Под высокими древними стволами земля заросла травой. Короткой, влажной. Среди зелени цветут лесные цветы. Их лепестки яркие, а стебли шершавые и больно впиваются в босые ноги. Она бежит вперёд. Он видит, как её ноги легко касаются земли, как цепляются за подол платья травы. Она оборачивается лишь на мгновение, но оно бесконечно медленное - её лицо он знает, и помнит в каждую минуту. Выражение в её глазах нечитаемо, она не улыбается. Он крепче сжимает холодное древко копья в руках и продолжает бежать. Под ногами он видит узкую тропу примятой её ступнями травы. Его собственный шаг тяжелее, он уверен - их следы легко будет не потерять. Погоня, дышащая ему в спину, не собьётся с пути. Она не оставляет следов, она не видна, она не торопится, но оторваться не выйдет. Он яснее, чем в реальности чувствует своё тело, свой ровный и стремительный бег. Он видит впереди её силуэт, расстояние между ними не сокращается, он не знает, в какой момент его настигнет погоня. Главное - его, а не её. Ему кажется, что он одновременно гонится за ней - и вместе они пытаются уйти от того, что позади.
Она уходит левее, и он вдруг ясно чувствует, что там ждёт опасность. Пытается ускориться, догнать, протягивает за ней руку и открывает рот, чтобы кричать ей. Делает последний шаг, и его нога увязает, делает отчаянный рывок - и открывает глаза, слыша стук кровати о стену от его рывка. Дыхание быстро и тяжёлое, словно он и вправду бежал. Этот сон казался долгим, но реальность стирает его, превращает в секунды и замершие мгновения.
- Должен ли я догнать тебя... - произносит он еле слышно, садясь и упираясь взглядом в пустую чистоту больничной палаты. - Может, я зря сижу тут и жду?
Что, если его сны - правда? Если ему нужно отвести от неё опасность, вместо того, чтобы проводить бесполезные дни в больнице, он должен найти её. Она сказала, что придёт, и он в те минуты верил ей до конца. Но теперь... прошло два дня. С чего он взял, что она действительно придёт? У неё есть её жизнь, и его кошмары не могут разрушить её. А может, он будет ждать её месяц. Его никто отсюда не выкинет, но, чёрт возьми, нет ничего глупее, чем сидеть в больничной палате.
В том, что тут ему не помогут, он не сомневался с первого же дня. Почему-то это не вызывало вопросов - вернуть свою память он сможет только сам. Если бы у него была хоть одна зацепка, куда идти... Но он не имел представления даже о том, имеет ли какую-то связь с этим городом.
Полагаться на свои сны как на руководство к действию? Звучало глупо, но... другого руководства у него под руками не было.

Через полчаса он ушёл из палаты. Это превратилось в его ежедневный ритуал - просыпаясь из объятий снов, он вставал и уходил на пол дня. Завтракать и гулять по коридорам. В начале смыслом этого было привести в порядок своё порядком потрёпанное тело, потом он просто привык так коротать время. Больничные коридоры никогда не были пусты, и это казалось приятнее полного одиночества палаты, в которой по сути дела не было даже его самого. Если бы не это, он мог бы так никогда и не встретить её. Здесь, в мире живых, а не во сне.
Сегодня впервые он, остановившись у больших окон в холле этажа, смотрел не на проходящих людей, а за окно, на город, который не бередил в его памяти совершенно ничего, а потому оставлял просто равнодушным. Может ли этот мегаполис дать ответы на его вопросы? Сможет ли он справиться с незнакомым городом, в котором он никто? Он, по крайней мере, говорил на языке этого города, это уже было хорошо. Только казалось, что привычная ему речь другая. Другие слова, обороты... Словно привык говорить на каком-то диалекте или вроде того.
В задумчивости, он положил ладонь на стекло, глядя, как идут под окнами спешащие по тысяче неизвестных ему дел люди. Где ему искать её? Вышедшее на минуту солнце бросило на окно блик, рождая отражение, в котором рядом со своими пальцами он увидел силуэт. Её силуэт - он не мог бы перепутать. Он обернулся быстро, слишком быстрым движением для человека, проводящего дни в больничной палате. За его спиной правда стояла она. Стояла и смотрела прямо на него. Как давно она тут? Минуту? Час? Нет, он бы почувствовал её присутствие - он был уверен.
