[indent] Неужели всё?

[indent] Владимир зашёл в лифт и нажал кнопку последнего этажа. Стянув с головы шапку, он прислонился затылком к холодной металлической отделке кабинки и прикрыл глаза. Прошедший день оказался намного более насыщенным, чем рассчитывал Макаров, даже несмотря на предпринятые меры предосторожности. Нескончаемые очереди, попытки отыскать что-то достойное и оригинальное в век ширпотреба, заедающие в голове новогодние мелодии, одни и те же от отдела к отделу, от центра к центру. Так ещё и эта потасовка в чайной так не кстати — Владимир и так разваливался от предпраздничной суеты, галдящих людей, детей, их родителей, клаксонов автомобилей, звенящих в переулках трамваев и воя мелькающих то тут, то там полицейских автомобилей и скорых. Для полного бинго не хватало только собрать газовую службу и МЧС. Хотя под новый год нужно быть наоборот не особо удачливым, чтобы их не встретить. Зато вот подарочное бинго удалось на все сто. Оправившись после потасовки, прошедшей для боевого деда вполне сносно, Владимир стал заглядывать в каждую попадающуюся на пути сувенирную лавку, так что уже в скором времени он добрал необходимое количество подарков, вычеркнув финальные позиции из своей доисторической тетрадки. Никто не был обделён: даже чете Коробовых досталось по небольшому новогоднему презенту.

[indent] После прошедшего года... После всего, что случилось: Абу-Даби, побег из тюрьмы, Алина, Куба, Культ, Легион — череда самых разных событий заставляла Владимира как никогда раньше ценить окружающих его людей, даже самых далёких. Кажется, ещё никогда поздравительный список не был настолько большим, что исписано оказалось несколько тетрадных листов. И даже чёрная ручка, служившая правдой почти год, под конец дня начала подводить, выводя рваные перечёркивающие закрытые позиции линии.

[indent] Лифт издал характерный звон, широкие створки просторной кабины плавно отъехали в сторону и Владимир, взвалив мешок, направился к двери, ведущей к своему роскошном пентхаусу. Ловко развернувшись, Макаров приложился к валидатору у входа своей пятой точкой, целясь примерно тем местом, где находился задний карман брюк. Раздался уже хорошо знакомый звук, сигнализирующий о размагниченном замке. Повернувшись обратно, Владимир открыл дверь свободной рукой и нырнул в приятный полумрак. Под потолком почти мгновенно загорелись автоматические лампы, реагирующие на движение. Перед Макаровым предстал великолепный сияющий холл, в центре которого расположилось место для встречи гостей: широкий диван, два больших вместительных кресла, журнальный столик, над которым висел голографический проектор, а под ногами — турецкий ковёр светлых оттенков. Чуть поодаль от этого места тянулась ко второму ярусу помещения узкая лестница, устланная бежевым ковром, за которой находился проход на кухню и в ванную.

[indent] Переобувшись, Макаров поставил мешок с подарками у обувной полки с парой десятков пантолет, снял с себя дедовский тулуп и, повесив на вешалку, широким размеренным шагом направился к дивану, в который затем с огромнейшим удовольствием бухнулся, откинув голову и тяжело вздохнуть.

[indent] Хотелось жахнуть пару ступок хорошего ирландского виски с устатку и повалиться спать, пока не заявилась во всей своей красе Алина. В противном случае сегодня ему спать точно никто не даст. Это обескураживало, но в то же время вызывало самодовольную улыбку на лице Владимира. Ещё бы. В коем-то веке у него появилась возможность разнообразить праздник и встретить новый год не с родителями, с которыми ему удалось переговорить буквально сегодня утром. Мама, чей голос в последние годы начинал старчески дрожать всё сильней, даже не поверила, что у Владимира кто-то появился. Они с отцом считали его одиночкой, а тут... Кажется, у них появилась надежда на внуков, но с этим Владимир торопиться не собирался, хоть нутром и понимал: стариков порадовать он может и не успеть. Но в этом случае и себя порадовать тоже выйдет очень так себе.

