— Спасибо, — Стас берёт из рук водителя сигарету, оставляя пачку абсолютно пустой. — Приятно было с вами познакомиться, Михаил.
— Взаимно, Станислав Васильевич, — водитель кивает и, закрыв окно, трогается с места.
Проводив взглядом автомобиль, Мальченко, оборачивается в сторону прокуратуры. Едва ли не от сердца оторванная водителем сигарета ломается пополам одним—единственным движением и метким трёхочковым броском отправляется в раскачивающуюся на ветру урну. Образовавшаяся внутри пустота стала для него всем. Сигаретный дым таких хреновых сигарет просто не поместится в нутро. Казалось, что стоит сделать это, как Стаса мигом вывернет наизнанку. Непонятно только, чем именно, ведь позавтракать он так и не смог.
Стас поднимается по ступенькам и толкает тяжёлые двери. Людное, светлое помещение, окутанное запахом кофе и утренней выпечки, встречает Мальченко недружелюбным раздражительным гулом голосов, стуком картотек, щелчками по клавиатурам.
Вибрация блютуз-часов уведомила о сообщении. Стас сверился с ним — Легионеры ждали Станислава в кафе напротив под видом старых приятелей, что в коем—то веке встретились после работы. А почему, собственно нет, если под рукой есть собственная организация, не брать с собой парочку телохранителей? Об этом давно стоило обеспокоиться, учитывая растущее напряжение в стране.
— Вот и вы, — стоило Мальченко появиться на пороге прокуратуры, как к нему подошёл мужчина в форме с погонами старшего советника Юстиции. — Василий Андреевич Петренко, старший советник Юстиции. Приятно встретить вас лично, Станислав Васильевич. Наслышан о ваших делах.
Петренко протянул Станиславу руку и они обменялись крепкими рукопожатиями. Мальченко знал его. По сообщениям СМИ, по докладам тех членов партии, кому доводилось с ним общаться. Мужиком он представлялся простым и честным, все опросы и дознания проводил с расстановкой, максимально прозрачно для опрашиваемого, палку никогда не перегибал. Так что у Мальченко даже от сердца отлегло. Это означало, что допрос пройдёт в максимально лояльно и комфортных условиях. Вот только… Неужели никто не захотел этим воспользоваться? Быть может, во всём этом есть какой—то подвох  и Петренко не так прост, как кажется?
Стас невольно напрягся.
— Взаимно, — говорил он, отпуская руку прокурора.
— Ожидайте, сейчас закончим с бюрократией и я проведу вас в кабинет, — с этими словами Петренко пружинистой походкой направился к окошку и что—то сказал сидящему на КПП мужчине. Они о чём—то недолго поговорили, после чего Петренко простецки махнул Станиславу рукой. На турникете зажглась зелёная лампочка и они прошли вовнутрь, нырнув в длинный коридор с белоснежными обоями и такими же светлыми плинтусами, которые абсолютно безвкусно подчёркивали всё наплевательское отношение дизайнеров к месту, где работают служители закона.
“И если мы все друг другу никто… То как мы можем надеяться, что перестанем дохнуть, как собаки?”
Кабинет, куда его привели, представлял собой классическую комнату для допросов, где их ожидал один из приставов. Серые давящие стены, полное отсутствие окон, металлический стол, старые деревянные стулья и железный светильник под потолком. Помещение целиком отражало происходящее на душе Мальченко. Кивком Петренко приказал приставу покинуть комнату. Стаса целиком устроило то, что допрос будет проводиться наедине. Их, несомненно, прослушивали, а под потолком висела любопытно глядящая в один свой объектив видеокамера. Но это не создавало мерзкого, неудобного ощущения присутствия лишних людей в комнате.
— Присаживайтесь, — мягко сказал Петренко, указывая на дальний стул.
Стас неспешно проходит мимо стола, пальцами проводя по холодной поверхности. Когда они соскальзывают с угла, он присаживается, нервно закидывая ногу на ногу и складывая перед собой руки. Петренко, в отличие от него, спокоен. Его не гложут неприятности, взгляд сосредоточен на своей работе. В руках прокурора находится толстая папка, раскрыв которую, он тут же бросил перед собой и перелистнул несколько страниц, извлекая из кармана китель толстую ручку.
— Не знаю, кому пришло в голову оторвать вас от дел в последний момент, — извиняющимся тоном произнёс Петренко. — О готовящемся допросе вас должны были предупредить ещё неделю назад.
Он намекающе взглянул на Стаса и тот… Всё понял. Сейчас Петренко не просто был справедливым прокурором. Сейчас он “играл” за наших. И эта информация не могла ускользнуть от вкрадчивого внимания бывшего разведчика. Похоже, вырисовывалась очередная задачка для Анжелы и “Призраков”, если потребуется. Нужно было узнать, кто подставляет его в таких мелочах. В том же, что Петренко работает под прикрытием сомнений не было — не станут обычного прокурора приставлять к расследованию дела об убийстве сотрудника ГСБ. Тем более из второго отдела.
