Летом это место пахло свободой. Над цветами кружила труженица-пчёла, свои дивные песни щебетала птица, то и дело можно было видеть ленивого койота, бегущего мимо и смотрящего на ранчо с нескрываемым любопытством. Сейчас же морозный декабрь держал эти места своей волевой хваткой. Но, даже несмотря на все свои усилия, он не мог победить сухой техасский климат, и к утру сдавал свои позиции, уступая солнышку.

«Лже Адама» держали под надёжной охраной – каждый его чих, каждое сказанное им слово было услышано и запротоколировано одним из надзирателей – ребят в простых джинсах и куртках, которые, несмотря на свой областной вид, всё же были хорошими бойцами и верными последователями дела «Вспышки.

Пленник мог свободно перемещаться по помещению и даже покидать его, выходя на свежий воздух в сопровождении «свиты» в любой удобный ему момент. По сути дела, «Кобрейн» был в отпуске – хороший пансионат на свежем воздухе с пятиразовым питанием, кабельным и возможностью занять себя чтением, прогулками или же общением с животными, коих здесь было предостаточно.

Никто из присутствующих на объекте людей даже и не помышлял о том, что перед ними – фальшивка. Ведь реального лица террориста никто никогда не видел. Даже самые информированные люди организации не смогли накопать достаточно данных для анализа личности Адама. А потому к фальшивке относились со всем уважением, положенным настоящему лидеру полу-сектантской общины.

Но сегодня, спустя девять дней с момента пленения, к ранчо прибывает прекрасный голубой кадиллак, украшенный золотой резной фигуркой, точь-в-точь повторяющей эмблему «Вспышки». С пассажирского места, опираясь на трость красного дерева, выходит старичок невысокого роста. Его голову уже давно тронули как седины, так и облысение. В карих глазах читалась решительность. Дорогой костюм и запах сигар говорили о привычке жить на большую ногу. Покачиваясь, он брёл по сельской грязи, совершенно не переживая за состояние своей до блеска начищенной обуви. Когда же он прошёл мимо охранников, те лишь вытянулись по стойке смирно, забыв про свои образы деревенских дурачков.

- Ну, здравствуйте, Адам, - на удивление бархатный, мягкий голос сошёл с тонких губ. Мужчина в летах внимательно смотрел на расположившегося в кресле у камина «Кобрейна», изучая своими глазками каждую деталь его наружности. Беднягу впервые подняли насильно с его кровати за час до встречи с безымянным посетителем. Как видно – тот был важной шышкой.

- Хорошо ли вам поживается здесь? Нравится ли питание? Должным ли образом за вами ухаживают? – предельно вежливо вопрошал гость, опираясь на свою трость всем весом, - Совсем забыл представиться - Лари Свит, - он подошёл ближе, протягивая руку гостю, - друг ваших «друзей», - последнее слово он произнёс с лёгким налётом иронии, которую и не старался скрыть.

- Если вы позволите, я присяду. Ноги уже не как в молодости, - разрешение от «постояльца», конечно же, не требовалось, и Лари аккуратно, чтобы не повредить спину, уселся в кресло напротив – зелёное в клетку, накрытое тёплым шерстяным пледом по спинке.

- Скажите мне, Адам, слышали ли вы что-либо о произошедших событиях этой ночи? – вопрос был до боли прямым, если вдуматься. Но подан он был тонко, с положенной интонацией.

Лжецу так и не удалось оценить крепкого рукопожатия Лари, и этот, по сути дела, хамский жест не остался незамеченным. Не ускользнула от внимания старца и осведомлённость пленного – произошедший взрыв так и не успели осветить в новостях, больно скора была новость, значительность её была сомнительна, а доступа к сети у мужчины не было. Запланированность теракта была теперь более чем очевидна.