[indent] И зачем он вообще согласился на такой громадный дом? Владимир выпрямил шею и, крутанув головой, посмотрел в сторону кухни, сделав жалостливое лицо. Почему в 21 веке до сих пор не существует умного холодильника, умеющего выполнять голосовые команды и приносящего по первой воле хозяина стакан виски или рома со льдом? Современные технологии, хай-тек, хай-фай... Одно название, а реально полезного, житейского — шиш с маслом.

[indent] — Досчитаю до ста и пойду на кухню, — бурчащим голосом пообещал Владимир себе под нос, прикрыв глаза, принялся медленно перебирать в уме цифры и числа. Уж лучше обычная численная прямая, чем закупки и прочая ересь.

[indent] Покой и умиротворение. Вот что ощущал Владимир, находясь в своих хоромах, по сравнению с которыми его квартирка на Тёплом Стане казалась так — какими-то офицерскими казармами. Вот где самый разгул для души! Особенно летом, если выйти на лоджию... Ох, ещё бы и дожить до этого лета — вообще замечательно.

[indent] Отдавшись безмятежным мечтами о будущем уставший Макаров сам того не заметил, как провалился в сон — желанный и такой необходимый после столь яркого и запоминающегося дня, оставившего после себя глубокие затвердевающие следы чужих новогодних эмоций, потасовки в чайной и несмываемых печатей рекламных постеров и слоганов. «Einladen — Füge einfach etwas Wasser hinzu!» И, конечно же, сами подарки и ожидания от них. Рухнувшие и оправдавшиеся, не нашедшие отклика с реальностью и опередившие сами себя на несколько шагов вперёд. Владимир и предположить не мог, что всё сложится так удачно. Особенно приятно было расслабленно сидеть у себя дома на удобном диване и подводит мысленные итоги всего, что произошло за сегодня, медленно теряя связь с реальностью и погружаясь в темноту сновидений.

[indent] И вот, когда Владимир уже стал ощущать на себе дыхание Морфея, его убаюкивание грубо прервал незнакомый мужской голос. Вернее, он показался таким поначалу — уже после Макарову невольно стало казаться, что где-то он мог его слышать. Неясно только, где именно. Но реакция военного была быстрее собственных мыслей и предельно однозначной.

[indent] Резко открыв глаза, Владимир бегло оценил обстановку, а затем вскочил. Чего он не ожидал, так это того, что за ним явятся прямиком в его пентхаус. Как это произошло — оставалось загадкой. И даже материть Стаса за столь поганое обеспечение безопасности собственных сотрудников не получалось. Потому что абсолютно все мысли Владимира в данный момент занимали только две вещи: без стука влетевший в его помещение мужик в какой-то околоковбойской одежде, и холодный отблеск отполированного ствола здорового револьвера в руках этого Ковбоя. Всё остальное вмиг оказалось отодвинуто в сторону, уступая место для действительно серьёзных вещей. Что бы, интересно, сделала Алина в этой ситуации?

[indent] — Я не хочу умирать до ужина, — образ любимой женщины, вкрадчиво диктующей нужные слова, мог смело пробивать лицо ладонью насквозь. — Я слышал, что это вредно. Щепотка рационализма в этой карусели безумия, которую вы, уважаемый, устраиваете, может расцениваться как достаточная причина? Или мне стоит поговорить о чём-то ещё?

[indent] Сарказм — панцирь. Броня, утыканная острыми иглами. Излюбленное оружие Алины, а наряду с по-змеиному извивающимся языком — не только излюбленное, но ещё и опасное. Того, кто слышит что-то подобное, оно заставляет думать, анализировать, рассредотачивать внимание сразу на несколько вещей, терять драгоценное время, которым Макаров пользовался для того, чтобы добраться до полки с оружием, находившейся в пяти шагах от места своего драгоценного лежбища с диванами, куда так хорошо упасть и не думать особо ни о чём.