- Вы пришли, - сказал он хрипловатым от молчания голосом. Это было не слишком вежливо, он даже не поздоровался, но, вместо того, чтобы что-то ещё сказать, он всматривался в её лицо в ореоле меркнущего солнечного света, и его губы дрогнули - не в улыбке, но на её пороге.

Она тоже подошла к окну. Остановилась почти рядом, глядя за окно - совсем также, как он минуту назад, пока не заметил её призрак в холодном стекле. Ему показалось, что и взгляд её был таким же, как его собственный - или похожим, - когда она смотрела на город. Пустым, равнодушным к этим чистым, ровным высоткам. Что за жизнь у неё была там, за этим окном? Там ли была её жизнь? Он был никем, чтобы вторгаться в её жизнь, чтобы даже интересоваться, но вопросы возникали сами. Отсюда ли она родом? Британка? Японка? Его взгляд, прикованный к ней, бездумно скользнул по фигуре. Ладной и крепкой, хоть и стройной. Слишком выразительной для японки.
Он моргнул и отвёл взгляд, ловя себя на мыслях, слишком простых и далёких от их разговора. И ещё на том, что отличал британцев и японцев - одиннадцатых - насмотревшись телевизора за эту неделю, но мысль о разнице легла легко, не так, как если бы в первый раз замечал это.
- Вам не за что извиняться, - он выдохнул и снова посмотрел в окно, его голос прозвучал почти тихо, но совершенно уверенно. Тот человек... Он был уверен, что знал его из снов, но точно не также, как её. Он не помнил лица, и не был уверен, что видел его, но аура была совершенно точно той же, как бы странно это ни звучало. Ещё более странно, чем то, что он знал из своих снов её, но - всё ещё - какая уж разница, если, кроме этих липких кошмарных снов, у него не было никакой истории, кроме недели в больнице Нео-Токио. Потому, наткнувшись на хоть призрачную, но ниточку ведущую в его прошлое, он а неё хватался. Вот только мужчина оставил лишь больше вопросов, тогда как он надеялся услышать что-то вроде "Ты - ...! Наконец я встретил тебя". Было бы слишком просто, о да.
"Почему же с ней всё иначе?.." - брови чуть заметно дрогнули, хмурясь.
- Не то, чтобы у меня были какие-то дела, от которых меня можно отвлекать разговором, - он усмехнулся углом рта. Ему показалось вдруг, что эта фраза была уже лишней. Как будто он неловко пытался продолжить разговор. Как будто избегал за простыми словами чего-то... Он не мог поймать, что. Оставалось только думать о том, что в действительности хотелось спросить у неё. Много вопросов, целый рой, но почему не задаёт их? Потому что любой из них вывалит на неё его проблемы? Плохой вариант.
Он услышал её вздох, и взгляд снова скользнул к ней, цепляясь за сжимающиеся на стекле пальцы. Что беспокоило её? Не то ли, что всё же пришла сюда? Рядом с ней ему впервые за всё время, что он помнит, ему казалось, что он чем-то является. Не только потерянным человеком в белых стенах, чем-то ещё. Воином с копьём в руках? Земля под ногами тёплая от огней высоких костров, земля под её ногами мокрая от ночной росы. На секунду он погрузился в это наваждение, самое приятное воспоминание, которое у него было, и, когда, моргнув, вернулся в реальность, был уверен, что ладони показывает от предвкушения такого знакомого ощущения - рукояти в кожаной оплётке. Прохладного и жёсткого древка, веса копья, уверенной точности каждого движения... От внезапного желания взять оружие в руки, понять, что его тело действительно помнит это чувство, что это не наваждение сна, он вздрогнул. И в тот же миг понял, что ему жизненно необходимо знать, что и она - не наваждение и не сон. Что она - реальность, его реальность, и его связь со слишком яркими снами.
