[indent] Огромный особняк, стоящий на отшибе небольшого городка, предстал перед Станиславом во всей красе. Уже полгода он не посещал его, пропуская все запланированные и не очень собрания: порой он даже не имел возможности прочитать почту, уведомления о которой ни разу за всё время не пришли вовремя. Но это и не нужно было: он всегда уважительно относился ко времени других людей, а потому загодя звонил секретарю этого маленького собрания, чтобы предупредить о своём отсутствии. По счастью, это всегда принимали с пониманием и радушием: в последние полгода Мальченко провёл колоссальную работу и достиг поистине грандиозного успеха, особенно по сравнению со всеми предыдущими годами. Хотя казалось бы: стоило только уйти из ГСБ... Всё, что ни делается — к лучшему. А если уже доказано неоднократно, что к лучшему, то чего тревожить лишний раз? Уважительная причина более чем. Никто и спорить не станет.

[indent] Но, хоть Стас и относился с уважением ко всем приходящим сюда, это место внутренне он глубоко, всем сердцем, ненавидел. Точно так же, как ненавидел любую другую прорастающую в нём зависимость, но от которой никак не мог отказаться. Это похоже на то, как обычный человек размышляет о курении: каждый день он встаёт с кровати, встаёт перед зеркалом, осматривая прыщи на лице, садится за стол, пододвигая пепельницу, заливает чайный пакетик горячей водой цвета мочи, включает приёмник на окне погромче, и, закуривая, думает о том, что в любой момент сможет бросить: он ведь не наркоман какой-нибудь, верно? Так и Мальченко: он всегда так думал. И всякий раз ему казалось, что слишком уж он заигрывается. Но запах денег манил его вновь и вновь в далёкие сладкие дали, которые будто обещали ему вечную любовь и вечную жизнь.

[indent] Но, конечно же, это было не так.

[indent] — Добро пожаловать, Станислав Василевьич, — уже хорошо знакомый Стасу сморщенный дворецкий лет пятидесяти на вид, стоял, придерживая перед ним огромную резную дверь, еле слышно постукивая зубами. — Рад видеть вас спустя столько времени.

[indent] — И я рад вам, Валерий Геннадьевич, — с невольно проскочившей жалостью в голосе ответил Мальченко — смотреть на то, как этого посиневшего от холода старичка одолевал мороз, было даже больно, но таков установленный порядок этого места.

[indent] Больше Стас ничего не сказал — кивнул и молча вошёл в открытую перед ним дверь, ступая на сверкающие плиты, в которых при желании можно было безо всяких проблем разглядеть своё отражение, щурясь от искрящихся при свете старинных ламп декоративных статуй с инкрустированными дорогими камнями пьедесталами. Эхо его шагов гулко раздавалось в просторном помещении с высоким потолком, улетая на второй этаж, лестница на который была устлана красным ковром с синей окантовкой и вела прямиком к висевшему на стене в окружении серебряных канделябров портрету Николая II, которого несказанно продолжали любить в Империи и особенно любили те, кто должен был прийти на эту встречу.

[indent] Не торопясь Стас поднялся по лестнице. Приглушённые мягкой тканью ковра шаги больше не было слышно. Но каждый из них отдавал ноющей болью в расшалившуюся на погоду поясницу. И, пусть даже вокруг никого не было, Мальченко продолжал держать осанку и, задрав подбородок, всматривался в вечно печальные глаза последнего императора старой империи — той, какой её все знали. И какой её уже мало кто помнил. Потому что забыли. Захотели новой жизни. Оставили. Но прошлое нельзя выкинуть из нашей жизни. Не существует никаких черновиков истории. Есть лишь чистовик, исписанный кровью сотен миллионов людей.

[indent] Поднявшись на второй этаж, Станислав замер, остановившись прямо под портретом. Он столько раз встречал его здесь, одиноко совершающего восхождение наверх, что он уже и не помнил: а который это раз по счёту? Наверняка где-нибудь в параллельном мире какие-нибудь дураки сидят и ведут счёт своих собраний, конгрессов, съездов — и по-любому делают это с таким серьёзным и важным видом, будто бы это действительно имеет какой-то смысл. А ещё где-нибудь обязательно это изучают. Цитируют председателей. Заучивают их напыщенные речи, которые на 80% состоят из воды... Где-нибудь это наверняка есть. Ведь если подумать о том, что вселенная расширяется бесконечно, то согласно теории вероятности рано или поздно возникнет планета, где всё так и есть.

[indent] Где всё будет, как здесь.

[indent] Где человек на 80% состоит из воды. Где мысли человека на 80% состоят из воды. Где слова и клятвы, и важные обеты человека на 80% состоят из воды. Где патриотизм и либерализм человека на 80% состоят из воды. Где любовь человека на 80% состоит из воды. И где вода — это ещё лучшее, что в нём есть.