[indent] — А что тогда ответ? — Владимир щурится и, коснувшись шершавыми пальцами гладкой кожаной обивки кресел, вышел из своего уютного гостевого закутка, направляясь навстречу неизвестному мужчине.

[indent] Цели, намерения вторженца — вот то, что интересовало Владимира сейчас больше всего. Неожиданный врыв в квартиру, больше напоминавший полицейскую облаву, взятие с поличным опасного маньяка, довольно хорошо встряхнул Макарова: если сначала он страшно хотел спать и не до конца понимал, что происходит, то сейчас сон как рукой сняло. Владимир ощущал внутреннюю бодрость и готовность действовать. Но что-то подсказывало ему, что в этом не было необходимости. Но даже несмотря на это почувствовать абсолютное спокойствие сейчас не удавалось: слишком трепетно он относился к своей территории. И чужаков на дух не переносил.

[indent] Не прошенный гость — хуже не прошенного совета.

[indent] — Подарки покупал новогодние. А в мешке — подарки, — коротко объяснил Макаров, но, не сдержав в своей голове рвущийся наружу поток мыслей, продолжил, только-только плотно сомкнув губы: — А что ещё по вашему я должен был надеть в канун такого большого из знакового праздника, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания? Мне и без того уже тошно от этих любителей поснимать на телефон и потыкать пальцами...

[indent] В этом было очень много правды. Если первые пару недель Владимир, не особо привыкший к рухнувшей на него, как снег на голову, репутации народного героя, наслаждался новообретённой славой, то теперь ничего, кроме раздражения, весь этот фарс, развернувшийся вокруг него, не вызывал. Но если это та цена, которую нужно заплатить для спасения своей нации — Макаров был готов её удвоить, если потребуется.

[indent] — А ещё... — не прерывая своей пламенной речи продолжил Владимир. — Мне не очень-то комфортно разгуливать по улицам и светить лицом, зная, как сильно меня хочет убрать британская разведка. Или это для вас неочевидно? И представьтесь уже, наконец. Если вы вдруг решите мне грохнуть, я хочу хотя бы знать, кому удалось это сделать.

[indent] Владимир в это не верил. Хотел бы убить — уже давно бы убил. Те, кому выгодно устранить Макарова и без того знают больше, чем знает он сам. А о том, что он знает то, что они не знают, они не знают, и скорее всего даже не догадываются. А значит, этот человек как минимум не враг.

[indent] Взглядом патологоанатома Владимир всмотрелся в лицо неизвестного. Отточенным движениями лезвие невидимого скальпеля проникло под кожу, вскрывая сущность стоящего перед Макаровым человека. Напряжение. Оно витало в воздухе, просматривалось и его движении, и в его неподвижности, в каждом вздохе. Неизвестность. Вот, что стояло за ним и перед ним, сжимая своей невидимой дланью его плечи.

[indent] Он не выстрелит. Не должен выстрелить.

[indent] Конкретика. Конкретней не бывает.

[indent] В груди неприятно укололо, когда незнакомец перевернул мешок с подарками и из него принялось низвергаться, разлетаясь по сторонам, его содержимое. Двигаться Владимир не планировал, беспомощно наблюдая за падающими подарками — лучше не накалять конфликт, и выждать. Перед праздниками ещë будет возможность купить что-то опять, если сломается. Но вот врезать наглецу по его белобрысой морде Макаров решил твëрдо, независимо от того, какие намерения стояли за этим бесчеловечным деянием.

[indent] Смешно. Когда это разбросанные подарки успели стать для него чем-то бесчеловечным? Может ли вообще существовать градация бесчеловечности? Есть малое добро, есть большое. И есть зло — большое и малое. Но можно ли быть человеком лишь наполовину? Не просто киборгом с протезами вместо рук и ног?

[indent] Владимир ничего не отвечал этому человеку. Да и что он мог ответить сейчас? Какой конкретики ждал этот безумец, ворвавшийся к нему домой? За шелестом пакетов, ещë не упакованных коробок с вещами и звоном Владимир переставал даже слышать свои мысли. Казалось, что этот миг, когда новогоднее чудо для близких буквально рассыпалось по квартире, длился вечно, а закончился тихим ударом небольшой чëрной коробочки о мысок Владимира.