- Он хороший человек, Адам. Вы можете быть спокойны за своих подопечных, - старец отложил свою трость, оперев её на краешек своего кресла, - Подопечных, - печальный смешок сопровождался едва уловимой улыбкой, - Всегда было интересно, как люди относятся к тем, за кого в ответе. Кто-то, подобно нашему блестящему макушкой другу, видит в них инструмент, другой же, словно отец – готов умереть за свою «семью», третий – словно ангел, кружит над всеми, не роняя и тени эмоции, но в тайне оберегает, жертвует сном и силами, - долгий, спокойный вдох сопровождал эти слова. Гость недовольно поёрзал, огляделся по сторонам и, заприметив в дальнем углу тень охранника, вежливо потребовал принести напитки.

- Семья. У вас есть семья? – риторический вопрос. Лари не ждал ответа, отчасти потому, что знал – у террористов редко жив хоть кто-либо из родни. А потому он продолжил: «Как же прекрасно чувство локтя. Доверие, которым мы проникаемся к близким. Семья – это и роскошь, и наказание, и путь, предназначение. Взгляните только на нашего пернатого друга, и вы поймёте, что для человека нет ничего ценнее семьи. Мать для неё была смыслом жизни, утратив которй…» - опустив глаза, мистер Свит замолчал. Быть может, понимал горе, которое накрыло Йенг с головой, да унесло с собой в пучину отчаяния.

- Не важно, сколько бы жестоким человеком вы ни были, семья – жизненно необходима. Даже Джеймс – и тот в тайне мечтал о ней. Задумайтесь только, вся эта пляска с пламенем, все эти жертвы – на самом деле лишь крик души, которой так одиноко. Хочется верить, что вы, как и многие ваши коллеги, нашли в своём окружении не просто шестерёнки, что способствуют продвижению ваших планов, но крепкую, надёжную семью.

Горячий чай для гостя не заставил себя долго ждать. «Кобра» же мог потребовать всё, что пожелает – лишь бы оно находилось не дальше полусотни метров от тлеющих углей камина.

- Семья ведёт нас к традициям, - аромат чая ласкал ноздри, - Кем бы мы были, кабы не славные традиции, которые мы черпаем в кругу нашей семьи? Мы ведь британцы, - лучезарно улыбаясь, поднял чашку седовласый, - «five o clock tea» сделал нас теми, кто мы есть. И лично я всецело поддерживаю эту традицию, пусть мы и спешим, - хитрые глаза поглядывают на «дедушкины часы», что мерно тикали у стены.

- И мелочи, - пальцы мужчины стучат по запонкам – крошечным черным в золотом обрамлении, - Я вижу, вы также не безразличны к ним, - его внимательный взор не упустил детали образа, - И опять же, эти мелочи ведут нас в прошлое. Кому-то мелочи дарит супруга, кому-то, - нежное, едва заметное движение ладони вдоль манжета, - ребёнок, а кто-то добивался этих мелочей своими потом и кровью, и теперь это уже – трофей! – гордо поднятая рука шутливо сотрясает воздух.

- Вот ваши – откуда они? Держу пари, за ними стоит интересная история, – беззаботный вопрос, на первый взгляд, должен был серьёзно встревожить лжеца, но в то же время за ним могло стоять простое любопытство разговорчивого старика.

- Пуще жизни, - морщинистая рука коснулась бородки, поглаживая негустую растительность, - Не стоит, Адам. Поверьте мне, на свете есть множество вещей, за которые стоит отдать свою жизнь, но обычно это никогда не «вещь» в прямом понимании этого слова, - старичок отпил чай и тем самым успокоил горло, «смазал механизм», а заодно придал своему голосу больше мягкости.

Лари был одним из тех немногочисленных людей, кто выполнял свою работу с невероятным усердием и самоотдачей, кто не позволял себе моментов лености, кто следил за остротой ума и состоянием здоровья. Он понимал, насколько он важен для организаций, подобных «Вспышке», и потому знал себе цену. Баснословные суммы, которые шли на его личный счёт в оффшоры с лихвой окупались полученными заказчиком знаниями, сделанными выводами, а также чистотой работы.

- И наша жизнь, ваша и моя – не пустой звук, не капля в океане. Наши жизни – это истории, уникальные, неповторимые, всегда интересные, - тёмные глаза смотрели на «Командующего» снисходительно, с ноткой жалости. Лощёный джентльмен видел, буквально ощущал нарастающую в собеседнике тревогу, а ведь с ним всего лишь мило беседовали.

