Непредсказуемая, как и всегда. Берёт всё в свои руки, когда что-то не получается, и делает по-своему. Так же, как делает он. А ещё — она тоже умеет задевать нужные струнки, если сильно того захочет. Даже если напротив неё стоит Владимир.
— Ладно-ладно, — спокойно, с лёгкой усмешкой в голосе сказал Владимир, подняв руки перед собой в капитулирующем жесте. — Твоя взяла.
Поддался легко. Даже слишком легко. Но вряд ли Мария подумает что-то не так. Ей обычно не нужен повод, чтобы что-то подумать. Достаточно желания. А там — найдёт, к чему прицепиться. И не обвинить в том, что жертву ищет погрязнее: ведь в мире вовсе не осталось чистых.
— Я лишь хочу уменьшить весь вред, который может принести эта работа, — Владимир наклонился к уху Марии так, чтобы ни малейшей возможности быть услышанным кем-то не оставлять. — Потому что... Я хотел рассказать тебе о том, зачем мы вообще отправились в Латинскую Америку. Но даже пока мы были на корабле, возможности не было. Потому что за нами вечно таскался этот грёбаный Рэд и...
— А знаешь почему? — в разговор вмешалась Мария, в своём наглом стиле вступив посреди монолога, которые так любил Макаров. — Потому что нихрена они нам не доверяют после того, как ты уложил во Вьетнаме эту их генеральшу или кто она там!
Мария тыкнула указательным пальцем прямо в лицо Владимира, отчего тот даже зажмурился, видя его кончик в паре сантиметров от переносицы.
— Не размахивал бы пушками, всё бы обошлось! Но нет! — Мария сердито смотрела Макарову прямо в глаза — ну, ни сбежать, ни отвернуться прям, хорошо, что глаз у неё в единственном экземпляре, от этого почему-то было попроще. — Нужно ведь всем, всему грёбанному земному шару показать, у кого тут стальные яйца! Только знаешь, была такая штука в школе, закон Архимеда, так вот там...
— Я знаю, что такое закон Архимеда, — Владимир использовал против Марии её же грязный приём и точно так же, как она, перебил. — Но ты слышала эту татуированную? Она сама не знает, почему Рэд и его компания выступают против Культа. Если она не знает, то как мы можем знать, что у них нет за душой чего-то поганого, а гибель Джоан, её так звали, если что, всего лишь повод выразить к нам вотум недоверия и приставить своих шестёрок. Как тебе такое, а?
— Во-о-отум, — передразнила Мария. — Слова-то какие вумные! А вот что я знаю, так это то, что ты мне тоже нихрена не говоришь! Вот сейчас, сейчас что тебе мешает рассказать, на кой чёрт мы попёрлись сюда на самом деле, потому что вот эта вот размытая хрень про: «давайте долбанём по Культу, чтоб у них челюсть отвисла» — ну не выйдет меня этим купить после того, как тебе предложили с Культом пободаться!
— Я же тебе объяснил сразу, — Владимир говорил спокойно, то и дело сжимая губы от недовольства — вот ведь упёртая засранка, — Я не хочу плясать под их дудку и делать то, что они предлагают, потому что это долго, у нас нет времени на возню с поставками и прочей хернёй. Бить нужно сразу и наотмашь. И то я не уверен, что нам это сыграет на руку. Потому что тогда вся остальная наша операция будет под угрозой срыва. Мне наоборот не нужно сейчас, чтобы Культ обращал внимание на происходящее здесь, а они не из тех, кто спокойно проигнорируют происходящее внизу: они только потому и смогли весь мир удержать в руках, что контролировали свою свою вертикаль!
— А вот сразу, блять, нельзя сказать?! — Мария оскалилась вытаращилась на Макарова одним своим глазом, и сейчас это было даже более жутко, чем если бы был второй, а пальцы на обеих руках изобразили белиссимо, словно бы перед ней не Макаров сейчас стоял, а тарелка карбонары, который Вуйцик собиралась сожрать в одну харю. — Почему, какого чёрта, нужно обязательно молчать?! Ты думаешь, я бы чего-нибудь не придумала?! Да хоть на себя бы внимание отвлекла! Мне не в первой, я тут как рыба в воде, и меня здесь уважают всяко больше, чем тебя.
Владимир изогнул бровь в недовольстве, а Мария несколько раз кивнула, приоткрыв рот.
— Да-да, меня, а не тебя! — она тыкнула Макарова в пальцем в грудь, но он не шелохнулся. — Это я охраняла наркобаронов, а не ты! И да, мне совершенно плевать, что твой друг, приятель, знакомый, не знаю, как хочешь назови — большая шишка в Муэрте.
— Стой, ты минут десять назад припёрлась и жаловалась на то, что тебя всего-навсего контролировали, — Владимир развёл руками, а потом положил на плечи Марии, чтобы та слушала его сосредоточеннее. — Тебя использовали, ты это сама поняла. И сейчас происходит то же самое. Используют. Они — нас. Ты же сама пришла к выводу, что всё было так раньше. А сейчас? Думаешь, сейчас что-то иначе? Откуда нам знать, что нас не хотят использовать как удобную разменную монету в междоусобной войне? Или что Немезида ни разу не соврала? Или что сказанное ей не ложь лишь формально? Но это всё неважно, факт остаётся фактом: если мы привлечём много внимания Культа к себе, у нас начнутся большие неприятности.
— То есть, ты просто хочешь их послать на...
— Один из вариантов, — акцентируя на этом, Владимир отпустил плечо Марии, покачав указательным пальцем. — Второй вариант: сделать так, чтобы вся эта игра стоила свеч и помогла нам. Гереро, если он связан с Культом, может быть полезен.
— Полезен? — Мария упёрла руки в бока и скорчила недовольную мину. — Чем?
Что ж. Владимир посмотрел за стекло, где их возвращения ждали. Владимир потыкал пальцем в свои командирские часы, показал в окно двери растопыренную пятерню, а затем медленно повернул голову к Марии.
— Ты веришь в пророчества?
Эпизод завершён
