1. Имя, фамилия, известные псевдонимы и прозвища
Крис МакБрайен
Белый Кролик — прозвище, полученное с лёгкой подачи разыскивающих её спецслужб Британии. Изначально первопричина была сформулирована как «белая, шустрая и знает путь к Стране Чудес». Сама Крис к данному прозвищу относится с некоторой долей раздражения, говоря о том, что предпочла бы что-то более лаконичное и благозвучное.
Вельзевул (сокр. Вельз) — было получено благодаря Френсису Баррету и его книге «The Magus, or Celestial Intelligencer», в которой классификация демонов по смертным грехам представляет Вельзевула символом ложных богов, что как бы отсылает к основной деятельности Крис. Данное прозвище наиболее часто употребляется членами Santa Muerte. Его шутливым аналогом является вариация «Муха».

2. Возраст, дата рождения
18 лет, 11 августа 2000 года

3. Сторона конфликта, профессия
Santa Muerta, производитель наркотических веществ

4. Личные данные
- Рост: 167 см
- Вес: 46 кг
- Цвет кожи: белый
- Цвет волос: белый
- Цвет глаз: чёрный
- Национальность: британка
- Особые приметы: татуировки (рукав на левой руке, частично забито предплечье правой, ещё одна маленькая татуировка - на шее, слева), пирсинг левой брови, широкий шрам от химического ожога на икре правой ноги и на её же колене — маленький рубец.
- Типичная одежда: по лаборатории, разумеется, разгуливает в белом халате, разве что временами на длинных полах можно разглядеть... Утёнка? Более похожего, пожалуй, на крокодила, ибо навык вышивки гладью у девушки, мягко говоря, оставляет желать лучшего.
В любой другой момент времени предпочитаемая одежда может варьироваться от разодранных в области коленей треников до идеально выглаженного делового костюма. Словом, Крис — человек контрастов, когда речь заходит об одежде. Особое место в её гардеробе занимает длинный белый плащ в пол с широким воротом, закрывающим нижнюю часть лица, правда вот на крышу в нём не вскарабкаешься, посему часто девушка вынуждена рассматривать иные варианты. Не признает она, разве что, только юбки и платья, но больше за их, кхм, открытость снизу, чем из эстетических или иных соображений.

5. Основные навыки
- Бытовые навыки
Худо-бедно обслужить себя может во всём, за исключением питания. Кулинар из Крис не просто слабый — никудышный. То ли виной тому практически полное отсутствие опыта в данном вопросе, то ли талантом девушка обделена — сказать сложно. Удивительным образом, исключением из этого правила являются некоторые виды десертов — такие, как вафли и бисквиты. С тестом для них Крис справляется легко и непринуждённо, даже не пользуясь рецептами — просто намешивает ингредиенты и, следуя интуиции, получает вполне неплохой результат. Не «Красный бархат» ресторанного уровня, конечно, но для какого-нибудь скромного кафе вполне бы подошло. Так же в своё время с трудом, но всё-таки освоила рецепт чизкейка. С особой целью, разумеется, если вы понимаете, о чём я.
Способна оказать себе или кому бы то ни было ещё медицинскую помощь.
Немного умеет водить, но имеет отвратительную привычку вдавливать педаль газа в пол. Так что... Удачи вам в этой поездке.
- Боевые навыки
Единственное, что Крис может противопоставить врагу в бою — виртуозный по своей точности и скорости укол какой-нибудь дряни в наименее защищённую часть тушки недруга. Чаще всего пользуется для подобных целей мощными транквилизаторами, но может и экспериментировать, веселья ради.
Благодаря развитому логическому мышлению в будущем могла бы стать неплохим тактиком, но сама Крис об этом пока не знает.
- Профессиональные навыки
Сильна в химии, биологии, психиатрии, фармацевтике;
поднаторела в производстве наркотических веществ;
временами может синтезировать что-нибудь новенькое;
способна самостоятельно заниматься сбытом.
- Знание языков
Владеет английским, иногда пытается что-то бормотать на русском, однако получается откровенно паршиво. При этом пишет на родном языке временами ничуть не лучше: всё ещё способна написать слово «воробей» через две буквы «а», зато слова вроде «моноаминоксидазы» пишет легко, без единой ошибки и не задумываясь.
- Особые навыки
Сравнительно недавно научилась взламывать некоторые виды замков. Практиковала больше веселья ради, но кто знает, что может пригодиться в будущем?
Также за последние два года наработала вполне неплохой навык паркура, коим частенько пользуется по поводу и без оного: уж очень любит Крис забраться куда повыше.

6. Имущество и оружие
- Личные вещи, которые вы носите с собой
Ключи от очередного одолженного Santa Muert'ой клоповника, вишнёвые Captain Black в компактном портсигаре, зажигалка с изображённым на ней Швебиш-Гмюндом, старенький смартфон с разбитым экраном, блокнот с закреплённой на нём ручкой, по всем карманам - монетки на булочку с корицей. Временами из потайных кармашков одёжки может дропнуть таблеточка/витаминка/зип-пакетик с какой-нибудь лютью — ходи себе, подбирай за ней на здоровьице. Прочее — в зависимости от ситуации.