[indent] Станислав отвернулся от портрета и медленно, нехотя, направился в сторону массивных дверей, ведущих в общую залу, где его уже ожидали остальные. Взявшись за красивые резные ручки, чья плавная форма приятно легла в ладонь, Стас помедлил прежде, чем толкнуть их вперёд. Опустив голову, он сделал глубокий вдох, чувствуя, как пыльный воздух этого места проникает в лёгкие, тяжело оседая на горле

[indent] Тихий скрип, сквозняк в лицо, мягкий жёлтый свет расставленных по периметру комнаты ламп и более десятка пар глаз, безмолвно взирающих на показавшего на пороге человека.

[indent] — Станислав Васильевич, — сиплый старческий голос привычно поприветствовал Мальченко, который уже и забывать стал, как он звучит. — Присаживайтесь. Давно мы с вами не виделись.

[indent] — Давно, — кивнул Стас, направляясь к своему креслу в пяти шагах от входа, после чего сел, взглядом обведя всех присутствующих.

[indent] Вот они. Старые волки. Смотрят на него жадными взглядами, словно дети на новогоднюю ёлку. Потирают морщинистые ладони. Ждут, в мерцании жёлтых ламп слушая их тихое жужжание.

[indent] — Вы сегодня неразговорчивы, Станислав Васильевич, — с волнением сказал тот же человек, подавшись вперёд со своего места. — Что-то случилось?

[indent] — Нет, — без раздумий ответил Мальченко. — Всё хорошо. Просто от праздников не успел отойти.

[indent] — Ну да, немудрено: день рождения да новый год одним днём справить, — усмехнулся старый мужчина, сидящий по левую руку от Мальченко, а следом за ним тихо загыгыкали и остальные, такие же старые, умудрённые жизнью люди, которые использовали каждую подвернувшуюся под руку возможность, чтобы доказать себе и другим: ничто человеческое нам не чуждо, мы такие же, как и вы!

[indent] Но реальность, как и всегда, была совершенно другой. И все это понимали. Даже они сами. Но все соглашались с правилами этой странной, глупой игры в поддавки. Эти люди, сидящие за тем же столом, что и Станислав, были концентрацией в одном помещении всего того, что происходило с Россией сейчас: консерваторы, не желающие идти на серьёзные жертвы, и желающие получить всё малой ценой. Жизнь так не работает. Стас понял это тогда, когда потерял свою жену, но чудом смог сохранить Алису. Тот, кто отдаёт слишком мало, не получает много. А тот, кто хочет слишком много, порой не получает совсем ничего. Жизнь — лотерея лишь частично. На деле же — обычная химия.

[indent] — И всё-таки, вы слишком мрачный, — всё тот же мужчина покачал головой, остальные — стали задумчиво переглядываться между собой. — Что-то пошло не так, да? Скажите начистоту. Это то, что мы от вас всегда просим, помните? Не скажу за остальных, но к вам у меня достаточный уровень доверия и финансирование лично я ограничивать не собираюсь. Вы неоднократно подтверждали свою приверженность идеям феодального империализма и следовали планам возрождения абсолютной монархии в России.

[indent] Мальченко продолжал упорно молчать, разглядывая стол перед собой, на котором были разложены всяческие бумаги, планшеты, телефоны, расставлены бутылки с простой негазированной водой. Взгляд цеплялся то за одно, то за другой, то за третье и никак не мог найти, на что ему смотреть. Лишь бы не в лица этих людей. Лишь бы не столкнутся с их ищущими объяснения взглядами.

[indent] — Станислав Васильевич! — не выдержал мужчина во главе стола и привстал, взбудораженно глядя на него. — Скажите же, что произошло? Запланированный вами митинг срывается? Вы получили ноту из ГСБ? Мы всё уладим! Не верю я, что мы, с данными нам свыше деньгами и связями, можем допустить, что с нашим планом что-то случится!

[indent] Стас закусил губу, медленно поднимая взгляд и встречаясь им с человеком, с трепетом ожидающим хоть чего-то.

[indent] — Уже случилось, — выдавил он из себя, а затем протянул ладонь к себе под стол, нащупывая находившийся там предмет всё это время, лелея надежду, что что-то пойдёт не так и всё сорвётся, поскольку там ничего не окажется.

[indent] Но этот мир слишком логичен и последователен. Гораздо более последователен, чем мы порой можем себе представить. Стас осторожно сорвал предмет и сжал его в руках, ощупывая со всех сторон, будто бы надеялся отыскать в нём хоть какой-то спасительный изъян, который сорвёт всё. Но нет. Судьба оставалась непреклонна. Он посмотрел в окно, не нарушая сковывающего движения молчания, повисшего над ним громадным вопросительным знаком. Оттуда, с тех домов, их особняк прекрасно просматривался. Как там сейчас говорят: лежал, как на ладони? Просто не делай того, что должен. И всё. Одни муки совести в обмен на другие. Но...