То, что это был не несчастный случай, Стас узнал по телефону. Благодаря Анжеле, трудящейся во благо Мальченко денно и ночно, выяснилось и то, что тело было вывезено в лес. А, значит, убийцы либо знали, кто это, либо… Но вот только кто его так? Свои же постарались? Но зачем? Неужели заподозрили измену? Лучше бы это было так на самом деле. Сердце сжалось. Стас до сих пор не хотел верить, что его лучший друг оказался предателем. Ему хотелось видеть в этом всё, что угодно — тройную агентуру, постановку, случайность. Стас даже чуть было не поверил, что заблуждался в своих выводах… Но реальность била в голову из крупнокалиберной винтовки, вызывая очередной приступ головной боли, не давая и шанса отпустить свои мысли из этого кошмара наяву.
— Повестка у вас? — Петренко вопросительно смотрит на Станислава.
Тоже знатный косяк. У прокуратуры было достаточно времени, выписать повестку о вызове в Генеральную Прокуратуру из московского отделения и привезти ему лично, но вместо этого кто—то решил отправить повестку по… Факсу. С подписью. Но по факсу?.. Даже если отправитель — генеральная прокуратура, это не меняет того, что она должна вручаться лично!
— У меня, — Станислав кивает и повестка отправляется к другому концу стола. — Кто это у вас так интересно работает, что опаздывает, повестки отправляет с запозданием не по норме? У вас же в прокуратуре понимают, что я имел полное право не являться?
Повернув ручку, прокурор поставил на повестке свою роспись, воткнул синий штамп на самый угол и прикрепобщил к делу, заинтересованно взглянув на политика.
— В прокуратуре — понимают, — едва заметно акцентируя сказал Петренко.
“Значит, задержки шли прямиком от ГСБ”, — Стас нахмурился, проанализировав речь Петренко.
— Итак, Станислав Васильевич, — прокурор посмотрел на Мальченко, вытаскивая из папки пачку документов. — У прокуратуры к вам есть ряд разъяснительных вопросов. 11 декабря этого года в 7 утра был обнаружен труп Константина Чистильщикова. Нам известно о том, что вы были последним, кто его видел и с кем он общался 6 декабря, в Москве, в офисе ЧВК “Легион”. После этого он буквально пропал. Его имени не было зарегистрировано ни при посадке на самолёт, поезд или рейсовый автобус, ни на межобластных постах трасс Москва-Санкт-Петербург. Прокуратура хочет знать то, что знаете об этом вы.
Стас изумлённо посмотрел на Петренко. Если бы перед ним сидел другой прокурор—следователь, он бы ненароком решил, что его пытаются засыпать, нарочно изъяв всю необходимую информацию из доступного реестра пассажиров междугороднего транспорта.
— Эту информацию не могли стереть? — Станислав, который не имел достаточных навыков в расследовании подобных вещей, не понимал, возможно ли такое и если да, то кто ответственен?
— Могли, — Петренко подтверждает слова Мальченко уверенным кивком. — Но только в том случае, если кто—то раньше меня узнал о том, что Чистильщиков планирует воспользоваться услугами той или иной компании. Причём тот, кто узнал, должен был работать в этой компании и иметь доступ ко всем базам данных.
Вот как, значит. В голове Станислава прокручиваются варианты. Аэропорт “Домодедово”, Петербуржский вокзал, траса М-11, рейсовые автобусы… Список не такой большой.
— Мы уже ведём проверки и со дня на день ожидаем отчёт с логами действий, — добавил Петренко немного погодя. — Да и если и имела место очистка, то подозрение вас в причастности к его смерти оно не уменьшиться, так что на улучшение положения рассчитывать не придётся. Я веду это дело, но помимо меня собран следственный комитет из ещё одиннадцати человек.
“Одиннадцати?!” — Станислав был неподдельно шокирован.
— И у них есть все версии полагать, что могло иметь место заказное убийство, — Петренко вопросительно посмотрел на Станислава.
— У меня не было повода убивать его, — нервничая, на мгновение Мальченко касается своего носа, тут же убирая руку.
— Не было? — Петренко склоняет голову.
“Чёрт,” — Станислав резко изменился в лице, понимая, что выдал себя одним—единственным прикосновением.
— О чём вы разговаривали? — прокурор внимательно смотрит на Мальченко. — Что вас связывало?
Стас понимал, что медлить нельзя. Следователь может быть как угодно к тебе лоялен, но следственный комитет — это совсем иное.
— Он мой близкий друг, — Станислав вздыхает. — Был. Он заезжал пообщаться во время визита в Москву. Он спрашивал меня про работу, про мою жизнь, про дочь...
Главное — не нервничать. Говорить, как есть. О чём-то умолчать. Достаточно просто не говорить лишнего и тогда всё будет окей.
— Хм, — Петренко склоняет голову набок. — Вы наверняка этого не знали, но он приехал в тот же день. Следствие нашло это весьма странным.
— Да, но мы не знаем, когда он отбыл, — Стас развёл руками. — В конце концов, мы были лучшими друзьями. Если бы у меня была возможность, я бы навестил его в первую очередь, окажись я в Петербурге.
Петренко замолчал, откинувшись на спинку стула и принялся покручивать в руках ручку.