- Недвижимость
Живёт обычно по углам, предоставленным Santa Muerte; личного транспорта или недвижимости не имеет. Теоретически может стать владелицей небольшого, но добротного родительского дома, если вдруг старшие решат отчалить (и умудрятся каким-то чудом найти дочурку). 
- Оружие
Маленький перочинный ножик, нажимной шприц с заправленным в него транквилизатором и несколько запасных ампул в переносной ампульнице полужёсткой конструкции.

7. Описание персонажа
       Вы всегда с явной неохотой посещали эти сомнительного вида комнатушки, часто расположенные в неблагополучных районах, в которых временно проживала ваша сегодняшняя собеседница. Каждый раз при виде обшарпанных стен и близлежащих оплёванных подворотен в голове всплывал один и тот же вопрос: «Разумеется, когда жизнь человека находится под постоянной угрозой, есть смысл искать тёмные, неприметные углы для проживания... Но так ли здесь безопаснее?» Кажется, по вашему вздоху сидящая напротив беловолосая девушка поняла ход ваших мыслей: тонкие губы расплылись в ухмылке и худые плечи, кажется, дёрнулись в немом «что поделать». Или этот беззвучный ответ вам почудился, и виной тому этот тяжёлый русский имперский стаут? Как его... Якуб Колас? Ваш взор неосознанно упал на небольшую бутылку, горлышко которой запечатано бордовым сургучом. Крис любит алкоголь, и даже сейчас, находясь в несколько нетрезвом состоянии, на удивление стабильно сохраняет своё особое, изломленное изящество движений. Она всегда была человеком, умудряющимся сочетать в себе не сочетаемое: бесстрастное выражение на лице с экспрессивной жестикуляцией, дорогую брендовую одежду с отвратительно пахнущим лаком для волос, почти военную выправку с подцепленной в очередной босяцкой пивнушке грязной бранью и, в конце концов, дешёвый колбасный сыр «Янтарь» с элитным терпким вином, которое, кажется, стоит дороже, чем всё убранство этой комнатушки.
       Вы до сих пор помните свои смешанные впечатления от знакомства с Крис: впервые взглянув в её обрамлённые белоснежными ресницами ониксовые глаза вы было подумали, что перед вами бесконечной доброты человек. В них, кажется, сосредоточение всего тепла и уюта этого мира — так глубока и всеобъемлюща эта безупречная чернота. Вы поняли, что жестоко обманулись лишь тогда, когда опустили взор к нижней части лица, выражение которого, как оказалось, не имело ничего общего ни с добротой, ни с мягкостью. Стянутые грубой ухмылкой губы, острый подбородок и тонкие, угловатые брови скорее вызывали ассоциации с хищной птицей, смотрящей на свою добычу. Вы чувствовали себя так, словно попали в хитро расставленные силки: липкая, тягостная тревога расползлась под кожей, а дыхание тот час сбилось, как только вы вновь погрузились в эти чёрные омуты, в которых теперь вам чудилась наполненная всеми демонами этого мира Бездна, которая неотступно наблюдает за каждым вашим движением лишь потому, что вы осмелились заглянуть в неё.
       Лишь по прошествии нескольких встреч полученные в тот день впечатления несколько сгладились, и теперь, уже спустя год после знакомства, вы почти можете позволить себе расслабиться в присутствии Крис. Но лишь почти, ибо, в конечном итоге, она всё тот же дикий, непредсказуемый в своих решениях человек, коим была ранее. Да и внешность её, если подумать, не претерпела особых изменений: кажется, лишь к угольно-чёрным татуировкам на руках присоединилась ещё одна, крошечная, на шее, что мелькнула минутой ранее, когда Крис поворачивала голову в сторону мигнувшего светом ночника. Свои безупречно-белые волосы Крис всё так же фанатично зализывает назад, покрывая голову слоем пахучего лака. Вероятно, предварительно их выпрямляет — на то намекают временами слегка подкручивающиеся от осенней влаги кончики. Фигура так же, вопреки ожиданиям, ничуть не прибавила в женственности — всё те же тонкие ноги с угловатыми коленями, небольшая грудь и резкие линии ключиц. Быть может, Крис выглядела бы более гармонично, если бы соизволила следить за своим питанием. Однако, увы, на данный момент она всё ещё балуется инъекциями, заменяя с их помощью некоторую часть пищи — по крайней мере, разложенные на прикроватном столике салфетки и пустые ампулы вперемешку с использованными шприцами старого образца говорят именно об этом. В воздухе ощущается стойкий запах мильгаммы и медицинского спирта — такой обычно ожидаешь почувствовать в больнице или в лаборатории, но никак не в подобном клоповнике. И эти старые одноразовые шприцы... Им уже давно место в музее, откуда она их только понабрала? Что это? Консервативность или желание сэкономить? Чёрт её разберет...