- Тоже... - захваченного ощущением, она застала его врасплох. Он посмотрел на неё взволнованными посветлевшими глазами, и, поймав выражение её глаз, успокоился. Словно слова, которые нужно было сказать с самого начала, были наконец произнесены. Эхом упавшее слово повисло в минутной тишине. Не глядя больше за окно, он провёл по нему ладонью. От тёплого к холодному, ей навстречу. - Я ничего не помню, - сказал он наконец. Ровно и выразительно. До конца искренне. Теперь - до конца. И эти слова сейчас не казались ему бременем. Просто правдой. - Совершенно ничего. Но я вижу сны. Кошмары. И единственное хорошее в них - вы. Знай вы меня, всё было бы проще, но... Я помню ваше лицо так ясно, что сам с трудом верю, - говорить иногда легче, чем молчать. Сказав об этом, он почувствовал, что совершенно спокоен. - Но я даже не знаю, как вас зовут.

Встретить человека во сне было странным и едва ли правдоподобным. В это было сложно верить и ещё сложнее было - объяснить. Он мог не помнить ничего за пределами этой недели, но это казалось ему очевидным. Потому-то он и думал, что она - женщина из его жизни. Прошлой ли, нынешней, кто поймёт, но реальной. Он не знал, кем она была ему и отчего-то даже не хотел гадать, но - всё же - каждое утро просыпался, помня её лицо. Неровную стрижку, серьёзные глаза и родинку, словно отражение в зеркале.
Однако выходило, что отражение это было только в их снах, раз она не видела его раньше - в жизни. Меняло ли это что-то для него? Сейчас у него не было за спиной ничего. "Мистер Доу", больничная палата и никаких вещей. Имело ли значение, прошлое ли своё он встретил в коридоре или человека, который может стать его будущим? Если до того его жизнь была совершенно иной, если его родина была на другом конце земного шара, и где-то его ждали друзья, а может быть, семья, он бы всё равно хотел узнать об этом, найти своё прошлое. Но сейчас между ним и воспоминаниями была глухая стена, а потому разве ему что-то оставалось, кроме как начать свою жизнь заново? Здесь и сейчас. Потому что, если хочешь что-то найти, нужно всегда идти вперёд. От того, что проведёт месяцы в четырёх стенах, не сумеет ничего узнать.
Вот только каково было ей столкнуться с этим? Ведь у неё была своя жизнь. Было ли в ней место для мужчины из снов?
"Не мне судить, но я думаю, что проще встретиться, чем думать о том, не сходишь ли с ума", - подумал он, глядя на её профиль. Кажется, когда они признались друг другу в своих снах, ей тоже стало проще. Казалось, её лицо стало чуточку мягче.
- И правда странно... Но, признаться честно, мне не очень трудно поверить. Эти сны были самым реальным со мной за последние дни, - он усмехнулся, и его лицо оживилось. Он словно сбросил смутную растерянность человека, который ничего не может поделать с происходящим вокруг него. - Жаль только, что не знаете моего имени. Честно признаться, "мистер Доу" мне не нравится. - это была совершенная правда, но не ему было выбирать, тем более в первые пару дней ему было не слишком много дела до того, как звучит имя, по традиции данное человеку без личности. - У меня нет прошлого, почему бы снам не стать им, - он нахмурился, отводя взгляд от профиля девушки на облачное небо, - Но у вас ведь есть жизнь. Я бы не хотел вторгнуться в неё и принести проблемы, - он опустил взгляд на их почти соприкоснувшиеся ладони, и увидел, как чуть дрогнули его собственные пальцы.
Это было правильно, он не усомнился в собственных словах ни на мгновение, когда произносил их, но и от мысленного вопроса, пришедшего следом, отказаться не смог: что будет, если сейчас она подтвердит, что ей не нужны проблемы, и уйдёт? Это будет правильно, и он ни за что не станет её останавливать. И всё же... чувство, что тогда разрушится призрак его жизни, от этой уверенности не уходило. Он не боялся этого, но точно знал, что испытает грусть - хоть он по сути дела не знал эту девушку.
Но в то же время - он был совершенно уверен, что что-то, что связало их, не разрушить теперь так просто.
- Майя... - повторил он имя, словно пробуя его звучания. Думал ли, что оно может что-то напомнить ему? Нет, пожалуй, он не верил в это. Но имя было хорошим. - Скажите...
Договорить он не успел - зашуршавший снова лифт теперь не проехал мимо. Его двери открылись, выпуская женщину с плачущим ребёнком, в коридоре раздались шаги. Скрывшееся окончательно солнце снова превратило место их встречи в сероватый холл больницы с большими окнами на пасмурный город. Он оглянулся на людей, невольно нахмурившись.
