Разбудил её лишь звонок в одиннадцать утра. Это был Роман, зашедший по всем канонам клишированных мелодрам за солью. Вот только он, что неудивительно, даже не думал ощущать себя главным героем. Сейчас его мысли целиком и полностью занимали горшочки, вот-вот готовящиеся к погружению в разогретую духовку.
Отдых был прерван противной трелью, которая, казалось, раздавалась изнутри черепной коробки, умножая утреннюю головную боль от похмелья.
- Кто там с утра пораньше? - Алина, с трудом поднялась с кровати и влезла в спортивные штаны. Она не слышала будильник и была уверена. что сейчас нет и девяти.
- Привет, - пробурчала Кобра, открывая дверь. - Ты принёс мне минералки? - с надеждой в голосе спросила она, уже направляясь на кухню, где стоял спасительный фильтр с водой и лежали обезболивающие, которыми Кобра закидывалась всё чаще. - Зачем пожаловал? Кофе будешь? - на столе моментально оказалась чашка для гостя, а под чайником на плите зажегся огонь. И тут Тихомирова бросила быстрый взгляд на циферблат, что висел на стене. - Твою мать, проспала пробежку, - она тяжело вздохнула и осушила первый стакан воды. Если бы там оказалось что-то погорячее, это бы более подошло ситуации. Алина очень не любила, когда расписание сбивалось, и лишние два часа в зале она уже себе гарантировала.
- Да не, - Ромка отмахнулся, но, не успев даже снять ботинки, увидел чашку, отчего немного замялся у порога. - Хотя, давай. А то я там за готовку взялся. Горшочки ждут. Мне как всегда тогда. Это самое, у тебя соль есть?
- Должна быть, - Кобра пожала плечами и заглянула в один из навесных ящиков. - Нашла, - рядом с банкой кофе на поверхность стола опустилась незатейливая солонка. - В следующий раз без минералки не пущу, итак режим ни к черту, ещё будят меня тут Кабаны всякие, - Алина ворчала и продолжала жадно опустошать содержимое фильтра, отправив в рот три таблетки из конвалюты.
- Могу только рассол предложить, купил давеча на рынке у Молодёги, - Роман, одетый в растянутую белую футболку и клетчатые шорты, оставил тапочки в прихожей и прошёл к столу. - Ты на часы смотрела вообще?
- Во сколько хочу, во столько и просыпаюсь, - чашка с не разбавленным молоком кофе и двумя ложками сахара, которые оставалось лишь размешать, опустилась перед Малолиным. Алина села на стул напротив и крутила в руках всё тот же граненый стакан с водой, который практически не выпускала из рук с момента, как она оказалась на кухне. - Есть новости? - Кобра была готова вести разговоры хоть о рыбалке, лишь бы не чувствовать, как тишина обступает со всех сторон, лишь бы не молчать.
- Ну говядина подорожала в нашем торговом центре, - буднично ответил Роман. - Спасибо.
Он аккуратно обхватил ручку пальцами и сделал большой глоток.
- Если же тебя интересует информация о Владимире, то я знаю не больше твоего. Шеф не вдается в подробности и…

- Начало - понятие растяжимое, - Роман протянул руку к стопке. - А иногда - ещё и банальное. Вот ты думаешь - мог я себе представить, что познакомившись с ним, окажусь здесь?
Роман вертел в руках стопку, завороженно наблюдая, как серебрится поверхность любимого напитка Алины.
- А ведь я просто не хотел гнить на заводе или в грузовом терминале, как большинство моих сверстников. Мысли об этой рутине из меня жизнь высасывали. Ещё и мать постоянно доканывала с этим. “Вот отдашь миллион - получишь эту квартиру”. И откуда я миллион возьму, если сейчас рабочие едва ли не от зарплаты до зарплаты живут? Поэтому… Я пошёл туда, где эти мысли никогда меня не достанут. Где думать о рутине не останется времени. Поэтому я выбрал то, что было ближе всего - Академию Фрунзе.
Роман поднял стопку.
- Может, раз такая тема пошла - жахнем-ка за всех наших?
- А давай, - отозвалась Алина. - Царствие им Небесное… Пусть земля им будет... - и осушает текилу, наспех закусывая хотя бы бутербродом.
Роман, в отличие от Алины, довольствовался лишь кислющим лаймом, которые вызывал во рту, наверное, куда больше реактивных взаимодействий, чем сам напиток.
- Ох, хороша эта твоя текила, - на выдохе сказал он. - Да… Так вот, Вова. Мы с ним были на одном курсе. Ну и как-то получилось, что сдружились. Сошлись характерами. Я же тот ещё холерик. По первое время тогда срыв за срывом, наверное, как у тебя сейчас. Вова хорошо реагировал. Без этих всех “возьми себя в руки” и прочей ерунды… Ага, щас. Вот прям взял. Легче стало… Он не такой был. “Пойдём поедим”, - говорил он. И вот это компанейство было в тысячу раз лучше помощи этих диванных психотерапевтов. Тьфу!..
- У меня не срыв, - проворчала Алина, разливая ещё алкоголь и периодически кивая. - А когда он стал таким… бревном?
- Да какая разница, как это называть, - Роман цокнул и дождался, пока Алина нальёт, так и не отпустив стопку. - Хоть срыв, хоть не срыв… У меня нет психологического образования, так что…
Он махнул свободной рукой, не желая разводить пустую демагогию.
- А Вова таким был, сколько его знаю. Сложно представить, что такое-то бревно когда-то было музыкантом и даже солировало на концерте в зимнем дворце перед императорской семьёй...