[indent] — Выбора не было, — Станислав окинул присутствующих и помещение взглядом безысходности, сделав это последний раз в своей жизни.

[indent] В следующие несколько мгновений предмет появляется в руках Мальченко над столом и он надевает его на голову. Военный противогаз с дополнительной фильтрацией появляется вместо лица, и вот Стас смотрит на ошалевших людей его чёрными глазницами. Пальцы согнутой руки на уровне головы показывают типично британский жесть «Okay», по силуэту напоминавший самую обыкновенную цифру шест. Раздаётся шипение. Комната заполняется густым зелёным газом.

[indent] Люди один за другим повскакивали со своих мест. Кто-то пытался раскрыть прочно заваренные окна, разбить специальные силикатные стёкла, кто-то — выломать дверь, снаружи которой щёлкнул ключ. Другие же в порыве отчаяния и злости накинулись на продолжавшего сидеть на одном месте Станислав, пытаясь пнуть, ударить его по лицу. Лидер националистов не спешил сопротивляться: он лишь уклонялся, отводил удары в сторону, чтобы противогаз сохранил свою герметичность. Люди стонали, старческие голоса, вопли и мольбы заполнили комнату. Но Станислав оставался непреклонен: с каждой секундой в чёрных глазницах противогаза всё увереннее и увереннее набирала свою силу его решимость довести начатое до конца.

[indent] Он продолжал сидеть, безмолвно наблюдая за тем, как один за другим запертые в смертельной ловушке люди один за другим стали падать на пол, захлёбываясь в собственной крови и рвоте. А Станислав лишь наблюдал и задавался одним-единственным вопросом: чувствовал ли Макаров то же самое тогда, в Абу-Даби, что и Мальченко чувствует сейчас? Это всепоглощающее чувство внутреннего вакуума, не оставляющее за собой ничего, кроме опустошения.

[indent] Когда последний человек оказался на земле, а шипение завершилось, Станислав поднялся со своего места и, осмотрев помещение ещё раз напоследок, подошёл к двери, после чего постучал несколько раз с определённой частотой. Щёлкнул ключ в замочной скважине, раздался характерный скрип и по ту сторону возникло лицо в таком же противогазе, что и у Стаса.

[indent] — Всё готово, шеф, — приглушённо проговорил человек, открывая дверь перед Мальченко и отступая в сторону. — Работа сделана. Мы с парнями готовы к завершающей стадии. Мы можем считать, что наш вступительный экзамен к вам успешно пройден?

[indent] — Можете, — Стас даже не кивнул, резким и быстрым шагом пройдя мимо человека в сторону лестницы, где его поджидал, словно часовой на посту, портрет Николая II. — Что же я наделал?

[indent] Мальченко поднял голову, взглядом пытаясь найти одобрение в лице «последнего императора». Но в застывшем выражении угрюмого лица не появилось ничего нового. И уже не появится.

[indent] — Мужики, работаем! — топот ног наполнил просторный холл. — Газ стравить в бочки, погрузить в фургон, потом закопать! Окна нигде открывать! Пропитать бензином всю мебель, ковры и прочее, что может хорошо гореть, тела распределить по другим помещениям, но не усердствовать — всё должно выглядеть естественно, чтобы ни один фраер не прочухал!

[indent] Стас подошёл к входной двери, толкнул её и зажмурился от резко ударившего в глаза света белых фар припаркованных прямо напротив особняка автомобилей. Кажется, что теперь этот этап окажется далеко позади. Ещё немного и дом, в котором столько лет собиралась группа меценатов, грезивших о возрождении старой России, вспыхнет, как спичка. И ещё через десять минут вспыхнут оставшиеся в доме тела бедолаг, так не кстати пожелавших от жизни больше, чем им было положено.

[indent] Стас повернул голову, чтобы в последний раз взглянуть на эту постройку. Красиво. Даже представить трудно: как можно ненавидеть такую красоту? Но как показала практика — сделать это несложно. Достаточно лишь попытаться сделать из человека свою личную марионетку. Но рано сколь ниточке не виться, а конец ей есть.

[indent] — Ну, кажется всё, Станислав Васильевич? — опасливо спросил старый дворецкий Валерий Геннадьевич, которому не выдали ничего, кроме простенького респиратора — ему там долго быть не предстояло. — Своё дело я сделал.

[indent] Мальченко кивнул, но не поговорить с дворецким, который так сильно помог им сегодня, да и накануне, не мог.