- Если не уходите, может... - он снова повернулся к ней, глядя живыми, янтарными глазами на бледноватом лице, и замолчал на полуслове.

- Вы угадали моё предложение, - он кивнул, просто и естественно, наверное, на это короткое время возвращая себе привычные манеры. Вернее, в такие моменты ему казалось на уровне ничем не объяснимых ощущений, что это привычная манера поведения. Чувство как появлялось, так и пропадало, не давая каких-либо ответов, потому он просто получал от него удовольствие, когда оно было.
Он отнял ладонь от стекла, не скользнув по нему пальцами, и, развернувшись, пошёл к своей палате. Он шёл не быстро, но не оттого, что у него что-то болело. О том, в каком виде его сюда привезли, он практически уже не помнил, а если точнее - не замечал. Ему не доставляли неудобств остатки синяков, и его шаг был свободным. До палаты нужно было пройти по коридору почти до конца вслед за женщиной с ревущим ребёнком. Он сам не заметил, как ссутулил плечи, глядя им в спину, да и не понял, как относится к этому зрелищу. Он за эту неделю наслушался детского плача, и он, казалось бы, должен утомлять, но вместо этого "мистер Доу" чаще испытывал призрачное беспокойство. У него не было желания спасти весь мир, в его чувствах не было сопереживания, но, всё же, это было довольно печальным. Чуть более, чем умирающие взрослые. Впрочем, больница в целом не ассоциировалась у него со смертью.

В палате было светло и почти уютно - чисто и ухоженно, немногочисленные медицинские приборы были выключены. Или, на самом деле, тут было пусто. От свободной эту палату отличала только вмятина от пятой точки мужчины на покрывале. У него не было вещей, ни единой. Только одежда, в которой его привезли сюда, но в палате она не хранилась.
- Чувствуйте себя как дома, - он обернулся к девушке и чуть улыбнулся, но, вопреки абстрактной фразе, жестом он вполне определённо предложил ей присесть на стул. Сам он плотно прикрыл дверь и в лёгкой задумчивости остановился у кровати, совершенно бездумно не садясь, пока не сядет дама. Да и усталости он не чувствовал, хотя, будучи пациентом, наверное, вполне имел на это право.
- Если это сон, то он совершенно не похож на то, что мне имеет обыкновение сниться, - он ответил только сейчас, но её голос, когда она задавалась вопросом, не продолжение ли это сна, он запомнил. Он был не таким мягким, как чуть раньше, в нём было что-то совершенно другое. Вроде разочарования или горечи. О её ли жизни этот голос? Майя не стала отвечать ему, пока они были в коридоре - может быть, он зря задал свой вопрос; может быть, ответ был не прост; может быть, дело было в том, что они были не одни. Ответ был нужен ему, но торопить он вряд ли имел право. Если она так и не скажет ничего - что ж, значит, и это ответ. Но без этого может быть слишком личного вопроса он не знал, что ему делать дальше. Что он может делать дальше. - Потому что совсем не похож на кошмар. И потому что я вижу там только лес и какое-то поле боя с грудами мятого железа.
Этот второй образ не был связан с лесом, в этом он за неделю успел увериться, бродя по снам словно по лабиринту. Лес казался наполненным каким-то ускользающим смыслом, в нём была эта девушка - Майя, в нём была фигура встреченного им вчера человека, в нём он осознавал себя, и эти образы, хоть и размывались утром, частично оставались вплавлены в его пустую память. С другим было не так. Он почти ничего не помнил, только ощущение напряжения, безликой опасности, покорёженный металл и вспышки выстрелов. И поле, горящее, изрытое, серое.
- Я хотел спросить, какая сегодня дата, до того, как нас прервали. Не очень важный вопрос, просто пришёл в голову, - на самом деле, начав сейчас говорить, он сам был не уверен, так ли ему нужен ответ. Скорее хотелось вернуться в реальность из воспоминаний о кошмаре.

