные рядом артиллеристы ливийцев обязательно проиграют контрбатарейную борьбу. В этом не стоило даже сомневаться. Ему нужен Артур-мать его-Леман. Снова. И на этот раз в зоне миссии не должно оказаться никаких непрошеных гостей.
Ещё пять минут назад ей хотелось хоть как-то поддержать Манфреда, по самую макушку загруженного происходящим вокруг дерьмом. Но мысли эти захлебнулись, сбитые с ног прицельно нанесённым ударом тяжёлого сапога. Урсула медленно подняла глаза от снимков, смеряя Манфреда тяжёлым, как могильная плита, взглядом, и оскаливаясь, демонстрируя неровный ряд зубов.
— Что ты сказал? — Сладким, словно гнилой апельсин, голосом переспросила гречанка, нависая над командиром, как скала над морем.
Он, наверное, пошутил? Правда ведь?
Ну не мог человек, который знал всю подоплеку её отношений с бывшим командиром, с этим сукиным сыном, вот так вот запросто отправить её к нему. Да, прошедшей ночью Урсула смогла разобраться со своим отношением к внезапному воскрешению Уильяма. Сумела, наконец-то, заставить себя принять ту мысль, что ничего особенного не произошло.
Ничего особенного, её просто выкинули на помойку, как только надоела.
Ничего интересного, просто её посчитали обузой, которую можно просто скинуть на повороте, как только появится удобный для этого момент.
Ничего страшного. Просто она стала не нужна. Просто она слишком слабая, чтобы даже сейчас сражаться. Пускай лучше уёбывает подальше. Вместе с трусливо поджавшими хвост узкоглазыми.
Но Манфред-то об этом знать не мог.
Дыхание перехватило, словно на горло набросили ремень, и теперь медленно, с удовольствием садиста, затягивали его всё туже и туже. Наёмница отшатнулась назад и закашлялась, выхаркивая из лёгких удушающую злобу.
«А с чего ты взяла, что он должен считаться с твоими чувствами?» — внутренний голос зашёлся в мерзком хихиканье.
Действительно, с чего бы это? Для одного она всего лишь обуза, для второго — удобный инструмент. Неужели это не стало ясно в тот момент, когда он сунул в руки подправленный контракт? Неужели не стало очевидно? Дура ты, Димитриди. Как есть дура. Доверчивая, наивная идиотка. Почувствовала себя в безопасности рядом с ним, да? Расслабилась. Прав был Уильям, сбросив со своей шеи такой камень.
— Даремо не пойдёт на это, — сухим голосом проговорила Димитриди, справившись с собой и вернув на лицо ничего не выражающую, словно бы вырезанную из дерева, маску. — Он не настолько тупой, чтобы в одиночку прийти в чужой лагерь, где его считают противником. Но я постараюсь договориться о встрече на нейтральной территории, если господина гауптмана устроит такая альтернатива.
Она сгребла рацию со стола одним резким движением, разворачиваясь на пятках и покидая палатку. Где-то внутри огненным смерчем клокотала злоба, быстро затухая под ледяной коркой апатии.
Пора бы принять мысль о том, что она никому не нужна и никогда не сможет доверять кому-то, кроме себя. И перестать видеть друга в любом, кто отнёсся не по скотски. Меньше потом разочарований.
Женщина вытащила из кармана пачку, выщелкивая сигарету и поднося к ней огонёк зажигалки. Нужно было срочно забить чем-то привкус гнилья во рту. И немного успокоиться.
— Даремо, на связи Маслина, приём.
Радиоволна порадовала слух мягким шипением, заставляя наёмницу окончательно успокоиться и подумать о деле.
Отредактировано Урсула Димитриди (2021-12-18 13:38:40)
- Кккклупый шенщина...
Манфред качает головой, от избытка эмоций переходя на свой слабый, изувеченный русский. Пытается вредничать, обижаться и ломать комедию на ровном месте. Опять завела про "господина гауптмана". Очень хочется ввернуть что-нибудь про продажу её тощей задницы местному населению со скидкой в честь ближайшего религиозного праздника. Или просто отвесить хорошего пинка по ней же, чтобы аж отлетела. Будет она тут ему...
- Как хочешь, так и делай. Мне нужно, чтобы мы ушли отсюда живыми. Все, включая тебя. Теперь проваливай с моих глаз, можешь заниматься этим где-то ещё.
Он не успевает закончить, как чёртовой гречанки уже нет. Какое-то время немец злобно глядит ей вслед, шипя сквозь зубы ругательства, которые даже портовых рабочих заставили бы уважительно ухмыльнуться. Чистоплюйка. Идиотка. Не понимающая необходимости стравить этих двоих, засравшая себе дурную башку ерундой и пытающаяся сейчас показывать характер. Как будто ей впервой переступать через себя. Как будто её командир будет заниматься здесь чем-то другим, не втаптывая остатки гордости в песок, а ведя с Аидом милую беседу о погоде. Когда они выберутся, чёртова баба будет отжиматься до тех пор, пока не поумнеет. Или пока не сдохнет. Из горла вырывается глухое рычание, а сжатые в кулак пальцы начинают противно ныть. Идиоты кругом. Дегенераты. И их предводительница только что...