       Сегодняшняя беседа складывается на удивление странным образом. Ваша обычная разговорчивость сменилась задумчивым молчанием, а собеседница — напротив, взяла на себя роль рассказчицы, столь необычную для её скрытного и отстранённого характера. И почему вдруг Крис рассказывает о столь личном? Она то и дело едва заметно хмурит брови — кажется, задаёт себе тот же вопрос, но речь свою, тем не менее, не прерывает.
        — У тебя, как я посмотрю, тоже есть свои секреты... — Задумчиво проговаривает она своим специфически звучащим голосом, так напоминающим голос Долорес О'Риордан. — Уж ни эта ли «особая сила» заставляет меня сейчас говорить? — Едва заметно улыбнувшись, девушка откинулась в кресле, поднимая взор к испещрённому трещинами потолку. Лишь спустя несколько долгих минут молчания белые губы вновь разомкнулись, нарушая тишину помещения размеренной речью:
        — По правде говоря, в моей жизни не было драмы. Родители — британцы, имеющие стабильный заработок и вместе с тем посты, не предполагающие риска для здоровья или жизни; добротный дом с верандой, игрушки в достатке; да и нянечка, вопреки страшным сказкам о жестоких воспитателях — добродушная была, заботливая женщина... Словом, было бы детство, о каком мечтает каждый, если бы только здоровье не подвело.
       Так уж вышло, что родилась я болезной, слабой девочкой. Постоянно то кашель, то температура запредельная, то ещё какой недуг. Горсти лекарств стали привычным рационом, больничные дворики заменили собой детскую площадку, но только к одному я никак не могла привыкнуть — к уколам. Каждый раз вся в слезах убегала как можно дальше от кабинета и каждый раз меня силой волокли обратно. И отворачиваться в процессе пыталась, и на игрушки отвлекаться — всё тщетно. Нарисованные на той двери яркой краской цветы до сих пор ассоциируются у меня с липким, непреодолимым страхом, разъедающим душу каждый раз при пересечении порога кабинета. — Коротко усмехнувшись, Крис принялась в задумчивости рассматривать собственные сложенные домиком руки. Вы невольно обратили внимание на хромированное кольцо из явно дешёвого сплава, поблёскивающее  на большом пальце её правой руки. — Выход из этой ситуации был настолько неожиданным, что ни я, ни мои родители и представить не могли, что всё окажется настолько просто.
       Однажды вечером нянечка вывела меня погулять в парк. Как сейчас помню: погода стояла жаркая, знойная; асфальт прогрет настолько, что, кажется, на нём можно приготовить яичницу. И эта шумная, бегающая вокруг лавочек пацанва сначала вызвала во мне раздражение — таким уж я была человеком, не любила шум и гам ещё будучи ребёнком. Однако то, что они сумбурно обсуждали, заставило меня слезть с лавочки и подойти поближе. Коренастый мальчик на вид лет пяти держал что-то странное на протянутой к остальным ладони. Вытянутый металлический предмет напоминал широкий прямой стержень, и ответ на вопрос о предназначении этого предмета пришёл раньше, чем я успела задать вопрос: «полая игла» прозвучало в речи ребят. Кажется, на мою скромную персону внимания никто не обратил - слишком сильно были увлечены мальчишки обсуждением причудливой вещицы. Так что я смогла встать почти вплотную и внимательно разглядеть необычный предмет. Гляжу: и правда, полая! А сбоку два небольших отверстия - удивительная штука! И где только нашли её?
       Позже, по возвращению домой я пристала к нянечке с расспросами о происхождении «полой иглы» и о том, зачем она была изготовлена. С трудом разобрав мой детский лепет, женщина, мягко улыбаясь, рассказала мне о том, как маринуют мясо с помощью особых шприцов, оснащённых именно такими иглами. «По полости внутри иглы течёт жидкость, после чего через отверстия попадает внутрь большого куска мяса, чтобы впоследствии, после приготовления, сделать его особенно сочным и ароматным, в том числе внутри» пояснила она, кладя широкую пятерню на мою голову. И хотя я терпеть не могла, когда трогают мои волосы, в тот момент внезапное озарение захватило мой разум настолько, что неприятные прикосновения отошли на второй план. Так вот, что происходит, когда мне делают уколы! Вот каким образом моя кровь оказывается в полости шприца — она попадает туда именно потому, что игла полая! Сейчас это звучит комично, но да, в свои три года я была уверена, что медицинские иглы мало отличаются от швейных. — Тихо рассмеявшись, девушка опёрлась локтем об один из подлокотников кресла и, лениво потянувшись, опустила подбородок на кисть руки. Хотя её голос звучал более воодушевлённо, чем минутами ранее, она всё ещё выглядела немного вялой — вероятно, притомилась после долгого, насыщенного событиями дня. Вместе с тем её рассказ продолжался:
        — Внезапное открытие изменило всю мою жизнь, и начались эти изменения с очередного похода в медицинский центр, где ранее я проходила обследования. Мне снова назначили анализ крови и нянечка уже готовилась к очередной моей истерике, которая... Так и не началась. Совершенно неожиданно даже для самой себя я заинтересовалась происходящим и, вместо того, чтобы отвернуться, наблюдала процесс от начала и до самого конца. На боль даже и внимания не обратила! Думала тогда только о том, как же так происходит, что кровь двигается вверх? Ведь все вещи всегда падают вниз, и молоко из опрокинутого мною стакана капает со стола на пол... Стоило нянечке перешагнуть порог кабинета, как я тут же завалила её подобными вопросами, многие из которых я и сформулировать-то по-человечески не могла. Именно в этот день мне купили мою первую книжку по медицине. Это не был увесистый справочник в тёмно-зелёной обложке, пестрящий сложными терминами, нет. Всего лишь тоненькая книжонка, изобилующая иллюстрациями и наделённая лишь несколькими строчками текста, присутствующими даже не на каждой странице. Знаешь, одна из тех самых детских книжек, где врачей изображают в нелепых очках, белых халатах и странных шапочках, а ещё рисуют им огромные носы, размером с картофелину? Вот именно по такой я и училась читать — зато с каким рвением! Нянечка едва успевала покупать мне книги, так что очень скоро стало проблематично найти что-то о медицине для детей, чего ещё не было в нашей домашней библиотеке. Я с жадностью поглощала всё новые и новые знания, да и, чего уж там, в интернет полезла впервые исключительно ради того, чтобы поискать информацию об использовании в медицине Berberis amurensis,... Барбариса амурского. — Торопливо пояснила девушка, после чего тут же, не прерываясь даже на вздох, продолжила повествование на удивление оживлённо:
        — И, конечно, я не собиралась останавливаться на достигнутом! В книгах, которые мне покупали, каждый раз было всё меньше картинок, зато плотность текста стремительно увеличивалась. Непростые термины поясняли увесистые словари, а некоторые сложные явления разбирали добродушные ведущие ТВ-передач. Не подумай, я не была гением, отнюдь. Я просто была в достаточной степени вовлечена в процесс, тратила на этот пласт человеческих знаний большую часть своего времени, и даже... Временами была крайне фанатична. Поверь, если твой ребёнок внезапно предпочтёт играм во дворе учебник по физике, значит уже очень скоро ты будешь слышать от него словосочетания вроде «радиоактивный распад», «Закон Фарадея» и тому подобные. Многие дети учатся быстро, а гении... Гениям и учиться-то почти не надо, вот что я думаю.
       Вместе с тем было в моей жизни и то, что заметно омрачало каждый мой день. Отвратительное чудовище вползло в повседневное течение времени, норовя отнять у меня мои любимые книги и заменить их чем-то, что почти не вызывало у меня интереса, и имя этому монстру — школа. Мое здоровье к тому моменту уже стабилизировалось, однако пылкий интерес к медицине никуда не делся, так что можешь себе представить мое возмущение, когда вместо очередного справочника мне вручили безвкусно раскрашенную книжицу на сорок с небольшим страниц, до отказа заполненную историями о злоключениях людей, на судьбы которых мне, в общем-то, плевать. Трудно сказать, что именно в школе меня бесило больше всего. Орущие, бегающие всюду дети или изобилие рассказов, заданных на литературе, в каждом из которых непременно страдала или умирала собака? Раздувшиеся от важности учителя или исполненные пафосом и патриотизмом нудные истории о том, как очередной, безусловно великий правитель приводил в действие свой безусловно великий план, чтобы добиться для нашей безусловно великой страны такого же будущего. Безусловно великого, конечно, как я забыла пояснить-то? Словом, школу я возненавидела, и очень скоро нашла-таки способ избегать её посещения.
       Фокус был вот в чём. Ты ведь всё ещё помнишь тех несчастных врачей, что мучились со мной в медицинском центре? Так вот, с одним из них я умудрилась подружиться на почве своего фанатизма. На каждом приёме заваливала его кучей вопросов о медикаментах, которые он мне выписывал, да и о тех, которые не выписывал — тоже. И почему не выписывал? А что будет, если выпишет? Словом, не прошло и полугода таких вот бесед, а местный персонал уже называл меня «маленьким доктором». Медсёстры умилялись, и даже суровый хирург позволял мне болтаться под ногами, вне операционной, конечно. Мне давали разглядывать инструменты, рекомендовали литературу и даже пытались простыми словами объяснить суть новых открытий в сфере фармацевтики! Марк Коллинз, так звали того самого врача, пророчил мне будущее в науке и медицине, а так же очень скоро стал моим негласным наставником. Именно потому, когда я пришла к нему и рассказала о своём нежелании учиться в школе, мужчина отнёсся к моим словам спокойно, и даже с пониманием. Задним числом, думаю, он, как и многие, считал меня чрезвычайно талантливой, а гениям, как известно, не место в образовательных учреждениях с простыми смертными. По крайней мере, подобную мысль я слышала от него годами позже, и именно это убеждение, вероятно, склонило его к любопытному выходу из ситуации: Коллинз, пользуясь своим положением, принялся выписывать мне одну за другой справки с уклончивой формулировкой «по состоянию здоровья». Решение было рискованным, потому, дабы я не светилась в коридорах до отказа забитого посетителями медицинского центра, торжественно вручил мне ключи от небольшой лаборатории, где он на тот момент проводил всю вторую половину своего дня. Я должна была выполнять простые поручения, чаще всего связанные с уборкой, в обмен на освобождение от школы. Вместе с тем трудно было отказать себе в искушении покопаться в профессиональной литературе, которую, к тому же, мр. Коллинз предоставил в моё распоряжение. Но более всего меня завораживала суета, начинающаяся здесь во второй половине дня. Присутствие всего нескольких человек наполняло помещения столь мощной, кипучей энергетикой, что оторваться от процесса наблюдения за их действиями было практически невозможно.