- Вы можете мне не верить, но я бы ни за что не променял бы свою историю на «мрачную сказку» за авторством Чарльза Британского или же трагическую пьеску одного из его сыновей, - червячок сомнений точил интуицию старика. Он слишком хорошо изучил «Кобру», чтобы поверить в столь яркую реакцию с его стороны на, казалось бы, будничные темы. Неужели «Адам» так сильно переживает за судьбу своего дела? Неужели так сильно не доверяет своим товарищам? Не мудрено, раз уж дело зашло о столь масштабных и грязных делах.

- А вы? Я почти уверен, человек в маске, сидящий передо мной – один из тех, кто действительно готов был бы забыть прочитанные страницы собственной истории, и унестись в тёплую сказку, где нет ни войн, ни боли, ни потери, - собеседник закинул ногу на ногу, откинулся назад, настраиваясь на расслабляющую волну, подовая пример, - Интересно, на что была бы похожа ваша «идеальная жизнь», Адам?

Лари «знал» Кобру как человека болезненного, аккуратного и в меру агрессивного. Тот человек был силён духом, пусть тело его и угасало. Он был остр на слово, но никогда не торопился влезать в вербальные перепалки. Невозмутимый? Едва ли. Но Адам умел скрывать свои чувства. Тот же, кто сидел сейчас напротив – шут гороховый, фальшивка, даже не «копия».

- Я всегда считал, что история – это не цепочка войн и трагедий, не визг вдовы, но крик младенца, строки в книгах, песни народа, касание пальцами струны. История – это наследие, но никак не глупые перепалки между жадными до власти ограниченными индивидами, - с этими словами старец встал с места, поправил свои брюки и потянулся за тростью. Он услышал и увидел достаточно, чтобы сделать необходимые выводы.

- От войн, к сожалению, никуда не деться. Это наша природа. Но кто мы – зверьё или люди, Адам? Мы развиваемся и преумножаем накопленные знания, мы горьким опытом, крупица за крупицей совершенствуем своё мастерство в различных отраслях: от философии до медицины, от живописи до самозащиты, чтобы впоследствии перешагнуть через, казалось бы, неразрешимые проблемы. Каждый из нас делает свои выборы в этой жизни, каждый из нас несёт свой вклад в мировую культуру. Вот только сознательно или же неосознанно, с посылом низким, подобно вашим словам, или же высоким – тем, что преобразуют мир к лучшему без крови и насилия, - распаляясь, мужчина переходил едва ли не на крик. Он был страстен, речь его жила и буйствовала, а сам он внезапно стал выше, расправил плечи, заполнил своей энергией всю комнату… И вдруг умолк, стукнув дважды кончиком трости о деревянный пол.

- Я вижу, вы идёте на поправку. Это прекрасные новости. Вам стоит задуматься над тем, чтобы чаще бывать на свежем воздухе, - выдав столь будничные рекомендации, Лари неспешно двинулся в сторону двери, любезно придерживаемой одним из охранников, - Жду нашей скорой встречи, - в этот момент он откровенно лгал, так как прекрасно понимал, что «фальшивке» не выжить после пыток, что устроят ему террористы. Так было всегда. Так будет и теперь.

- - -

Позднее мистер Свит, зовущийся на деле Артуром Шпицем, сделает один короткий телефонный звонок Шарлю – квартирмейстеру «Вспышки» и временно исполняющему обязанности главы организации. В своём докладе Артур коротко, но информативно поведает французу о своих наблюдениях, а также проведёт сравнительный анализ общей линии поведения «парня на подмене» и «прототипа его образа». Не забудет он предупредить о запонках, которые были лишней деталью костюма пленного и, судя по всему, являлись передатчиком.

Спустя десять минут после этого разговора, в четыре сорок три утра, громилы секты скрутят «лже Кобру» повалив того «маской на стол». Их намерения были явны и отнюдь не дружелюбны.