- Десять дней с тех пор, как я тут оказался, - он откликнулся эхом на её последние слова, до того лишь молча слушая её рассказ. Не от того молча, что ему нечего было сказать. Он просто не хотел прерывать, внимательно вслушивался, хмуря тёмные брови, запоминая её слова, её историю, стараясь не упустить ничего. А потом она сказала о дате, сказала ответ на вроде бы почти случайно заданный вопрос, и его слова вырвались в ответ на её слова эхом, даже прежде, чем он понял это. - Самайн... был десять дней назад.
Он обернулся к ней резко, словно это она сказала слова, задевшие что-то в его мёртвой памяти, а не он сам. "Самайн". Это слово точно значило что-то, но что? Он моргнул, и перед глазами на мгновение вспыхнула знакомая картина. Ночь, лес, земля под ногами. Огонь костров, копьё. Смерть, рождение, охота. Ярче обычного. Не воспоминание, вспышка, показавшаяся почти реальной. Со звуком, с запахом. Но всего лишь на мгновение. Он вздрогнул, открыв глаза, его взгляд упал на стоящую перед ним девушку, и вдруг он понял, что видел её, словно своё отражение. Увидел неровную, в паутине тонких линий поверхность зеркала. Вспомнил его. Вспомнил.
Цепляясь за границу между меркнущим воспоминанием и реальностью, стоящей перед ним, он не желал отпускать единственное, что было с ним до этих четырёх стен. На мгновение дал острому, как осколки зеркала воспоминанию захватить его, толкнуть вперёд, к девушке. Разбить стекло, сломать стену, прорвать завесу отделившей их силы, поймать её. Оказаться на одной стороне зеркала.
Он стремительным движением шагнул вперёд, вскинул руку к её лицу, словно пытался дотянуться до недоступного вопреки всем законам, и через секунду вернулся в реальность. Поражённый, мгновения, затянувшиеся для него на минуты, он смотрел ей в глаза, не шевелясь, а потом отшатнулся назад, натыкаясь на кровать. Его замутило, пол перед глазами поплыл. Он сел на кровать, вцепляясь пальцами в край и помотал головой.
- Что... - слов не было, даже когда он всё, кажется, вернулось в норму. - Десять дней назад я... пытался добраться до тебя, - он не заметил, как переступил границу вежливости, и "ты" не показалось ему странным. - Я вспомнил отражение. И после этого появился в твоих снах? Ты сказала, что я появился после того, как что-то случилось.
Он ничем не мог подтвердить это, но совершенно ясно ему было, что для него она появилась не тогда. Все сны, кроме того, что случилось с ним десять дней назад, он помнил. И она была ему знакома. Она была той, за кем он шёл, бежал, кого пытался достичь. Кто она? И кто он? Человек без слова прошлого, без имени, он, кажется, мог бы поверить сейчас, что его не существовало одиннадцать дней назад. Это не будет более удивительно, чем то, что он оказался здесь, в этом 11 секторе, явно будучи родом из совершенно иного места, не помня ничего о себе и ничего при себе не имея, но видя непрекращающиеся сны о ней, об этой девушке по имени Майя.
И она так и не ответила ему о том, что волновало его десять минут назад. Её жизнь. Не разрушает ли он её жизнь, приходя к ней из её собственных снов. "Во всём этом должен быть смысл. Зачем-то она нужна мне, почему-то я стремлюсь к ней каждую ночь. И зачем-то я нужен ей, если моё появление разогнало её кошмары".
- Я перешёл на "ты", - он понял это только после паузы, и почувствовал себя неловко, но в то же время всё также... правильно, - Простите, - он провёл рукой по волосам, зачёсывая спадающую на лицо прядь, и снова поднял глаза на неё. Он смотрел ожидающе и пытливо, и он не мог отвести от неё взгляд, словно был захвачен колдовством. Толкнувшись ладонью от кровати, он снова встал, но только сделал пол шага вперёд, словно сам не знал цели своего движения.