       Сначала сотрудники реагировали на моё присутствие с явным раздражением: оно и понятно, какого чёрта в лаборатории делает ребёнок? По прошествии нескольких дней попривыкли и, поняв, что я человек смышлёный и аккуратный, начали давать мне простые поручения формата «помой-принеси», так что очень скоро я стала неотъемлемой частью рабочего коллектива. Знаешь, как «Сын полка», только «Дочь лаборатории», или что-то вроде того. В школу заглядывала изредка, лишь ради приличия, ведь куда интересней было учиться новому у, как потом выяснилось, именитых специалистов! Родители? А что родители? Они всё ещё были слишком сильно заняты на работе, так что все связанные со мной заботы оставались на хрупких плечах нянечки. Ханна Филипс - кажется, так её звали... Сначала я думала, что она будет сердита на меня за эту самодеятельность и, по сути, прогулы, но она лишь с улыбкой ответила, что не многие в этой жизни находят своё предназначение. Так и выучиваются, мол, на техников и программистов, когда многим место, к примеру, в искусстве. «Я рада, что ты нашла свою дорожку в этой жизни.», и более к этому вопросу мы не возвращались.
       Так проходили наши дни — в работе и маленьких повседневных открытиях. Лаборатория постепенно росла, расширялась, пополнялась новым оборудованием. Она и ранее была для меня впечатляющей, но теперь тут было абсолютно всё, о чём только может мечтать учёный-химик! Любые самые современные методы исследований - в нашем распоряжении! Ультрафиолетовая и инфракрасная спектроскопия, рентгенокристаллография... Новенький дифрактометр XRD-9100! Так что о доисторическом методе вентиляции шкафов с помощью газовой горелки даже речи не шло! — Девушка говорила громко и с экспрессией, активно жестикулировала и даже привстала в кресле, подавшись вперед. Её вид сейчас удивительно сильно контрастировал с тем молчаливым равнодушием, которому пришёл на смену. Если подумать, Крис частенько вот так разительно менялась, когда разговор заходил в русло одной из интересующих её тем. Обращалась в человека на удивление оживлённого и напористого — кажется, даже тени былой отстранённости не оставалось.
        — И менялась не только лаборатория! Моя роль среди её сотрудников претерпела столь же значительные изменения. Вместо девочки на побегушках я стала, можно сказать, полноправным членом команды! Правда, работала всё ещё не официально, денег за труды не получала, впрочем мне было достаточно всё тех же справок и неизменного интереса, который каждый день удерживал меня в лаборатории чуть ли не до полуночи.
       Мы много над чем работали и каждый проект был по-своему интересен, но первым по-настоящему серьёзным результатом моих трудов, можно сказать, моим дебютом стал... Рефрен. — Вы вглядываетесь в лицо девушки, ожидая услышать в её голосе печаль или вину, но слышите лишь... Нежность? Вновь откинувшись на спинку стула и подперев голову кистью руки, она теперь уже говорила много спокойней, и едкое пренебрежение незаметно наполняло её голос, сочась всеми оттенками навьих ядов. — О, я знаю, о чём ты думаешь. Да, я создала наркотик, разрушивший тысячи человеческих жизней, и нет, я не чувствую себя от того хуже. Я была безызвестной, но очень увлечённой. Мне нужна была возможность обустроить собственную, хотя бы небольшую лабораторию; мне нужно было заявить о себе в научной среде, в конце концов. Судьбы людей... Вот скажи, неужто тебя и правда так волнуют абстрактные незнакомцы? Брось, не будь лицемером! Понимаю, общество навязало тебе необходимость активно имитировать беспокойство обо всех и каждом, но давай начистоту: мы, люди, порой даже о самых близких не беспокоимся до тех пор, пока те не отойдут в мир иной. Чего уж говорить о прочих, с кем мы даже словом не обмолвимся! Все эти разговоры о сострадании — чепуха, детские сказки; быть может, попытка выдать желаемое за действительное — кто знает... Но уж точно не реальность. — Раздражённо хмыкнув, она вновь перевела взгляд на то и дело подмигивающий лампочкой ночник.