— Вспомните, не говорил ли он чего-то странного? — спросил он спустя минуту напряжённого ожидания, во время которой у Станислава потянуло в животе и начали потеть ладони.
— Нет, — Стас пожал плечами. — Ничего.
Складывалась абсолютно дурацкая ситуация. Стас не может говорить в открытую про Культ. Он не может сказать о своих подозрениях, связях в ГСБ. Кроме того, политик и сам находится под подозрением. Любое сказанное им слово может сыграть против. Но самое отвратительное: Станислав сам хочет знать, кто убил его друга, пусть тот и оказался предателем.
— А что он рассказывал о своей жизни? — прокурор продолжал цепляться за разговор во время визита Чистильщикова.
— Да почти ничего, — Стас пожал плечами, принявшись выдумывать на ходу. — Разговоры про бывшую жену — табу, а про работу… Вы ведь знаете, я больше не работаю там, где он и уже не имею допуска к совершенно секретной информации. Поэтому больше спрашивал он, а не я… Да и вспоминали былое, чего уж греха таить. Я хоть и занятой человек, но время на поговорить всегда найду.
Всё это время Петренко старательно делал записи в толстой тетради. Записывая каждое слово, каждое замечание, что—то вычёркивая, что—то исправляя, рисовал схемы, составляли перипетии, словно маг—призыватель, пытавшийся воззвать к истине.
Каждая такая пауза занимала не так мало времени. Казалось бы: Пять минут. Но вы попробуйте посидеть пять минут и ничего не делать?..
Стас с облегчением вздохнул, когда ручка прокурора, наконец, оторвалась от тетради.
Довольно долго, да?!
— То есть, вы утверждаете, — Петренко продолжил. — Что вас ничего не связывало?
— Нет, — Стас помотал головой. — Больше ничего.
“Во всяком случае, ничего того, что дозволено знать окружающим.”
— И к Государственной Службе Безопасности вы отношения не имеет уже около года, так?
— Именно, — Станислав сидел напряжённо, боясь шевельнуться — ведь сейчас любой невинный жест может выдасть его.
— Вы нервничаете? — интересуется Петренко, вглядываясь в лицо Стаса.
Мальченко замирает. Нужно было что—то срочно предпринять.
— Я до сих пор не могу прийти в себя после смерти друга, — отвечает он без тени сомнений на лице, и во взгляде мелькает неподдельная печаль. — Я узнал об этом только вчера и до сих пор не отошёл от произошедшего.
Петренко внимательно посмотрел на Станислава ещё раз и, удовлетворённо хмыкнув, сделал пометку в журнале.
— Мы должны знать, кому он мог перейти дорогу, — Петренко достаёт сигарету и чиркает зажигалкой. — Хотите?
— Нет, мне внутрь сейчас даже дым не лезет, — отмахнулся Стас. — Как я могу помочь?
Петренко делает длинную тягу. Ожидания ответа кажется безумно длительным.
— Рассказать о том, чем вы занимались, — прокурор выдыхает дым. — Быть может, вы вспомните что—то интересное, пока будете рассказывать. Мало ли. Начните с самого начала. Как вы познакомились?
В этот самый момент у прокурора звонит телефон. Он немедля берёт трубку и ведёт продолжительную беседу с кем—то из начальства на отвлечённую от допроса тему.
— Станислав Васильевич, — прокурор неожиданно обращается к нему праздным тоном. — К сожалению, у нас истекло время. У меня украли ещё полчаса, отведённые на вас… Пока что можете быть свободны.
Стас поднимается из—за стола, пододвигая на место стула.
— Завтра в это же время, согласно повестке, — сообщает прокурор. — Надеюсь, мы закончим со всем этим до нового года и у нас больше не будет вопросов, чтобы вы могли со спокойной душой встречать Новый Год.
Лицо Петренко растянулось в улыбке.
— Надеюсь на это, — коротко отвечает Станислав, направляясь к выходу.

<...>

— Станислав Васильевич, как прошло? — незамедлительный вопрос следовавших за ним телохранителей из Легиона не заставил себя ждать.
Станислав, наконец, смог расслабиться и закурил.
— Более-менее, — он шмыгает носом, чувствуя, что начинает заболевать. — Проторчим здесь ещё какое—то время.
— На Новый Год-то отпустите? — пошутил один из легионеров, в ногу стараясь поспевать за Стасом.
— Да я сам свалю отсюда под Новый Год, — Стас выдавливает из себя смешок, выбрасывая мерзкую сигарету. — Я же должен задарить своих коллег корпоративными презентами.
Они подхватывают случайно такси. Стас, кутаясь в шарф, старается не выдать себя водителю. Когда на дворе политический кризис, нечего им знать, что главный оппозиционер действующий партии, разгуливает по Петербургу. Внимание прессы ему было ни к чему.

Эпизод завершён

[icon]https://pp.userapi.com/c639231/v639231809/2dcca/8oYpEY2x_8Y.jpg[/icon][status]Party Like a Russian[/status][nick]Станислав Мальченко[/nick][fld4]Личная страница[/fld4][sign]Hello, Dolly[/sign][fld1]Анкета персонажа [/fld1]