[indent] Он медленно опустил голову вниз и наклонился, не обращая больше никакого внимания на своего гостя. Пальцами Владимир ловко подхватил коробочку и бережно сжал в ладони, поднеся к груди сформировавшийся кулак, и прижал.

[indent] — Тебе эта конкретика нужна была? — он вопросительно смотрел на незнакомца, и гостеприимный тон сменился на далеко не самый дружелюбный. — Раскидать подарки для моих близких друзей, наплевав на то, что какой-то из подарков мог разбиться? Я целый день ходил за ними по магазинам, с самого утра, почти не ел ничего, и ни капли коньяка на языке до сих пор. А ты приходишь и требуешь от меня какой-то конкретики? Вот что я тебе скажу: пошëл ты.

[indent] Владимир чувствовал, как в груди закипает злоба и начинает струиться по венам, наливая лицо и глаза яростью.

[indent] — Пошëл ты, и твой револьвер. Засунь его себе в задницу и сыграй в русскую рулетку, — Владимир говорил достаточно спокойно, но даже это помогло ему охладить свой пыл; удивительно, чего можно добиться благодаря самому что ни на есть обычному диалогу. — Ты сюда пришëл зачем? Кого ты тут хотел увидеть? Ты ведь не убивать меня пришëл. Потому что не знаешь, нужно меня убивать или нет. Ты пришëл мстить? Так скажи, за кого, сукин ты сын, чтобы я мог покаяться перед богом. Говори ртом, чтоб тебя! Ну?!

[indent] Едва не сорвался на крик. Прохрипел, прорычал: озлобленно, дерзко, совсем по-волчьи. Но сдержался. Может быть это и есть она: человечность?

[indent] В голове Владимира мелькал лишь один вопрос: а что, сказать раньше нельзя было?

[indent] Откликаясь на настойчивое жужжание роя воспоминаний, Владимир припомнил то, что упустил из виду из-за всей этой поджидавшей его после приезда канители с Алиной, Культом и праздниками. Потерял. Не придал значения. А ведь Мальченко прямым текстом предупреждал, что в «Легионе» появился человек на должности директора по безопасности. Но тоже как-то между делом: Стас был слишком занят на следствии в Петербурге, так что и поговорить толком не вышло. И хочется вроде высказать претензию о том, что сказать-то об этом этот директор мог и сразу, да только Владимир и без того должен был это знать. Сам виноват.

[indent] — И всё? — Макаров нервно усмехнулся, услышав вопрос своего гостя. — Ради этого ты наставил на меня свою пушку, а потом устроил самоуправство и развёл бардак в моей квартире?

[indent] Продолжая сжимать в руках коробочку, Владимир осуждающе покачал головой. Он пока ещё не остыл, и всё ещё очень хотел съездить по морде этому наглецу, но сдерживался. По большей части — вынужденно, просто чтобы этот разговор случайно не пошёл по второму кругу с самого начала. Или не закончился раньше времени.

[indent] — Знаешь, а я не знаю, что тебе сказать, — честно признался Владимир. — Будь на твоём месте Мальченко — я бы мог это доказать. Или кто-то ещё, кого я знаю достаточно хорошо, с кем у нас найдётся пара вещей, о которых только мы двое можем знать. Ну, а ты — ты вообще хрен с горы, понимаешь?

[indent] От негодования Владимир даже принялся жестикулировать, сотрясая свободной рукой, сжатой в кулак, раскалившийся от напряжённой атмосферы воздух, тогда как вторая продолжала уверенно сжимать у груди чёрную коробочку.

[indent] — Да и потом: кем я ещё могу быть? Я пришёл на КПП, показал пропуск, прошёл через КПП общежития, где ещё одна пропускная система, поднялся к себе в квартиру, открыл дверь моей квартиры ключом, копии которого нет даже в комендатуре. А теперь, учитывая всё сказанное, сам ответь на этот вопрос: кем я могу быть, как не Владимиром Макаровым собственной персоной?