        — Это был первый по-настоящему серьёзный правительственный заказ, запрос поступил от британского ВПК. Через левую пятку правой ноги, разумеется, но в лаборатории все быстро догадались о том, что, почему и откуда. Если по-простому, основной задачей было получение так называемой «сыворотки правды», лишённой ряда побочных эффектов и как можно более дешёвой в изготовлении. Используемые в подобных целях вещества на тот момент либо имели не достаточно стабильный эффект, либо, что происходило чаще всего, могли просто вырубить человека раньше, чем он выложит достаточно информации. Словом, нам было, что использовать в качестве исходного материала, однако перед нами всё ещё стоял ряд неразрешённых задач, к примеру… — Девушка внезапно оборвала свой рассказ и, с ухмылкой глядя в ваши глаза, внезапно проговорила — Вижу-вижу, тебе уже осточертели эти бесконечные разговоры о разработках. Пожалуй, и правда, это может быть утомительно для человека, далёкого от мира медицины и фармацевтики. Ладно, постараюсь попроще и покороче. В общем, мы продумывали разные варианты решения поставленной задачи, но по странному стечению обстоятельств именно мне в итоге пришла в голову рабочая схема. Впрочем, я уверена, что и без меня рано или поздно Коллинз выполнил бы этот заказ. Ну, или с этим наверняка справилась бы миссис Грин — она тоже прекрасный специалист. Но, так или иначе, мамочкой рефрена суждено было стать именно мне — четырнадцатилетней девчонке без документа об образовании, без нашумевшего в научной среде имени. Странно, а вот так и вышло. И, честно признаться, я была горда. В кратчайшие сроки — менее, чем через год — мы были готовы предоставить заказчику достойный результат.
       Я на тот момент все ещё не работала на лабораторию официально, но совершенно не подумала о том, что мои заслуги не только приуменьшат, но и вовсе исключат из отчётов. Коллинз благополучно сдал проект, даже не удосужившись меня о том оповестить. Просто присвоил разработку себе-любимому, а про меня будто все забыли! Сейчас я знаю, что чаще всего с молодёжью именно так и поступают, но на тот момент бесчестье потрясло меня до глубины души. Я не выходила из дома в течение более, чем недели после того, как узнала обо всём. Плакала ли? Да, плакала. Чертовски обидно было – и гордость задели, и результатов стольких месяцев работы лишили. Я приняла единственное приемлемое на тот момент решение – покинуть лабораторию и забыть о человеке, что с такой лёгкостью присвоил все мои достижения. И хотя мне многому ещё предстояло научиться, после столь серьёзной разработки я чувствовала себя много более уверенно и понимала, что без особых проблем найду себе новое пристанище, где уже наверняка по достоинству оценят мою работу. Много, много идеализма было во мне в те годы…
       Как бы там ни было, от прошлой жизни и душевных вечеров в окружении старых знакомых остались лишь воспоминания, из-за чего я частенько погружалась в тягостный кисель из тоски вперемешку с неясным беспокойством. А будут ли в моей жизни ещё такие мгновения? Все эти ночные бдения над пробирками очаровывали, а улыбчивые, хоть и измученные лица мисс Грин и мистера Вайнберга согревали душу. Я грустила о тех днях, и даже скорое распространение моего детища по одиннадцатому сектору, а так же его растущая популярность мало меняли тяжёлый, меланхоличный настрой. Возвращаясь домой после уроков в школе я частенько делала большой крюк, огибала парк лишь для того, чтобы пройти мимо лаборатории и ещё раз пробежаться взглядом по уже ставшим родными окнам. С завистью смотрела на мелькающие за стеклом силуэты и мечтала поскорее вновь окунуться в обстановку благостной рабочей суеты…
       Как раз в этот момент моей жизни всё начало меняться. Да… Да, где-то спустя год после того, как я покинула лабораторию. Всё началось с того, как я обнаружила в местной газете заметку о гибели мистера Вайнберга. Человек этот был чрезвычайно добрым и приятным в общении, потому весть о его кончине выбила меня из колеи. Пометка «несчастный случай» в очередной раз напомнила о непредсказуемости завтрашнего дня… И хотя газета была не самой свежей, я всё же решила позвонить в лабораторию и поговорить об этом с миссис Грин. Наверняка ей требовалась моя поддержка, ведь, по сложившемуся у меня впечатлению, они с мужчиной были очень близки. Однако дозвониться до лаборатории оказалось сложнее, чем я думала: что первая, что вторая попытка — обе окончились заунывными гудками в трубке. Ключи от лаборатории и тяжёлых ворот, преграждающих вход на прилегающую к ней территорию я благополучно швырнула на стол Коллинза годом ранее, потому и заявляться для личного разговора было бесполезно, ибо я просто не смогла бы перебраться через ту высоченную ограду. Личного номера телефона миссис Грин у меня также не имелось, потому я продолжала предпринимать попытки дозвониться снова и снова в