Изольда Бладкварц

Изольда вся поникла, опустив помрачневшее лицо. Только что взгляд ее пылал яростью, а теперь потух, словно кто-то залил буйное пламя ледяной водой.

Впрочем, почему же "кто-то"?

Она молчала, и в этом было что-то такое же жуткое, какое было в голосе самого Теона, когда он поставил сестру перед фактом, что не откажется от своего слова. Потому что как бы тяжело ни было раньше - Изольде всегда было что сказать брату. Всегда, но не теперь.

Она даже не смотрела ему вслед - только на свои собственные руки, сжавшиеся в кулаки. Если бы Теон посмотрел сейчас на сестру, он мог бы увидеть, что руки ее дрожат, но он же уже принял свое решение...

Только когда Теон уже был у самого выхода, Изольда уронила несколько слов, пропитанных горечью и болью.

- Беги, братец, - прошептала она тихо и все так же не глядя на него. - Беги, раз даже в глаза мне смотреть не можешь.

Что же... это был его выбор. Его шаг, но вперед к будущему или прочь от собственных идеалов - покажет лишь время. Изольда не проследовала за братом, но он отчетливо слышал, как сестра со всего размаху бросила что-то в стену. Хорошо, что стенами здесь были натянутые тряпки, а не камень - меньше поломает.

Бродить по лагерю в одиночестве было мучительно. Все здесь сбивались в "кучки", собирались группками - в основном вокруг радио или телевизора... или вокруг более удачливого товарища, который мог в красках рассказать услышанное.

- Чшшш, - зашипел на Теона обычно беззаботный Фридрих. Он как раз вслушивался в размеренную речь диктора, которая вскоре сменилась громким, зычным и преисполненным пафоса голосом, который любой британец (а теперь - и любой человек в мире!) узнает и в глубоком подпитии, - голосом Его Величества Чарльза Британского.

И только под гром оркестра Фридрих немного расслабился, переключив внимание на Теона. Гимн Британии - это святое, а значит - надолго. Можно было и поговорить.

- Короче, - начал юноша, взмахнув руками. - Марианна жива, но никто не знает, как. И она теперь командует африканским фронтом. Только прикинь, какое лицо было у старого буйвола, а?

Фридрих расхохотался. Старый буйвол - генерал и вице-губернатор ЮАР, Ганнибал Бота - личностью был по-своему легендарной, многим британцам (по старой-то памяти) неприятной... но теперь это был союзник. Унизительное отстранение от командования африканским фронтом ветерана многих войн и героя наверняка далось ему нелегко.

- Вот бы быть там да увидеть, - не унимался Фридрих, смакуя чужое несчастье и нанесенное Боте оскорбление.

- Да ты шутишь, брат, - Фридрих расхохотался, похлопав Теона по плечу, когда тот усомнился в навыках Марианны. - Она этого же Боту раскатала на поле боя как младенца!

Он говорил об этом так уверенно, будто был тому личным свидетелем, хотя они оба - что Теон, что Фридрих - тогда еще только пешком под стол ходили. Впрочем, так ли уж важно, правда это или нет? Главное, что солдаты Священной Британской Империи ни на миг не сомневаются в своей великой командующей.

- А еще она... говорят, диво хороша. Вот бы послужить у нее, а, - Фридрих как-то печально и мечтательно вздохнул - и, возможно, в этот момент он в самом деле вспоминал фотографии той-самой-Императрицы-простолюдинки-что-завладела-сердцем-самого-Императора.

Юфемия, служить которой направлялся Теон, вроде тоже была хороша. Но кто же лучше?

- Аххах, Теон. Упаси Бог, там змей столько, что помрем в серпентарии, если они все массово воскресать начнут! - Фридрих смеялся так искренне, что на щеках паренька проступил румянец. Пиетета перед императорской семьей у него не было никакого - только перед конкретными личностями. Что, в принципе, было нормально, учитывая СКОЛЬКО там было консортов и детей. Каждому кланяться - спина отвалится. - Но ставочку бы сделал... глядишь, выгорело бы! Но теперь-то уж нам скучать не дадут. Слышал, что Чарльз вещает? Быть войне со всем миром.