[indent] Он вопросительно посмотрел на вторженца, ожидая от него не то понимания, не то злобы. Стоит, как вкопанный, со своим револьвером, не шевелится даже. Владимир так сильно устал, что уже и сам не знал, чего бы желал ожидать от этого человека. Потому что на деле он хотел сейчас лишь одного: упасть на кровать и проспать до самого утра. Но вместо этого он вынуждено выслушивать эти сумасшедшие параноидальные речи безопасника с синдромом вахтёра.

[indent] Вот оно даже как. Что ж, ничего удивительного. На месте Стаса Владимир поступил бы точно так же. Не стал бы таить от директора по безопасности всю ту информацию, которая касается Культа, и посвятил его в курс дела. Конечно только в тех рамках, которые пока что оставались доступными для человеческого, земного понимания. Вот только один вопрос зрел в голове Владимира: неужели Стас взял на эту должность человека с улицы? Быть того не может. Взять человека с улицы — значит открыться для удара. Ведь он может оказаться кем угодно. А с возможностями Культа «нарисовать» удобное им досье труда не составит.

[indent] Это означало лишь то, что этого человека Станислав знал. Не мог не знать. В противном случае Владимир наверняка очень сильно разочаровался бы в своём друге и его управленческих способностях. А такую грубую ошибку человек с интеллектом Стаса допустить в здравом уме просто не мог бы.

[indent] — Я прекрасно знаком с их методами, — во взгляде вспыхивает пламя праведной ярости и перед глазами один за другим возникают кадры рухнувших домов в родном городе. — И прекрасно знаю, на что способны эти выродки. Но будь я на их месте — я бы воспользовался другими возможностями, которые куда меньше привлекают внимание, чем один из основателей организации, пробившийся на КПП в костюме Деда Мороза и мешком подарков. Ты серьёзно принял меня за одного из них?

[indent] Владимир надул губы и фыркнул. Вот так новости.

[indent] — Для них нет никакого смысла прикидываться мной, им достаточно просто убрать меня или Мальченко, чтобы «Легион» больше никогда не мог встать у них на пути, — Владимир серьёзно посмотрел на Бена. — Так что из нас двоих скорее ты — агент Культа, а не я. Вот только будь ты им — ты бы сделал своё дело молча, а затем ушёл по-английски. И до утра никто бы ничего и не понял, пока кто-нибудь из сослуживцев не обнаружит мой остывающий труп.

[indent] Владимир горько усмехнулся. До чего же нелепый спектакль.

[indent] — Это как в мафию играть. Слыхал? При условии, что каждый игрок знает свой цвет, он может на свой риск взять к себе в команду тех, в ком точно уверен независимо от того, верят ему или нет, — Владимир неожиданно вспомнил, как в курсантские годы они всем корпусом любили собраться в тесной трёшке и до поздней ночи коротать часы за этой игрой. — Таким образом это так или иначе повышает вероятность победы своего цвета. Поэтому далеко не всегда нужно опираться на взаимное отношение других игроков на поле к твоей персоне. Можешь не воспринимать это всерьёз, но в твой цвет я сейчас верю.

[indent] Обратив внимание на то, что директор по безопасности, имя которого Владимир силился вспомнить, но никак не мог, опустил оружие, Макаров облегчённо вздохнул. Пусть он и не верил, что тот выстрелит, но, честно: как камень с души.

[indent] Что? Владимир на мгновение, как ему самому показалось, выпал из происходящего куда-то во второе измерение. Или в четвёртое: зависит от того, считать это состояние деградацией или наоборот — движением по спирали вверх.

[indent] Он не ослышался? Да нет, быть не может. Но почему тогда он задаёт такие вопросы? Почему говорит об этом настолько странно? Зачем расставляет акценты, от которых мурашки по коже? Почему он так делает?