♫ Eluveitie – D’vêritû Agâge D’bitu

"Самайн"... Слово казалось значимым. Наполненным смыслом, и простым, и сложным. Он пытался уцепиться за что-то, но даже сравнить ощущение с чем-то было сложно. Если бы он сам не назвал его дату, он даже не мог бы сказать, имя это или название. Но выходило, что его память, видимо, не потеряна для него безвозвратно. Зацепившись за что-то знакомое, она краем показалась над гладью тёмного озера. "Самайн". В этот день - или в эту ночь, - на границе октября и ноября что-то случилось. Это что-то лишило его памяти бесследно, оставив только ночные кошмары. Дата - это уже хоть что-то. Кроме даты у него было теперь ещё и два человека из снов. С обоими, причём, раньше он, похоже, не встречался. Майя Байерн и Стивен Лайтинг. Та, кого он пытается догнать, и тот, кто идёт с тенями, от которых он бежит.
Пожалуй, ему стоило признать, что в голову приходит два странных, но равно вероятных варианта причины: магия или чей-то умысел. Он не был родом из этого "11 сектора Священной Британской Империи", и не жил здесь - об этом он мог судить по тому, что до сих пор никто его не опознал. Значит, должно было произойти что-то масштабное, чтобы он в итоге оказался в чужом краю. Но это и всё, что он мог пока понять.
- Я и сам не знаю... Серьёзно, название это всё, что подкинула мне память. Но очевидно, что этот Самайн что-то изменил для нас обоих, - он остался стоять так, как замер полминуты назад, договорив. Больше не двигался ни к ней, ни от неё. Он сам не знал, что рассчитывал узнать, взглядываясь в Майю, но, кажется, его порыв что-то затронул в ней. Он помнит её, она помнит его - но одинаковы ли их воспоминания? Одна и та же ли это реальность для них обоих, или только стремление друг к другу?
Впрочем, если это было стремление, они уже друг друга нашли.
Её нечестность его не задела. Он легко мог понять её. Что сам бы делал, если бы столкнулся с подобным? Не так, как сейчас, когда это "подобное" в сущности составляло большую часть его жизни, а если бы у него была жизнь? Впрочем, он не мог себе представить, потому что не знал, кем был раньше.
Но, кроме того, как легко было понять, что принять такую реальность сложно, она не должна была ему ничего. Они... не были чужими, но были. Говорить ему что-то или нет - только её решение, не ему ожидать от неё чего-то. В любой момент она может развернуться и уйти, разрывая эту ещё только призрачную связь.
Ему казалось, что тогда он будет мёртв.
- Я понимаю, почему вы не хотели верить, Майя, - странным образом он говорил, казалось бы, снова вежливо, но обращение прозвучало лично, выбиваясь из остальной фразы, - Я бы, наверное, первым делом подумал, что всё это время не сны были источником теней, а тени пробирались в сны. Хотя... я не совсем понимаю, что из себя представляют тени, о которых вы говорите. А ещё, когда вернулись в реальность, вы обнаружили себя не там же, где встретили эти тени? - он переступил с ноги на ногу, принимая более расслабленную позу. Показалось вдруг, что тело просит физической нагрузки, что ему непривычно так много времени провести совершенно статично. - Может, всё-таки присядете? Знаете, в начале всё, о чём мы говорим, казалось мне какой-то необъяснимой мистикой, в которую можно только поверить, как существование мифических драконов. Но сейчас я отчего-то стал думать, что, даже если это что-то мистическое, за всем этим стоит чья-то воля. Может потому, что я не верю, что нечто без воли могло бы послать за вами те тени. Что человека могут пытать собственные сны, и причина тому может быть в легендарной магии, соединившей в одном месте людей, предназначенных друг другу судьбой. Я, может, готов поверить в магию, потому что пока она реальнее, чем моё неизвестное прошлое, но точно не готов поверить, что она может стоять за тем, о чём вы рассказываете, - он задумчиво перевёл взгляд в окно, а потом повернулся к нему спиной, складывая руки на груди. Показалось, что эта поза была раньше одной из его привычек. - Мне нечего терять и потому я ничего не боюсь. Звучит горьковато, но это правда. Так что я намерен со всем разобраться. Представления не имею, как, но я хочу выяснить, что это за ерунда. Кому это нужно и зачем. И о себе - и о вас. И единственный пока, кто явно знает больше меня - это этот Стивен Лайтинг, - он нахмурился неприязненно, вспомнив знакомство с этим человеком. Майя его знала - возможно, он мог бы быть повежливее, но инстинкт заставлял его доверять этому человеку в последнюю очередь.
- Мне хочется спросить о вас, но это не будет тактичным вопросом.