[indent] — Верно, — ответил он, прикрыв глаза и ещё раз покивав несколько раз. — На этом всё. Без вас мы бы не справились. Ни дом обыскать, ни окна заварить... Спасибо за содействие. Без вас это могло остаться невозможным. Самолёт до Крыма вылетает завтра в шесть утра. Не забудьте, что летите вы обычным рейсом, так что прибыть в аэропорт нужно за сорок минут до начала посадки. Там сейчас прохладно, но зато летом — прекрасно.

[indent] — Я всё записал, Станислав Васильевич, — дворецкий похлопал рыхлой ладонью по небольшой записной книжице, висевшей на поясе под фраком всё это время. — Спасибо вам за сотрудничество. Очень жаль, что на этом оно явно подходит к концу.

[indent] — Всё когда-то заканчивается, Валерий Геннадьевич, — Стас не полез за словом в карман и ответил максимально коротко, наблюдая, как суетятся вокруг здания новоиспечённая группа легионеров, старательно поджигавших постройку, что сделать в условиях такого мороза было довольно затруднительно. — Я рад, что всё это стало возможным благодаря вам. И в то же время — мне жаль, что пришлось втянуть вас в это.

[indent] Суета в окнах гудящего особняка, медленно перебиралась на улицу — новоявленные наёмники оперативно заканчивали с подготовкой этого места к полному его уничтожению. Поджог обнаружат, вне сомнения. Но разбираться в том, кого там сожгли, будут очень долго. В Российской Империи существует по меньше мере пять десятков всевозможных тайных обществ различного толка: от религиозных сект до союза предпринимателей. Не все они хорошо известны, а членство в большинстве из них находится под строжайшим секретом. В этом нужно отдать должное подобным сборищам: внутренние правила они соблюдают лучше, чем большинство сотрудников ГСБ — устав. Злая ирония.

[indent] — Знаете, как говорят: чему быть — того не миновать, — ответил мужчина и нахмурился, отчего морщины на его лице стали ну совсем заметны. — Я уже давно простой человек, Станислав Васильевич, но не глупый. И своим предложением вы просто не оставили мне выбора. Работа в военной разведке имеет свои плоды. Из человека можно сделать разведчика, но человека из разведчика — едва ли.

[indent] — Работа с кадрами — мой конёк, — отшутился Стас, хотя шутки в этом никакой и не было — чистая правда.

[indent] В этот момент к ним со стороны монструозных металлических ворот быстро приблизился один из людей «Легиона», плавно ступая на скрипучую снежную простынь.

[indent] — Станислав Васильевич, всё готово, — невнятно пробубнил он сквозь противогаз, сверкая стёклами орбит на свету. — Зажигаем?

[indent] — Зажигайте, — без колебаний скомандовал Мальченко.

[indent] Закончить и никогда больше не возвращаться к этому. Легионеры один за другим вышли из здания, неся в руках габаритные ёмкости с газом, одна за другой отправляющиеся в герметично закрытый кузов автомобиля, созданного по концепции инженеров из «Симаргл». Через несколько минут всполохи пламени вспыхивают в окнах особняка то тут, то там, перекидываются на стены, потолок, предметы интерьера. Не дожидаясь, пока пожар станет заметен достаточно хорошо, чтобы случайные жители обратили на него внимание, Стас скомандовал распределиться по транспортным средствам, оставив двоих наблюдателей проконтролировать процесс возгорания, чтобы всё прошло без каких-либо эксцессов.

[indent] В этом деянии замешана целая дюжина людей, включая самого Мальченко. Несмотря на все предосторожности, Стас продолжал нервно размышлять об этом, даже будучи уже пристёгнутым к креслу своего седана и наблюдая в зеркало бокового вида, как разгорается пламя, медленно, но верно охватывающее стены и крышу особняка. Не помогал даже тот факт, что половина из этих людей когда-то были его давними знакомыми по службе соратниками. Деньги и обещания о счастливом будущем сделают своё дело, но...

[indent] Погибшие тоже так считали. И теперь груз ответственности за их ошибки лёг на плечи Стаса, морально придавливая его к земле с уже и без того непосильной для обычного человека ношей. Случись так, что он мог увидеть пути или какие-то зацепки, чтобы спасти их от этой участи — он бы это сделал. Непременно сделал.

[indent] Только этих путей не существовало. Для этих людей, погрязших в прошлом, уже давно ушедшем, словно в гнилом мерзостном болоте, их существовать и не могло.

[indent] Потому что они сами и есть — прошлое.

[icon]https://pp.userapi.com/c639231/v639231809/2dcca/8oYpEY2x_8Y.jpg[/icon][status]Party Like a Russian[/status][nick]Станислав Мальченко[/nick][fld4]Личная страница[/fld4][sign]Hello, Dolly[/sign][fld1]Анкета персонажа [/fld1]

Эпизод завершён