[indent] Владимир знает его цвет. Он не отказывается от своих слов. Они играют в одной команде. И оба это понимают. Иначе это всё не имеет смысла, а то зачем? Неужели всё это было не просто так?

[indent] — Мужик, ты меня разыгрываешь, — Владимир нервно усмехнулся, но затем вновь сдвинул брови. — Погоди, ты сейчас серьёзно говоришь? Что странного, необычного, необъяснимого?

[indent] Ха. Смешно же. Просто не мог на должность директора по безопасности попасть параноик, который во всём видит заговор и носит шапочку из фольги, чтобы защитить себя от опасного воздействия врагов человечества. А вот тот, кто это заговор не просто видит, а знает: легко. Стас в людях ошибаться просто не умеет. Даже если хочет.

[indent] — Допустим, — Владимир постарался говорить предельно обтекаемо и размыто: в конце концов ему могло просто показаться, что новый директор по безопасности вкладывал в свои речи что-то особенное. — И странное, и необычное, и необъяснимое, и всё — в одном флаконе. Смешать, но не взбалтывать. И что с того-то?

[indent] Как и всегда он подводил к сути медленно, не спешил бросаться из огня да в полымя. Осторожничал, прощупывал почву и человека, что, казалось, твёрдо и уверенно на ней стоит, ощущая себя на своём поле. Выдать все карты сразу? Нет, это не про Владимира. Если козырям и суждено лечь на стол, то только в последнюю очередь, когда растерявшийся оппонент будет кусать локти, загнанный в угол и лишённый возможности дать достойный отпор. Заставь всех играть по своим правилам и всё: джекпот у тебя в кармане. Не так сложно навязать свой темп игры: куда сложнее начать играть в покер, не прекращая товарищескую партию в дурака.

[indent] А не прослыть дураком самому — та ещё задачка. Когда вся планета истекает от рваных ран после ковровых бомбардировок, а психбольницы ломятся от вояк с посттравматическоим стрессовым расстройством, всякая неосторожная фраза легко припишет тебя к сбежавшему из поликлиники Наполеона, будь он трижды неладен, так что до того, как смирительная рубашка сомкнётся на спине, а лицо вежливо поприветствуют белые мягкие стены одиночной камеры, останется всего ничего.

[indent] Хочет выяснить, что ему известно, и явно что-то знает. Это легко понять по этим завлекающим интонациям. Только вот куда ты завлекаешь, Ковбой?

[indent] — А это ты мне лучше скажи: чего вдруг ты спрашиваешь это странное, необычное и необъяснимое? — Владимир прищурился, наблюдая, как директор по безопасности принялся методично подбирать с пола разбросанные им же вещи. — Полагаю, просто так ты это спрашивать бы не стал, так что должны быть какие-то другие причины, кроме той, что ты — наш директор по безопасности. И вообще: откуда это ты знаком с моей риторикой? Я не особо публичный человек, и хорошо её знают только те, кто хорошо знают меня.

[indent] И нет, от заслуженного леща этот поступок его всё равно не спасёт: пущенные по полу подарки он соберёт, а вот пущенные по ветру нервы Владимира — едва ли. Слишком опрометчиво считать, что за возможностью полностью исправить последствия своих действий, не будет ничего, что последует при их неисправлении. Исправить — не значит отменить или стереть из временного континуума.

[indent] Владимир вздохнул и, наклонившись, принялся собирать подарки для своих близких, положив небольшую чёрную коробочку, что он держал всё это время, на журнальный столик рядом с глянцевой обложкой одного известного мужского издания, на на которой была изображена блондинка с длиннющей косой и серебристым кокошником на голове, в голубом искрящемся костюмчике, спущенном до груди и белых сетчатых чулках. Алина не захаживала к нему, но если б увидела — точно пришибла бы на месте этим самым журналом, напоследок запихнув в причинное место Владимира, чтоб неповадно было. Стыдно признаться, но сейчас Макаров был даже рад, что они видятся не так часто.