Злоба отступает медленно, но верно, сдавая позиции с боем. Ему нужно держать себя в руках. Нужно найти выход из этой глухой задницы, в которую они угодили. Нужно лавировать меж огненными стенами, которые дёргаются туда-сюда будто бы ими управляет пьяница. Отступить. Покинуть район. Капитулировать. Сохранить своих солдат. Не допустить кровавой бани. Спасти "Легион" от потери большей части контингента. Если бы было можно просто плюнуть и быстрым маршем уйти к Сирту, где приветливо распахнёт своё чрево транспортник. Если бы. Бывший офицер, бывший военный, бывший... много кто бывший - вытягивает из подсумка свою радиостанцию, по памяти выставляя нужную частоту. Аид позаботился об обратной связи, мать его курву. Впрочем, какая уже разница? Даже если сукин сын не на коне прямо сейчас, его сил хватит на хороший, красивый блицкриг с изоляцией Ваддана и рассечением обороны лоялистов на части. Так уж нелепо вышло, что этот дурацкий городишка находится примерно в центре обороны от злобных варварских южных орд. И если Аид не совсем кретин...
- Нужно поговорить.
Два слова улетают в эфир. Просто два слова, никаких там условностей грамотного радиообмена. Манфред не представляется и не уточняет, с кем именно ему нужно говорить, всё слишком уж очевидно. Как и очевидно то, что предводитель сепаратистов, их грёбаный мессия и так далее, в состоянии обустроить защищённый канал связи для переговоров. Будет забавно, если он же потом "сольёт" этот разговор кому-нибудь, с него станется. А пока слова летят, пронзая воздух, куда-то к неведомому приёмнику, самое время озаботиться безопасностью переговоров. Усиленная охрана из немцев, не впускать никого постороннего, даже из других рот. Даже Беса. Особенно Беса. Им потребуется всего минуты две-три на то, чтобы выполнить приказ, зато так будет спокойнее. Наверное. Коллаборационист хренов.
Ответ на запрос Урсулы зазвучал в рации не сразу, а лишь спустя секунд двадцать: не иначе как Кагами был занят чем-то важным, поскольку повторять запрос Урсуле не пришлось.
— Даремо Маслине, — Кагами говорил кратко, быстро, но даже несмотря на это отчётливо проговаривал слова. — Слушаю.
В ровных интонациях — ни капли волнения, ни единого намёка на напряжённость, абсолютное спокойствие, словно на дворе снова мирное время, а он отвечает на чужой, незнакомый номер, не зная, чего ожидать.
***
Аид
Рихтеру же не так повезло. На его запрос ответили, но с опозданием куда большим, так что может быть ему даже пришлось повторить запрос. Может быть, сепаратисты не ждали, что кто-то выйдет на связь. А, может, просто дожидались своего лидера, у которого так же дел невпроворот.
— Надо же, — голос твёрдый, уверенный, с нотками удивления, наконец, зазвучал. — А я уж думал, про этот канал можно забывать. С кем имею честь вести диалог? Представьтесь.
Просьба назвать себя звучала формально, брошена будто бы на всякий пожарный. Словно говорящему было безразлично, с кем говорить и это не более, чем простая вежливость. А, может, он и вовсе догадывался, кто оказался по другую сторону рации.
[icon]https://i.imgur.com/n4auA1g.png[/icon][nick]Уильям Кагами[/nick][status]Никто[/status][sign] [/sign][fld4] [/fld4][fld1] [/fld1]
Двадцать секунд. Семнадцать ударов пульса, буде она спокойна и собрана. Семнадцать чётких щелчков сердечного метронома — при лучшем из раскладов. Но сейчас глупая мышца в груди заходится тахикардической судорогой, разгоняя по телу пульсацию крови пополам с дрожью.
Двадцать секунд — так мало. И так много, когда дело касается чего-то по-настоящему важного. Она успевает наивно поверить, что связи не будет. Не случится. Что канал, на самом деле, пустой.
Большей глупости, конечно, придумать нельзя, но надежда никогда не отличалась здравомыслием.
Сердце успевает успокоиться, прежде чем рухнуть куда-то вниз, в змеиное сплетение кишок. По крайней мере, ощущается это именно так — болезненным ударом куда-то вниз живота, туда, где всего мягче и уязвимей.
И замирает, замороженное ровным голосом, словно ядовитая гадина звуками надасварам.
— Мой командир хочет с тобой встретиться, — времени придумать какую-то шифровку, которую бы поняли они оба, у Урсулы просто не было, а потому гречанка, недолго думая, перешла на испанский.
Едва ли хоть кто-то в этой дыре говорил на нём, тем более на том диком диалекте, что использовался в Третьем британском секторе.
— Твоё место, наше время. Он обещает полную неприкосновенность, но если ты не доверяешь, я могу выступить гарантом.
Этого делать чертовски не хотелось, но Манфреду были нужны эти переговоры. А она была должна выполнить его приказ. Как бы противно и страшно ни было.
— Он не любит терять людей, — нехотя добавила она, не дожидаясь ответа. — Поэтому не нарушит слова. Жду согласие или отказ, приём.
Отредактировано Урсула Димитриди (2021-12-24 19:07:28)
Вы здесь » Code Geass » Основная игра » 21.01.18. Мёртвые не обижаются