Фридрих сказал это так вдохновленно, будто это нисколечко не пугало ее - напротив, возбуждало, восхищало, восторгало. А что чувствовал сам Теон?

- А ты в Одиннадцатую клоаку? Там, конечно, повеселее чем тут, но тут и нас, того и гляди, на передовую бросят. Может передумаешь, а?

Фридрих явно подходил к вопросу куда легкомысленнее - он взъерошил свои светлые волосы и хмыкнул удовлетворенно. Такие как он не доходят до конца этих великих войн, но ложатся одними из первых, оставляя в сердцах друзей скорбь и память о человеке, который слишком любил жизнь, чтобы отказываться от нее даже на фронте.

А возможно, он просто был дурак - как и Теон. Бладкварц легко мог представить, как в ответ на его вопрос Изольда высокомерно фыркает, вскидывает нос и одновременно покровительственно и сочувственно говорит: "Что, дошло наконец?".

Но Изольды рядом не было. Рядом был совсем не похожий на нее Фридрих, и взгляды у него были... соответствующие.

- Да брось ты это самоедство, брат! - Мощным рывком Фридрих обхватил Теона за плечи, потянул вниз (хотя это казалось невозможным, он был ниже товарища!) - и поволок куда-то в сторону. Если до этого Фридрих говорил громко, то теперь перешел на заговорщицкий шепот. - Ну выбрал и выбрал, чего уж теперь. Алекс у местных еще с прошлого захода русского коньяка целый ящик набрал! Ух и жесткая дрянь, до сих пор не выпьем. Ты с нами, брат?

Фридрих того только и ждал - и спешно утянул Теона за собой в сторону одной из отдаленных палаток, где они с Алексом - другим молодым лейтенантом - в тенечке да под личными вещами организовали "схрон". Деревянный ящик с несколькими еще полными бутыльками Алекс вытащил из какой-то невнятной на вид ямы, а Фридрих смело разлил коньяк по кружкам (извините, благородные господа, стопок на ближневосточный фронт не завезли).

- ЗА БРИТАНИЮ! - Полушепотом-полукриком провозгласил Фридрих и остальные двое поддержали отличный в свете последних событий тост.

Коньяк на пробу оказался весьма достойным -  драл горло и нутро до чертиков, но согревал и оставлял приятную легкость в голове. Теон мог изучить этикетку, но вряд ли что-то разобрал бы на этом тарабарском русском. А вот цифры были знакомые и весьма устрашающие - целых 50! Интуиция подсказывала, что едва ли речь шла о ценнике...

После Британии ребята выпили за Императрицу Марианну, за успех ее дела и за самих себя, конечно же, - чай, не дураки, им-то как-то выживать еще в этом всем безобразии. Солнце неумолимо клонилось к закату, часы отщелкивали обещанный Альфредом Дарлтоном срок в два часа, а компания с каждым тостом становилась все приятнее и приятнее...

- А я слышал, что ты уделал сестрицу сегодня на плацу, - рассмеялся Алекс, толкнув Теона в бок и только чудом не разлив очередную чашку коньяка. Пил он так, будто был бессмертным - потому как если командиры заметят его в таком состоянии, явно места живого не оставят. Алкоголь делал развязными не только движения, но и мысли, и - самое бедовое - язык. - Да... я б ее тоже... уделал....

Алекс было сжал кулаки, но Фридрих встряхнул его за плечо, а Теон к тому времени стал таким мягким и грустным, что драться с ним стал бы только полный придурок. Фридрих и Алекс хоть и легкомысленно заливались беспощадным русским пойлом, придурками не были.

- Давай, брат. Береги себя, - Фридрих обнял Теона, похлопав его по плечу, а Алекс сурово кивнул, пожав сослуживцу руку. Прощание вышло короткое и легкое.

Лучше бы, конечно, прощание было с сестрой. Но Теон знал, что разобиженная Изольда может неделями не разговаривать с братом - пока не случится что-то из ряда вон или пока один не набьет лицо другому (и как правило побитой ходила отнюдь не Изольда).