- Что? - Алина мотнула головой в недоумении и рассеянно улыбнулась. - Да ладно? Я не знала, что он когда-то был связан с музыкой...  - она была даже несколько растеряна. Как всё-таки много Кобра не знала о своём мужчине, и как много он не знал о ней самой… И, что самое обидное, они никогда не спрашивали друг друга о прошлом. Алина вновь ощутила острый приступ тоски. - И на чём он играл? - стерев с лица улыбку, продолжила Кобра развивать эту тему.
- На скрипке, - в голосе Романа зазвучали нотки восхищение. - Он играл пару раз по моей просьбе, причём уговаривать приходилось очень долго... И знаешь что? У него охренеть какие быстрые пальцы.
Алина неожиданно рассмеялась, но откашлялась и уже более серьезно продолжила распрос Малолина:
- Но он же в итоге бросил… Почему?
- Я спрашивал тогда, но он отделывался общими фразами… В конце концов я его, наверное, задолбал, и он сказал, что ему просто надоело. Но знаешь, врёт, как дышит, - Роман вздыхает. - После этого мы на эту тему почти не разговаривали. Разве что он вспоминал порой годы, проведённые в музыкальной школе… С таким трепетом и любовью, о-ой...
“Пусть сначала вернётся…” - на секунду отпуская Вове все его косяки, с искренней надеждой думает и просит у высших сил Алина.
- Да, точно врёт, - она кивает и облизывает языком ложбинку между большим и указательным пальцами, после чего неспешно насыпает туда соль. - Давай тост. Чтоб в нашей жизни всегда было место искусству!
Роман кивает в ответ. Раздаётся звон стопок, и он первым делает залп.
Кобра довольно закусывает лаймом и, щурясь от наполнившего рот кислого вкуса, неожиданно спрашивает у Малолина.
- Слушай, а как он тебе про нас рассказал? - Алина наклоняет голову и внимательно смотрит на мужчину.
Услышав вопрос, Роман стушевался и даже слегка опустил голову. Было видно, что вопрос застал его врасплох и говорить правду ему не очень-то хотелось.
- Это последний вопрос от меня, а дальше уже можешь меня допрашивать! - начала торговаться Алина, ведь после такой реакции лучшего друга Вовы ей вдвойне хотелось узнать правду.
- Ну… - Роман отвёл взгляд вбок и, набравшись смелости, встретился с Алиной глазами и выпалил: - На следующее утро после дня рождения о подошёл и сказал… “Я её укротил”. Вот и всё. Я сразу даже не понял, кого. Но он был горд, очень.

Какое-то время Малолин сидит совершенно неподвижно. Ему попросту нечего сказать. Ни ему, ни Владимиру не довелось даже близко пережить нечто подобное. По прошествии минуты он, всё ещё терзаемый сомнениями, двигает стопку назад.
- Тут без спирта никак, - констатирует он.
Текила снова наполняет обе рюмки.
- Сколько вам было? - спрашивает Роман прежде, чем выпить, чтобы заглушить собственную ошарашенность.
Опустив взгляд, Алина смотрит на прозрачную жидкость в рюмке:
- Ей было семнадцать. Мне - четырнадцать.
- Не чокаясь, - Роман поднимается с места.
Алина встает следом за ним, и после стука двух рюмок о поверхность стола,  мертвая тишина на минуту повисает в квартире.
Тихомирова садится первой.
- Какие ещё у тебя сюрпризы за душой? - спрашивает Роман, со скрипом подсаживаясь к столу и складывая на нём руки. - Что было потом?
- Самое страшное, что у меня не было чувства вины, - чем серьезнее было то, о чем рассказывала Алина, тем холоднее и спокойнее был ее голос. - Непонимание, боль - да, это было. Но ни вины, ни страха. Я была уверена, что так надо, что все во благо государства. Те, кто стоял у истоков “Барса”, скорее всего, этого и добивались, чтобы мы могли убивать по щелчку пальцев: знакомых или незнакомых, друзей или врагов, родных или людей на улице. Хорошо, что Мишу десятью годами позже настиг не мой нож. То ли программа во мне была со сбоем, то ли я смогла противостоять ей, то ли у этого были иные причины, но при встрече с ним лицом к лицу, я даже не думала о том, чтобы его убить. Но сейчас совесть грызет меня изнутри, когда я вспоминаю своих невинных жертв.
- Программа? - Роман поднял бровь. - Хочешь сказать…
- Я не знаю, - Алина пожала плечами. - Я была ребёнком и просто жила по правилам. Но проект “Барс”, как ты помнишь, был частью “Программы”.
- Вас чем-то накачивали? - спросил Роман, серьёзно глядя на неё.
- Не могу точно сказать, - Кобра задумалась. - Нам делали ежегодные прививки, мы пропивали курсы витаминов… Может, что-то в еду или питье добавляли, я правда не знаю.
- Понятно, - Роман нахмурился. - Слухи о том, что такое где-то применялось, ходили ещё с начала нулевых. Я сам читал статью в одной из газет, в какой-то проходной колонке… Может быть, совпадение.
- Даже не знаю, хочу ли я это знать, - Алина разливает остатки текилы и себе, и Роману.
- Тайное всегда становится явным, - Роман лаконично подытоживает абсолютно всё, что было сказано сегодня. - Давай за тебя.
Слова Малолина вызывают у Кобры улыбку. Рюмки соприкасаются, ознаменовывая окончание беседы.
- Спасибо, что зашёл, - Тихомирова в дверях протягивает забывчивому Роману соль. - Про горшочки помню, может, нагряну.
- Спасибо, чуть не забыл, за чем пришёл, - Роман смеётся и обнимает Алину на прощание. - Обязательно заглядывай, вкусно будет, пальчики оближешь!
Малолин уходит, неслышно закрыв за собой дверь, и Кобра снова остаётся один на один со своим алкоголизмом, пусть и с облегчённой душой.