течение недели. Да, я иногда долго дохожу до таких вот простых решений… — Девушка вяло улыбнулась. — Лишь спустя несколько дней в голову пришла идея воспользоваться-таки телефонным справочником. Найти нужный номер телефона было крайне непросто из-за распространённости фамилии, однако у меня получилось. И каков же был мой шок, когда на том конце провода сообщили о том, что мисс Оливия Грин пропала без вести! В мгновение мозг перебрал с десяток вариантов развития событий: могла ли женщина погибнуть от того же, от чего погиб Вайнберг? Но ведь о её гибели не было сообщено в газетах! Значит, и правда дело в чём-то ещё… Связано ли это с мужчиной или есть иные причины?! Бросив всё, я кинулась к лаборатории, в надежде по прибытии выловить кого-нибудь из знакомых у входа. Лёгкие словно сжало в тисках беспокойства когда, подойдя к массивным воротам, я обнаружила, что ни в одном окне здания не горит свет. В это время, вечером, в помещениях всегда находился хоть кто-то. Я решила зайти с другой стороны — быть может, Марк снова пропадает в двадцать четвёртой? Бредя вдоль периметра забора, я обратила внимание на одно-единственное окно. Внутри всё похолодело. Видишь ли, это окно мы никогда не закрываем, ибо данное помещение всегда должно хорошо проветриваться. Но в этот раз створки были сомкнуты, ни одного намёка на хотя бы крошечную щель меж ними. Борясь с распирающим меня беспокойством я рванула дальше, вдоль периметра, но мечущийся вдоль стены взгляд не натыкался ни на одно светящееся окно. «Лабораторию закрыли? Вот так просто? Может ли это быть связано с гибелью учёных? Но ведь персонала было достаточно, или нет? Быть может, всё в порядке, а я паникую лишний раз? Наверняка просто сегодня все решили отдохнуть. Может, даже корпоратив устроили, а оборудование просто перевезли в другое помещение…» — и многие другие подобные этим мысли роились в моей голове. Я сомневалась, спорила сама с собой и, думая о том, что ещё рано делать окончательные выводы, я уже было собралась возвращаться домой ни с чем, пока моё внимание не привлекла одна маленькая, но существенная деталь. Этой деталью была железная плошка, стоящая недалеко от забора. В ней мистер Кингсли каждый день оставлял воду для бродячего кота, который с завидной регулярностью являлся на территорию, грациозно побираясь между прутьями забора. Слои солей и мелкий мусор однозначно говорили сами за себя: в неё как минимум уже несколько дней никто ничего не наливал. Кажется, мои ноги в этот момент стали на несколько фунтов тяжелее.
       Ближайшие дни для меня были исполнены беспокойства и почти тремора: я перебрала все возможные номера телефонов, вновь и вновь приходила к лаборатории, словом, пыталась найти любую, хотя бы самую тонкую нить, способную связать меня с кем-то из учёных. Мне нужно было знать, что именно происходит, ибо смутные подозрения, зарождающиеся в мыслях, не давали покоя даже в середине ночи. В итоге мне удалось лишь узнать об исчезновении Коллинза и гибели ещё одного сотрудника, как сообщали газеты, «в случайной уличной перестрелке». В один момент всё в моих мыслях сложилось само собой и осознание всей опасности ситуации с силой парового катка рухнуло на мою голову. Не помню, как добралась до кровати в тот вечер и так же не помню, как уснула. И спала ли? Вряд ли. Скорее, пребывала в странном забытьи в течение нескольких часов. Пришла в относительно адекватное состояние лишь с первыми лучами утреннего солнца. Было страшно, дьявольски страшно, но надо было что-то решать. И как мы не подумали об этом до начала разработок? Видишь ли, рефрен получился чертовски действенным, чертовски опасным препаратом! Аддикция, к которой приводило даже единичное его употребление, могла погубить сотни тысяч жизней. А теперь, как ты думаешь, как отразилась бы на популярности действующего правительства информация о том, что именно по его заказу был изготовлен данный наркотик? Да ещё и чёртовыми чистокровными британцами, мать их за ногу! Это фиаско, братан! — Крис внезапно громко расхохоталась, прикрыв рукой глаза с внезапно навернувшимися на них от смеха слезами. Лишь успокоившись через несколько секунд, она наконец смогла продолжить рассказ:
        — Словом, теперь я ждала, когда придут и по мою душу. Поначалу в мыслях всплывала смутная надежда на то, что обо мне просто не вспомнят. Всё же, по итогам разработок о моих заслугах благополучно умолчали, так что, быть может, опасность обойдёт стороной? Однако все надежды рухнули тут же, не успев занять хоть сколь-нибудь значимого места в моих мыслях, когда я вдруг поняла, что вероятно, моя беготня вокруг лаборатории не обошлась без внимания… С трудом собрав остатки разума, я осознала, что нуждаюсь в сильном покровителе. В таком, какой мог бы дать отпор спецслужбам Империи, или, по крайней мере, сокрыть меня от их пристального взора. И кое-что в моих мыслях начало проясняться.
