Минерва спустилась к гостье, со всем возможным уважением сопровождённой в малую гостиную (лишь потому, что большая гостиная использовалась в этом доме для крупных приёмов, а не из-за недостаточности статуса) так скоро, как смогла. Шутка ли, Рыцарь Круга наносит настолько внезапный, насколько это позволено вежливостью, визит — и как раз в этот день Джоан покинула резиденцию по спешному делу.

Консорта могла заменить её дочь. Дело упиралось лишь в то, возможно ли это, или Рыцарю Круга придётся подождать.

"Моя берлога" — так называла это место Джоан, при Минерве всегда превращалась в то, чем она была: особняк с белыми стенами и лёгким внутренним убранством, тогда как без Минервы Джоан словно бы прогоняла из этого места любые намёки на уют, именно здесь выслушивая гостей, просителей и своих союзников одного за одним, пока дом внушал им уныние.

Дом снова был домом, где то и дело смеялись совершенно искренне, громовой голос Джоан звучал мягко и укоряюще, а не гневно, и где будто бы всё уже стремилось к Рождеству.

Принцесса приехала домой. Повод более чем достаточный.

Минерва, не заставившая себя ждать и десяти минут, пока подавали чай и всё, что прилагалось в рамках приличия, не вошла — впорхнула в малую гостиную, улыбаясь так кротко, как умела только она и только дома.

— Мы рады принять вас здесь, леди Хэрлифилд. — лёгкий кивок головы, шуршащее голубое платье, покачнувшийся цветок в волосах. Минерва села в кресло напротив — так, чтобы с гостьей их разделял столик, на котором исходили ароматом две чашки, стоящие на подносе. — Джоан Британская временно отсутствует, но, я надеюсь, я смогу заменить её.

Ни единого вопроса о том, почему и зачем. Их обеих сковывают рамки приличий и условностей — нельзя начать расспрашивать, что привело сюда Рыцаря Круга, да Минерва и не стремилась. Она взяла с подноса кружку вместе с блюдечком и мягко покачала её в руках, наблюдая за поверхностью воды, в которой отражалось только её лицо.

Если визит Рыцаря Круга ограничивается какой-нибудь простой целью, его можно уладить, не прибегая к помощи Джоан — прямо здесь, через Минерву. Если — может быть и так — у неё глубоко личное дело, придётся убедить её, что Джоан и Минерва давно уже действуют сообща, не имея секретов.

Любопытство одолевало Мину, но она, с неизменной доброжелательностью, показала взглядом на вторую чашку, предлагая начать с этого.

Беседы, особенно личные, должны хорошо настояться.

— Будьте уверены, это взаимно. — даже самый злейший злопыхатель не смог бы обвинить Минерву в неискренности. Потому что жизнь научила стабильно болтавшуюся во втором десятке очереди наследования принцессу, что умение заводить новые знакомства и поддерживать дружеские связи спасёт ей немало нервов, а, возможно и жизнь. Знакомством с рыцарем Круга не разбрасываются.

К тому же, чай был действительно вкусным. Располагающим к откровенности.

Единственным, что причиняло Минерве хоть какой-то дискомфорт, был её титул. Форма обращения, обезличивающая её до неузнаваемости. Назови её леди Хэрлифилд просто губернатором, и то было бы привычнее. Предложить бы перейти на что-то более формальное, но, всё верно, рано.

Когда чашка опустела наполовину, Минерва больше не подносила её к губам, лишь легонько покачивала в воздухе, второй рукой придерживая блюдце — чуть ниже, не под самой чашкой. Разговор сдвинулся с точки обмена любезностей, и сразу было сказано столько, что имеющие уши — да услышат.

У Мины были отличные уши.

Леди Хэрлифилд пришла по личному вопросу. По совсем личному. По тому, который обсуждают не с консортом Джоан Британской, а с Джоан. Сродни семейному делу Минервы, только чуть более заметному, и сразу так и не спрячешь.

Слова про "Миледи Ненависть" можно было истолковать как намёк (какой там намёк — прямой текст) на так называемую коллекцию. Может быть, ещё как просьбу поделиться.

Или плавную пробу почвы для того, чтобы не просить, а потребовать.

Мина поставила блюдце обратно на столик, а чашку — на блюдце. Сложила руки на коленях, сцепив пальцы в замок. Посмотрела, вопреки всем принятым кротким взглядам, которые направлены не в лицо, а куда-то сквозь, прямо в глаза рыцаря Круга. Такие разговоры проводятся именно так, глядя в глаза.

— Вы честны, леди Хэрлифилд, а я не люблю лгать людям. Скажу только, что слухи должно делить на два, а то и на три.

Это был первый осторожный шажок. Ловкая игра между двумя сторонами.

Ведь леди Хэрлифилд должна понимать, что такие вещи так просто не рассказывают. Что, если у Джоан Британской есть подвал с папочками, помеченными именами всех власть имущих, о таком не распространяются в открытую, а помалкивают.

— Нашей целью всегда была безопасность семьи, окружённой в это непростое время врагами со всех сторон. Из-за рвения моей матери, возможно, и родились такие разговоры.

Указательный палец легонько постукивал по угадывающейся сквозь ткань коленке. Раз-два. Раз-два. И снова, имеющий уши — да услышит. Услышит то, что Минерва уточняет, зачем и для чего они это делают, всё ещё не подтверждая, что они с матерью вообще это делают.

— Но, если вы позволите полюбопытствовать, зачем вам она, я попробую вам помочь. — улыбка, проступившая на губах Минервы, не издевалась. Она сама по себе обещала.