Даже не будучи слишком сентиментальным, Теон то и дело натыкался на знаки, напоминавшие ему о сестре. Вот палатка, в которой они вдвоем уделали всех в карты, а вон там - чуть поодаль - тот самый плац, на который она его постоянно таскала. Недочитанную книгу он закрыл на кожаный ремешок закладки - подарок Изольды, а в вещах нашел ее майку. Глупость какая, майка-то тут откуда? Ему она даже не по размеру... наверное, переодевалась в его палатке - а значит, утащила что-то из его вещей.

И именно с этим - с ворохом теплых воспоминаний и грузом неслучившегося прощания - Теон пришел на плац. Здесь же была и Айрис Пэрри - все такая же молчаливая и отстраненная. Подходить к товарищу по выбору она не спешила.

Пока вообще никто не спешил к ним. Солнце скрылось за линией горизонта, но было еще относительно светло... Может быть, есть еще время сбегать до палатки сестры и все исправить?

Импровизированная столовая уже была полна людей - ребята пересматривали кадры с первым выступлением Марианны и, сально улюлюкая, спорили о том, действительно ли Императрица так хороша в бою. В ход шли многочисленные аргументы - и героическое прошлое, и уверенное ведение найтмера в кадре, и даже надежные тылы... Говорили ли они в самом деле о поддержке Императора Чарльза или об упругих ягодицах монаршей особы, понять было решительно невозможно.

Да и было ли у Теона время разбираться? Он рванул к тренировочной зоне - туда, где располагался любимый болванчик Изольды (после, конечно, самого Теона), - и сестру он знал слишком хорошо, чтобы ошибиться. Изольда действительно была здесь... но вопреки ожиданиям, она никого и ничего не избивала.

Рядом с ней стоял Альфред Дарлтон, и Изольда что-то негромко, но с присущей ей живостью доказывала. То и дело взмахивая руками, всем своим видом источая негодование, она спорила с гластонским рыцарем, и рядом с ней - такой гневной и пламенной - он казался спокойной и безмятежной водой.

Теон не мог видеть лица Альфреда, но в какой-то момент его рука легла на плечо Изольды, и та покраснела, резко замолкнув. Опускающийся на Аравийский полуостров вечер становился... томным.

Изольда Бладкварц

Услышав голос Теона, Изольда покраснела, отпрянула от Альфреда и скинула его руку со своего плеча таким возмущенным жестом, будто близость гластонского рыцаря ее по меньшей мере лично оскорбляла. Альфред отступил в сторону с легкой полуулыбкой.

- Оставлю вас наедине. Я передам твое прошение Ее Высочеству. И не забудь то, о чем я говорил, - Альфред кивнул Изольде. И, прежде чем окончательно исчезнуть, внимательно посмотрел и на Теона. - У тебя пять минут.

На вопросительный взгляд Теона Изольда скрестила руки на груди и скривилась недовольно.

- Читал нотации о ценности семейных уз. Типа, ты весь из себя важный, бла-бла-бла, - пробурчала она, отводя взгляд и демонстративно разглядывая ближайшее чучело вместо брата. Сумерки искажали тени на ее лице, но даже сейчас она почему-то совершенно не казалась кровожадной. Скорее... уставшей? Обиженной? - Хотел извиняться - извиняйся. И проваливай в свой... Одиннадцатый сектор.

Изольда Бладкварц

- Сговорились что ли, - буркнула Изольда, продолжая разглядывать чучело. В принципе, если накинуть сверху что-нибудь красное - будет вылитый Теон. А ума так и вовсе больше может выйти. - Он то же самое выдал. Один в один.

Фыркнув, Изольда отступила на шаг, повернулась к Теону боком и еще недовольнее насупилась.

- Окей. Брат и сестра. Семья. Расходимся без обид, как встретимся - снова подеремся и все вернется на круги своя, - проговорила она без особого энтузиазма. Кажется, она говорила то, что, по ее мнению, хотел услышать Теон. И нисколько не сменила гнев на милость.

- Я тоже приняла решение, Теон. И подала прошение о переводе меня на африканский фронт, - по-прежнему не глядя на брата проговорила Изольда. Было ли это местью? Обидой? Или ее собственным путем к ее личной цели?

Была ли у нее вообще цель? Она никогда не говорила.

- Один-один. Теперь, видимо, мир. Лети спокойно.