[indent] Забавляло другое: этот явно знал больше, чем говорил. Культ, необъяснимое-невероятное, риторика... Чёрт, да за риторику можно и дополнительно щелбана выписать! Что характерно, все свои козыри они вынимал из рукава по одному, неторопливо и очень размеренно, будто бы точно знал, когда и где карте место. Вопрос лишь в том, готов ли он продемонстрировать их все, раз между ним и Владимиром проскочила искра доверия? Конечно, если не обращать внимание на то, что желание врезать никуда не делось, и о доверии в этом случае вообще можно говорить.

[indent] Серьёзно?

[indent] — Серьёзно?! — Владимир озвучил свои мысли, стоило только Вениамину замолчать, и даже бросил уборку, так и оставшись стоять посреди комнаты с памятным набором галстуков. — То есть, всё это время... В отделе все считали тебя погибшим. Статус «Пропал без вести», если речь о британском тыле — это всегда смерть. Исключений за всю свою недолгую историю служба не знала!

[indent] Вот так Кламски. Вот так удивил. Он продолжал и продолжал беспощадно ровным рядочком выкладывать один за другим свои козыри, чуть ли не формируя из них отдельную колоду. Это уже больше напоминало не игру в дурака, а пасьянс, который Бен был готов вот-вот собрать. Оставалась всего парочка штрихов, всего несколько жалких карточных манипуляций и этот ковбой побьёт все мыслимые рекорды.

[indent] — Либо ты искусно врёшь, либо ты гений, каких только видывала ГСБ, — Владимир усмехнулся и, прижимая к себе целую охапку поднятых с пола вещей, сел на диван. — Но как бы то ни было на самом деле, я уже готов поднимать белый флаг. Но в чём ты точно не особо искусен, так это в выборе имён. Бен, да?

[indent] Он наконец вспомнил, что именно было написано в рапорте о придержанных и занятых за прошедший месяц вакансиях. Имя Бена Кламски было среди них. Владимир помнил, что такое сочетание изначально показалось ему достаточно странным. Настолько же странным, насколько резво оно вылетело у него из головы вместе со своей принадлежностью к человеку на должности директора по безопасности.

[indent] — А с фамилией даже заморачиваться не стал, — Макаров прыснул, сжав губы, отчего его небритые щетинистые щёки смешно надулись, превратившись в два шершавых шарика, чьи объёмы исчезли так же быстро, как и испарились. — Ну ты даёшь, конечно.

[indent] Не боится ли он, что его найдут, и что это может стать причиной больших проблем у «Легиона» в будущем? Впрочем, проблем у него и сейчас было навалом. И причиной их был вовсе не вернувшийся с того света Кламски.

[indent] — А эта сила, — Владимир медленно повращал головой по сторонам, оценивая, сколько ещё предстоит убирать, а затем поднял взгляд на Бена. — Ты же про Силу Королей?

[indent] Наконец, он перешёл к тому, одно упоминание которого встревожило Владимира так, что даже подходить к этому вопросу он хотел в последнюю очередь.

[indent] — Её ещё называют Гиассом, так? — наперёд уточнил он, нутром понимая, что это и не требовалось вовсе: о иной силе, в контексте разговора о чём-то необъяснимом, сверхъестественном, речи и быть не могло.

[indent] И Бен в очередной раз был прав. Все те таинственные события, свидетелем которых Владимир неоднократно становился за последние несколько месяцев, всё то, что было сказано Кеннеди, и то, что он увидел на задворках «Бара четырёх ветров», говорило за себя. Если бы Вениамин действительно оказался агентом Культа, с той самой силой, способной покорять целые материки... Макаров уже всё равно ничто не смогло бы помочь. И в эту самую минуту Владимир как никогда почувствовал себя уязвимым. И уязвлённым. Хотелось вскочить, бросить эту затею собирать подарки, и что-то предпринять, но выгорание, по пятам преследовавшее его, мешало предпринимать любые сподвижки в эту сторону. Хотелось, наконец, нормального отдыха после всех этих сумасшедших странствий по миру.