       Начну, пожалуй, с небольшой предыстории. Интересоваться наркотическими веществами я начала значительно раньше, задолго до получения заказа на изготовление рефрена. Говоря честно, меня по-своему очаровала уже сама по себе психиатрия, и именно этот интерес был дополнен стремлением узнать как можно больше о том, что может повлиять на человеческий мозг. Диэтиламид d-лизергиновой кислоты стал моим вдохновением, а книга Альберта Хофманна обрела своё постоянное место на моём рабочем столе, каждый день напоминая о том, сколь сложен человеческий мозг и сколь сильно на него могут воздействовать жалкие микрограммы вещества. Именно в этот период жизни я начала воспроизводить те самые стандартные методы по созданию психоактивов, описанных самыми разными специалистами задолго до моего появления на свет. Что-то производила в лаборатории, втайне от сотрудников; не брезговала и кустарными методами изготовления. Добившись некоторых, вполне достойных результатов, начала всерьёз задумываться о том, куда это всё можно сбыть, ибо потребность в собственных денежных средствах всё ещё не давала мне покоя. Именно в этот момент я и откопала информацию о Santa Muerta. Я не была уверена, является ли их существование слухом, или же реальностью, однако, вспомнив об этой организации теперь, находясь, фактически, в безвыходном положении я осознала простую истину: они — моя единственная надежда. Не буду углубляться в подробности о том, как мне удалось наладить нужные контакты, но я справилась. Уговор был прост: я неизменно работаю на них, а они в свою очередь предоставляют мне столь необходимую защиту. И, как выяснилось, подсуетилась я чертовски вовремя! Ибо очень скоро до меня дошла информация, что спецслужбы осведомлены о моей роли в разработке и непременно приложат все усилия, дабы наградить меня почётной, заслуженной пулей в лоб! — И вот, в очередной раз расплывшаяся на её лице улыбка заставляет вас задаваться вопросом: «Неужто сложившаяся ситуация её совершенно не волнует? Она совсем не боится умереть?». Видимо, догадавшись о ваших мыслях по обеспокоенному взгляду, Крис вновь утыкается взглядом куда-то в стену, прежде чем задумчиво продолжить:
        — Конечно, страшно! До одури. По крайней мере, было. А так, знаешь, поживёшь месяцок-другой с чётким осознанием того, что в любое мгновение можешь сдохнуть от пули снайпера, и как-то пофиг становится. Разумеется, с момента заключения договора с Муэртой я далеко не единожды оказывалась в ситуациях, когда моя жизнь висела на волоске. По началу — да, плакала, тряслась, забивалась в угол. Помню даже как-то раз какой-то ублюдок выследил меня и, видимо почувствовав себя хозяином ситуации, в одиночку завалился в клоповник, подобный этому, где я жила на тот момент. И вот тебе картина маслом: стоит надо мной мужик под два метра ростом и скалится во все тридцать два. Я — у его ног, на коленях, в слезах и соплях, конвульсивно вцепившись в его штанину, умоляю не убивать. А он тычет в мой лоб стволом и ржёт, аки конь. До того доползалась за ним на коленях, что кожу каким-то мусором рассекла и не заметила — до сих пор шрам на том месте. Благо, мужик оказался тупенький, иначе как минимум пару ребят прихватил бы с собой. Это меня и спасло — первый же сотоварищ, пришедший на помощь, рассёк ублюдку артерию охотничьим ножом. Я потом долго от крови отмывалась, и, кажется, именно после того происшествия моё отношение к подобным историям кардинальным образом изменилось. Знаешь, это как американские горки: сейчас кажется, что тебе кранты, а уже через пару дней громче всех смеёшься, сидя вместе с товарищами за кружкой пива. Рассказываешь о том, как сердце в пятки ухнуло и пол пробило; о том, как в самый ответственный момент протупил и не воспользовался шансом к спасению… И вся ситуация кажется такой нелепой, что даже драматизировать по этому поводу как-то не выходит.
       С другой стороны, думаю, благодаря всему этому дерьму я стала значительно сильнее. Из пугливой лабораторной мыши превратилась даже, пожалуй, в нечто, отдалённо напоминающее полноценного человека. И это касается не только личностных качеств! Ребята поднатаскали меня в паркуре, да и вообще, членство в Santa Muerta, знаешь ли, склоняет к разного рода экспериментам, получению новых знаний и навыков. Когда собеседник увлечённо и с жаром рассказывает о том, как, к примеру, проник в дворянское поместье, оснащённое новейшей сигнализацией, невольно начинаешь заинтересовываться и другими сторонами жизни, помимо химии и медицины. Именно благодаря одной из таких бесед я благополучно научилась взламывать простые замки! —Выдав ехидную и вместе с тем отчасти горделивую ухмылку, Крис ткнула пальцем в лежащий на небольшом столике подле её кресла тренировочный замок. Такие модели с прозрачным корпусом обычно используются спецслужбами, но в целом, при желании подобную вещь может приобрести и гражданское лицо.
        — Вместе с тем моё детище на удивление быстро распространилось. Рефрен, подобно невидимому арахниду плёл свои сети от района к району, от города к городу, беря в заложники умы и жизни людей. Я же с интересом и некоторой долей гордости наблюдала за его распространением: дешёвый и легкодоступный, наркотик практически вытеснил все прочие вещества подобного рода. В общем-то, должна сказать, я и по сей день наведываюсь в одиннадцатый сектор: как для полевых испытаний новых соединений, так и для изучения потенциально выгодных каналов сбыта. К слову, именно с одного из таких визитов и начинается эта странная история, о которой я тебе сейчас поведаю…

8. Связь с вами
vk.com

9. Планы на игру
Шуршать за всеми, кто связан с Гиассом; шуршать от всех, кто связан со спецслужбами СБИ; шуршать зип-пакетиками со вкусняшкой.

Отредактировано Kris McBrien (2019-08-22 20:24:44)